Изгнанные активисты и Исламская Республика в цифровую эпоху

После Исламской революции 1979 г. много настроенных оппозиционно по отношению к новому режиму иранцев покинуло страну. За исключением ранних послереволюционных лет, они не сыграли особо значимой роли в иранской политике. Они консультировали Саддама Хусейна, пытались устроить военный переворот, устраивали теракты в стране.

Новое поколение эмигрантов, возникшее после протестов 2009 г. и связанного с ним Зелёного движения, действовало уже совершенно по-другому. Благодаря интернету и социальным медиа у них появилась возможно взаимодействовать друг с другом. Они также стали посредниками при передаче информации и экспертизы о стране.

В основе анализе классическая триада Альберта Хиршмана: выход, голос и верность. Эту концепцию неоднократно критиковали, и в новых условиях можно говорить о разных её вариациях. Одна из них - голос после выхода. Когда репрессивные режимы блокируют возможность выражать недовольство изнутри страны, местные активисты обращаются к международным медиа и НКО за поддержкой и для создания внешнего давления на режим. В этих сетях несогласные служат "мостами", распространяющими информацию, обозначающими требования к режиму и т.д. Для этого они сохраняют связи с их соратниками внутри страны (горизонтальный голос) и обращаются к государственным и международным акторам для сообщения о проблемах (вертикальный голос). В ответ на это авторитарные режимы также ищут способы бороться с несогласными внутри и снаружи страны, устраивают за ними слежку и т.д.

В случае Ирана для исследования было проинтервьюировано 14 человек, живущих в США, Канаде, Германии, Франции, Британии и Чехии. 4 - эксперты по кибербезопасности, 3 - правозащитники, покинувшие Иран после 2009 г.

Протесты 2009 г. стали серьёзным испытанием для иранского режима. Согласно Управлению верховного комиссара ООН по делам беженцев, с 2009 г. число иранцев, запросивших убежище, значительно выросло. Для них интернет стал единственным способом общаться и собирать информацию про происходящее в Иране, общаться с их иранскими контактами и другими беженцами.

Для борьбы с ними представители иранского режима пытались взломать их почты, отправляли фальшивые пароли, подозрительные файлы и т.д. Помимо этого, были также прямые угрозы и даже непосредственное взаимодействие со спецслужбистами. Также внутри страны на них заводятся уголовные дела, им регулярно угрожают по телефону и почте.

Помимо прямых угроз, режим использует и непрямые. Например, арестовывают их контакты внутри страны после переписки. Также могут допрашивать и угрожать родственникам эмигрантов в самом Иране. Помимо них под удар могут попасть люди, вовлечённые в профессиональные и личные связи с противниками режима.

В целом режим стремится подорвать горизонтальные связи несогласных и ограничить возможную передачу информации вертикально. Цифровые технологии сильно увеличили возможности авторитарных режимов действовать подобным образом. В этом плане транснациональные репрессивные практики можно воспринимать как способ адаптации авторитарных режимов к цифровой эпохе, а не выражение авторитарной власти и стабильности.

Источник: Michaelsen, Marcus. 2018. Exit and voice in a digital age: Iran’s exiled activists and the authoritarian state. // Globalizations. Vol. 15. No. 2. P. 248-264.

Сегодня советуем книгу о людях, которые знают, где выгодно купить новый айфон, ходят в подпольные клубы на рейвы и всегда нальют дорогому гостю чаю из самовара. Угадайте, где они живут?

Всё верно, в Иране.

Свежий материал медиа Кинопоиска — о книге «Всем Иран», в которой востоковед и бывший корреспондент ТАСС в Иране описывает свой опыт жизни в этой стране.

Неформальная политика в Иране династии Пехлеви

Как иранцы начала 1970-х гг. строили друг с другом отношения с точки зрения власти?

До 1970-х гг. власть в Иране в основном анализировалась через призму формальных организаций: профсоюзов, ассоциаций и т.д. При этом власть в Иране по факту концентрировалась во фракциях, кликах и других группах, которые создавались от случая к случаю.

Одним из таких типов клик является довре. Это группа индивидов, которая периодически организует встречи, при этом места встреч постоянно меняются, и их предоставляют члены клики. Довре бывают профессиональными, семейными, религиозными, политическими, экономическими и т.д.

Довре имеют прямое политическое влияние. Они в форме масонских обществ и анджоманов сыграли большую роль в конституционном движении начала XX в. Они были напрямую связаны с влиятельными политическими лидерами и будущими депутатами Меджлиса.

Довре на начало 1970-х гг. сохранялись в Иране из-за отсутствия других организаций, которые могли бы объединять людей. У них есть некоторый уровень сотрудничества и доверия, компетентного руководства, доверенных членов, финансирования и политической терпимости.

Довре это не единственный пример неформальной власти. Например, когда губернатор провинции путешествует по ней, крестьяне разными способами стремятся до него добраться со своими просьбами.

Иранский шах по факту является центром подобных неформальных сетей. Они включают родственников, друзей, придворных, чиновников и т.д. Каждый из них также окружён своей сетью, и они тянутся вниз вплоть до крестьян.

При этом в этих сетях наиболее скрытые от публики индивиды добиваются наибольших результатов в плане информации.

Возвращаясь к довре, он представляет из себя амфорную смесь личных отношений. Связь, существующая между членами этой структуры, делает её группой, при этом гарантируя её неформальный статус. И довре играет важнейшую роль в защите личных интересов её членов.

Система довре объединена между собой иранцами, состоящими сразу в нескольких таких организациях. В каждой из них они в контакте с разными группами. И эти индивиды становятся передатчиками информации от одного довре к другому. В этой ситуации отдельные личности становятся ключевыми передатчиками и обретают большую власть и влияние.

В условиях преобладания личных связей возникает большое количество закономерностей, которые трудно не заметить, и трудно задокументировать. Например, члены отдельных семей стремятся присутствовать в максимуме государственных организаций. Другая - в больших и влиятельных семьях разные её стремятся принадлежать к разным политическим движениям.

Сами довре могут состоять практически из кого угодно. Например, в одном из них был членов Национального фронта, придворный, каджарский принц, высокопоставленный менеджер из нефтяной компании, депутат Меджлиса и университетский профессор. В таких условиях личные связи играют большую роль чем формальные должности.

Ещё одной особенностью неформальной политики в Иране является постоянная вражда всех со всеми: индивидов, организаций и т.д. Эта вражда является интегрирующей и смешивающей силой иранской системы. Она также способствует поддержанию баланса между разными группами. При этом существуют посредники, которые выполняют роль медиаторов, разрешающих конфликты.

Система институционализированного конфликта ведёт к потере безопасности. Каждый постоянно боится потерять своё место и благосостояние, а то и жизнь. Однако они могут искать поддержку у иностранцев. Иностранцы для них некоторая гарантия безопасности, потому в 1970-е гг. они демонстрировали её как способ самозащиты.

Пластичность, персонализм и низкий уровень безопасности по сути служат способом распределения власти. Они позволяют контролировать изменения и движение внутри политической системы.

Также в этой системе существуют институты для снижения давления посредством борьбы с жалобами, типа Инспектората премьер-министра, Трибунала Гражданской службы и т.д. Помимо них, подобную роль играют газеты и журналы, которым позволено критиковать систему, но очень ограниченно.

В целом для Ирана до конца 1970-х гг. были характерны напряжение, персонализм, неформальность и низкий уровень безопасности. Все они вместе были связаны друг с другом и формировали единую систему. Эта система служила способом сохранения и распределения власти, а также решения конфликтов.

Источник: Bill, James A. 1973. The Plasticity of Informal Politics: The Case of Iran. // Middle East Journal. Vol. 27. No. 2. P. 131-151.

Взлёт и падение генерала Размары

Генерал Хадж Али Размара был премьером Ирана с 26 июня 1950 г. по 7 марта 1951 г. Он сыграл довольно большую роль в иранской политике в связи с приходом к власти премьера Мохаммеда Мосаддыка в 1951 г.

Размара родился в 1900 г. в семье военного - его отец был главой Тегеранской военной академии. Размара учился во французской школе в Тегеране. После выпуска из Военной академии он он присоединился к Персидской казачьей бригаде.

В 1921 г. он вместе с Реза-ханом участвовал в Государственном перевороте и подавлении Гилянской советской республики. Размара привлёк внимание Реза-шаха, в 1929 г. он стал полковником. Сразу после этого Размара стал заместителем директора Военного колледжа в Тегеране, где он работал под руководством первого французского генерала, нанятого шахом. В 1937 г. он участвовал в создании Департамента географии, благодаря чему армия получила доступ к современным картам. В 1939 г. он стал генералом.

В 1939-1945 гг. он возглавлял разные военные подразделения, трижды был главой Объединённого комитета начальников штабов. Тогда же он написал 18-томную "Военную географию Ирана" с разнообразными данными об иранской территории.

Во время Азербайджанского кризиса 1945-1946 гг. он был главнокомандующим в Курдистане. После восстановления власти над бывшими марионетками СССР Размара объединился с Мохаммедом Резой чтобы ослабить его бывшего патрона премьера Кавама и усилить шаха. Размара также репрессировал профсоюзы, находящиеся под контролем Компартии Ирана. В том числе поэтому Размара был главой Генштаба в 1945-1950 гг.

В конце 1940-х гг. Размара открыто говорил, что хочет стать премьером. К тому моменту ситуация в Иране была такая, что вероятность его премьерства была вполне реалистичной. Например, назначение в 1949 г. премьером коррумпированного Али Мансура не усилило доверие шахскому режиму.

Шах не хотел снимать Мансура, однако давление США, Британии и растущее недовольство самих иранцев вынудило его назначить премьером Размару 26 июня 1950 г.

Сразу после назначения Размара предложил новую программу. Она включала децентрализацию правительства, создание региональных парламентов, улучшение жизненных условий по всей стране, снижение стоимости жизни. Помимо этого, он объявил о желании улучшить отношения с СССР, которые испортились после 1946 г. Он всерьёз хотел сделать Иран нейтральной страной, запретив США фотографировать север страны в военных целях.

Однако шах был недоволен Размарой и делал всё, чтобы ослабить его влияние. Он сохранял врага Размары генерала Захеди как главу полиции, а также через шахский двор попросил аятоллу Кашани вернуться в Иран.

Кашани, а также лидер Национального Фронта Мохаммед Мосаддык постоянно публично критиковали Размару. Они называли назначение генерала государственным полупереворотом. США при этом надеялись на Размару и его реформы.

Все попытки генерала провести децентрализацию оборачивались провалом. Мосаддык активно его критиковал и напоминал о ситуации в Иранском Азербайджане. К нему присоединились шах и крупные землевладельцы. В целом эта реформа провалилась, так и не став законом.

Министр экономики Размары Вали Наср также пытался стабилизировать экономическую ситуацию в стране. Он ввёл контроль цен на базовые товары и принял другие антиинфляционные меры. Это привело к недовольству базара, как и части депутатов Меджлиса, которые представляли его интересы.

Размара также пытался заключить торговое соглашение с СССР, и изменить отношения с Англо-Иранской нефтяной компанией чтобы получать дополнительные деньги в бюджет. Однако представители Национального фронта были недовольны первым, а Наср - вторым.

Размара также создал Советско-Иранскую пограничную комиссию чтобы разрешить мелкие территориальные диспуты. Плюс СССР платил за использование каспийских рыбных промыслов.

Он также пытался охладить отношения с США и Британией: запретил западным дипломатам путешествовать вдоль северных границ страны, запретил вещание BBC и Голоса Америки, говорил о том, что британский Бахрейн принадлежит Ирану и т.д.

Во внутренней политике Размара стремился усилить КПИ, т.к. имел с ней личные связи. Он пообещал её легализовать. Размара считал, что для равновесия в стране должна присутствовать не только пробританская партия, но и просоветская.

Поскольку шах потерял контроль над Генштабом и большей частью армии, он создал новый орган, Имперскую гвардию. Она находилась под его непосредственным контролем. Офицеры гвардии отбирались им лично. В гражданских отношения шах стремился ограничить влияние генерала.

В целом Размара сделал своими врагами шаха, базар, традиционную бюрократию, крупных землевладельцев, США и Британию. Однако у него не было своей политической базы. Осенью 1950 г. он попросил шаха распустить парламент, но шах не согласился. Генерал пытался создать свою политическую партию, но не сумел. Размара также не достиг успехов в переговорах с АИНК.

Наконец, 7 марта 1951 г. мусульманский фидаин убил генерала. Так стал видимым радикальный исламизм, который в дальнейшем себя проявит в более активных формах.

Действия Размары и его просоветская ориентация привели к тому, что базар вошёл в близкий союз с Национальным фронтом. Благодаря этому союзу Мосаддык в дальнейшем стал премьером страны. Сам генерал своей внутренней и внешней политикой отпугнул от себя правых, левых и центристов иранской политики, как и западные страны. Его попытки создать позитивное равновесие привели к тому, что он потерял власть. Он не смог манипулировать внутренними силами, чтобы создать устойчивый баланс. Провал Размары изменил одну из основ иранской политики, согласно которой для поддержания власти надо поддерживать постоянное внутреннее и внешнее равновесие.

Источник: Ghods, M. Reza. 1993. The rise and fall of General Razmara. // Middle Eastern Studies. Vol. 29. No. 1. P. 22-35.

Рецензия на "Всем Иран" Никиты Смагина

С удовольствием прочитал книгу Никиты Смагина Всем Иран. Парадоксы жизни в автократии под санкциями.

Никита очень детально описывает разные стороны жизни в Иране, и разные парадоксы, которые не очевидны стороннему наблюдателю. Наложение его личного опыта помогает гораздо лучше понять как устроен Иран, каковы его основные противоречия, и как правящий режим с ними работает.

В целом я готов подписаться под большей частью тезисов автора. Полностью согласен с тем, что Исламская республика до сих пор существует благодаря демократическим институтам, ограниченной либерализации, шедшей в 1990-е - первой половине 2000-х гг., и всеохватному социальному государству.

Единственный серьёзный недостаток, на мой взгляд - не учёт роли революционного характера режима и Ирано-Иракской войны 1980-1988 гг. Революционные режимы особенно устойчивы, об этом можно прочитать здесь, например. А победа в оборонительных и гражданских войнах даёт им ещё 15-20 лет жизни, о чём можно прочитать тут.

И то, и то постоянно воспроизводится в идеологии, режим постоянно напоминает своим гражданам что он пришёл на антиавторитарной волне протестов, вылившейся в Исламскую революцию 1979 г. И параллельно он постоянно говорит о мучениках революции и войны, о том, что именно благодаря ему Иран устоял в борьбе с Ираком. Вездесущие муралы тому отличное свидетельство. И это тем более важно, что до сих пор живы и достаточно политически активны люди, которые были свидетелями и участниками обоих событий.

В целом книгу однозначно рекомендую, на русском на пока что ничего лучше в подобном формате не найдёте.

Глобальный 1968 год и рождение Исламской революции

Две иранских звезды умерли в 1967-1968 гг. в течение одного года. Одним из них был бывший премьер Мохаммед Мосаддык, умерший 5 марта 1967 г. Его похороны проходили в очень ограниченном кругу. На них присутствовал рестлер Голямреза Тахти, получивший до этого золотую медаль на Олимпийских играх 1956 года. Тахти был найден мёртвым в отеле Атлантик в Тегеране 9 месяцев спустя, 7 января 1968 г. В отличие от похорон Мосаддыка, его похороны стали демонстрацией протеста, организованной студентами по всей стране.

Разница между этими двумя похоронами не может быть объяснена популярностью: они оба были самыми популярными иранцами своего времени. Репрессии также не могут объяснить это различие, т.к. за 9 месяцев репрессивный аппарат страны не изменился. Возможное объяснение лежит в совпадении разных факторов. Последствия этих протестов также стали одним из элементов, из которых сложилась Исламская революция.

Для большинства "май" и "68-й год" обычно связаны с Красным маем во Франции. Протесты рабочих и студентов превратились во всеобщую забастовку в этой стране. Для описания этого союза политический философ Жак Рансьер придумал выражение les révoltes logiques - согласно ей, восстания, которые выглядят произвольными и спонтанными, по факту создают собственную логику существования.

Январские протесты в Тегеране одновременно подтверждают и опровергают концепцию Рансьера. С одной стороны, спецслужбисты из САВАК примерно так же описывали действия протестующих. С другой стороны, студенты опирались на уже существующие организации - политические кружки (сенфи сияси). Важно понимать, что эти кружки политизировались только после смерти Тахти. Они внешне были неполитическими, и это позволяло им защищаться от репрессий со стороны САВАК. Таким образом, инфраструктура протестов существовала за несколько лет до того, как они стали реальностью.

Сам Тахти был известен как иранский богатырь, выигравший множество соревнований международного уровня, типа той же Олимпиады ими мировых чемпионатов по рестлингу. Однако его популярность опиралась не только на спортивные достижения - он был моральным образцом. Помимо этого, в 1950-е он находился в оппозиции шаху. В 1963 г. он избрался членом высшего совета Национального фронта. Он также публично призвал жертвовать деньги жертвам землетрясения 1962 г. в городе Буин-Захра, рядом с Казвином. Тахти был образцом для подражания в плане этики и морали.

В день объявления о самоубийстве Тахти газета Этеляат выпустила статью, объясняющую смерть рестлера семейными причинами. Однако иранцы в большинстве своём в эту версию не поверили, и по Тегерану начали распространяться слухи, что его убили. Одновременно процедура похорон Тахти была проведена так, что она сократила дистанцию между запрещённой политической оппозицией и разрешённой траурной церемонией.

В ходе Белой революции и как результат политического кризиса 1963 года, студенты получили право проводить студенческие протесты, но только если они касались исключительно студенческих тем и не выходили за границы университетов. Первый кружок (сенфи) возник в Промышленном колледже Тегеранского политеха в 1963 г. В будущем студенты именно этого университета сыграли ключевую роль в организации протестов имени Тахти. После того же года студенты избегали выражения солидарности в глобальном контексте (типа протестов против Вьетнамской войны) чтобы не подвергать опасности кружки.

Пик протестов кружков - 1967 год. В 1966-1967 гг. студенты протестовали в Тебризе и Тегеране против новой системы обучения. Она предполагала разделение учебного года на два семестра, необходимость платить за каждый из них ту же сумму, что раньше - за год. Студенты обратились к премьеру Ховейде, тот их проигнорировал. С 3 мая 1967 г. они устроили забастовку у административных подразделений университетов. 8 мая проблема была решена вмешательством императрицы Фарах Пехлеви, которая выплатила все необходимые деньги как подарок студентам.

Однако протесты на этом не закончились. В первой половине мая один из студентов Университета Тебриза вступил в диспут с одним из сотрудников университетского госпиталя. Студента избили, 16 мая 300 студентов собралось около медицинской школы, вечером того же дня ещё 1000 - около технического колледжа. Реакцией на эти демонстрации стало вмешательство полиции и арест примерно 200 студентов, как минимум одного убили.

3 июня, в последний экзаменационный день, протесты начались в обоих университетах. 4 июня они прошли относительно спокойно, а на следующий день, на 5-ю годовщину протестов 1963 г., усилились. Между 5 и 10 июня 54 студента были арестованы в Тегеране, 18 из них освободили 18 июня.

Протесты продолжались в течение всего 1967-1968 гг. По свидетельствам двух разных студентов, бастующие студенты фактически управляли Университетом Тебриза в этот год. По факту они свидетельствовали о нарушении неформального соглашения между студентами и государством. Государство оказывало им услуги низкого качества, при этом завышало плату за учёбу, что и вело к недовольству. При этом требования студентов оставались неполитическими, и касались только тем, связанных непосредственно с университетами.

Этот опыт стал основой для протестов имени Тахти. Студенты использовали разрешение посетить траурную процедуру для организации кросс-классовых протестов. Смерть Тахти стала первой, когда 40-дневное поминовение превратилось в уличный протест.

Студенты распечатали листовки (~200 тысяч штук), декларации (~13 тысяч), разделили Тегеран на несколько частей и распространяли всё, что распечатали, по городу, в основном по южной его части. Это позволило увеличить количество частей общества, вовлечённых в протест, плюс создать связь между студентами и всеми остальными. К студентам присоединились и рабочие. На этой церемонии звучали одновременно левые и прохомейнистские лозунги. Часть этих лозунгов призывала к прекращению Вьетнамской войны и убийству американского президента Линдона Джонсона. Исламисты и светские левые впервые в истории Ирана вместе выступали против шаха.

Возвращаясь к разнице между смертями Мосаддыка и Тахти. Смерть первого никто не освещал, она произошла до протестов в Тегеране и Тебризе. Тахти же был вовлечён в неполитические популярные действия: спорт и благотворительность, и его смерть освещалась крупными газетами.

Иранский 1968-й объясняет два аспекта Исламской революции: её глобальность и способ мобилизации протеста, который использовался в первой половине 1978 г. 40-дневное поминовение Тахти стало образцом для будущих протестов.

Глобальность связана с тем, что сети, организовавшие протесты 1968 г., продолжили своё существование. В 1970-е гг. новые организации наложились на них, но не заменили политические кружки. Именно благодаря этим сетям в 1978-1979 гг. вместе протестовали марксисты, исламисты, религиозные националисты, исламские марксисты и светские националисты. И там же звучала часть лозунга, автором которого изначально был Кваме Нкрума, идеолог антиколониального национализма. Оригинал Нкрумы выглядел так: "Ни Запад, ни Восток. Мы смотрим вперёд". Во время революции вместо "Мы смотрим вперёд" были разные варианты: "Исламская республика", "Правительство рабочих", "Исламское правление".

В общем, у Исламской революции были глобальные корни. О некоторых из них известно, а некоторые, типа истории с Тахти, забыты.

Источник: Davari, Arash; Sohrabi, Naghmeh. "A Sky Drowning in Stars": Global 68, the Death of Takhti, and the Birth of the Iranian Revolution. Global 1979: Geographies and Histories of the Iranian Revolution. Cambridge: Cambridge University Press. P. 213-244.