Социальный конфликт начала 1960-х гг. в Иране
В конце 1950-х в Иране начался экономический кризис: Семилетний план 1955-1962 гг. и возросшие военные инвестиции вынудили правительство брать внешние кредиты и привели к падению уровня жизни в 1957-1960-х гг. на 35%. Чтобы решить эту проблему, правительство ослабило монетарный и финансовый контроль, что привело к шестикратному росту импорта в 1959 г. по сравнению с 1954 г. Эта и другие способы выйти из кризиса привели к росту неофициальной процентной ставки до 30%, цена земли в городах выросла на 500%.
Экономический кризис привёл к увеличению количества забастовок, с 3 до 20 за 1957-1961 гг. Помимо этого, внутри страны была попытка генерала Карани устроить военный переворот, плюс в соседнем Ираке в 1958 г. произошла революция, а в 1959 г. - Кубинская революция. Всё это заставило США надавить на шаха Мохаммеда-Резу Пехлеви и провести ряд реформ. Часть из них: земельная реформа, частичная либерализация и смена правящего класса, привели к массовым протестам, временно объединившим духовенство и крупных землевладельцев.
В начале 1960 гг. шах объявил о том, что ближайшие парламентские выборы будут открыты для независимых кандидатов. По факту он планировал поставить Меджлис под контроль с помощью двух приближённых ко двору партий, состоявших в основном из профессионалов и гражданских служащих: Меллиюн и Мардом. Пользуясь этой возможностью, несколько независимых кандидатов также заявили о своём желании участвовать в выборах, из Второго Национального фронта - организации-преемника Национального фронта. Выборы были нечестные, результаты сфальсфицированными, по итогам в парламент прошли только члены подконтрольных шаху партий.
Фальсификация результатов привела к массовым протестам, вынудившим шаха провести повторные выборы в Меджлис в 1961 г., в результате которых в парламент прошёл только один член Второго Национального фронта. Фальсификация результатов этих выборов привела к массовым протестам студентов, ремесленников и торговцев базара. Протест был настолько сильным, что правительство временно закрыло Тегеранский университет. На эти протесты значимо повлияли два события: забастовка учителей и избрание Джона Кеннеди американским президентом.
После президентских выборов Кеннеди серьёзно вовлёкся в проблему Ирана. В ответ на его давление шах назначил технократа Али Амини премьер-министром в 1961 г. Амини распустил парламент, изгнал главу политической полиции САВАК генерала Бахтияра, снял ограничения на свободу прессы, и, в числе прочего назначил Хасана Арсанджани министром сельского хозяйства для проведения аграрной реформы. В результате этой реформы произошло разрушение феодализма и перераспределение земли в пользу нового класса фермеров. Впрочем, это тема, достойная отдельного поста, а то и не одного.
Амини также надеялся использовать свою новую должность для ослабления власти шаха. Для этого он провёл частичную либерализацию прессы и позволил националистам провести митинг на 80 тысяч участников. При этом Второй Национальный фронт его не поддержал. Фронт разделился на умеренных и радикалов. Радикалы выступали за массовые протесты и борьбу с шахом, умеренные - боролись с Амини и поддерживали проведение свободных выборов, которые премьер не мог гарантировать.
В 1962 г. шах решил пойти против Амини и Национального фронта. Во время демонстрации в Тегеранском университете в защиту студентов на них напали парашютисты. Ректор университета, доктор Ахмад Фархад, ушёл в отставку. Амини же отказался связывать своё имя с этой атакой. Впрочем, и он ушёл в отставку спустя несколько месяцев, из-за конфликта с шахом по поводу военных расходов в бюджете. Вместо Амини шах назначил премьером своего друга Асадоллу Аляма, Арсанджани же проработал на должности министра сельского хозяйства ещё год.
В конце 1950-х в Иране начался экономический кризис: Семилетний план 1955-1962 гг. и возросшие военные инвестиции вынудили правительство брать внешние кредиты и привели к падению уровня жизни в 1957-1960-х гг. на 35%. Чтобы решить эту проблему, правительство ослабило монетарный и финансовый контроль, что привело к шестикратному росту импорта в 1959 г. по сравнению с 1954 г. Эта и другие способы выйти из кризиса привели к росту неофициальной процентной ставки до 30%, цена земли в городах выросла на 500%.
Экономический кризис привёл к увеличению количества забастовок, с 3 до 20 за 1957-1961 гг. Помимо этого, внутри страны была попытка генерала Карани устроить военный переворот, плюс в соседнем Ираке в 1958 г. произошла революция, а в 1959 г. - Кубинская революция. Всё это заставило США надавить на шаха Мохаммеда-Резу Пехлеви и провести ряд реформ. Часть из них: земельная реформа, частичная либерализация и смена правящего класса, привели к массовым протестам, временно объединившим духовенство и крупных землевладельцев.
В начале 1960 гг. шах объявил о том, что ближайшие парламентские выборы будут открыты для независимых кандидатов. По факту он планировал поставить Меджлис под контроль с помощью двух приближённых ко двору партий, состоявших в основном из профессионалов и гражданских служащих: Меллиюн и Мардом. Пользуясь этой возможностью, несколько независимых кандидатов также заявили о своём желании участвовать в выборах, из Второго Национального фронта - организации-преемника Национального фронта. Выборы были нечестные, результаты сфальсфицированными, по итогам в парламент прошли только члены подконтрольных шаху партий.
Фальсификация результатов привела к массовым протестам, вынудившим шаха провести повторные выборы в Меджлис в 1961 г., в результате которых в парламент прошёл только один член Второго Национального фронта. Фальсификация результатов этих выборов привела к массовым протестам студентов, ремесленников и торговцев базара. Протест был настолько сильным, что правительство временно закрыло Тегеранский университет. На эти протесты значимо повлияли два события: забастовка учителей и избрание Джона Кеннеди американским президентом.
После президентских выборов Кеннеди серьёзно вовлёкся в проблему Ирана. В ответ на его давление шах назначил технократа Али Амини премьер-министром в 1961 г. Амини распустил парламент, изгнал главу политической полиции САВАК генерала Бахтияра, снял ограничения на свободу прессы, и, в числе прочего назначил Хасана Арсанджани министром сельского хозяйства для проведения аграрной реформы. В результате этой реформы произошло разрушение феодализма и перераспределение земли в пользу нового класса фермеров. Впрочем, это тема, достойная отдельного поста, а то и не одного.
Амини также надеялся использовать свою новую должность для ослабления власти шаха. Для этого он провёл частичную либерализацию прессы и позволил националистам провести митинг на 80 тысяч участников. При этом Второй Национальный фронт его не поддержал. Фронт разделился на умеренных и радикалов. Радикалы выступали за массовые протесты и борьбу с шахом, умеренные - боролись с Амини и поддерживали проведение свободных выборов, которые премьер не мог гарантировать.
В 1962 г. шах решил пойти против Амини и Национального фронта. Во время демонстрации в Тегеранском университете в защиту студентов на них напали парашютисты. Ректор университета, доктор Ахмад Фархад, ушёл в отставку. Амини же отказался связывать своё имя с этой атакой. Впрочем, и он ушёл в отставку спустя несколько месяцев, из-за конфликта с шахом по поводу военных расходов в бюджете. Вместо Амини шах назначил премьером своего друга Асадоллу Аляма, Арсанджани же проработал на должности министра сельского хозяйства ещё год.
Для противопоставления своих действия этой реформе Реза-шах сформулировал пакет реформ, который он назвал Белой революцией, позже ставшей известной как "Революция шаха и народа". 26 января 1963 г. прошёл плебисцит для одобрения этой реформы. Духовенство и Национальный фронт отказались её поддерживать, и призвали к всеобщей забастовке. 22 января 1963 г. базар закрылся на 3 дня, 25 января Национальный фронт призвал выйти на демонстрацию, которая была запрещена. Около 400 лидеров фронта оказалось в тюрьме, референдум же официально был признан успешным, Белую революцию одобрило около 5 млн избирателей.
Во время этой политической мобилизации ключевую роль сыграли три группы: духовенство, ремесленники и торговцы базара, а также учителя.
Ослабление репрессий, снятие некоторых политический ограничений и экономический кризис вынудили учителей младших и средних школ организовать забастовку весной 1961 г. 2 мая они организовали массовую акцию протеста. Пожарные использовали водомёты чтобы разделить их на части, военные же расстреляли часть из них. Университеты и часть базаров по всей стране поддержали забастовку учителей и закрылись на время. Шах был вынужден выполнить часть требований учителей и повысил их среднюю зарплату с 40$ до 75$. Помимо экономических последствий, эта забастовка привела к отставке премьера Шарифа Имами и назначению Али Амини, а также ускорила мобилизацию других социальных групп.
Стабилизационная программа начала 1960-х нанесла сильный удар по базару - правительство сильно ограничило выдаваемые ему кредиты, ограничило импорт отдельных категорий товаров, повысило налоги на товары, продаваемые на базарах. Что привело к банкротству части ремесленников и торговцев базара. Они присоединились как к митингам Национального фронта в 1961 г., так и к забастовке учителей 1961 г. В октябре 1963 г. они создали Союз по защите конституции и индивидуальных прав, оппонировали новому кабинету и экономической реформе в целом. Среди 579 индивидов, арестованных и убитых во время протестов, почти все были лавочниками и ремесленниками. В целом представители базара в этот период мобилизовались из-за нарушения их экономических интересов, организационного вакуума и возможности для протеста. Они пошли против политик, которые нарушали их интересы, однако их действия были подавлены репрессиями.
Отношения между духовенством и шахом начали портиться в 1959 г., после предложения земельной реформы. Большая часть духовенства противостояла ей, так как оно теряло значительную часть своих земель. Также духовенство сочло не соответствующими исламу часть реформ, предложенных шахом в специальном билле 1962 г., включая избирательные права для женщин. Малая часть духовенства поддержала эти реформы. Большая же часть им оппонировала, однако с разных точек зрения. Часть выступала против земельной реформы и избирательных прав для женщин с традиционных религиозных позиций. Другая же выступала против диктатуры шаха и за социальную справедливость, к ней принадлежал молодой и малоизвестный тогда Рухолла Хомейни.
Хомейни был единственным религиозным лидером, кто тогда в своей аргументации шёл за пределы религии. Он жёстко критиковал Белую революцию по всем пунктам, выступал за независимость от влияния США и Израиля, сохранение национального контроля за иранскими рынками и т.д. Помимо этого, он единственный призывал свергнуть шаха. Духовенство в течение 1961-1963 гг. проводило ряд протестных акций как процессии во время траурных дней Ашуры. Все они жёстко подавлялись. В целом по итогам шах укрепил свой режим, однако ценой укрепления стал разрыв хрупкого союза с духовенством, существовавшего с 1941 г. Шах изгнал Хомейни из Ирана, и последний провёл в Ираке последующие 15 лет.
Во время этой политической мобилизации ключевую роль сыграли три группы: духовенство, ремесленники и торговцы базара, а также учителя.
Ослабление репрессий, снятие некоторых политический ограничений и экономический кризис вынудили учителей младших и средних школ организовать забастовку весной 1961 г. 2 мая они организовали массовую акцию протеста. Пожарные использовали водомёты чтобы разделить их на части, военные же расстреляли часть из них. Университеты и часть базаров по всей стране поддержали забастовку учителей и закрылись на время. Шах был вынужден выполнить часть требований учителей и повысил их среднюю зарплату с 40$ до 75$. Помимо экономических последствий, эта забастовка привела к отставке премьера Шарифа Имами и назначению Али Амини, а также ускорила мобилизацию других социальных групп.
Стабилизационная программа начала 1960-х нанесла сильный удар по базару - правительство сильно ограничило выдаваемые ему кредиты, ограничило импорт отдельных категорий товаров, повысило налоги на товары, продаваемые на базарах. Что привело к банкротству части ремесленников и торговцев базара. Они присоединились как к митингам Национального фронта в 1961 г., так и к забастовке учителей 1961 г. В октябре 1963 г. они создали Союз по защите конституции и индивидуальных прав, оппонировали новому кабинету и экономической реформе в целом. Среди 579 индивидов, арестованных и убитых во время протестов, почти все были лавочниками и ремесленниками. В целом представители базара в этот период мобилизовались из-за нарушения их экономических интересов, организационного вакуума и возможности для протеста. Они пошли против политик, которые нарушали их интересы, однако их действия были подавлены репрессиями.
Отношения между духовенством и шахом начали портиться в 1959 г., после предложения земельной реформы. Большая часть духовенства противостояла ей, так как оно теряло значительную часть своих земель. Также духовенство сочло не соответствующими исламу часть реформ, предложенных шахом в специальном билле 1962 г., включая избирательные права для женщин. Малая часть духовенства поддержала эти реформы. Большая же часть им оппонировала, однако с разных точек зрения. Часть выступала против земельной реформы и избирательных прав для женщин с традиционных религиозных позиций. Другая же выступала против диктатуры шаха и за социальную справедливость, к ней принадлежал молодой и малоизвестный тогда Рухолла Хомейни.
Хомейни был единственным религиозным лидером, кто тогда в своей аргументации шёл за пределы религии. Он жёстко критиковал Белую революцию по всем пунктам, выступал за независимость от влияния США и Израиля, сохранение национального контроля за иранскими рынками и т.д. Помимо этого, он единственный призывал свергнуть шаха. Духовенство в течение 1961-1963 гг. проводило ряд протестных акций как процессии во время траурных дней Ашуры. Все они жёстко подавлялись. В целом по итогам шах укрепил свой режим, однако ценой укрепления стал разрыв хрупкого союза с духовенством, существовавшего с 1941 г. Шах изгнал Хомейни из Ирана, и последний провёл в Ираке последующие 15 лет.
В целом политические протесты начала 1960-х гг. провалились из-за организационной слабости и отсутствия сильной коалиции. Два фактора сыграли важную роль в провале протеста. Во-первых, слабость всех оппозиционных организаций после государственного переворота 1953 года. Практически все оппозиционные организации были уничтожены или ушли в подполье, не имея возможности мобилизовать людей на протесты. Вторым важным фактором было отсутствие сильной коалиции между основными сегментами населения. В результате военные смогли подавить оппозицию более чем на десятилетие. Национальный фронт не имел реальной возможности конкурировать с шахом, и внутренне он был устроен недемократично, что способствовало его ослаблению.
Духовенство же, напротив, имело много ресурсов для протестной мобилизации: сеть мечетей и авторитет. Однако кроме Хомейни и нескольких других улемов, мало кто хотел свергнуть шаха. В результате после ареста Хомейни протесты произошли только в полудюжине городов и были быстро подавлены.
По итогам, события начала 1960-х гг. привели к реорганизации политической системы: крупные землевладельцы потеряли значительную часть влияния из-за земельной реформы, промышленники, финансисты, военные и государственная бюрократия значительно усилились. Государство само по себе стало более интервенционистским, что сделало его более уязвимым к испытаниям 1970-х гг.
Ослабление светской оппозиции, в частности, Национального фронта привело к тому, что политические протесты стали координироваться не через партии и университеты, а через мечети. Мечети остались единственным относительно автономным от государства институтом, с широкой сетью по стране, и предоставляющими безопасное место для выражения обиды и недовольства, и позволяющими распространять новости о государственных репрессиях. Это всё предопределило их ключевую роль в Исламской революции 1978-1979 гг.
Источник: Misagh Parsa. 1994. Mosque of Last Resort: State Reform and Social Confict in Early 1960s. A Century of Revolutions. Social Movements in Iran. Minneapolis: University of Minnesota Press. P. 135-169.
Духовенство же, напротив, имело много ресурсов для протестной мобилизации: сеть мечетей и авторитет. Однако кроме Хомейни и нескольких других улемов, мало кто хотел свергнуть шаха. В результате после ареста Хомейни протесты произошли только в полудюжине городов и были быстро подавлены.
По итогам, события начала 1960-х гг. привели к реорганизации политической системы: крупные землевладельцы потеряли значительную часть влияния из-за земельной реформы, промышленники, финансисты, военные и государственная бюрократия значительно усилились. Государство само по себе стало более интервенционистским, что сделало его более уязвимым к испытаниям 1970-х гг.
Ослабление светской оппозиции, в частности, Национального фронта привело к тому, что политические протесты стали координироваться не через партии и университеты, а через мечети. Мечети остались единственным относительно автономным от государства институтом, с широкой сетью по стране, и предоставляющими безопасное место для выражения обиды и недовольства, и позволяющими распространять новости о государственных репрессиях. Это всё предопределило их ключевую роль в Исламской революции 1978-1979 гг.
Источник: Misagh Parsa. 1994. Mosque of Last Resort: State Reform and Social Confict in Early 1960s. A Century of Revolutions. Social Movements in Iran. Minneapolis: University of Minnesota Press. P. 135-169.
https://www.youtube.com/watch?v=EPM_xBjiOwc
Небольшой американский пропагандистский фильм про протесты в Иране в 1963 г.
Небольшой американский пропагандистский фильм про протесты в Иране в 1963 г.
YouTube
Unrest In Iran (1963)
National Archives - Unrest in Iran - National Security Council. Central Intelligence Agency. (09/18/1947 - 12/04/1981). - ARC 647011 / LI 263.400
Админ поздравляет всех с наступающим и наступившим Новым годом, в зависимости от часового пояса. И желает подписчикам и подписчицам всех благ: счастья, здоровья им и их близким, мирного неба над головой и исполнения всех желаний!
Постновогодний список каналов, рекомендуемых админом:
Иран:
ērān ud anērān - Поздняя Древность, с фокусом на Сасанидском Иране, от Максима Суханова
Pax Iranica - канал моего коллеги, доцента ИКВИА НИУ ВШЭ об Иране в основном эпохи поздних Каджаров и ранней династии Пехлеви
Дежурный по Ирану - новости и аналитика про современный Иран от Никиты Смагина
Иранизатор - каналы Полины Василенко с новостями и аналитикой в основном про Иран, но не только
Персидский ген - филолог-иранист Мария Ген учит персидскому языку и пишет о нём разные заметки
Ближний Восток:
SWAT SLAV - антрополог-афгановед Святослав Каверин про жизнь в Афганистане
Нет друзей кроме гор - канал курдолога, научного сотрудника Института Востоковедения РАН Ильи Веденеева про, да-да, курдов
Россия на Ближнем Востоке - Никита Смагин о широкой теме взаимодействия России с разными странами БСВ
Разное:
Redroom Text - канал Егора Зырянова со всякими историческими приколами, дополняет ютуб-канал Redroom
SocialEvents - социолог Александр Филиппов интерпретирует социальную реальность вокруг, опираясь на теорию социального действия и разные концепции политической теологии
Vetushinsky Gore Philosophy - философ Александр Ветушинский пишет про исследования видеоигр
Пробковый шлем - канал индолога Ильи Спектора из ИСАА МГУ про новую и новейшую историю и политику Индии и разные забавные сюжеты из неё
Рюмочная ИПП - сотрудники Института проблем правоприменения пишут про свои исследования в области социологии права
Стальной шлем - политическая история и политика памяти в странах Запада XIX-XX вв.
Структура наносит ответный удар - социология науки от Андрея Герасимова, много удивительных и внезапных историй на связанные темы
Иран:
ērān ud anērān - Поздняя Древность, с фокусом на Сасанидском Иране, от Максима Суханова
Pax Iranica - канал моего коллеги, доцента ИКВИА НИУ ВШЭ об Иране в основном эпохи поздних Каджаров и ранней династии Пехлеви
Дежурный по Ирану - новости и аналитика про современный Иран от Никиты Смагина
Иранизатор - каналы Полины Василенко с новостями и аналитикой в основном про Иран, но не только
Персидский ген - филолог-иранист Мария Ген учит персидскому языку и пишет о нём разные заметки
Ближний Восток:
SWAT SLAV - антрополог-афгановед Святослав Каверин про жизнь в Афганистане
Нет друзей кроме гор - канал курдолога, научного сотрудника Института Востоковедения РАН Ильи Веденеева про, да-да, курдов
Россия на Ближнем Востоке - Никита Смагин о широкой теме взаимодействия России с разными странами БСВ
Разное:
Redroom Text - канал Егора Зырянова со всякими историческими приколами, дополняет ютуб-канал Redroom
SocialEvents - социолог Александр Филиппов интерпретирует социальную реальность вокруг, опираясь на теорию социального действия и разные концепции политической теологии
Vetushinsky Gore Philosophy - философ Александр Ветушинский пишет про исследования видеоигр
Пробковый шлем - канал индолога Ильи Спектора из ИСАА МГУ про новую и новейшую историю и политику Индии и разные забавные сюжеты из неё
Рюмочная ИПП - сотрудники Института проблем правоприменения пишут про свои исследования в области социологии права
Стальной шлем - политическая история и политика памяти в странах Запада XIX-XX вв.
Структура наносит ответный удар - социология науки от Андрея Герасимова, много удивительных и внезапных историй на связанные темы
НКО и защита прав женщин в Иране
Иранский политический ландшафт воспринимается большей частью медиа и значительной частью академической литературы как дихотомичный: кто-либо или прорежимный, или антирежимный. В реальности же существует большое количество акторов, находящихся в серой зоне. Зарегистрированные НКО относятся к таким.
Женские НКО также балансируют между режимом и гражданским обществом. Если они получают официальную регистрацию у Министерства внутренних дел, у них появляется легальная возможность заниматься набором действий: благотворительностью, профессиональной и адвокатской работой.
Сектор НКО одновременно формальный и неформальный. Некоторые самоназванные НКО не зарегистрированы формально в МВД. Другие зарегистрированы и следуют предписаниям. Госрегулирование ограничивает деятельность НКО неполитической и некоммерческой деятельностью.
Сразу после Исламской революции 1978-1979 гг. женские НКО ориентировались на предоставление услуг и увеличение роли женщин в публичной сфере. Конституция ИРИ включает статьи про индивидуальные права и свободы, признаёт равенство мужчин и женщин согласно "исламским критериям". Вопрос в том, как именно эти критерии применяются. С точки зрения же первого Верховного руководителя Ирана аятоллы Хомейни, мужчины были кормильцами, а женщины - домохозяйками. И режим предпринимал много усилий чтобы внедрить такое понимание в стране.
В 1980-1988 гг. возникло маленькое количество женских НКО, они занимались в основном благотворительностью. Во время периода Реконструкции (1990-1998) происходило вовлечение Ирана в глобальную экономику. Как часть этого процесса, в 1995 г. дочь президента Акбара Хашеми-Рафсанджани, Фатеме Хашеми-Рафсанджани, создала Женскую ассоциацию солидарности с целью изменить международное восприятие женщин в Иране.
Период президентства Мохаммеда Хатами (1997-2005) стал эпохой расцвета иранских НКО в целом, и женских в частности. Хатами в 1997 г. создал Офис женского участия, который возглавила известная иранская правозащитница Захра Шоджаи. Количество женских НКО выросло с 13 в 1976-1986 г. до 158 зарегистрированных и 92 незарегистрированных в 2000 г. У самих же НКО фокус с благотворительности сместился на защиту прав человека.
Во время периода президентства Махмуда Ахмадинежада (2005-2013) государственное давление на НКО усилилось. Часть из них закрылась, многих сотрудников некоммерческих организаций арестовали. Частные доноры снизили их поддержку, уменьшилось количество волонтёров.
При президенте Хасане Роухани (2013-2021) ситуация для гражданского общества стала лучше. В 2013 г. он освободил из тюрьмы 8 активисток, включая Насрин Сотуде, юристку-правозащитницу и соратницу лауреатки Нобелевской премии мира Ширин Эбади. В 2015 г. количество зарегистрированных НКО выросло на 30% по сравнению с предыдущим годом и достигло 7000. В 2019 г. вице-президентка по делам женщин и семьи Масуме Эбтекар подчеркнула важность женских НКО в принятии политических решений.
Не смотря на это, и в целом на снижение давления на НКО про Роухани, оно оставалось довольно сильным. Например, регистрация Фонда ОМИД была отменена в 2019 г., поскольку режим маркировал его как агента западного влияния. И это довольно типичная ситуация. Сам Фонд был зарегистрирован в 2004 г. при Хатами, его основательница Марджане Халяти живёт в Лондоне и работает социальным психологом и психотерапевтом. Фонд же изначально позиционировался как "группа для неполитических, нерелигиозных юридических лиц" в Иране, Канаде, Британии и США для поддержки иранских женщин, сталкивающихся с физическим, психологическим и эмоциональным насилием.
Иранский политический ландшафт воспринимается большей частью медиа и значительной частью академической литературы как дихотомичный: кто-либо или прорежимный, или антирежимный. В реальности же существует большое количество акторов, находящихся в серой зоне. Зарегистрированные НКО относятся к таким.
Женские НКО также балансируют между режимом и гражданским обществом. Если они получают официальную регистрацию у Министерства внутренних дел, у них появляется легальная возможность заниматься набором действий: благотворительностью, профессиональной и адвокатской работой.
Сектор НКО одновременно формальный и неформальный. Некоторые самоназванные НКО не зарегистрированы формально в МВД. Другие зарегистрированы и следуют предписаниям. Госрегулирование ограничивает деятельность НКО неполитической и некоммерческой деятельностью.
Сразу после Исламской революции 1978-1979 гг. женские НКО ориентировались на предоставление услуг и увеличение роли женщин в публичной сфере. Конституция ИРИ включает статьи про индивидуальные права и свободы, признаёт равенство мужчин и женщин согласно "исламским критериям". Вопрос в том, как именно эти критерии применяются. С точки зрения же первого Верховного руководителя Ирана аятоллы Хомейни, мужчины были кормильцами, а женщины - домохозяйками. И режим предпринимал много усилий чтобы внедрить такое понимание в стране.
В 1980-1988 гг. возникло маленькое количество женских НКО, они занимались в основном благотворительностью. Во время периода Реконструкции (1990-1998) происходило вовлечение Ирана в глобальную экономику. Как часть этого процесса, в 1995 г. дочь президента Акбара Хашеми-Рафсанджани, Фатеме Хашеми-Рафсанджани, создала Женскую ассоциацию солидарности с целью изменить международное восприятие женщин в Иране.
Период президентства Мохаммеда Хатами (1997-2005) стал эпохой расцвета иранских НКО в целом, и женских в частности. Хатами в 1997 г. создал Офис женского участия, который возглавила известная иранская правозащитница Захра Шоджаи. Количество женских НКО выросло с 13 в 1976-1986 г. до 158 зарегистрированных и 92 незарегистрированных в 2000 г. У самих же НКО фокус с благотворительности сместился на защиту прав человека.
Во время периода президентства Махмуда Ахмадинежада (2005-2013) государственное давление на НКО усилилось. Часть из них закрылась, многих сотрудников некоммерческих организаций арестовали. Частные доноры снизили их поддержку, уменьшилось количество волонтёров.
При президенте Хасане Роухани (2013-2021) ситуация для гражданского общества стала лучше. В 2013 г. он освободил из тюрьмы 8 активисток, включая Насрин Сотуде, юристку-правозащитницу и соратницу лауреатки Нобелевской премии мира Ширин Эбади. В 2015 г. количество зарегистрированных НКО выросло на 30% по сравнению с предыдущим годом и достигло 7000. В 2019 г. вице-президентка по делам женщин и семьи Масуме Эбтекар подчеркнула важность женских НКО в принятии политических решений.
Не смотря на это, и в целом на снижение давления на НКО про Роухани, оно оставалось довольно сильным. Например, регистрация Фонда ОМИД была отменена в 2019 г., поскольку режим маркировал его как агента западного влияния. И это довольно типичная ситуация. Сам Фонд был зарегистрирован в 2004 г. при Хатами, его основательница Марджане Халяти живёт в Лондоне и работает социальным психологом и психотерапевтом. Фонд же изначально позиционировался как "группа для неполитических, нерелигиозных юридических лиц" в Иране, Канаде, Британии и США для поддержки иранских женщин, сталкивающихся с физическим, психологическим и эмоциональным насилием.
Постоянная угроза закрытия вынуждает НКО действовать крайне аккуратно. Более того, все они фреймируют своих клиентов как "жертв", "маргинализованных", "обездоленных" и "уязвимых". Это позволяет им демонстрировать, что они не опасны для режима. Помимо этого, они также часто работают с профильными государственными органами, включая городские муниципальные офисы, государственные благотворительные организации, полицию, суды. Для них самих это страховка. Так они показывают, что они не против режима, а хотят работать вместе с режимом для решения проблем.
Для зарегистрированных НКО в Иране их статус позволяет действовать относительно свободно в определённых рамках. Вместе с тем, женские НКО вынуждены действовать крайне осторожно из-за очень большого количества ограничений, накладываемых на них. Ключевые сферы деятельности: образование и обучение, поддержка (здравоохранение), развлекательные мероприятия для повышения самооценки женщин. Основная их аудитория: жертвы насилия, одинокие матери, этнические меньшинства и мигранты. При этом важно понимать, что женские НКО на данный момент не могут обеспечить изменения в государственной политике по отношению к женщинам. Однако они делают другие важные вещи: меняют отношение к существующим проблемам, таким как домашнее насилие; меняют поведение благодаря внедрению программ, которые меняют повседневную жизнь женщин; меняют процедурные отношения с помощью создания безопасного места для диалога среди женщин.
Источник: Akbarzadeh, Shahram, Rebecca Barlow, and Sanaz Nasirpour. 2021. Registered NGOs and advocacy for women in Iran. // Third World Quarterly. Vol. 42. No. 7. P. 1475-1488.
Для зарегистрированных НКО в Иране их статус позволяет действовать относительно свободно в определённых рамках. Вместе с тем, женские НКО вынуждены действовать крайне осторожно из-за очень большого количества ограничений, накладываемых на них. Ключевые сферы деятельности: образование и обучение, поддержка (здравоохранение), развлекательные мероприятия для повышения самооценки женщин. Основная их аудитория: жертвы насилия, одинокие матери, этнические меньшинства и мигранты. При этом важно понимать, что женские НКО на данный момент не могут обеспечить изменения в государственной политике по отношению к женщинам. Однако они делают другие важные вещи: меняют отношение к существующим проблемам, таким как домашнее насилие; меняют поведение благодаря внедрению программ, которые меняют повседневную жизнь женщин; меняют процедурные отношения с помощью создания безопасного места для диалога среди женщин.
Источник: Akbarzadeh, Shahram, Rebecca Barlow, and Sanaz Nasirpour. 2021. Registered NGOs and advocacy for women in Iran. // Third World Quarterly. Vol. 42. No. 7. P. 1475-1488.
Небольшой фильм про борьбу женщин за свои права после Исламской революции
https://www.youtube.com/watch?v=WIv3dLiB0h8
https://www.youtube.com/watch?v=WIv3dLiB0h8
YouTube
The Struggle for Women's Rights in Iran | TIME
Watch this short documentary, "40 Million: The Struggle for Women's Rights in Iran," about the women's movement in Iran, directed by Jeff Kaufman.
Editor's Note: An image of Maryam Shariatmadari was misidentified in an earlier version of this video, which…
Editor's Note: An image of Maryam Shariatmadari was misidentified in an earlier version of this video, which…
Престиж профессий в Исламской республике
В 2000-е годы в Иране проводились исследования по социальной стратификации. В рамках одного из них, проведённых Факультетом социальных наук Тегеранского университета в 2001 году, был исследован престиж отдельных профессий.
Учёные выявили, что в случае Ирана переменные, связанные с социальной идентичностью типа пола, образования, трудового сектора и т.д. не связаны с оценками людьми конкретных профессий.
Что ещё более интересно - это какие профессии оказались для иранцев самыми престижными. А именно учёные, университетские профессора и врачи узких специализаций. Уровень престижа этих профессий выше чем у большинства религиозных авторитетов, крупных бизнесменов, чиновников и т.д. В целом же чем профессии более специализированные, чем дольше и сложнее требуется обучения для освоения соответствующих навыков, тем выше и её престижность.
Источник: Abdollahyan, Hamid, and Hooshang Nayebi. 2009. Conceptualizing occupational prestige: An empirical case study from Iran. // Asian Journal of Social Science. Vol. 37. No. 2. P. 192-207.
В 2000-е годы в Иране проводились исследования по социальной стратификации. В рамках одного из них, проведённых Факультетом социальных наук Тегеранского университета в 2001 году, был исследован престиж отдельных профессий.
Учёные выявили, что в случае Ирана переменные, связанные с социальной идентичностью типа пола, образования, трудового сектора и т.д. не связаны с оценками людьми конкретных профессий.
Что ещё более интересно - это какие профессии оказались для иранцев самыми престижными. А именно учёные, университетские профессора и врачи узких специализаций. Уровень престижа этих профессий выше чем у большинства религиозных авторитетов, крупных бизнесменов, чиновников и т.д. В целом же чем профессии более специализированные, чем дольше и сложнее требуется обучения для освоения соответствующих навыков, тем выше и её престижность.
Источник: Abdollahyan, Hamid, and Hooshang Nayebi. 2009. Conceptualizing occupational prestige: An empirical case study from Iran. // Asian Journal of Social Science. Vol. 37. No. 2. P. 192-207.
24 января в 18:00 буду выступать на семинаре Научно-учебной лаборатории исследований современного Ирана ФМЭиМП НИУ ВШЭ с докладом «Внутриэлитный конфликт и стимулы к продуктивному использованию ренты в Иране 1989-2023 гг.» на Малой Ордынке 17, аудитория 106. Доклад пройдёт в гибридном формате.
Анонс: После окончания Ирано-Иракской войны 1980-1988 гг., смерти аятоллы Хомейни и Конституционного референдума 1989 г. в Исламской республике Иран произошла реорганизация политической и экономической систем. Однако на данный момент до сих пор отсутствуют исследования, ставящие постхомейнистский период в контекст внутриэлитных конфликтов и изменения источников ренты. В своём докладе Илья Васькин, используя теорию социальных порядков Норта, Уоллиса и Вайнгаста, проанализирует взаимодействия между четырьмя ключевыми группами правящей элиты Ирана: гражданской бюрократией, силовиками, духовенством и элитами с западным образованием. Он продемонстрирует изменение источников ренты в Иране и стимулов для правящих элит в связи с внутренними и внешними факторами начиная с 1989 г.: протестными движениями, экономическими кризисами и санкциями.
Приглашаю всех желающих. Ссылка для регистрации
Анонс: После окончания Ирано-Иракской войны 1980-1988 гг., смерти аятоллы Хомейни и Конституционного референдума 1989 г. в Исламской республике Иран произошла реорганизация политической и экономической систем. Однако на данный момент до сих пор отсутствуют исследования, ставящие постхомейнистский период в контекст внутриэлитных конфликтов и изменения источников ренты. В своём докладе Илья Васькин, используя теорию социальных порядков Норта, Уоллиса и Вайнгаста, проанализирует взаимодействия между четырьмя ключевыми группами правящей элиты Ирана: гражданской бюрократией, силовиками, духовенством и элитами с западным образованием. Он продемонстрирует изменение источников ренты в Иране и стимулов для правящих элит в связи с внутренними и внешними факторами начиная с 1989 г.: протестными движениями, экономическими кризисами и санкциями.
Приглашаю всех желающих. Ссылка для регистрации
Ислам, образование и гражданское общество в современном Иране
В Иране существуют свои относительно независимые институты и университеты, сопоставимые по уровню свободы дискуссий с Шанинкой, РЭШ и ЕУСПб в России. Одним из них является частный Университет Мофид, созданный Главой судебной власти Ирана аятоллой Абдул-Каримом Мусави-Ардебили. Как стало возможно создание такого университета и его существование в жёстких условиях иранского авторитаризма?
В целом, появление и сохранение Университета Мофид произошло благодаря четырём факторам, характерных для исламских университетов, и отличающими их от других частных университетов, семинарий и государственных университетов: 1) широкая финансовая и институциональная независимость от государства; 2) элитные связи университетского менеджмента; 3) найм и поддержка независимых преподавателей; 4) смешение педагогических практик и убеждений, характерных для семинарий и современных университетов.
Семинарии после Исламской революции 1979 года попали под надзор Офиса пропаганды семинарий Кума, напрямую подчиняющегося Верховному руководителю. Также существует специальный Суд для духовенства, также ограничивающий свободу в них. Впрочем, самым важным препятствием, ограничивающим свободу слова в семинариях, является само духовенство. В 1990-е часть интеллектуалов и духовенства запустили дискуссию о роли религии в политике в широком смысле. Обсуждение новых теорий, возникших в ходе этой дискуссии, запрещено в семинариях. Преподаватели семинарий и студенты или не участвуют в политике, или вовлечены целиком, демонстрируя полную лояльность режиму.
Государственные университеты типа Тегеранского находятся под несколькими видами контроля. Снизу - через Офис консолидации единства (ОКЕ). ОКЕ это союз студенческих движений, контролирующий лояльность студентов и преподавателей на местах. Сверху - через Министерство науки и высшего образования, контролирующее назначения в учёные советы университетов почти всех направлений кроме медицинских и нескольких других, которые отнесены к профильным ведомствам. Помимо этого, есть дистанционное обучение, снижающее социальную мобильность и академическое взаимодействие.
Частные университеты делятся на две большие группы: Исламский университет Азад и набор частных исламских университетов. Все они возникли в основном после конца Ирано-Иракской войны 1980-1988 гг. и приватизации и либерализации экономической и политической жизни в Иране. Исламский университет Азад (Исламский свободный университет) был создан в 1982 году, и быстро разросся по регионам Ирана. Ближайшая параллель из российской действительности это РАНХиГС со всеми филиалами. Разница в том, что РАНХиГС фокусируется на социальных и гуманитарных науках, а Исламский университет Азад широкого профиля, включает все направления. На 2023 год в нём училось около 1.2 млн студентов, работало около 60 тысяч преподавателей на разных ставках. Собственно, это одна из причин, почему он находится под сильным политическим надзором. Вторая - его совет попечителей, формирующий стратегическое видение, состоит из членов разных политических фракций и представителей разных политических институтов: Верховного руководителя, Министерства науки и высшего образования, Министерства здравоохранения. Наконец, в него относительно просто поступить ветеранам и членам Басидж, иранского полувоенного ополчения, особенно в регионах. Такая ситуация ведёт к усилению контроля за университетом снизу. Интересный факт: из 6 ректоров Исламского университета Азад 3 учились в Британии, 1 в Новой Зеландии, 1 в Иране, а нынешний - в России, он выпускник МФТИ.
Наконец, остаются исламские университеты. Они в основном расположены в Куме и Тегеране, модельными являются шесть: Университет Имама Садыка (Тегеран), Университет Бакер Оль-Олюм (Кум), Университет религий и деноминаций (Кум), Университет Мофид (Кум), Институт Имама Хомейни (Кум), Университет исламских мазхабов (Тегеран). Почему они менее зависимы по сравнению с другими университетами?
В Иране существуют свои относительно независимые институты и университеты, сопоставимые по уровню свободы дискуссий с Шанинкой, РЭШ и ЕУСПб в России. Одним из них является частный Университет Мофид, созданный Главой судебной власти Ирана аятоллой Абдул-Каримом Мусави-Ардебили. Как стало возможно создание такого университета и его существование в жёстких условиях иранского авторитаризма?
В целом, появление и сохранение Университета Мофид произошло благодаря четырём факторам, характерных для исламских университетов, и отличающими их от других частных университетов, семинарий и государственных университетов: 1) широкая финансовая и институциональная независимость от государства; 2) элитные связи университетского менеджмента; 3) найм и поддержка независимых преподавателей; 4) смешение педагогических практик и убеждений, характерных для семинарий и современных университетов.
Семинарии после Исламской революции 1979 года попали под надзор Офиса пропаганды семинарий Кума, напрямую подчиняющегося Верховному руководителю. Также существует специальный Суд для духовенства, также ограничивающий свободу в них. Впрочем, самым важным препятствием, ограничивающим свободу слова в семинариях, является само духовенство. В 1990-е часть интеллектуалов и духовенства запустили дискуссию о роли религии в политике в широком смысле. Обсуждение новых теорий, возникших в ходе этой дискуссии, запрещено в семинариях. Преподаватели семинарий и студенты или не участвуют в политике, или вовлечены целиком, демонстрируя полную лояльность режиму.
Государственные университеты типа Тегеранского находятся под несколькими видами контроля. Снизу - через Офис консолидации единства (ОКЕ). ОКЕ это союз студенческих движений, контролирующий лояльность студентов и преподавателей на местах. Сверху - через Министерство науки и высшего образования, контролирующее назначения в учёные советы университетов почти всех направлений кроме медицинских и нескольких других, которые отнесены к профильным ведомствам. Помимо этого, есть дистанционное обучение, снижающее социальную мобильность и академическое взаимодействие.
Частные университеты делятся на две большие группы: Исламский университет Азад и набор частных исламских университетов. Все они возникли в основном после конца Ирано-Иракской войны 1980-1988 гг. и приватизации и либерализации экономической и политической жизни в Иране. Исламский университет Азад (Исламский свободный университет) был создан в 1982 году, и быстро разросся по регионам Ирана. Ближайшая параллель из российской действительности это РАНХиГС со всеми филиалами. Разница в том, что РАНХиГС фокусируется на социальных и гуманитарных науках, а Исламский университет Азад широкого профиля, включает все направления. На 2023 год в нём училось около 1.2 млн студентов, работало около 60 тысяч преподавателей на разных ставках. Собственно, это одна из причин, почему он находится под сильным политическим надзором. Вторая - его совет попечителей, формирующий стратегическое видение, состоит из членов разных политических фракций и представителей разных политических институтов: Верховного руководителя, Министерства науки и высшего образования, Министерства здравоохранения. Наконец, в него относительно просто поступить ветеранам и членам Басидж, иранского полувоенного ополчения, особенно в регионах. Такая ситуация ведёт к усилению контроля за университетом снизу. Интересный факт: из 6 ректоров Исламского университета Азад 3 учились в Британии, 1 в Новой Зеландии, 1 в Иране, а нынешний - в России, он выпускник МФТИ.
Наконец, остаются исламские университеты. Они в основном расположены в Куме и Тегеране, модельными являются шесть: Университет Имама Садыка (Тегеран), Университет Бакер Оль-Олюм (Кум), Университет религий и деноминаций (Кум), Университет Мофид (Кум), Институт Имама Хомейни (Кум), Университет исламских мазхабов (Тегеран). Почему они менее зависимы по сравнению с другими университетами?
Во-первых, Верховный совет культурной революции (ВСКР) минимально контролирует назначение советов попечителей в эти университеты, под контролем ВСКР только совет учредителей. Во-вторых, экономически эти университеты опираются на свои собственные инвестиции, экономию средств и благотворительность, делая их менее зависимыми от государства. В-третьих, большую роль играют политические связи основателей университетов. В случае Университета Мофид им был бывший Глава судебной власти, что позволяло ему устроить внутри университета площадку с широкими академическими свободами и меньшим количеством ограничений. В частности, именно Университет Мофид после протестов, связанных с Зелёным движением 2009-2011 гг. нанял часть преподавателей, уволенных по политическим причинам.
В целом можно сказать, что исламские университеты представляют из себя уникальную смычку семинарий и государственных университетов, где возможен больший уровень свобод по сравнению с двумя названными ранее типами учебных заведений. И они до сих пор сохраняют свою роль в Иране, пусть и существенно более слабую после смертей их основателей и усиления консервативного тренда в стране после президентских выборов 2021 года.
Источник: Kalb, Zep. 2017. Neither Dowlati nor Khosusi: Islam, education and civil society in contemporary Iran. // Iranian Studies. Vol. 50. No. 4. P. 575-600.
В целом можно сказать, что исламские университеты представляют из себя уникальную смычку семинарий и государственных университетов, где возможен больший уровень свобод по сравнению с двумя названными ранее типами учебных заведений. И они до сих пор сохраняют свою роль в Иране, пусть и существенно более слабую после смертей их основателей и усиления консервативного тренда в стране после президентских выборов 2021 года.
Источник: Kalb, Zep. 2017. Neither Dowlati nor Khosusi: Islam, education and civil society in contemporary Iran. // Iranian Studies. Vol. 50. No. 4. P. 575-600.
В марте этого года в Иране будут проходить сразу двое выборов: в Меджлис и в Совет экспертов. И если первый более-менее хорошо исследован, то про СЭ написано не очень много литературы.
Так вот, в научно-популярном издании "Системный Блокъ" сегодня вышла моя статья про этот орган власти и его членов. В ней я рассказываю про шиитское духовенство, сам Совет экспертов, а также закономерности рекрутирования элит в него с момента его возникновения в 1983 г. по текущий созыв.
Публикация статьи была бы невозможна без помощи сотрудниц и редакторок СБъ Александры Моисеенко, Анны Оськиной и Дарьи Гуревич. Помимо них, полезные комментарии оставил коллега по ИКВИА и ведущий канала Pax Iranica Максим Алонцев. Также благодарю редакцию журнала "Социологическое обозрение", разрешившую использовать мою академическую статью примерно на ту же тему и выходящую там в №1 за 2024 год как основу для статьи в СБъ.
Всем приятного чтения.
Так вот, в научно-популярном издании "Системный Блокъ" сегодня вышла моя статья про этот орган власти и его членов. В ней я рассказываю про шиитское духовенство, сам Совет экспертов, а также закономерности рекрутирования элит в него с момента его возникновения в 1983 г. по текущий созыв.
Публикация статьи была бы невозможна без помощи сотрудниц и редакторок СБъ Александры Моисеенко, Анны Оськиной и Дарьи Гуревич. Помимо них, полезные комментарии оставил коллега по ИКВИА и ведущий канала Pax Iranica Максим Алонцев. Также благодарю редакцию журнала "Социологическое обозрение", разрешившую использовать мою академическую статью примерно на ту же тему и выходящую там в №1 за 2024 год как основу для статьи в СБъ.
Всем приятного чтения.
Системный Блокъ
Из семинарии в Совет экспертов: исследование шиитского духовенства
В Иране есть избираемый орган, состоящий целиком из духовенства, — Совет экспертов. Илья Васькин, преподаватель и научный сотрудник ИКВИА НИУ ВШЭ, проанализировал данные о членах Совета экспертов.
7 февраля в корпусе ВШЭ на Старой Басманной пройдёт доклад Сергея Вылцана на тему "Государственный механизм Исламской республики Иран". Вот полный анонс.
Центр изучения Ближнего Востока, Кавказа и Центральной Азии (CSMECCA) Института Классического Востока и Античности ФГН НИУ ВШЭ приглашает присоединиться к научному семинару по теме: «Государственный механизм Исламской Республики Иран», открывающий серию семинаров по истории и политике Ближнего Востока, Кавказа и Центральной Азии.
Доклад прочитает Вылцан Сергей Евгеньевич, кандидат юридических наук, эксперт отделения мусульманского права Центра изучения-религиозно-правовых систем Юридического факультета МГУ им. М.В. Ломоносова. Автор более 20 научных статей по проблеме эволюции и функционирования государственного механизма и правовой системы Исламской Республики Иран. Автор двух монографий: «Законодательная власть в Исламской Республике Иран» и «Государственный механизм Исламской Республики Иран».
В ходе выступления будут затронуты положения, касающиеся реализации исламского характера государственной власти Ирана, соотношения религиозных и республиканских начал в построении государственного механизма, а также особенностей эволюции данного государства.
Дата: 7 февраля, 18:00.
Формат: очно (ул. Старая Басманная 21/4, стр. 3, аудитория Л-209), с возможностью подключиться онлайн.
Ждём Вас на мероприятии!
Ссылка для регистрации
Центр изучения Ближнего Востока, Кавказа и Центральной Азии (CSMECCA) Института Классического Востока и Античности ФГН НИУ ВШЭ приглашает присоединиться к научному семинару по теме: «Государственный механизм Исламской Республики Иран», открывающий серию семинаров по истории и политике Ближнего Востока, Кавказа и Центральной Азии.
Доклад прочитает Вылцан Сергей Евгеньевич, кандидат юридических наук, эксперт отделения мусульманского права Центра изучения-религиозно-правовых систем Юридического факультета МГУ им. М.В. Ломоносова. Автор более 20 научных статей по проблеме эволюции и функционирования государственного механизма и правовой системы Исламской Республики Иран. Автор двух монографий: «Законодательная власть в Исламской Республике Иран» и «Государственный механизм Исламской Республики Иран».
В ходе выступления будут затронуты положения, касающиеся реализации исламского характера государственной власти Ирана, соотношения религиозных и республиканских начал в построении государственного механизма, а также особенностей эволюции данного государства.
Дата: 7 февраля, 18:00.
Формат: очно (ул. Старая Басманная 21/4, стр. 3, аудитория Л-209), с возможностью подключиться онлайн.
Ждём Вас на мероприятии!
Ссылка для регистрации
iocs.hse.ru
Научный семинар «Государственный механизм Исламской Республики Иран»
Центр изучения Ближнего Востока, Кавказа и Центральной Азии (CSMECCA) Института Классического Востока и Античности ФГН НИУ ВШЭ приглашает присоединиться к научному семинару по теме:…
Иранские уроки от Майкла Игнатьеффа
В июне 2005 года Майкл Игнатьефф, на тот момент директор Центра политики прав человека Гарвардского университета, посетил Иран. Его визит проходил накануне и во время президентских выборов. Кто он такой и кем позже стал можно посмотреть в Википедии, скажу только что карьера у него насыщенная.
Игнатьефф отмечал, что Махмуд Ахмадинежад, уже победивший на тот момент на выборах, использовал свой социальный капитал ветерана Ирано-Иракской войны 1980-1988 гг., а также активно напирал на то, что реформаторы и умеренные, возглавлявшие исполнительную власть, игнорировали ветеранов и их родственников. Как сказал Игнатьеффу Амир Хоссейн Бармаки, сотрудник ООН в Иране, ключевой ошибкой президентов Акбара Хашеми-Рафсанджани и Мохаммеда Хатами, было отсутствие минимального взаимодействия с ветеранами войны. Более того, никто из них реально не воевал, а учился в университете.
Для Игнатьеффа основным выводом из этой части его общения с иранцами стал тот, что либеральные мыслители страны должны объединить права человека и демократию с одной стороны, а также решение экономических проблем для беднейших и обездоленных слоёв с другой.
После этого Игнатьефф должен был прочитать лекцию о правах человека и демократии, однако победа Ахмадинежада изменила тематику его разговора. Она подняла такие вопросы как: что демократия и права человека значат в исламском обществе? Могут ли демократия и права человека добиться какого-либо прогресса в обществе, глубоко разделенном на богатых и бедных, включенных и исключенных, образованных и необразованных?
Игнатьеффа пригласил в Иран Рамин Джаханбеглу, руководитель Бюро культурных исследований. Это бюро занималось приглашением интеллектуалов из развитых стран, а также строило сообщество свободных студентов. Сам Джаханбеглу в своё время был студентов в Оксфорде, где общался с Исайей Берлином, и опубликовал книгу его бесед с ним. Джаханбеглу воспринимал себя как мостик между Ираном и западным университетами.
Как отмечал Игнатьефф, когда он прибыл, он ощутил себя будто в Праге и Будапеште 1980-х с точки зрения тематик интеллектуальных дискуссий. Журналисты из реформаторской газеты Шарк спрашивали его о разнице между минимальной и максимальной моделью демократий.
Игнатьефф также посчитал важным, что должен рассказать о европейской Реформации. И не только потому что исламу нужна Реформация, но и потому что иранцы должны знать ней, и к чему она привела в Европе. Студенты, с которыми он общался, были настроены радикально антиклерикально. Игнатьефф же указывал им, что это ошибка, и приводил в пример США, где, по его словам: "Бог никогда не покидает публичную сферу".
Для иранцев, по крайней мере тех, с кем он общался, демократия значила свободная работа независимо от "культуры диктатуры" - сетевого патриархального контроля над частной жизнью.
Игнатьефф также обращал внимание на полицейский характер иранского государства. Как ему говорили иранские правозащитники, они защищают столько людей сколько могут, однако существуют сотни жертв репрессий, о которых им неизвестно. Некоторые попадают в тюрьмы и не выходят из них живыми. В июне 2003 года иранка с канадским гражданством Захра Каземи начала фотографировать тюрьму Эвин. За это её арестовали и отправили в эту самую тюрьму. Три недели спустя иранские власти объявили о том, что она умерла во время допроса. Канадское правительство пыталось через суд наказать виновных в этом, однако ничего не добилось.
В июне 2005 года Майкл Игнатьефф, на тот момент директор Центра политики прав человека Гарвардского университета, посетил Иран. Его визит проходил накануне и во время президентских выборов. Кто он такой и кем позже стал можно посмотреть в Википедии, скажу только что карьера у него насыщенная.
Игнатьефф отмечал, что Махмуд Ахмадинежад, уже победивший на тот момент на выборах, использовал свой социальный капитал ветерана Ирано-Иракской войны 1980-1988 гг., а также активно напирал на то, что реформаторы и умеренные, возглавлявшие исполнительную власть, игнорировали ветеранов и их родственников. Как сказал Игнатьеффу Амир Хоссейн Бармаки, сотрудник ООН в Иране, ключевой ошибкой президентов Акбара Хашеми-Рафсанджани и Мохаммеда Хатами, было отсутствие минимального взаимодействия с ветеранами войны. Более того, никто из них реально не воевал, а учился в университете.
Для Игнатьеффа основным выводом из этой части его общения с иранцами стал тот, что либеральные мыслители страны должны объединить права человека и демократию с одной стороны, а также решение экономических проблем для беднейших и обездоленных слоёв с другой.
После этого Игнатьефф должен был прочитать лекцию о правах человека и демократии, однако победа Ахмадинежада изменила тематику его разговора. Она подняла такие вопросы как: что демократия и права человека значат в исламском обществе? Могут ли демократия и права человека добиться какого-либо прогресса в обществе, глубоко разделенном на богатых и бедных, включенных и исключенных, образованных и необразованных?
Игнатьеффа пригласил в Иран Рамин Джаханбеглу, руководитель Бюро культурных исследований. Это бюро занималось приглашением интеллектуалов из развитых стран, а также строило сообщество свободных студентов. Сам Джаханбеглу в своё время был студентов в Оксфорде, где общался с Исайей Берлином, и опубликовал книгу его бесед с ним. Джаханбеглу воспринимал себя как мостик между Ираном и западным университетами.
Как отмечал Игнатьефф, когда он прибыл, он ощутил себя будто в Праге и Будапеште 1980-х с точки зрения тематик интеллектуальных дискуссий. Журналисты из реформаторской газеты Шарк спрашивали его о разнице между минимальной и максимальной моделью демократий.
Игнатьефф также посчитал важным, что должен рассказать о европейской Реформации. И не только потому что исламу нужна Реформация, но и потому что иранцы должны знать ней, и к чему она привела в Европе. Студенты, с которыми он общался, были настроены радикально антиклерикально. Игнатьефф же указывал им, что это ошибка, и приводил в пример США, где, по его словам: "Бог никогда не покидает публичную сферу".
Для иранцев, по крайней мере тех, с кем он общался, демократия значила свободная работа независимо от "культуры диктатуры" - сетевого патриархального контроля над частной жизнью.
Игнатьефф также обращал внимание на полицейский характер иранского государства. Как ему говорили иранские правозащитники, они защищают столько людей сколько могут, однако существуют сотни жертв репрессий, о которых им неизвестно. Некоторые попадают в тюрьмы и не выходят из них живыми. В июне 2003 года иранка с канадским гражданством Захра Каземи начала фотографировать тюрьму Эвин. За это её арестовали и отправили в эту самую тюрьму. Три недели спустя иранские власти объявили о том, что она умерла во время допроса. Канадское правительство пыталось через суд наказать виновных в этом, однако ничего не добилось.
В Университете Шахида (Мученика) Бехешти Игнатьефф прочитал доклад о правах человека классу, состоящему целиком из женщин. Во время семинара на хорошем английском они спрашивали о мнении Игнатьеффа по поводу справедливости шариата и наказаний согласно исламскому праву. Он отвечал на вопрос, говоря о том, что в первую очередь важно не понять, что это неправильно, а в том, чтобы одержать политическую победу над религиозными властями, считающими что их власть зависит от этих наказаний. Он в целом говорил о том, что они должны реформировать шариат изнутри, что вызывало некоторое недовольство студенток. Они считали, шариат должен быть упразднён.
В ночь перед отъездом из Тегерана Игнатьефф пообщался с советником Ахмадинежада Али Асгархани, по поводу политической программы нового президента. Для Асгархани победа Ахмадинежада была позитивной, потому что означала конец паралича режима, разделения между реформаторами и консерваторами. Игнатьефф спросил его, не будет ли это плохо для прав человека в Иране. Асгархани же ответил, что возможно так поначалу и будет, но потом Ахмадинежад принесёт их сверху вниз. Что касается экономический политики, Асгархани постоянно использовал такие термины как импортозамещение, технонационализм, новая теория роста - и Игнатьефф воспринимал их как исламский марксизм. По его мнению, иранская экономика построена на нефти, и Исламская республика будет существовать столько, сколько сохраняются высокие цены на нефть.
Источник: Michael Ignatieff. Iranian Lessons. The New York Times Magazine. 17.07.2005.
В ночь перед отъездом из Тегерана Игнатьефф пообщался с советником Ахмадинежада Али Асгархани, по поводу политической программы нового президента. Для Асгархани победа Ахмадинежада была позитивной, потому что означала конец паралича режима, разделения между реформаторами и консерваторами. Игнатьефф спросил его, не будет ли это плохо для прав человека в Иране. Асгархани же ответил, что возможно так поначалу и будет, но потом Ахмадинежад принесёт их сверху вниз. Что касается экономический политики, Асгархани постоянно использовал такие термины как импортозамещение, технонационализм, новая теория роста - и Игнатьефф воспринимал их как исламский марксизм. По его мнению, иранская экономика построена на нефти, и Исламская республика будет существовать столько, сколько сохраняются высокие цены на нефть.
Источник: Michael Ignatieff. Iranian Lessons. The New York Times Magazine. 17.07.2005.
NY Times
Iranian Lessons (Published 2005)
[I] In south Tehran there is a huge walled cemetery dedicated to the martyrs, the young men who died fighting in the 1979 revolution and the Iran-Iraq war of 1980-1988. This vast city of the dead, complete with its own subway station and shops, does not share…
Переворот Ноже, или как военные не свергли правительство Исламской республики
В ночь с 9 на 10 июля 1980 г. несколько сотен действующих и отставных десантников отправились на военную авиабазу Ноже рядом с городом Хамадан чтобы устроить военный переворот против режима Исламской республики. Иранское правительство знало о мятеже, и арестовало многих десантников на пути на базу.
Не смотря на то, что этот заговор провалился, он был важен по ряду причин. Во-первых, в нём принимали участие военные и светские демократические националисты. Во-вторых, его наличие стало одним из серьёзных аргументов для аятоллы Хомейни, что внутри страны есть мощные силы, стремящиеся разрушить его режим. Это, в свою очередь, привело к радикализации режима и усилению борьбы с оппозицией. Помимо этого, в заговор также было вовлечено иракское правительство, что привело к чисткам среди военных и ослаблению армии, что сыграло свою роль во время Ирано-Иракской войны 1980-1988 гг.
Сразу после Исламской революции исламские радикалы начали захватывать контроль над вооружёнными силами. В числе прочего они устроили чистки в армии в первой половине и в сентябре 1979 г. Помимо этого, армия была поражена восстаниями, которые привели к дезертирству 60% её состава к концу 1979 г. После захвата американского посольства в ноябре 1979 г. чистки и хаос усилились, что привело к возникновению нескольких заговоров среди военных. После провала заговора Ноже в июле 1980 г. президент Абольхасан Банисадр отчитался о том, что за предыдущие 4 месяца были раскрыты 6 заговоров в вооружённых силах.
Во главе заговора Ноже стояли полковники Мухаммад Багер Бани-Амири и Атаолла Ахмади. В конце 1979 г. они отправились в Европу, в Париж, чтобы найти поддержку для своих действий, а потом в Иране создали организацию Патриотических офицеров. Бани-Амири при поддержке бывшего премьер-министра Шапура Бахтияра и его соратников искали сторонников внутри страны, к июля 1980 г. их было около 700-750. Многие другие согласились поддержать переворот когда он начнёт воплощаться в жизнь. В начале июля 1980 г. организаторы выбрали дату 9-10 июля и никому не сообщали о ней ни в Иране, ни во Франции.
На первом этапе плана племенные группы в разных частях страны должны были провести диверсии, что вывести части Корпуса стражей Исламской Революции из Тегерана. После этого группа из 300 десантников должна была отправиться на базу Ноже в ночь с 9 на 10 июля и захватить её. Параллельно два десятка военных пилотов должны были отправиться из Тегерана на ту же базу, захватить там самолёты и атаковать набор ключевых целей типа дома Хомейни в Тегеране.
Во время подлёта самолётов к Тегерану один из них должен был отдать сигнал, и 200 коммандос должны были захватить Тегеранскую телестанцию, 50 - отправиться в дом Хомейни и убить его, оставшиеся - если не убить, то захватить ключевых лидеров революции. После захвата ТВ и радио гражданская часть заговорщиков должна была объявить военное положение и объяснить ситуацию. Последним после наведения порядка шагом должно было стать проведение референдума, где иранцы должны были свободно выбрать режим, при котором им хотелось бы жить.
После провала заговора, Хомейни объявил о том, что все заговорщики должны быть убиты. По итогам, 144 человека было казнено, 2000-4000 человек лишились своих должностей в армии. Большая же часть лидеров неудавшегося переворота смогла уехать из страны, в основном через Турцию в Европу. Шапур Бахтияр в течение последующих двух лет оставался символом оппозиции и консультировал Саддама Хусейна по поводу войны с Ираном. Остальные продолжили борьбу с режимом Исламской республики, впрочем, безуспешно.
В ночь с 9 на 10 июля 1980 г. несколько сотен действующих и отставных десантников отправились на военную авиабазу Ноже рядом с городом Хамадан чтобы устроить военный переворот против режима Исламской республики. Иранское правительство знало о мятеже, и арестовало многих десантников на пути на базу.
Не смотря на то, что этот заговор провалился, он был важен по ряду причин. Во-первых, в нём принимали участие военные и светские демократические националисты. Во-вторых, его наличие стало одним из серьёзных аргументов для аятоллы Хомейни, что внутри страны есть мощные силы, стремящиеся разрушить его режим. Это, в свою очередь, привело к радикализации режима и усилению борьбы с оппозицией. Помимо этого, в заговор также было вовлечено иракское правительство, что привело к чисткам среди военных и ослаблению армии, что сыграло свою роль во время Ирано-Иракской войны 1980-1988 гг.
Сразу после Исламской революции исламские радикалы начали захватывать контроль над вооружёнными силами. В числе прочего они устроили чистки в армии в первой половине и в сентябре 1979 г. Помимо этого, армия была поражена восстаниями, которые привели к дезертирству 60% её состава к концу 1979 г. После захвата американского посольства в ноябре 1979 г. чистки и хаос усилились, что привело к возникновению нескольких заговоров среди военных. После провала заговора Ноже в июле 1980 г. президент Абольхасан Банисадр отчитался о том, что за предыдущие 4 месяца были раскрыты 6 заговоров в вооружённых силах.
Во главе заговора Ноже стояли полковники Мухаммад Багер Бани-Амири и Атаолла Ахмади. В конце 1979 г. они отправились в Европу, в Париж, чтобы найти поддержку для своих действий, а потом в Иране создали организацию Патриотических офицеров. Бани-Амири при поддержке бывшего премьер-министра Шапура Бахтияра и его соратников искали сторонников внутри страны, к июля 1980 г. их было около 700-750. Многие другие согласились поддержать переворот когда он начнёт воплощаться в жизнь. В начале июля 1980 г. организаторы выбрали дату 9-10 июля и никому не сообщали о ней ни в Иране, ни во Франции.
На первом этапе плана племенные группы в разных частях страны должны были провести диверсии, что вывести части Корпуса стражей Исламской Революции из Тегерана. После этого группа из 300 десантников должна была отправиться на базу Ноже в ночь с 9 на 10 июля и захватить её. Параллельно два десятка военных пилотов должны были отправиться из Тегерана на ту же базу, захватить там самолёты и атаковать набор ключевых целей типа дома Хомейни в Тегеране.
Во время подлёта самолётов к Тегерану один из них должен был отдать сигнал, и 200 коммандос должны были захватить Тегеранскую телестанцию, 50 - отправиться в дом Хомейни и убить его, оставшиеся - если не убить, то захватить ключевых лидеров революции. После захвата ТВ и радио гражданская часть заговорщиков должна была объявить военное положение и объяснить ситуацию. Последним после наведения порядка шагом должно было стать проведение референдума, где иранцы должны были свободно выбрать режим, при котором им хотелось бы жить.
После провала заговора, Хомейни объявил о том, что все заговорщики должны быть убиты. По итогам, 144 человека было казнено, 2000-4000 человек лишились своих должностей в армии. Большая же часть лидеров неудавшегося переворота смогла уехать из страны, в основном через Турцию в Европу. Шапур Бахтияр в течение последующих двух лет оставался символом оппозиции и консультировал Саддама Хусейна по поводу войны с Ираном. Остальные продолжили борьбу с режимом Исламской республики, впрочем, безуспешно.