Суворов остался один и очень скоро почувствовал тяжелую руку своих вчерашних "друзей". Уже в октябре 1791 г. в письме П.И. Турчанинову звучат тревожные ноты: "Пред выездом моим сюда осуждали в компании невежды мою дисциплину и субординацию, полагая первую в кичливости, другую - в трепете подчиненных... непохвально тем частным особам платить так мою службу и одолжают меня, чтоб я требовал удовольствия" *.
Не жалея сил, работает он над постройкой крепостей. Заготовка материалов и их доставка к месту строительства, контракты с подрядчиками и организация работ, обучение войск и борьба с болезнями - и так изо дня в день полтора года. Сотни служебных писем Суворова свидетельствуют, каким великим тружеником и замечательным строителем был Александр Васильевич. Сделать в срок, добротно, на века, сберечь при этом казенные деньги, строго соблюдать здоровье солдат и матросов, возводивших укрепления, - вот те требования, которые Суворов предъявлял своим подчиненным и в первую очередь себе. В разгар работ до него доходит страшная весть: про него в столице распускают слухи, что он изнуряет солдат работами, присваивает себе заработанные ими деньги, разогнал госпитали, отчего увеличилась смертность в войсках. В гневе пишет он Хвостову: "И в малейшем предосуждении моей чести буду всегда требовать удовольствия. И чтоб то не было одно угрожение, то я и ныне желаю знать, кто на меня дерзнул клеветать".
Биографы Суворова вслед за Ф. Смиттом уклончиво отвечают на этот вопрос. Но Суворов из письма в письмо повторяет имена тех, кого он считает своими злейшими врагами. Это оба Салтыковых и Репнин.
Особенно тяжело Суворов переживал свою судьбу весной-летом 1792 г. Все его просьбы о переводе в действующую армию получали отказы. Суворов советуется с Хвостовым - не взять ли отставку; но сам же отвергает эту мысль как недостойную. Дела с постройкой крепостей и каналов идут хорошо. Но как бы ни были важны крепости в Финляндии, он - не инженер, он полевой генерал. "Поле мой элемент"... "Пора меня в поле", - напоминает он Турчанинову, Безбородко, Зубову. Он следит за военными действиями в Польше по газетам и страдает: "Пред сим в реляциях видел я себя, - пишет он П. И. Турчанинову, - ныне же их слушать стыдно, кроме патриотства.., о мне нигде ни слова, как о погребенном..." * И чем тяжелее у него на душе, тем чаще вспоминает он Потемкина, поручавшего ему "первые роли".
Ф. Смитт напечатал обильные выдержки из этих писем 1791-92 гг., но не сумел сделать правильных выводов. А выводы очевидны: после смерти Потемкина Суворов в полной мере ощутил, как сильны его завистники и враги и как много значила для него поддержка "батюшки Григория Александровича". Это, повторяем, были не анонимные недоброхоты Суворова, на которых намекал Николай Полевой. Когда во время коронации Павла I пришел донос о брожении среди офицеров армии Суворова и о том, что "сам фельдмаршал волнует умы", именно Репнин настоял на представлении доноса императору *. Имеются и другие свидетельства вражды к Суворову Салтыковых и Репнина **.
Из переписки Суворова с Хвостовым видно, что Суворов сумел разобраться в интригах придворных группировок (он называл их "факциями") и резко отмежевался от партии Репнина.
Противостояние Суворова пропрусской группировке было оценено Екатериной II. Он был переведен в Херсон и получил под свое командование значительные силы - более 50 тысяч человек.
Когда в 1794 г. начались боевые действия в Польше, руководившие военными операциями Н. И. Салтыков и Н. В. Репнин планировали длительную войну из нескольких кампаний. Суворов, направленный в Польшу П. А. Румянцевым, сумел закончить войну в кратчайший срок, еще раз доказав всю несостоятельность стратегии поклонников Фридриха II.
Вячеслав Сергеевич Лопатин, "Суворов в своих письмах", 1986 год.
#Суворов #Лопатин #Россия #цитаты
✍ Безвременник прекрасный
Не жалея сил, работает он над постройкой крепостей. Заготовка материалов и их доставка к месту строительства, контракты с подрядчиками и организация работ, обучение войск и борьба с болезнями - и так изо дня в день полтора года. Сотни служебных писем Суворова свидетельствуют, каким великим тружеником и замечательным строителем был Александр Васильевич. Сделать в срок, добротно, на века, сберечь при этом казенные деньги, строго соблюдать здоровье солдат и матросов, возводивших укрепления, - вот те требования, которые Суворов предъявлял своим подчиненным и в первую очередь себе. В разгар работ до него доходит страшная весть: про него в столице распускают слухи, что он изнуряет солдат работами, присваивает себе заработанные ими деньги, разогнал госпитали, отчего увеличилась смертность в войсках. В гневе пишет он Хвостову: "И в малейшем предосуждении моей чести буду всегда требовать удовольствия. И чтоб то не было одно угрожение, то я и ныне желаю знать, кто на меня дерзнул клеветать".
Биографы Суворова вслед за Ф. Смиттом уклончиво отвечают на этот вопрос. Но Суворов из письма в письмо повторяет имена тех, кого он считает своими злейшими врагами. Это оба Салтыковых и Репнин.
Особенно тяжело Суворов переживал свою судьбу весной-летом 1792 г. Все его просьбы о переводе в действующую армию получали отказы. Суворов советуется с Хвостовым - не взять ли отставку; но сам же отвергает эту мысль как недостойную. Дела с постройкой крепостей и каналов идут хорошо. Но как бы ни были важны крепости в Финляндии, он - не инженер, он полевой генерал. "Поле мой элемент"... "Пора меня в поле", - напоминает он Турчанинову, Безбородко, Зубову. Он следит за военными действиями в Польше по газетам и страдает: "Пред сим в реляциях видел я себя, - пишет он П. И. Турчанинову, - ныне же их слушать стыдно, кроме патриотства.., о мне нигде ни слова, как о погребенном..." * И чем тяжелее у него на душе, тем чаще вспоминает он Потемкина, поручавшего ему "первые роли".
Ф. Смитт напечатал обильные выдержки из этих писем 1791-92 гг., но не сумел сделать правильных выводов. А выводы очевидны: после смерти Потемкина Суворов в полной мере ощутил, как сильны его завистники и враги и как много значила для него поддержка "батюшки Григория Александровича". Это, повторяем, были не анонимные недоброхоты Суворова, на которых намекал Николай Полевой. Когда во время коронации Павла I пришел донос о брожении среди офицеров армии Суворова и о том, что "сам фельдмаршал волнует умы", именно Репнин настоял на представлении доноса императору *. Имеются и другие свидетельства вражды к Суворову Салтыковых и Репнина **.
Из переписки Суворова с Хвостовым видно, что Суворов сумел разобраться в интригах придворных группировок (он называл их "факциями") и резко отмежевался от партии Репнина.
Противостояние Суворова пропрусской группировке было оценено Екатериной II. Он был переведен в Херсон и получил под свое командование значительные силы - более 50 тысяч человек.
Когда в 1794 г. начались боевые действия в Польше, руководившие военными операциями Н. И. Салтыков и Н. В. Репнин планировали длительную войну из нескольких кампаний. Суворов, направленный в Польшу П. А. Румянцевым, сумел закончить войну в кратчайший срок, еще раз доказав всю несостоятельность стратегии поклонников Фридриха II.
Вячеслав Сергеевич Лопатин, "Суворов в своих письмах", 1986 год.
#Суворов #Лопатин #Россия #цитаты
✍ Безвременник прекрасный