Forwarded from Forbes Russia
На заводе «Промсинтез» в Самарской области произошел взрыв, погибли шесть человек, еще двое пострадали, сообщили ТАСС и РИА «Новости» со ссылкой на экстренные службы. Завод «Промсинтез» находится в городе Чапаевск, он занимается производством взрывчатых веществ
Генпрокуратура России признала нежелательной в РФ деятельность международной правозащитной организации Human Rights House Foundation (Норвегия) и ее филиалов на Украине, в Литве, Грузии и Армении.
99 лет назад родилась Наталья Петровна Бехтерева (1924—2008), выдающийся советский и российский нейрофизиолог, крупный исследователь мозга, доктор медицинских наук, профессор, академик АН СССР (1981), научный руководитель Института мозга человека РАН в 1990—2008 годах.
Напомню фрагмент из ее книги "Магия мозга и лабиринты жизни" (Нотабене, 1999).
"Мои четыре странных сна
Они отличаются от всех остальных снов тем, что у меня полное ощущение того, что эти события происходили наяву. Я засыпаю. Затем (мне снится), что я просыпаюсь, вижу какие-то события или участвую в них, снова раздеваюсь, ложусь, засыпаю и просыпаюсь. Просыпаюсь в очень взвинченном, нервном состоянии, с головной болью в области лба. Все четыре сна относились к событиям, для меня очень значимым. Первый сон я уже рассказывала, но повторюсь.
Сон первый
Сентябрь 1937 г. В дальнем углу коридора нашей квартиры стоит мой отец. Он в старом парусиновом или холщовом летнем костюме (обычно дома и на работе папа был всегда хорошо одет и всегда – соответственно обстановке). Пол того края коридора, где стоит папа, начинает медленно подниматься. Вниз летят статуэтки – фарфоровые, бронзовые; папа их очень любил. Папа пытается устоять, падает, катится вниз. Между поднимающейся частью коридора и стенами видны языки пламени… Не помню точно – назавтра или это произошло днем позже, папу арестовали. Через пять месяцев расстреляли...
Читать полностью: https://telegra.ph/CHetyre-strannyh-sna-akademika-Natali-Behterevoj-07-07
Напомню фрагмент из ее книги "Магия мозга и лабиринты жизни" (Нотабене, 1999).
"Мои четыре странных сна
Они отличаются от всех остальных снов тем, что у меня полное ощущение того, что эти события происходили наяву. Я засыпаю. Затем (мне снится), что я просыпаюсь, вижу какие-то события или участвую в них, снова раздеваюсь, ложусь, засыпаю и просыпаюсь. Просыпаюсь в очень взвинченном, нервном состоянии, с головной болью в области лба. Все четыре сна относились к событиям, для меня очень значимым. Первый сон я уже рассказывала, но повторюсь.
Сон первый
Сентябрь 1937 г. В дальнем углу коридора нашей квартиры стоит мой отец. Он в старом парусиновом или холщовом летнем костюме (обычно дома и на работе папа был всегда хорошо одет и всегда – соответственно обстановке). Пол того края коридора, где стоит папа, начинает медленно подниматься. Вниз летят статуэтки – фарфоровые, бронзовые; папа их очень любил. Папа пытается устоять, падает, катится вниз. Между поднимающейся частью коридора и стенами видны языки пламени… Не помню точно – назавтра или это произошло днем позже, папу арестовали. Через пять месяцев расстреляли...
Читать полностью: https://telegra.ph/CHetyre-strannyh-sna-akademika-Natali-Behterevoj-07-07
Telegraph
Четыре «странных сна» академика Натальи Бехтеревой
Николай Подосокорский 99 лет назад родилась Наталья Петровна Бехтерева (1924—2008), выдающийся советский и российский нейрофизиолог, крупный исследователь мозга, доктор медицинских наук, профессор, академик АН СССР (1981), научный руководитель Института мозга…
Forwarded from Толкователь
Начал читать книгу историка из Оксфордского университета и одного из лучших славистов Патрика О’Мара «Русское дворянство времен Александра I».
С самого начала О’Мара показывает читателю, что высшее и даже среднее начальство в начале XIX века было фактически «иностранцем в России», не имея ничего общего с управляемой ими массой даже в языке. Языком их общения был французский и немецкий. Немецкая династия Голштейн-Готторпов (т.н. «Романовых») сама с трудом говорила на русском. Некоторые выдержки из его книги по поводу языка начальства.
«Примерно 33% российского офицерского корпуса 1812 года говорили на французском, 25% на немецком и всего 0,8% на английском.
Подробная информация о публичных лекциях, прочитанных профессорами Московского университета в 1804/05 учебном году, представленная в биографии А.Кошелева, учившегося там в 1821 году, свидетельствует о том, что французский и немецкий были основными языками обучения. Лекции по ранней европейской истории, истории английского народа, арифметике и торговле читались на немецком языке; по естествознанию, химии и философии - на французском языке.
Как утверждал Дубровин вслед за Карамзиным, дворянская элита могла говорить, но с трудом писала по-русски. Даже там, где предпринимались попытки преподавать русский язык дома, результаты были, мягко говоря, неоднозначными. В своих мемуарах И.Раевский вспоминает своё детское образование, отмечая, что «мы не только о русской истории, но и о русском языке имели довольно смутное понятие», поскольку его учитель «заставлял нас учить наизусть своего сочинения грамматику, которой мы не понимали, и, конечно, не могли и двух слов написать на русском правильно».
Когда будущий военный генерал-губернатор Москвы Д.Голицын произносил речь на московских губернских дворянских выборах 1822 года, он сначала написал её, как и другие свои речи, «на французском языке, поскольку русским владел недостаточно, а затем ему их переводили на русский и он учил текст почти наизусть».
А.Воронцов (1741–1805), канцлер с 1802 по 1804 го, заметил в 1805 году, что Россия была «единственной страной, где изучение родного языка высмеивается, а всё, что связано с Отечеством, чуждо нынешнему поколению».
Частично проблема заключалась в том, что многие частные школы-интернаты (пансионы) принадлежали иностранцам, для мальчиков — обычно немцам, а для девочек — француженкам. Пансионом, где учился И.Раевский, владел и управлял Антуан де Курнан, большинство предметов преподавалось на французском языке. Раевский вспоминает, что «разговоры по-русски не то, чтобы запрещались, но, как непонятные для большинства начальства, считались насмешкой на их счёт и безнравственными разговорами, с намерением скрыть то, что говорилось, от пансионской цензуры». По словам выпускника Дворянского пансиона при Московском университете, от учеников там также ожидали, что они будут разговаривать только на французском или немецком языке: более того, их штрафовали за то, что они разговаривали друг с другом по-русски
В то же время владение русскими дворянами французским языком вызывало восхищение у наблюдателей. Носитель языка (или, по крайней мере, его женевского варианта) Дюмон был очень впечатлен аутентичностью разговорного французского у русских. Он описывает званый обед у графа Строганова, на котором присутствовали также другие члены Негласного комитета Александра I, Новосильцев, Чарторыйский и Кочубей, а также несколько дам, в том числе юная графиня Строганова и её мать, княгиня Голицына, обе так хорошо говорили по-французски, что «кажется, будто бы находишься в парижском салоне».
Французский романист Проспер Мериме (1803–1870), опубликовавший два перевода произведений Пушкина, «Пиковая дама» и «Гусар», предположил, что писатель думал по-французски, потому что его русская речь очень сходна с французской».
С самого начала О’Мара показывает читателю, что высшее и даже среднее начальство в начале XIX века было фактически «иностранцем в России», не имея ничего общего с управляемой ими массой даже в языке. Языком их общения был французский и немецкий. Немецкая династия Голштейн-Готторпов (т.н. «Романовых») сама с трудом говорила на русском. Некоторые выдержки из его книги по поводу языка начальства.
«Примерно 33% российского офицерского корпуса 1812 года говорили на французском, 25% на немецком и всего 0,8% на английском.
Подробная информация о публичных лекциях, прочитанных профессорами Московского университета в 1804/05 учебном году, представленная в биографии А.Кошелева, учившегося там в 1821 году, свидетельствует о том, что французский и немецкий были основными языками обучения. Лекции по ранней европейской истории, истории английского народа, арифметике и торговле читались на немецком языке; по естествознанию, химии и философии - на французском языке.
Как утверждал Дубровин вслед за Карамзиным, дворянская элита могла говорить, но с трудом писала по-русски. Даже там, где предпринимались попытки преподавать русский язык дома, результаты были, мягко говоря, неоднозначными. В своих мемуарах И.Раевский вспоминает своё детское образование, отмечая, что «мы не только о русской истории, но и о русском языке имели довольно смутное понятие», поскольку его учитель «заставлял нас учить наизусть своего сочинения грамматику, которой мы не понимали, и, конечно, не могли и двух слов написать на русском правильно».
Когда будущий военный генерал-губернатор Москвы Д.Голицын произносил речь на московских губернских дворянских выборах 1822 года, он сначала написал её, как и другие свои речи, «на французском языке, поскольку русским владел недостаточно, а затем ему их переводили на русский и он учил текст почти наизусть».
А.Воронцов (1741–1805), канцлер с 1802 по 1804 го, заметил в 1805 году, что Россия была «единственной страной, где изучение родного языка высмеивается, а всё, что связано с Отечеством, чуждо нынешнему поколению».
Частично проблема заключалась в том, что многие частные школы-интернаты (пансионы) принадлежали иностранцам, для мальчиков — обычно немцам, а для девочек — француженкам. Пансионом, где учился И.Раевский, владел и управлял Антуан де Курнан, большинство предметов преподавалось на французском языке. Раевский вспоминает, что «разговоры по-русски не то, чтобы запрещались, но, как непонятные для большинства начальства, считались насмешкой на их счёт и безнравственными разговорами, с намерением скрыть то, что говорилось, от пансионской цензуры». По словам выпускника Дворянского пансиона при Московском университете, от учеников там также ожидали, что они будут разговаривать только на французском или немецком языке: более того, их штрафовали за то, что они разговаривали друг с другом по-русски
В то же время владение русскими дворянами французским языком вызывало восхищение у наблюдателей. Носитель языка (или, по крайней мере, его женевского варианта) Дюмон был очень впечатлен аутентичностью разговорного французского у русских. Он описывает званый обед у графа Строганова, на котором присутствовали также другие члены Негласного комитета Александра I, Новосильцев, Чарторыйский и Кочубей, а также несколько дам, в том числе юная графиня Строганова и её мать, княгиня Голицына, обе так хорошо говорили по-французски, что «кажется, будто бы находишься в парижском салоне».
Французский романист Проспер Мериме (1803–1870), опубликовавший два перевода произведений Пушкина, «Пиковая дама» и «Гусар», предположил, что писатель думал по-французски, потому что его русская речь очень сходна с французской».
В этом выпуске подкаста «Что изучают гуманитарии» историк Екатерина Болтунова рассказывает о парадоксах публичной речи в Российской империи периода правления Александра I на примере его обращений к депутатам Великого княжества Финляндского и Царства Польского.
Парадокс заключался в том, что, присоединив Польшу и Финляндию к Российской империи военной силой, император пытался установить с их представительными органами отношения диалога, убедить или уговорить их видеть свое положение «на равных».
Ведущая и гость плдкаста говорят о том, как складывался этот диалог, какое интеллектуальное влияние он оказывал на метрополию и что нового исследование этого сюжета дает для понимания развития публичной речи в России.
Поводом для разговора послужила статья Екатерины Болтуновой ««Я произнес вам слово истины»: Речи Александра I в Великом княжестве Финляндском и Царстве Польском» (НЛО, 171).
https://nlo.media/catalog/chto-izuchayut-gumanitarii/publichnye-rechi-aleksandra-i-stroit-imperiyu-na-yazyke-dialoga/
Парадокс заключался в том, что, присоединив Польшу и Финляндию к Российской империи военной силой, император пытался установить с их представительными органами отношения диалога, убедить или уговорить их видеть свое положение «на равных».
Ведущая и гость плдкаста говорят о том, как складывался этот диалог, какое интеллектуальное влияние он оказывал на метрополию и что нового исследование этого сюжета дает для понимания развития публичной речи в России.
Поводом для разговора послужила статья Екатерины Болтуновой ««Я произнес вам слово истины»: Речи Александра I в Великом княжестве Финляндском и Царстве Польском» (НЛО, 171).
https://nlo.media/catalog/chto-izuchayut-gumanitarii/publichnye-rechi-aleksandra-i-stroit-imperiyu-na-yazyke-dialoga/
nlomedia
Публичные речи Александра I: строить империю на языке диалога
Подкаст — публичные речи александра i: строить империю на языке диалога
По делу театрального режиссера, поэта Евгении Беркович и драматурга Светланы Петрийчук, которых обвиняют в оправдании терроризма из-за спектакля «Финист Ясный Сокол», проведут новую экспертизу, сообщил в эфире лауреат Нобелевской премии мира Дмитрий Муратов.