Формально админ уже несколько месяцев назад получил право ставить перед фамилией буковки к. и. н., но материального подтверждения всё не было. Получение диплома и обычно занимает долгое время, ну а уж в нынешнем году...админ уже практически смирился с мыслью, что ему придётся ждать примерно до окончания третьей волны. Но случилось чудо - с момента защиты прошло чуть больше года, а диплом уже получен. Многолетняя эпопея завершена окончательно. Уф.
Если бы мы изобрели машину времени, перенеслись бы в Индию 2005 года, поймали бы несколько местных политологов и попросили бы назвать имя кандидата в премьеры от БДП на следующих выборах, то примерно девять из десяти отловленных аналитиков уверенно назвали бы одно и то же имя - Прамод Махаджан.
Ранняя биография Махаджана была на удивление похожа на биографию Нарендры Моди. Родился в небогатой брахманской семье в Махараштре, учился в сомнительном провинциальном вузе, в ранней юности вступил в РСС. Участвовал в студенческих протестах, во время чрезвычайного положения провёл в тюрьме почти полтора года. После выхода из тюрьмы окончательно оставил школьную работу и полностью ушёл в политику, возглавив молодёжное крыло БДП - новой партии индусских националистов.
Махаджан быстро стал одним из руководителей БДП в родной Махараштре, организовал союз индусских националистов и Шив сены, а в 1986 году был избран в верхнюю палату индийского парламента. Именно Махаджана считали организатором успешнейших избирательных кампаний БДП на рубеже 1980-1990-ых гг. В правительстве Ваджпаи Махаджан занял важнейший пост министра по связям с парламентом. В 2004 году БДП проиграла выборы, но сразу же начала готовиться к возвращению во власть. Ваджпаи был уже слишком стар для нового премьерского срока и внутри партии всё чаще стали говорить о Махаджане, как о безальтернативном кандидате.
22 апреля 2006 года в Мумбаи Прамода Махаджана застрелил его младший брат Правин, добровольно сдавшийся полиции. Правин Махаджан политической карьеры не сделал, да и вообще ничем особенным не выделялся. Жену ему выбрал Прамод, деньги на развитие бизнеса дал тоже он. В последние годы Правин жил при старшем брате и выполнял разнообразные мелкие поручения.
В своё оправдание Правин говорил, что его "никто не воспринимал всерьёз", а старший брат обращался с ним "как с собакой". На суде Правин изменил свои показания, сказал, что на него оказывала давление полиция, а в Прамода стрелял кто-то другой. Правина признали виновным и приговорили к пожизненному заключению. В тюрьме он ещё несколько раз менял свою версию событий и начал писать книгу, грозясь рассказать "всю правду" как про брата, так и про убийство.
В марте 2010 года Правина Махаджана на несколько дней выпустили из тюрьмы на некое семейное торжество. В день возвращения в тюрьму у Правина внезапно случилось мозговое кровоизлияние, приведшее к смерти.
Ранняя биография Махаджана была на удивление похожа на биографию Нарендры Моди. Родился в небогатой брахманской семье в Махараштре, учился в сомнительном провинциальном вузе, в ранней юности вступил в РСС. Участвовал в студенческих протестах, во время чрезвычайного положения провёл в тюрьме почти полтора года. После выхода из тюрьмы окончательно оставил школьную работу и полностью ушёл в политику, возглавив молодёжное крыло БДП - новой партии индусских националистов.
Махаджан быстро стал одним из руководителей БДП в родной Махараштре, организовал союз индусских националистов и Шив сены, а в 1986 году был избран в верхнюю палату индийского парламента. Именно Махаджана считали организатором успешнейших избирательных кампаний БДП на рубеже 1980-1990-ых гг. В правительстве Ваджпаи Махаджан занял важнейший пост министра по связям с парламентом. В 2004 году БДП проиграла выборы, но сразу же начала готовиться к возвращению во власть. Ваджпаи был уже слишком стар для нового премьерского срока и внутри партии всё чаще стали говорить о Махаджане, как о безальтернативном кандидате.
22 апреля 2006 года в Мумбаи Прамода Махаджана застрелил его младший брат Правин, добровольно сдавшийся полиции. Правин Махаджан политической карьеры не сделал, да и вообще ничем особенным не выделялся. Жену ему выбрал Прамод, деньги на развитие бизнеса дал тоже он. В последние годы Правин жил при старшем брате и выполнял разнообразные мелкие поручения.
В своё оправдание Правин говорил, что его "никто не воспринимал всерьёз", а старший брат обращался с ним "как с собакой". На суде Правин изменил свои показания, сказал, что на него оказывала давление полиция, а в Прамода стрелял кто-то другой. Правина признали виновным и приговорили к пожизненному заключению. В тюрьме он ещё несколько раз менял свою версию событий и начал писать книгу, грозясь рассказать "всю правду" как про брата, так и про убийство.
В марте 2010 года Правина Махаджана на несколько дней выпустили из тюрьмы на некое семейное торжество. В день возвращения в тюрьму у Правина внезапно случилось мозговое кровоизлияние, приведшее к смерти.
Однажды в середине XIV века делийский султан Фируз-шах Туглак задался интересным вопросом - а что это за колонны с непонятными письменами стоят в разных уголках его бескрайнего царства? Пару этих непонятных колонн Фируз-шах даже приказал доставить в Дели, затратив на это немалые средства. Надписи на колоннах были явно не на арабском, поэтому султан не без оснований предположил, что их должны понимать местные брахманы. За перевод надписей была объявлена награда, поэтому объявилось сразу несколько самопровозглашённых переводчиков, которые взялись растолковать Фируз-шаху смысл надписей..
Однако султан Фируз-шах был вовсе не так прост, как можно было бы подумать. Сложно сказать, знал ли он про перевод семидесяти толковников или дошёл до этой технологии своим умом, но всех переводчиков он изолировал друг от друга и следил за тем, чтобы свои версии они никак не могли согласовать. Эксперимент закончился провалом - брахманы-переводчики древнего письма брахми не знали, поэтому несли отсебятину. Фируз-шах расстроился и переводчиков с позором изгнал. Впрочем, им ещё очень сильно повезло - кузен и предшественник Фируза Мухаммад ибн Туглак отличался тяжёлым нравом и внёс личный вклад в дело технического усовершенствования некоторых пыточных инструментов.
Ну а перевезённые с большим трудом в Дели три колонны так и остались в городе. Понимание того, что на этих колоннах зафиксированы эдикты Ашоки придёт только через четыре сотни лет.
Однако султан Фируз-шах был вовсе не так прост, как можно было бы подумать. Сложно сказать, знал ли он про перевод семидесяти толковников или дошёл до этой технологии своим умом, но всех переводчиков он изолировал друг от друга и следил за тем, чтобы свои версии они никак не могли согласовать. Эксперимент закончился провалом - брахманы-переводчики древнего письма брахми не знали, поэтому несли отсебятину. Фируз-шах расстроился и переводчиков с позором изгнал. Впрочем, им ещё очень сильно повезло - кузен и предшественник Фируза Мухаммад ибн Туглак отличался тяжёлым нравом и внёс личный вклад в дело технического усовершенствования некоторых пыточных инструментов.
Ну а перевезённые с большим трудом в Дели три колонны так и остались в городе. Понимание того, что на этих колоннах зафиксированы эдикты Ашоки придёт только через четыре сотни лет.
В 1990-ые гг. у индийских коммунистов был невероятно фотогеничный лидер - Харкишан Сингх Сурджит, предводитель левого движения в Панджабе. Несмотря на открыто атеистические взгляды, Сурджит всегда носил белый сикхский тюрбан и бороду - в сочетании с тёмными очками образ получался эффектным.
К одной из антибританских террористических организаций Сурджит присоединился ещё подростком. Вывесил индийский триколор на административном здании и попал в колонию для малолетних преступников, где ему и рассказали про классовую борьбу и Коминтерн. Сурджит сидел и при британцах, и при Неру - в сумме чуть больше десяти лет. В 1964 году разругался с "советскими ревизионистами" и стал одним из основателей КПИ(м), где отвечал за работу с крестьянами. В период чрезвычайного положения 1975-1977 гг. естественно снова оказался в тюрьме. Помимо политической деятельности ещё и успевал писать стихи на панджаби.
К одной из антибританских террористических организаций Сурджит присоединился ещё подростком. Вывесил индийский триколор на административном здании и попал в колонию для малолетних преступников, где ему и рассказали про классовую борьбу и Коминтерн. Сурджит сидел и при британцах, и при Неру - в сумме чуть больше десяти лет. В 1964 году разругался с "советскими ревизионистами" и стал одним из основателей КПИ(м), где отвечал за работу с крестьянами. В период чрезвычайного положения 1975-1977 гг. естественно снова оказался в тюрьме. Помимо политической деятельности ещё и успевал писать стихи на панджаби.
Как мы уже не раз отмечали, левое движение в Индии существовало в самых экзотических формах и возглавлялось самыми необычными людьми - например, индийских троцкистов возглавлял внучатый племянник Рабиндраната Тагора.
В 1926 году 25-летний Сумьендранатх Тагор перевёл на бенгальский "Коммунистический манифест". К этому времени он, подобно многим бенгальским интеллигентам, успел поучаствовать в "хождении в народ" и организовать несколько профсоюзов в Бенгалии и Ассаме. Вскоре после публикации бенгальской версии "Коммунистического манифеста" был опубликован и приказ об аресте Тагора-младшего, но молодой человек уже отправился в Москву на очередной конгресс Коминтерна.
В Москве Тагор за достаточно короткое время успел совершить много опрометчивых поступков - обвинил руководство ВКП(б) в предательстве пролетарской революции и стремлении к компромиссу с буржуазией, поддерживал контакты с людьми, над которыми уже нависало исключение из партии и, по некоторым данным, даже участвовал в троцкистской демонстрации 7 ноября 1927 года. Параллельно Тагор рассорился с остальной частью индийской эмиграции и с лидером эмигрантов Манабендрой Роем.
В конце концов, Тагор проявил неожиданное благоразумие и из СССР уехал. В Индию он вернулся с такой репутацией, что из КПИ был исключён практически незамедлительно. В ответ Тагор в 1934 году основал собственную Революционную коммунистическую партию Индии и призвал к объединению всех "большевиков-ленинцев". В 1939 году РКПИ осудила советско-германское соглашение, а вот гандистскую кампанию "Вон из Индии!" наоборот поддержала. Самого Ганди Тагор считал "платным агентом британской буржуазии", но всё-таки надеялся , что антиколониальное движение "перерастёт в общеиндийскую пролетарскую революцию".
С организацией у РКПИ было по троцкистской традиции не слишком хорошо, но определённым влиянием в Ассаме и Бенгалии партия располагала. Именно там троцкисты решили поднять в 1948 году вооружённое восстание. В конце 1940-ых гг. троцкисты совершили серию нападений на полицейские участки, убивали местных лидеров ИНК, а однажды даже попытались взять штурмом военный аэродром.
К 1950 году РКПИ подошла в таком же разбитом состоянии, что и ненавидимые "старшие коллеги"-сталинисты из КПИ. Вооружённое восстание в Ассаме было подавлено, Тагор и другие руководители сидели в тюрьме. Так же, как и руководители КПИ, троцкисты пошли на попятную, признали правительство Неру и получили возможность легально участвовать в политике. РКПИ всегда была небольшой партией, но определённое количество её кандидатов в 1950-ые гг. попадало в законодательные собрания Ассама и Западной Бенгалии.
Сумьендранатх Тагор умер в 1974 году, а три года спустя Джьоту Басу, лидер из существовавших тогда индийских компартий, пригласил РКПИ войти в состав единого "Левого фронта" в Западной Бенгалии. По итогам выборов в Калькутте было создано правительство КПИ (м), поддержанное РКПИ и Форвард-блоком. То есть, КПИ(м), которой не нравился XX съезд КПСС, взяла себе в младшие партнёры по коалиции троцкистов и прямых политических наследников Субхас Чандра Боса. Индия - страна чудес.
В 1926 году 25-летний Сумьендранатх Тагор перевёл на бенгальский "Коммунистический манифест". К этому времени он, подобно многим бенгальским интеллигентам, успел поучаствовать в "хождении в народ" и организовать несколько профсоюзов в Бенгалии и Ассаме. Вскоре после публикации бенгальской версии "Коммунистического манифеста" был опубликован и приказ об аресте Тагора-младшего, но молодой человек уже отправился в Москву на очередной конгресс Коминтерна.
В Москве Тагор за достаточно короткое время успел совершить много опрометчивых поступков - обвинил руководство ВКП(б) в предательстве пролетарской революции и стремлении к компромиссу с буржуазией, поддерживал контакты с людьми, над которыми уже нависало исключение из партии и, по некоторым данным, даже участвовал в троцкистской демонстрации 7 ноября 1927 года. Параллельно Тагор рассорился с остальной частью индийской эмиграции и с лидером эмигрантов Манабендрой Роем.
В конце концов, Тагор проявил неожиданное благоразумие и из СССР уехал. В Индию он вернулся с такой репутацией, что из КПИ был исключён практически незамедлительно. В ответ Тагор в 1934 году основал собственную Революционную коммунистическую партию Индии и призвал к объединению всех "большевиков-ленинцев". В 1939 году РКПИ осудила советско-германское соглашение, а вот гандистскую кампанию "Вон из Индии!" наоборот поддержала. Самого Ганди Тагор считал "платным агентом британской буржуазии", но всё-таки надеялся , что антиколониальное движение "перерастёт в общеиндийскую пролетарскую революцию".
С организацией у РКПИ было по троцкистской традиции не слишком хорошо, но определённым влиянием в Ассаме и Бенгалии партия располагала. Именно там троцкисты решили поднять в 1948 году вооружённое восстание. В конце 1940-ых гг. троцкисты совершили серию нападений на полицейские участки, убивали местных лидеров ИНК, а однажды даже попытались взять штурмом военный аэродром.
К 1950 году РКПИ подошла в таком же разбитом состоянии, что и ненавидимые "старшие коллеги"-сталинисты из КПИ. Вооружённое восстание в Ассаме было подавлено, Тагор и другие руководители сидели в тюрьме. Так же, как и руководители КПИ, троцкисты пошли на попятную, признали правительство Неру и получили возможность легально участвовать в политике. РКПИ всегда была небольшой партией, но определённое количество её кандидатов в 1950-ые гг. попадало в законодательные собрания Ассама и Западной Бенгалии.
Сумьендранатх Тагор умер в 1974 году, а три года спустя Джьоту Басу, лидер из существовавших тогда индийских компартий, пригласил РКПИ войти в состав единого "Левого фронта" в Западной Бенгалии. По итогам выборов в Калькутте было создано правительство КПИ (м), поддержанное РКПИ и Форвард-блоком. То есть, КПИ(м), которой не нравился XX съезд КПСС, взяла себе в младшие партнёры по коалиции троцкистов и прямых политических наследников Субхас Чандра Боса. Индия - страна чудес.
А вот современное изображение Гуру Гобинда Сингха - такие картинки я несколько раз видел и в гурдварах, и в кабинах сикхов-водителей междугородних автобусов.
Конечно, у историка может возникнуть вопрос - где это Гуру Гобинд Сингх в абсолютно равнинном Панджабе умудрился найти горы? Но, если ты перерисовываешь картину "Бонапарт на перевале Сен-Бернар", нельзя просто вот так взять и убрать Альпы.
Конечно, у историка может возникнуть вопрос - где это Гуру Гобинд Сингх в абсолютно равнинном Панджабе умудрился найти горы? Но, если ты перерисовываешь картину "Бонапарт на перевале Сен-Бернар", нельзя просто вот так взять и убрать Альпы.
На самом деле, проблема кастовой системы у индийских мусульман ещё сложнее, чем кажется на первый взгляд. Дело в том, что и ашрафы, и аджлафы являются не реальными "кастовыми группами", а некими умозрительными категориями, которыми оперировали образованные мусульмане и британские чиновники. На практике же, в одном только штате Уттар-Прадеш существуют десятки (если не сотни) мусульманских "кастовых групп" - кунджра, рангхары, панкхийя, бхарбхунджа, банджара, мусульмане-раджпуты и т. д. и т. п. Справедливости ради, кастовые ограничения у мусульман всегда были не такими строгими, как у индусов. Тем не менее, в сельских общинах мусульманам-"неприкасаемым" очень часто запрещается молиться внутри мечети (они могут "осквернить" Коран прикосновением), высококастовые и низкокастовые мусульмане не едят совместно и не пользуются общими колодцами.
Forwarded from Wild Field
Среди многих мусульман бытует мнение, что вот эта трехчастная кастовая система у индийских мусульман является каким-то пережитком индуизма, выжившим вопреки эгалитарной проповеди Ислама. Однако идеолог такой системы, шейх Зия уд-Дин аль-Барани (ум. 1367), вряд ли подходит на роль проводника индуистских идей в исламскую умму.
Аль-Барани был хронистом и политическим мыслителем при дворе делийских султанов Мухаммада бин Туглака и Фируза Шаха. Свои политические идеалы он выразил в работе Фатва-и-Джахандари. Это классический пример литературы "насыхат аль-мулюк" (зерцало принцев так сказать), руководства по управлению государством.
В фатве он критикует делийских султанов за то, как они потакают индуистам.
"А в своей столице [Дели] мусульманские цари не только разрешают, но и радуются тому факту, что неверные, многобожники, идолопоклонники и поклонники коровьего навоза строят дома, похожие на дворцы, носят одежду из парчи и ездят верхом на арабских лошадях в капюшонах, с золотыми и серебряными украшениями... Они берут на службу мусульман и заставляют их бежать впереди своих лошадей; бедные мусульмане просят милостыню у их дверей; а в столице Ислама… их называют rai [великие правители], rana [второстепенные правители], thakur [воины], saha [банкиры], mehta [клерки] и pandit [священники]...
В их столице и в городах мусульман открыто практикуются обычаи неверия, публично поклоняются идолам... они также украшают своих идолов и празднуют свое веселье во время своих фестивалей под барабанный бой и дхолы [двусторонний барабан] и с пением и танцами. Просто заплатив несколько танка и подушный налог [джизья], они могут продолжить традиции неверия".
Аль-Барани в фетве заявляет, что нет разницы между мусульманским царем и индуистским раджей, если мусульманский царь доволен сбором джизьи и хараджа с индусов (потому что сбором налогов с подданных занимается и раджа). Чтобы установить верховенство Ислама в Индии, пишет он, царь должен предавать мечу брахманов. Он призывает мусульманских царей "принять твердое решение одолеть, захватить, поработить и унизить неверных".
Разумеется, не обязательно любить индуистов, чтобы оказаться под их невольным влиянием. Но из фатвы, в которой он одобряет сегрегацию между ашрафами, аджлафами и азралами, совершенно очевидно, что его взгляды на иерархию определяются его пониманием интересов мусульманского сообщества. Как хронист Аль-Барани был свидетелем того, как во времена политической нестабильности "частые смены правящих классов приводят к разорению прославленных мусульманских семей". Легендарная социальная мобильность, при которой раб, только вчера обратившийся в Ислам, мог подняться из грязи в князи, ему как раз представлялась катастрофической, потому что именно высшие семьи хранили лучшие государственные качества.
Говоря словами современного историка Музаффара Алама, кастовая иерархия "была сознательным выбором, сделанным Барани для обслуживания узко сектантских интересов раннего исламского режима в Индии"
https://t.iss.one/HVSchannel/4189
Аль-Барани был хронистом и политическим мыслителем при дворе делийских султанов Мухаммада бин Туглака и Фируза Шаха. Свои политические идеалы он выразил в работе Фатва-и-Джахандари. Это классический пример литературы "насыхат аль-мулюк" (зерцало принцев так сказать), руководства по управлению государством.
В фатве он критикует делийских султанов за то, как они потакают индуистам.
"А в своей столице [Дели] мусульманские цари не только разрешают, но и радуются тому факту, что неверные, многобожники, идолопоклонники и поклонники коровьего навоза строят дома, похожие на дворцы, носят одежду из парчи и ездят верхом на арабских лошадях в капюшонах, с золотыми и серебряными украшениями... Они берут на службу мусульман и заставляют их бежать впереди своих лошадей; бедные мусульмане просят милостыню у их дверей; а в столице Ислама… их называют rai [великие правители], rana [второстепенные правители], thakur [воины], saha [банкиры], mehta [клерки] и pandit [священники]...
В их столице и в городах мусульман открыто практикуются обычаи неверия, публично поклоняются идолам... они также украшают своих идолов и празднуют свое веселье во время своих фестивалей под барабанный бой и дхолы [двусторонний барабан] и с пением и танцами. Просто заплатив несколько танка и подушный налог [джизья], они могут продолжить традиции неверия".
Аль-Барани в фетве заявляет, что нет разницы между мусульманским царем и индуистским раджей, если мусульманский царь доволен сбором джизьи и хараджа с индусов (потому что сбором налогов с подданных занимается и раджа). Чтобы установить верховенство Ислама в Индии, пишет он, царь должен предавать мечу брахманов. Он призывает мусульманских царей "принять твердое решение одолеть, захватить, поработить и унизить неверных".
Разумеется, не обязательно любить индуистов, чтобы оказаться под их невольным влиянием. Но из фатвы, в которой он одобряет сегрегацию между ашрафами, аджлафами и азралами, совершенно очевидно, что его взгляды на иерархию определяются его пониманием интересов мусульманского сообщества. Как хронист Аль-Барани был свидетелем того, как во времена политической нестабильности "частые смены правящих классов приводят к разорению прославленных мусульманских семей". Легендарная социальная мобильность, при которой раб, только вчера обратившийся в Ислам, мог подняться из грязи в князи, ему как раз представлялась катастрофической, потому что именно высшие семьи хранили лучшие государственные качества.
Говоря словами современного историка Музаффара Алама, кастовая иерархия "была сознательным выбором, сделанным Барани для обслуживания узко сектантских интересов раннего исламского режима в Индии"
https://t.iss.one/HVSchannel/4189
Telegram
Харун Вадим Сидоров
Касты у индийских мусульман
Интересная статья, хоть и написанная индусом в качестве ответа на мусульманский лозунг о том, что Ислам отменяет кастовое деление, но тем не менее по фактуре, думаю, соответствующая действительности.
Главная идея заключается…
Интересная статья, хоть и написанная индусом в качестве ответа на мусульманский лозунг о том, что Ислам отменяет кастовое деление, но тем не менее по фактуре, думаю, соответствующая действительности.
Главная идея заключается…
Канал "Индия Сегодня" занимается крайне важным делом, обозревая индийские муниципальные выборы, обычно ускользающие от внимания политологов. Нынешние выборы дают БДП повод для радости, но я всё же думаю, что всеобщего "шафранового триумфа" не будет - и вот почему: 1) Результаты муниципальных выборов в Индии очень сильно отличаются от выборов в законодательные собрания штатов или в Лок сабху. Явка там по индийским меркам маленькая (около 40%), избиратели на муниципальных голосованиях обращают очень мало внимания на общенациональную политическую ситуацию и шире - на партийную принадлежность кандидатов. В результате могут возникать очень интересные ситуации - например, в 2017 БДП победила во всех делийских муниципалитетах и рассчитывала на следующих городских выборах спокойно сместить правительство Кеджривала. Но в феврале 2020 года делийцы в большинстве своём опять проголосовали за ААП, а не за партию Моди. 2) В последнее время для БДП вообще всё складывается далеко не так радужно, как кажется с первого взгляда. За 2018-2020 гг. партия последовательно проигрывала выборы в ключевых хиндиязычных штатах - Раджастхане, Мадхья-Прадеш, Джакркханде и Чхаттисгархе. Только в МП удалось с большим трудом вернуться к власти, воспользовавшись очередным расколом внутри ИНК. В 2019 году потеряли невероятно важную Махараштру, в этом году не смогли победить в Дели.
Forwarded from Индия Сегодня
Западный Бенгал уже давно является вотчиной партии Тринамул Конгресс и ее яркого лидера Маматы Банерджи (на фото). Мамата постоянно находится в яростной оппозиции к правящей в Центре партии БДП.
Западный Бенгал был одним из наиболее горячих точек простеста против прошлогодних поправок к Закону о гражданстве, из-за которых бунтовала вся Индия. В разгар простестов я оказалась в Калькутте (столица штата) и город буквально стоял на ушах.
Сейчас в Западном Бенгале проходят местные выборы. В северной части штата партия Маматы не выиграла НИ НА ОДНОМ участке. Все места достались партии БДП.
Западный Бенгал был одним из наиболее горячих точек простеста против прошлогодних поправок к Закону о гражданстве, из-за которых бунтовала вся Индия. В разгар простестов я оказалась в Калькутте (столица штата) и город буквально стоял на ушах.
Сейчас в Западном Бенгале проходят местные выборы. В северной части штата партия Маматы не выиграла НИ НА ОДНОМ участке. Все места достались партии БДП.
В истории левого движения в Южной Азии можно натолкнуться на разнообразнейшие чудеса. Вот, например - хотите ли вы увидеть троцкистов, которые занимаются не обычными троцкистскими делами (выяснением того, кто в их микроскопической группе больший троцкист), а кропотливо работают с населением, строят мощную партию и, в конце концов, становятся одним из главных политических факторов в своей стране? Тогда добро пожаловать на Цейлон!
В начале 1930-ых гг. молодёжные марксистские кружки в Коломбо и окрестностях стали стремиться к объединению и созданию собственной партии. Большей части населения на тот момент даже слово "социализм" знакомо не было, поэтому созданная в 1935 году структура получила название "Ланка сама самаджа парти" - "Партия общественного равенства".
Вопрос о том, почему главная левая политическая сила Шри-Ланки поддержала IV Интернационал, чрезвычайно интересен. Возможно, дело было в тех знакомствах, которые завязали во время учёбы в Лондоне лидеры партии - Колвин де Силва, Лесли Гунавардене и Мартин Перейра. Возможно, это было продолжением древней ланкийской традиции впитывания разнообразных ересей, гонимых на материке. Так или иначе, изначально троцкистское ядро в руководстве ЛССП действовало в форме тайного общества. Рядовые члены партии организовывали забастовки и кампании по бойкоту колониальных властей. Особо отличившимся давали прочитать "Преданную революцию" и включали во "внутренний круг". В 1940 году троцкистское большинство выступило открыто и исключило из партии сталинистское меньшинство. Сталинисты создали Коммунистическую партию Цейлона, а ЛССП официально присоединилась к троцкистскому интернационалу.
Вскоре Цейлон оказался практически прифронтовой зоной, до Коломбо стали долетать японские самолёты. Поскольку троцкисты выступали за "превращение империалистической войны в гражданскую", то британская администрация сочла за лучшее выслать большую часть партийных активистов в Индию, где они приняли участие в кампании гражданского неповиновения 1942 года. Оставшиеся на родине члены ЛССП действовали в подполье.
После возвращения к легальному положению в 1945 году ЛССП стала одной из главных политических сил острова. Троцкисты контролировали профсоюзы, студенческие организации, имели сторонников в тамильской общине. Правда, между бывшими индийскими изгнанниками и теми, кто пережил войну на острове, возник раскол - первые обвинили вторых в "пособничестве буржуазии" и "сползании к меньшевизму" (интересно, как это звучало по-сингальски). Из-за раскола, который всячески подогревался международным руководством IV Интернационала, троцкисты пошли на первые парламентские выборы 1947 года двумя разными списками, но всё равно получили почти 18% голосов избирателей - сталинистская Коммунистическая партия Цейлона на этих выборах получила меньше 4%.
Между тем, на Цейлон неотвратимо надвигалась независимость и троцкисты должны были стать в новом независимом государстве главной оппозиционной силой...
В начале 1930-ых гг. молодёжные марксистские кружки в Коломбо и окрестностях стали стремиться к объединению и созданию собственной партии. Большей части населения на тот момент даже слово "социализм" знакомо не было, поэтому созданная в 1935 году структура получила название "Ланка сама самаджа парти" - "Партия общественного равенства".
Вопрос о том, почему главная левая политическая сила Шри-Ланки поддержала IV Интернационал, чрезвычайно интересен. Возможно, дело было в тех знакомствах, которые завязали во время учёбы в Лондоне лидеры партии - Колвин де Силва, Лесли Гунавардене и Мартин Перейра. Возможно, это было продолжением древней ланкийской традиции впитывания разнообразных ересей, гонимых на материке. Так или иначе, изначально троцкистское ядро в руководстве ЛССП действовало в форме тайного общества. Рядовые члены партии организовывали забастовки и кампании по бойкоту колониальных властей. Особо отличившимся давали прочитать "Преданную революцию" и включали во "внутренний круг". В 1940 году троцкистское большинство выступило открыто и исключило из партии сталинистское меньшинство. Сталинисты создали Коммунистическую партию Цейлона, а ЛССП официально присоединилась к троцкистскому интернационалу.
Вскоре Цейлон оказался практически прифронтовой зоной, до Коломбо стали долетать японские самолёты. Поскольку троцкисты выступали за "превращение империалистической войны в гражданскую", то британская администрация сочла за лучшее выслать большую часть партийных активистов в Индию, где они приняли участие в кампании гражданского неповиновения 1942 года. Оставшиеся на родине члены ЛССП действовали в подполье.
После возвращения к легальному положению в 1945 году ЛССП стала одной из главных политических сил острова. Троцкисты контролировали профсоюзы, студенческие организации, имели сторонников в тамильской общине. Правда, между бывшими индийскими изгнанниками и теми, кто пережил войну на острове, возник раскол - первые обвинили вторых в "пособничестве буржуазии" и "сползании к меньшевизму" (интересно, как это звучало по-сингальски). Из-за раскола, который всячески подогревался международным руководством IV Интернационала, троцкисты пошли на первые парламентские выборы 1947 года двумя разными списками, но всё равно получили почти 18% голосов избирателей - сталинистская Коммунистическая партия Цейлона на этих выборах получила меньше 4%.
Между тем, на Цейлон неотвратимо надвигалась независимость и троцкисты должны были стать в новом независимом государстве главной оппозиционной силой...