“В последние 12 месяцев стало чуть понятнее, почему вообще с таким трудом российский бизнес соглашался принимать свои стратегические цели по достижению углеродной нейтральности.

Многие международные компании в течение этого года успели заявить, что они отказываются от этой терминологии и прекращают — во многом под влиянием европейской директивы о противодействии климатическому гринвошингу — использовать словосочетания #netzero и #нулевойбаланс.”

“Изменение климата и растущие экстремальные погодные явления вызвали увеличение стихийных бедствий за последние 5 десятилетий лет в 5 раз. За этими цифрами — миллионы человеческих жизней, разрушенные дома и инфраструктура, триллионы долларов экономических потерь.

Сейчас глобальная климатическая повестка сфокусирована на снижении первичных выбросов парниковых газов за счет декарбонизации экономики, отказа от использования ископаемого топлива и развития сектора возобновляемой энергетики.

Но есть и другой способ защититься от угроз, связанных с изменением климата — использовать стабилизирующую роль природных экосистем.

Сохранение и восстановление естественных экосистем имеет давнюю историю — в том числе в нашей стране — однако не всегда рассматривается как инструмент в борьбе с изменением климата. Именно природным экосистемам суши и океана принадлежит стабилизирующая роль для климата планеты.

Сегодня по всему миру на восстановление природных систем тратится лишь около 1% финансирования, отведенного на борьбу с изменением климата.

Однако так называемые «nature-based solutions» — это один из самых эффективных и малозатратных способов поглощения и удержания углерода, одновременно помогающих сохранять природные системы.

Именно на них мы предлагаем сфокусироваться в рамках работы созданного в России Национального комитета Десятилетия ООН по восстановлению экосистем.

Восстановление экосистем обладает климатическим митигационным и адаптационным потенциалом.”

“Климатическая повестка — далеко не повестка #декарбонизации. Примерно с 2020 года наблюдается тренд на диверсификацию климатической повестки и её уход в сторону от так называемого «углеродного туннеля».

Этот термин пришёл к нам из англоязычной литературы. Почему «углеродный туннель»? Да потому что мы занимаемся тем, что проще посчитать. Углеродный след посчитать легче всего — это проще простого. Сложнее посчитать климатические риски. Ещё сложнее посчитать адаптационный эффект. Ещё сложнее посчитать результативность мероприятий, связанных с адаптацией. Ещё сложнее посчитать эффект от восстановления естественных экосистем.

Только вдумайтесь: погрешность при расчётах поглощающей способности в рамках климатических проектов (что природных, что технологических) может достигать 80%.

А теперь вспомните: чем была торговля углеродными единицами во времена Киотского протокола? Это был, по сути, механизм кэшбэка на продажу низкоуглеродных технологий, продавцом которых выступали западные страны.

Углеродные единицы имеют смысл, когда они сопровождают покупку низкоуглеродных технологий. Как только первенство или лидерство в разработке и продаже низкоуглеродных технологий ушло от стран «коллективного Запада» в страны «коллективного Востока», вдруг эта тема утратила свою актуальность.

Да, мы от них отстаем по нормативке, но если мы будем пытаться их догонять по их же следам, мы как раз попадем в этот «углеродный туннель», тогда как все страны из него уже выйдут.”