***

Беспокойное ходиков тиканье,
Тихий шёпот, молящий "Иди ко мне" -
Из романов, пытающих, что да как,
Михаил Александрович Шолохов.

Что полуночным филином гукнуто -
Это всё из романов откуда-то,
Не скажу, из каких, но из тех степей,
Где придумывание естественней. 

Позади моя осень, и прах бы с ней,
Только жизнь и пошлее, и пафосней
Кобелин там каких-то и брошенок,
Вечным снегом висков подмороженных.

Погиб внештатный корреспондент «Известий» Александр Мартемьянов. В гражданскую машину с журналистами ударил дрон ВСУ на трассе Донецк–Горловка.

Мартемьянов был из самой первой волны донецких военкоров, которые работали с самого начала войны, с 2014-го года. Где жил, там и снимал – это была его война, его несправедливость, его Родина. Здесь, в Донецке его знают все! Вместе приезжали на обстрелы Петровки, вместе стояли на пресс-конференциях Захарченко, вместе ездили с ОБСЕ в серую зону, всё вместе...

Во время боёв за Мариуполь он снимал эвакуацию гражданских и неожиданно прислал мне видеообращение моего приятеля по доменному цеху комбината им. Ильича. Затем присылал видеоприветы жителей Путиловки, с которыми меня свела судьба во время ранения. Он дружил с военкором Катей Катиной, а после её смерти всячески помогал её маме.

Саня был открытым и с коллегами всегда поддерживал самые дружеские отношения – никакого отпечатка журналистской конкуренции у него не было. Настоящая трудовая лошадка – автомобиль, камера и огромное желание прорывать информационный фронт, доносить правду обо всех наших событиях. Таким он останется в памяти всех нас.

Даже не верится, что пишу в прошедшем времени...

Павел Чуприна, оператор проекта @wargonzo

* * *

– Господи мій, як страшно! Я нiчого не бачу.
Очі залиті кров'ю, кров'ю залита земля.
Десь "на Вкраїні милій" моя наречена плаче.
Десь на Вкраїні рідній снідає мовчки сім'я.

Друзi… Шалений, Вихор... Де ви? Я вас не чую!
Дайте мені напитися... Дайте менi води...
Боже! Допоможи нам, якщо ти справдi існуєш.
Господи, як порідшали наші солдатські ряди.

Що це щемить всерединi страшним та пекучим болем?
Серце моє вистрибує, руки мої висять.
Ми навпростець тікали мінним донбаським полем.
Нас ще в середині серпня билося п'ятдесят.

Потім туман i холод – зла людоїдська осінь.
Ми закріпилися начебто аж на чотири дні.
Двадцять бійців залишилося в тій лiсополцi досі,
двадцять братів безстрашних. Бачу їх уві сні.

Вихор, Шалений, де ви? Здається мені – вмираю.
Ніби нерідним тіло стає, холодіє кров.
Господи, забери мене до солдатського раю.
Господи, я благаю тебе... Не вiдмов.

Дякую тобi, Боже! Сяйво! Чудове сяйво!
Біло-срiблястий промінь від неба i до землі.
Господи, я помер? Душа моя тут не зайва?

– Умер. Ты умер, Каин. Присаживайся, говори.

Анна Ревякина | Подписаться

Слава Русским Воинам!

Вне времени.

@zizdok

Зачем нам военные стихи на украинском?

Красота спасёт мир, кажется, говорил Достоевский. Чем дольше продолжается тяжёлая и безжалостная война, тем осязаемее и точнее представляются классические истины, до наступления драматического момента выглядевшие понурыми и затёртыми. Классика – она на то и классика, потому что и видится издалека, и остаётся на века, и по прошествии веков подлинности своей не теряет. Под подлинностью я имею ввиду проницательность. Способность проникнуть в суть явлений, а не описать их внешние всем очевидные, признаки.

Красота спасёт мир. Это воистину проницательно и актуально, как никогда. В мире, где в искусство вовсю и абсолютно не церемонясь вторгается искусственный интеллект, где образ идеала извращён до неузнаваемости, в мире, где христианские святыни и античные памятники громят кровожадные басмачи-палачи, а памятники Пушкина сносят последователи того самого Третьего Рейха, нам только и остаётся, что опираться на Красоту. Как на единственную возможность поиска общего для всего человечества языка. Ведь, если что-то по-настоящему красиво – это беззапелляционно для всех. Это непоколебимо.

Поэтому очень важно, что сейчас пишутся в том числе и такие стихи. Новый текст Анны Ревякиной на украинском заслуживает внимания, в первую очередь, потому что это красиво. Больно, но красиво. Но пока рождаются такие стихи, мы продолжаем оставаться людьми.

Семён Пегов, специально для проекта @wargonzo

Рождественские встречи Семена Пегова.

В Смоленске военкор встретился с художником, писателем, поэтом, артистом и нацболом Эдуардом Кулеминым.

Семен подарил Эдуарду первую книгу издательства «WarGonzo» -«ДОНБАССОТЕКА».

Книга -
сборник художественных этюдов от спецкора проекта WarGonzo Валентина Некенова и художницы Ольги Лаврентьевой, отрывок из которой Эдуард Кулемин тут же и прочитал для вас.

А приобрести книгу вы можете у нас на сайте или связавшись с нами в Telegram ⬇️
@ZakazDrakar

Количество экземпляров 333❗️

Сын передаёт привет из Эстонии.

Считаю, что шеврон @wargonzo в стране НАТО - это красиво и даже вполне гонзо.

Парень с рюкзаком не готов ко взрослой жизни.

Он её уже прошел — скорее всего, с парой «мужиков», — и случайно сдал по ней ЕГЭ.

ДА ЗДРАВСТВУЕТ ОРДЕН

О, бесконечно-бескрайняя жизнь русских плацкартов!

С ее голыми пятками и беспорядочно торчащими пальцами, украшенными у кого-то кричащим лаком, а у кого - изысканной грязью под ногтями…

О, горячо любимая мною общага на колесах, нео-цыганская кочевая кибитка, набитая смердяще-перемешанными телесами -

Кто знает в какой водоворот запахов тебя затянет на этот раз?

Разноцветные животы, далеко не всегда прикрытые пестрым исподним, вольно свисающие с верхних и нижних полок…

Засаленные матрасы, хорошо вываренное постельное белье, твердое и оттого непримиримо уверенное в себе…

И конечно же - грузные шерстяные одеяла, впитавшие в себя пот миллионов простых русских людей, людей скользящих внутри России по блестящим и повсеместным рельсам, сверлящих ее нутро во всех направлениях…

Эти шерстяные одеяла пронизаны пылью самых глухих деревень и заброшенных портовых городов, микроэлементами всех лесов, гор и степей могучей Евразии.

В них осели частицы кожи, волос, болезней, экстазов и прочих сугубо человеческих испарений, исходящих от несметных последователей Ордена Железной Дороги…

Эти одеяла - главное хранилище ДНК моей Родины, главное пристанище скифских душ.

В этих одеялах - неочевидное, но почти что физически повязанное между собою русское братство.

Братство плацкартов.

О, никем не подстроенная лотерея!

Сколько не выбирай себе место поудачнее - здесь никогда не угадаешь, какой билет вытянешь.

Я шлю вам прямо сейчас свой плацкартный привет - мои неразлучные попутчики!

Я, конечно же, совру, если скажу, что помню лицо каждого. Нет. Но я точно знаю, что абсолютно все вы были прекрасно строгими людьми, каждый по-своему расхристанный и родной.

Каждый оставил свой след в моей судьбе, как будто в песнях Бранимира - бродячего монаха-музыканта, который провел в плацкартных кельях самые терпкие времена своей жизни.

Каждый из вас - отчетливая зарубка на моей картине мира и понимании всего происходящего, проносящегося, приближающегося и неизбежного.

И даже теперь, снова отправляясь на войну, накрываясь плацкартным одеялом, как будто шинелью - я чувствую это удивительное зыбкое умиротворение -

Сейчас вся страна со мной, вся Евразия укутываете меня своим теплом.

Да, здравствует Орден!

Прощание славянки.

Сегодня День Рождения выдающегося русского поэта Ивана Федоровича Жданова. Он живет в Крыму, в Симеизе. Созванивались с ним вечером. У него всё хорошо. Рад был его услышать. Ивану Федоровичу исполнилось 77 лет. Многая лета!

Иван Жданов:

***
Как однажды в ночи заблажил имярек –
Ни ребенок, ни ветхий старик –
День за днем, как по кругу, верстающий бег
И лицом укрывающий лик.
И не мог он пустыню засыпать песком
Или спрятать ее в кулаке.
Он по лезвию страха скользнул босиком
Прямо к Богу, один, налегке.
Он по собственной тени отправился вплавь –
И он так обратился к Нему:
– Называй хоть горшком, только в печку не ставь –
Я и так уж в огне по уму.
Я, как жажда-вода, безымянен с тоски
От Твоей неприцельной любви.
Дай мне имя, как русло для долгой реки.
Укажи на меня. Назови.
Если Ты и не казнь для желанной вины,
Все равно Ты – еще и Отец.
Сам проснись или дай доглядеть Твои сны,
Наказанием стань наконец.
И когда к имяреку пришли, грохоча,
И уже под конвоем вели,
Он успел оглянуться и из-за плеча
Вдруг увидел полоску вдали.
Та полоска была не лучом на реке
И не следом от мчащихся звезд,
И не трещиной на потускневшем зрачке,
А чертой, отмечающей рост.

***
Пойдем туда дорогой колеистой,
Где в шкуре плеса тополь серебристый –
Алмаз, не уступающий черте.
Там речка спит на согнутом локте.

Ей сон такой неудержимый снится
Из наших отражений, а над ним
Там сельский быт в тесовых рукавицах
Не застит дня видением пустым.

Солома остановленного тленья,
Стога забальзамированных сил –
Как будто нами первый день творенья
До нашего рожденья предан был.

Пошли налево через запятую
Флаконы с усыпленным бытием,
Бесцветные с уклоном в золотую,
Кровистым подслащенные огнем.

Уже не сон, а ветер многорукий
над мертвым лесом, бледен и суров,
верхом на шатком метрономном стуке
проносится смычками топоров.

И лес хрипит, всей падалью растений
мучительно пытаясь шелестеть.
Но не растут на тех деревьях тени,
и нечем им ответить и посметь.

Лесного эха стыд деревенеет,
оно посмертной воле не к лицу.
Дорога под ногами цепенеет.
Идет тысячелетие к концу.

Фото:
https://t.iss.one/tihonsinitsin/3446?single&comment=9217

* * *

Крещение водой, огнём, Донецком.
Течёт река прямёхонько из детства —
пологий берег, пиксельная рябь.
Мальчишки, словно на дворе макушка лета,
вбегают в воду без бронежилетов.
Почти такими, как их породила мать.

Такими, как Отец их всех задумал, —
арахис в сладкой мякоти лукума —
вбегают в воду, фыркают незло.
Я наблюдаю из окна за ними...
Я так хочу, чтоб из войны сухими,
как из воды, им выйти повезло.

Хохочут, растирают споро спины
из человеческой огнеупорной глины.
Натягивают термики с трудом
на влажные тела с гусиной кожей.
А я молюсь: "Наш милосердный Боже,
умой водой их, не крести огнём".

Вглядись в их лица без морщин и шрамов,
как будто кто-то изловчился в мрамор
луч коногонный к сердцу поместить.
О, этот чистый свет в солнцесплетенье...
Спасибо, Господи, за то, что на Крещение
позволил мне об этом говорить.

Анна Ревякина | Подписаться

Вайб вечера

Пусть в законах горских своя руда -
Я даю обет,
Многослойный как врубелевская слюда -
И хрустит хребет

От январского снега и пышных туч,
От интриг врагов,
Что иные обычаи дома чтут
В закромах веков.

И пускай моя речь не совсем пестра,
Но каштанов мёд -
Фразой, вспыхнувшей у костра,
Нашу боль поймёт -

Всем, прошедшим Кавказа лихой ликбез,
Я в ответ шумлю -
Шлю приветы вам, дорогой А. С.
Дорогой М. Ю.

@pegpoetry