(Неканоничная, но занятная икона неизвестного авторства)

Дитриху Бонхёфферу принадлежит выражение дешёвая благодать. Так он называл благодать, принятую без покаяния и готовности следовать за Христом и бороться с грехом. (Бонхёффер – лютеранин, а лютеранство учит спасению только верой. Теолог предостерегает от духовной пассивности, веры в «спасение по квитации», действительно являющейся соблазном для исповедующих монергизм.)

Перефразирую это выражение и приложу к проблематике христианской антропологии. Дешёвое выживание – это выживание, достигнутое слишком легко. Если, как полагают субстанциальные дуалисты, в промежутке между смертью и воскресением человек продолжает существовать в виде нематериальной бессмертной души, это означает, что в действительности он не испил чашу смерти до дна, если под смертью понимается аннигиляция всего человека, а не гибель одного лишь тела. Кроме того, это значит, что выживание личности – не то, что полностью в руках Бога.

И ещё мысль, пришедшая в голову уже во время написания этого поста. Догматика говорит о всеобщем воскресении мёртвых. (Неважно, отстаиваем ли мы как дуалисты в том или ином виде учение о промежуточном состоянии или как физикалисты полагаем, что, умирая, человек уничтожается без остатка.) Воскреснут даже «первые из грешников», чтобы предстать перед Судом. Получается, Бог может осудить на муки вечные, но не может уничтожить. Бог есть Жизнь (Ин. 14:6), а от Жизни – только жизнь. «Душу и тело погубить в геенне огненной» (Мф. 10:28) – не то же самое, что и «стереть с лица земли».

#мысли
#христианский_физикализм

Эссе о философских предпосылках понимания войны, написанное для «Русского военкора», теперь в электронном доступе.

Современное мышление в припадке экономизма стремится всё удешевить, упростить и оптимизировать. Наиболее чувствительно обесценивание затрагивает такие феномены как любовь (см. меткий текст Алексея Павлова), дружба, познание. Но это же происходит и с феноменами иного поля, в частности, с войной, для объяснения причин и хода которой также предлагаются всё более незамысловатые схемки.

В тексте я напоминаю о том, что существуют способы прочтения войны в обход грамматик девальвации бытия, для чего подключаю оптики древнегреческой и русской философии, позволяющие высветить экзистенциальные и эсхатологические измерения этого древнего как сам мир феномена.

Запись моего доклада о том, что хотя полное объяснение функционирования нейросети действительно труднодоступно, это нелучший мув для обоснования неразрешимости проблемы «сознание–тело».

VK Видео | YouTube

Другие доклады секции «Проблемы феноменального сознания» (27 июня 2025 г., конференция «Сознание в виртуальной реальности»).

#доклады
#мистерианство

Макарий Египетский, «Духовные беседы», беседа четвёртая:
 

Беспредельный, неприступный и несозданный Бог, по беспредельной и недомыслимой благости Своей, оплототворил Себя и, так сказать, как бы умалился в неприступной славе, чтобы можно Ему было войти в единение с видимыми Своими тварями, разумею же души Святых и Ангелов, и возмогли они быть причастными жизни Божества. А всякая тварь – и Ангел, и душа, и демон, по собственной природе своей, есть тело [курсив мой. – А.П.]; потому что, хотя и утонченны они, однако ж в существе своём, по отличительным своим чертам и по образу, соответственно утончённости своего естества, суть тела тонкие, тогда как это наше тело в существе своём дебело.

 
Ангелы и души – особые тонкие тела. Похоже на христианский физикализм, не правда ли? Вот только, согласно сегодняшнему locus communis, это сочинение Макарию не принадлежит. Несмотря на то, что «Беседы» написаны на греческом, особенности их языка выдают не египетское, а сирийское происхождение автора. По-видимому, Псевдо-Макарий также был монахом, а на его учение повлияли идеи еретиков-массалиан и каппадокийцев, особенно Григория Нисского.

#христианский_физикализм
#христианская_антропология

Заполучил в коллекцию первый советский учебник логики. (Любопытно, что Строгович – юрист и правовед, но успел отметиться также в логике и философии права.) 1949 год, ещё жив Сталин. Об этом факте вопиет буквально каждая строчка:

В.И. Ленин и И.В. Сталин всегда придавали очень большое значение соблюдению законов логики. Все их произведения представляют собой блестящие образцы логического мышления.
Товарищ Сталин, говоря о первых слышанных им речах В.И. Ленина <...>, указывал на их замечательные достоинства – вдохновение, необычайную силу убеждения, простоту и ясность аргументации.
«Но меня пленила тогда, – добавляет товарищ Сталин, – не эта сторона речей Ленина. Меня пленила та непреодолимая сила логики в речах Ленина, которая несколько сухо, но зато основательно овладевает аудиторией <...>. Я помню, как говорили тогда многие из делегатов: «Логика в речах Ленина – это какие-то всесильные щупальцы, которые охватывают тебя со всех сторон клещами и из объятий которых нет мочи вырваться <...>».

Через страницу находим виньетку про проблемы сознания и существования внешнего мира:

Товарищ Сталин пишет: «В противоположность идеализму, утверждающему, что <...> материальный мир, бытие, природа существует лишь в нашем сознании, <...>, – марксистский философский материализм исходит из того, что материя, природа, бытие представляет объективную реальность, что <...> мышление есть продукт материи, достигшей в своём развитии высокой степени совершенства, а именно – продукт мозга, а мозг – орган мышления, что нельзя поэтому отделять мышление от материи, не желая впасть в грубую ошибку».

В общем, если признаёте реализм и реализуемость сознания, никогда не поздно пойти в марксистов-ленинистов.

#цитаты
#советская_философия

В последние минуты этого дня поздравляю всех православных с Днём Петра и Февронии!

На портале «Русская Истина» вышел мой новый текст, в котором размышляю о философских основаниях нынешней либеральной повестки.

#публицистика

Да…
Текст Алексея Павлова как напоминание о том, с чем мы сегодня имеем дело.

А то пишу я тут о преодолении разрыва между сотворённым и творящим в человеке;
о браке и бессмертии в любви.
А с кем говорю? А есть ли язык для какого-либо разговора?

При том прекрасно понимаю искусительное изящество французских постструктуралистов. И через искушения надо проходить. Но всё же.

В тексте описывается вполне типический сюжет: резвые на суждения прогрессисты нападают на ничего не успевшего вымолвить молодого русского философа-теиста. Что в этом звенит? Всё тот же вечный ресентимент. Несмешная шутка. И дьяволов водевиль. А кирилловских черных глаз «без блеску» (вызывающих у меня немалую симпатию) я в лицах этих освободителей совсем и не вижу.

Ну ничего. Считаю, что говорящим на +- одном языке нужно по возможности соединяться, чтоб не застрять в роли вечных посмешищ – этаких меннипейных мудрецов современности.

Христианским физикалистам, утверждающим, что души нет, а человек – полностью тело, важно объяснить «механизм» воскресения, поскольку это едва ли не главный догмат христианского богословия. Из Библии мы знаем, что случаи воскресения имели место ещё до Судного дня, и центральным, несомненно, является воскресение Самого Христа. Заметь: это такой же факт Его земной жизни, как рождение и смерть. Значит, допустим фактчекинг. Так мы оказываемся на стыке предметных областей теологии и библеистики. Этой проблематике посвящён фундаментальный труд американского библеиста и богослова Гари Хабермаса. Недавно вышел третий том (всего запланировано четыре), в котором автор продолжает суммировать всё, что было написано об историчности и теологическом значении воскресения до настоящего времени. Хабермас считает это исследование своим opus magnum и позиционирует его как максимально всестороннее. (Третий том получился «крохотным»: всего каких-то 992 страницы.) Трудно представить более ценного подарка для христианского теолога, занимающегося проблемой воскресения, чем эта книга. Если вдруг хотели сделать мне подношение, то вот. От двух других томов тоже не откажусь.

#книги
#проблема_воскресения

Продолжаю знакомиться с классиком аналитического марксизма Джерри Коэном. Прочитал его статью о совместимости свободы и равенства. Проблема эта давняя и для политической практики насущная. В своё время Маркс вышел из Первого Интернационала на почве разногласий с Бакуниным, который говорил, что «социализм без свободы – рабство».

Коэн же ввязывается в ещё более острый спор, поскольку берёт себе в оппонентов не леваков, а антиэгалитариста Роберта Нозика. Последний отстаивал локковский принцип самопринадлежности и считал, что равенство, понимаемое как равномерное распределение ресурсов, нарушает право человека иметь в частной собственности как самого себя, так и другие объекты.

Эгалитаристы обычно отвергают принцип самопринадлежности как усиливающий исходные различия (врождённые таланты, условия, социальное положение и т.п.) и ведущий к неравенству, но Коэн считает, что делать это необязательно. Нозик исходил из тезиса о том, что изначально вещи не принадлежат никому, и мы можем их присваивать и защищать своё право владеть ими. Однако на это можно посмотреть так, что в естественном состоянии все вещи находятся в совместной собственности у всех людей. Представим мир, в котором есть только два человека. Один (Умелец) обладает талантом к производству предметов первой необходимости (еда, одежда и т.п.), а другой (Хилый) – нет. При этом это мир, в котором все вещи находятся в коллективной собственности. Казалось бы, Умелец имеет преимущество, и это создаёт ситуацию неравенства. Но поскольку продукция Умельца находится в коллективной собственности, то его самопринадлежное преимущество оказывается формальностью. Вещь стоит 150 руб., я заплатил 149 руб., а вы – рубль: не имеет значения, что я заплатил больше, если она принадлежит нам обоим.

Стало быть, свобода и равенство совместимы, но самопринадлежность – пустой звук. Впрочем, Коэн убеждён, что такова же она и у Нозика. Если допустить, что Умелец не может производить без согласия Хилого, это несильно отличается от отношений пролетария и капиталиста: первый продаёт свою рабочую силу второму, чтобы выжить. Выходит, подлинной свободы нет и в этом случае. Но что это вообще такое? По мнению Коэна, подлинная свобода – это автономия, полный контроль над собственной жизнью. Нам кажется, что всеобщая самопринадлежность гарантирует автономию, но в действительности она пролетаризирует индивида. Поэтому путь к автономности лежит через отказ от самопринадлежности в принципе.

Казалось бы, стандартный для марксиста вывод, но заканчивает Коэн на неожиданной ноте: да, мы опровергли тезис Нозика о несовместимости равенства и свободы, однако вопрос о совместимости подлинной свободы, свободы как автономии, и социалистического равенства по-прежнему открыт. Т.е. ясно, что ничего не ясно. Но тут вслед за Коэном ставлю точку пока и я.

#эгалитаризм
#аналитический_марксизм

В предисловии к переизданию 2000 года «В защиту теории истории Маркса» Коэн рельефно рассказывает о своём философском пути. Диссертацию писал под руководством Райла (примерно в это же время с последним работал и Деннет), а господствовавшая в Оксфорде аналитическая философия хоть и казалась буржуазной, но не отталкивала, поскольку уже была прививка марксизма. Есть здесь и рассказ о том, как он решил «поженить» обе эти вещи:

В конце шестидесятых произошло ещё одно событие, направившее меня на аналитическую стезю. Я работал над не вполне аналитической статьёй «Буржуазия и пролетариат». Это было пространное размышление над местом из «Святого семейства», в котором Маркс говорит, что буржуазия, как и пролетариат, отчуждена, но, в отличие от пролетариата, наслаждается этим отчуждением и черпает в нём силу. Где-то в 1966–1967 учебном году я представил одну из редакций этой работы на заседании философского кружка Лондонского университета. Среди слушателей был крутонравный американский философ Айзек Леви. В статье, комментируя слова Маркса из «Экономическо-философских рукописей» 1844 года о власти денег, я предположил, что, по Марксу, любовница богатого капиталиста любит не его из-за денег, а сами деньги. Леви спросил, что именно это значит, и/или как можно это проверить: в чём, собственно, разница между тем, чтобы любить человека только из-за денег, и тем, чтобы любить сами деньги? <…> Это замечание сильно задело меня и глубоко запало в душу. После этого я перестал (по крайней мере, отчасти) писать как поэт, который пишет так, как нравится, и не обязан защищать свои строки (они либо находят отклик у читателя, либо нет). Вместо этого я стал спрашивать себя: что именно это предложение добавляет к сказанному или аргументации, и так ли это? Аналитиком становишься тогда, когда практикуешь такого рода (зачастую болезненную) самокритику.

#аналитический_марксизм