Письмо, книга: они предстают как границы, на которых молчание просачивается в слова, а слова — в молчание. «Написать книгу в этом смысле значит поддержать рост подрывных сил, которые проникают как в язык, так и в молчание». Различие между потоком речи и немотой на письме в определенной степени предстает как парадоксальный конфликт: потому что «субверсивна книжная страница, на которой пытается укорениться слово; субверсивно слово, расположенное там, где страница открывается своей белизне».

Иллюзия произнесенного слова — производство общности — опровергается словом написанным. Тот, кто погрузился в книгу, возвращает себе одиночество, от которого он как говорящий ненадолго отказался.