#По_страницам_литературной_Одессы
– С нашей бездеятельностью кончено. Сейчас не время разговаривать: мы не в синагоге. Если мы хотим получить свою землю, мы должны ее отвоевать. Наступило время осуществления мечты. Короче говоря: вы ничего не слышали о маккавейских батальонах? Мы будем драться против Турции. Владимир Жаботинский сколотил в Англии несколько таких частей. Нам надо хлопотать о зачислении в эти батальоны.
– Как?
– Ну, подать, скажем, петицию в военное министерство. Вы запишетесь?
Гордон помолчал и ответил:
– Нет, не запишусь.
– Не запишетесь? – спросил сосед.– Не запишетесь? – повторил
он вслед за этим несколько раз, накаляясь возмущением.
– Нет, не запишусь, – отвечал, забывая свой возраст, Гордон, –
я ненавижу войну.
– Значит, вы не хотите умереть за Сион?
– Я согласен, – ответил Александр, – умереть за Сион, но не желаю, чтобы за него умирал тот, кому он не нужен.
– То есть?
– Я не хочу убивать турок.
– Послушайте вы, вегетарианец с Колонтаевской! – кричал сосед. – Вас же все равно скоро возьмут на войну. Надеюсь,
вы не станете себе наращивать грыжу?
– Нет, не стану.
– Ну?! – вскипел сосед. – Значит, за русского царя вы готовы
умереть, а за еврейское государство – нет?
Гордон объяснил:
– За царя я пойду умирать поневоле, тут же идет разговор
о добровольцах.
Сосед закричал:
– Довольно! Я поставлю вопрос об исключении вас из партии.
– Я не в партии.
Сосед ударил себя от досады по затылку.
– Зачем же я с вами разговариваю? Как вы сюда попали?
– Меня рекомендовал Хаим Бялик.
– Хаим Бялик?! Откуда вы его знаете?
– Я работал у него в типографии, – ответил Гордон, – фальцевал бумагу.
Тут ссора потухла. Знакомство Гордона с Хаимом Бяликом
успокоило маккабиста. Похлопав себя по спине, они оба пошли
купаться...
Семён Гехт "Одесские фрагменты"
– С нашей бездеятельностью кончено. Сейчас не время разговаривать: мы не в синагоге. Если мы хотим получить свою землю, мы должны ее отвоевать. Наступило время осуществления мечты. Короче говоря: вы ничего не слышали о маккавейских батальонах? Мы будем драться против Турции. Владимир Жаботинский сколотил в Англии несколько таких частей. Нам надо хлопотать о зачислении в эти батальоны.
– Как?
– Ну, подать, скажем, петицию в военное министерство. Вы запишетесь?
Гордон помолчал и ответил:
– Нет, не запишусь.
– Не запишетесь? – спросил сосед.– Не запишетесь? – повторил
он вслед за этим несколько раз, накаляясь возмущением.
– Нет, не запишусь, – отвечал, забывая свой возраст, Гордон, –
я ненавижу войну.
– Значит, вы не хотите умереть за Сион?
– Я согласен, – ответил Александр, – умереть за Сион, но не желаю, чтобы за него умирал тот, кому он не нужен.
– То есть?
– Я не хочу убивать турок.
– Послушайте вы, вегетарианец с Колонтаевской! – кричал сосед. – Вас же все равно скоро возьмут на войну. Надеюсь,
вы не станете себе наращивать грыжу?
– Нет, не стану.
– Ну?! – вскипел сосед. – Значит, за русского царя вы готовы
умереть, а за еврейское государство – нет?
Гордон объяснил:
– За царя я пойду умирать поневоле, тут же идет разговор
о добровольцах.
Сосед закричал:
– Довольно! Я поставлю вопрос об исключении вас из партии.
– Я не в партии.
Сосед ударил себя от досады по затылку.
– Зачем же я с вами разговариваю? Как вы сюда попали?
– Меня рекомендовал Хаим Бялик.
– Хаим Бялик?! Откуда вы его знаете?
– Я работал у него в типографии, – ответил Гордон, – фальцевал бумагу.
Тут ссора потухла. Знакомство Гордона с Хаимом Бяликом
успокоило маккабиста. Похлопав себя по спине, они оба пошли
купаться...
Семён Гехт "Одесские фрагменты"
👍63😁17🔥4🤔3
#по_страницам_литературной_Одессы
Одесса, 1914 год, Литературный музей. Первое выступление молодых поэтов. В. Катаев сидит внизу,во втором ряду второй слева Александр Биск, переводчик Рильке, Петр Пильский, Семен Кесельман. Стоит третий справа Анатолий Фиолетов
Одесса, 1914 год, Литературный музей. Первое выступление молодых поэтов. В. Катаев сидит внизу,во втором ряду второй слева Александр Биск, переводчик Рильке, Петр Пильский, Семен Кесельман. Стоит третий справа Анатолий Фиолетов
👍114❤16
#по_страницам_литературной_Одессы
Редакция газеты "Моряк" на шхуне "Мальвина".1921. Одесса.
В центре - К. Паустовский, рядом Е. Загорская-Паустовская, третья справа в первом ряду - Мальвина Хинсон-Синявская (Люсьена), , рядом - А. Аренберг. Во втором ряду первая - Мария Иванова (жена редактора), рядом боцман Миронов, Андрей Иванов (редактор). на крыше рубки слева направо: Николай Подорольский, Яков Кравцов, Исаак Лившиц, Исаак Горелик.
Редакция газеты "Моряк" на шхуне "Мальвина".1921. Одесса.
В центре - К. Паустовский, рядом Е. Загорская-Паустовская, третья справа в первом ряду - Мальвина Хинсон-Синявская (Люсьена), , рядом - А. Аренберг. Во втором ряду первая - Мария Иванова (жена редактора), рядом боцман Миронов, Андрей Иванов (редактор). на крыше рубки слева направо: Николай Подорольский, Яков Кравцов, Исаак Лившиц, Исаак Горелик.
👍439❤112👎45🐳6🔥1😢1
#по_страницам_литературной_Одессы
"...Дополз до памятника «Дюку»
День добрый, герцог Ришелье!" - (с) Саша Чёрный
Поэт немного написал о своей малой родине, гораздо меньше, чем о Петербурге, который так и не смог полюбить, или о древнем Пскове, который, напротив, полюбил страстно. Пара стихотворений и единственный детский рассказ «Голубиные башмаки» (1933)— вот и весь «одесский текст» в творчестве
Саши Черного. Объяснение этому совершенно простое: он почти не помнил Одессу. Судя по всему, Саша жил в этом городе лет до восьми-девяти. Это возраст, от которого остаются в памяти лишь отдельные всполохи: запахи, звуки, цветовые пятна, ассоциации вроде тех, что нахлынули на него внезапно в эмиграции, в Париже, когда он вдыхал запах акации:
"...И вот в душе распахнулась завеса:
Над морем город встал облаком тонким,
И вдруг я вспомнил, Одесса, Одесса,
Как эту акацию ел я ребенком..." (с) Саша Чёрный
На втором фото дом с внутренним двориком, где прошло детство Саши Гликберга. Одесса, улица Ришельевская, 74.
"...Дополз до памятника «Дюку»
День добрый, герцог Ришелье!" - (с) Саша Чёрный
Поэт немного написал о своей малой родине, гораздо меньше, чем о Петербурге, который так и не смог полюбить, или о древнем Пскове, который, напротив, полюбил страстно. Пара стихотворений и единственный детский рассказ «Голубиные башмаки» (1933)— вот и весь «одесский текст» в творчестве
Саши Черного. Объяснение этому совершенно простое: он почти не помнил Одессу. Судя по всему, Саша жил в этом городе лет до восьми-девяти. Это возраст, от которого остаются в памяти лишь отдельные всполохи: запахи, звуки, цветовые пятна, ассоциации вроде тех, что нахлынули на него внезапно в эмиграции, в Париже, когда он вдыхал запах акации:
"...И вот в душе распахнулась завеса:
Над морем город встал облаком тонким,
И вдруг я вспомнил, Одесса, Одесса,
Как эту акацию ел я ребенком..." (с) Саша Чёрный
На втором фото дом с внутренним двориком, где прошло детство Саши Гликберга. Одесса, улица Ришельевская, 74.
❤592👍240👎44👏7😁5❤🔥3🤔3🔥2😢2
#по_страницам_литературной_Одессы
На фото доходный дом И.Мориса построенный в 1897 году по проекту инженера Г.А. Дистерло и являющийся памятником архитектуры. Но интересно тут совсем другое...
Весьма примечательна в этом доме аптека на первом этаже. Эта аптека упоминается с 1911 года. Это была аптека братьев Кельмана и Якова Моисеевича Шапиро.
Аптекой он владел до смутных лет нашей истории.
Об этой аптеке писал В.П. Катаев в своем произведении «Разбитая жизнь, или Волшебный рог Оберона»:
«И я продолжал шаркать своими туфельками по гранитной мостовой, когда мы со всеми предосторожностями переходили на другую сторону против уже знакомой мне аптеки с двумя громадными стеклянными графинами, наполненными один лиловой, а другой зеленой жидкостью, ярко светящейся, как бы сквозь увеличительное стекло, в больших окнах, где виднелись черные полки с белыми фаянсовыми банками, помеченными зловещими надписями, которые я не умел прочитать. Золотой двуглавый орел над вывеской аптеки придавал ей нечто государственное, как будто бы ей была свыше вручена власть над здоровьем и жизнью всех людей, живших поблизости, как бы тяготеющих именно к этой аптеке. Со страхом я заглядывал через прилавок, ставши на цыпочки, в открытую дверь заднего отделения аптеки, где приготовлялись лекарства, из пузырька в пузырек наливались через стеклянные воронки разные жидкости, в толстых фарфоровых чашках растирались фарфоровыми пестиками какие-то мази, катались на стеклянной доске пилюли, посыпанные зеленым порошком, что-то взвешивалось на миниатюрных аптекарских весах с роговыми чашечками и зелеными шнурками, пылало почти невидимое при дневном свете спиртовое пламя, и пахло йодистыми и ртутными испарениями, наклеивались шлейфоподобные ярлыки рецептов с двуглавыми орлами, вселяющие в мою детскую душу величайшее почтение, даже страх».
После революции аптека продолжила свою работу. Вначале это государственная аптека №5. Заведовал аптекой Б.А. Гершанский. В первые послевоенные годы - дежурная аптека №22, таковой она была и в середине прошлого века.
Как видим, аптека существует в этом доме и поныне. Но уже нет того глянца, так красочно описанного В.П. Катаевым...
На фото доходный дом И.Мориса построенный в 1897 году по проекту инженера Г.А. Дистерло и являющийся памятником архитектуры. Но интересно тут совсем другое...
Весьма примечательна в этом доме аптека на первом этаже. Эта аптека упоминается с 1911 года. Это была аптека братьев Кельмана и Якова Моисеевича Шапиро.
Аптекой он владел до смутных лет нашей истории.
Об этой аптеке писал В.П. Катаев в своем произведении «Разбитая жизнь, или Волшебный рог Оберона»:
«И я продолжал шаркать своими туфельками по гранитной мостовой, когда мы со всеми предосторожностями переходили на другую сторону против уже знакомой мне аптеки с двумя громадными стеклянными графинами, наполненными один лиловой, а другой зеленой жидкостью, ярко светящейся, как бы сквозь увеличительное стекло, в больших окнах, где виднелись черные полки с белыми фаянсовыми банками, помеченными зловещими надписями, которые я не умел прочитать. Золотой двуглавый орел над вывеской аптеки придавал ей нечто государственное, как будто бы ей была свыше вручена власть над здоровьем и жизнью всех людей, живших поблизости, как бы тяготеющих именно к этой аптеке. Со страхом я заглядывал через прилавок, ставши на цыпочки, в открытую дверь заднего отделения аптеки, где приготовлялись лекарства, из пузырька в пузырек наливались через стеклянные воронки разные жидкости, в толстых фарфоровых чашках растирались фарфоровыми пестиками какие-то мази, катались на стеклянной доске пилюли, посыпанные зеленым порошком, что-то взвешивалось на миниатюрных аптекарских весах с роговыми чашечками и зелеными шнурками, пылало почти невидимое при дневном свете спиртовое пламя, и пахло йодистыми и ртутными испарениями, наклеивались шлейфоподобные ярлыки рецептов с двуглавыми орлами, вселяющие в мою детскую душу величайшее почтение, даже страх».
После революции аптека продолжила свою работу. Вначале это государственная аптека №5. Заведовал аптекой Б.А. Гершанский. В первые послевоенные годы - дежурная аптека №22, таковой она была и в середине прошлого века.
Как видим, аптека существует в этом доме и поныне. Но уже нет того глянца, так красочно описанного В.П. Катаевым...
👍452❤81👎29😁5🤯3😢3👏2🎉2🐳2⚡1💯1
#по_страницам_литературной_Одессы
...Его взял под свою опеку отец его возлюбленной Ирен, генерал Алексинский. Ирен – сиреневая – адресат его писем и стихов, прототип Миньоны в «Юношеском романе» и Ирен Заря-Заряницкой в «Зимнем ветре». Роман был наполовину выдуманный и кончился плохо – разрывом. Он вернулся с осточертевшего ему фронта осенью 1917 года – с дыркой от пули в бедре, с хроническим кашлем после газовой атаки, с Георгиевским крестом и Аннинским темляком на шашку «За храбрость», потерявший и веру, и романтические иллюзии. Он дослужился до подпоручика и решительно не хотел больше воевать, нигде и никогда. Он хотел жить, любить и писать стихи. Но время хотело от него, чтобы он воевал.
Все поколение гимназистов-недоучек, студентов и молодых специалистов – офицеров военного времени, подпоручиков и прапорщиков – превратилось в военспецов-золотопогонников, которые нужны были и белым, и красным. С 1917 по 1920 год власть в Одессе менялась 14 раз; то еврейский погром, то изъятие оружия у населения, то мобилизация. Советская власть накатила ненадолго и откатила; весь 18-й год в городе было затишье – «глаз тайфуна», вспоминал он об этом времени. ..
Валентин Катаев. 1916 год
...Его взял под свою опеку отец его возлюбленной Ирен, генерал Алексинский. Ирен – сиреневая – адресат его писем и стихов, прототип Миньоны в «Юношеском романе» и Ирен Заря-Заряницкой в «Зимнем ветре». Роман был наполовину выдуманный и кончился плохо – разрывом. Он вернулся с осточертевшего ему фронта осенью 1917 года – с дыркой от пули в бедре, с хроническим кашлем после газовой атаки, с Георгиевским крестом и Аннинским темляком на шашку «За храбрость», потерявший и веру, и романтические иллюзии. Он дослужился до подпоручика и решительно не хотел больше воевать, нигде и никогда. Он хотел жить, любить и писать стихи. Но время хотело от него, чтобы он воевал.
Все поколение гимназистов-недоучек, студентов и молодых специалистов – офицеров военного времени, подпоручиков и прапорщиков – превратилось в военспецов-золотопогонников, которые нужны были и белым, и красным. С 1917 по 1920 год власть в Одессе менялась 14 раз; то еврейский погром, то изъятие оружия у населения, то мобилизация. Советская власть накатила ненадолго и откатила; весь 18-й год в городе было затишье – «глаз тайфуна», вспоминал он об этом времени. ..
Валентин Катаев. 1916 год
👏290👍231❤83👎35🥰6🍓4😁1
#по_страницам_литературной_Одессы
Редакция газеты "Моряк" на шхуне "Мальвина".1921. Одесса.
В центре - К. Паустовский, рядом Е. Загорская-Паустовская, третья справа в первом ряду - Мальвина Хинсон-Синявская (Люсьена), , рядом - А. Аренберг. Во втором ряду первая - Мария Иванова (жена редактора), рядом боцман Миронов, Андрей Иванов (редактор). на крыше рубки слева направо: Николай Подорольский, Яков Кравцов, Исаак Лившиц, Исаак Горелик.
Редакция газеты "Моряк" на шхуне "Мальвина".1921. Одесса.
В центре - К. Паустовский, рядом Е. Загорская-Паустовская, третья справа в первом ряду - Мальвина Хинсон-Синявская (Люсьена), , рядом - А. Аренберг. Во втором ряду первая - Мария Иванова (жена редактора), рядом боцман Миронов, Андрей Иванов (редактор). на крыше рубки слева направо: Николай Подорольский, Яков Кравцов, Исаак Лившиц, Исаак Горелик.
👍775❤221👎63💯14🤬6🤔4👀3
#по_страницам_литературной_Одессы
«Для того чтобы выйти на нашу Базарную улицу, следовало пройти под каменными сводами, в конце которых как бы в подзорную трубу виднелась резная арка ворот, а за нею до рези в глазах яркая и по-воскресному пустынная улица - центр моего тогдашнего мира».
«Вслед за побледневшей как полотно мамой в развевающейся юбке и кухаркой с безумными глазами я побежал на наш балкон с жестяным полом, низко повисший над улицей… Стоя между мамой и кухаркой, разводя в стороны их юбки, я заглянул вниз через красиво выгнутые прутья балконной решетки…». - Валентин Петрович Катаев "Автобиография"
На первом фото тот самый балкон по адресу Базарная 4. Это доходный дом Стурдзовской общины сестер милосердия. Этот дом отнесен к памятнику истории. Построен в 1881 году по проекту архитектора Г.Ц. Оттона. На фасаде дома прикреплены две мемориальные доски, повествующие о том, что в этом доме родились и жили какое-то время выдающиеся русские советские писатели Валентин Петрович Катаев и его брат Евгений Петрович Катаев (Петров). прямо под балконом, на стене дома, прикреплены мемориальные таблички.
«Для того чтобы выйти на нашу Базарную улицу, следовало пройти под каменными сводами, в конце которых как бы в подзорную трубу виднелась резная арка ворот, а за нею до рези в глазах яркая и по-воскресному пустынная улица - центр моего тогдашнего мира».
«Вслед за побледневшей как полотно мамой в развевающейся юбке и кухаркой с безумными глазами я побежал на наш балкон с жестяным полом, низко повисший над улицей… Стоя между мамой и кухаркой, разводя в стороны их юбки, я заглянул вниз через красиво выгнутые прутья балконной решетки…». - Валентин Петрович Катаев "Автобиография"
На первом фото тот самый балкон по адресу Базарная 4. Это доходный дом Стурдзовской общины сестер милосердия. Этот дом отнесен к памятнику истории. Построен в 1881 году по проекту архитектора Г.Ц. Оттона. На фасаде дома прикреплены две мемориальные доски, повествующие о том, что в этом доме родились и жили какое-то время выдающиеся русские советские писатели Валентин Петрович Катаев и его брат Евгений Петрович Катаев (Петров). прямо под балконом, на стене дома, прикреплены мемориальные таблички.
👍605❤225👎56👏9🙏5🤔3😁2🌚2
#по_страницам_литературной_Одессы
На фото Садовая 12 (угол Дворянской улицы). Дом Шуваловой. Построен в 1850 году архитекторами Шашиным А.С., Яценко И.Ф. Именно в этом здании в 1930-тых годах размещалось консульство фашистской Германии.
Из рассказа "Гостиница Лондонская" Леонида Пантелеева одного из авторов повести «Республика ШКИД» :
«Время было как будто веселое, беззаботное, безоблачное. Гремел джаз, сыпался разноцветный дождь конфетти, на одесских заборах пестрели цирковые афиши, студия ВУФКУ снимала фильм с десятилетней Гулей Королевой в заглавной роли. Но не все было мирно и безоблачно в этом мире. Набирал силы фашизм. Месяца полтора спустя, уже в Одессе, иду на главный почтамт, перехожу бульвар и вдруг вижу - свесившееся чуть ли не до середины улицы огромное полотнище красного флага с белым кругом посередине и с черным пауком свастики в этом круге. Флаг был водружен на здании германского консульства. ».
На фото Садовая 12 (угол Дворянской улицы). Дом Шуваловой. Построен в 1850 году архитекторами Шашиным А.С., Яценко И.Ф. Именно в этом здании в 1930-тых годах размещалось консульство фашистской Германии.
Из рассказа "Гостиница Лондонская" Леонида Пантелеева одного из авторов повести «Республика ШКИД» :
«Время было как будто веселое, беззаботное, безоблачное. Гремел джаз, сыпался разноцветный дождь конфетти, на одесских заборах пестрели цирковые афиши, студия ВУФКУ снимала фильм с десятилетней Гулей Королевой в заглавной роли. Но не все было мирно и безоблачно в этом мире. Набирал силы фашизм. Месяца полтора спустя, уже в Одессе, иду на главный почтамт, перехожу бульвар и вдруг вижу - свесившееся чуть ли не до середины улицы огромное полотнище красного флага с белым кругом посередине и с черным пауком свастики в этом круге. Флаг был водружен на здании германского консульства. ».
❤619👍283👎74🤔45🤬26😱10🙏8😁5🤯4🌚1👀1
#По_страницам_литературной_Одессы
"Мы даже не обратили внимания на все выставочные чудеса, мимо которых плелись к выходу: на знаменитый деревянный самовар известной чайной фирмы "Караван", высотой с четырехэтажный дом (Интересно, что надпись на самоваре-рекламе сделана на по-пулярном в те времена международном языке эсперанто - прим.ТО) и чайником на конфорке, откуда посетители выставки могли обозревать выставочную территорию, не менее знаменитую громадную бутылку шампанского "Редерер"; паровую карусель с парусными лодками вместо колясок и медным па роходным свистком; павильон "Русско го общества пароходства и торговли" (РОПиТ) в виде черного пароходно го носа почти в натуральную величину, с бушпритом, мачтой и колоколом".
Валентин Катаев "Разбитая жизнь, или Волшебный рог
Оберона"
⚓️ Подписаться | Прислать новость👈
"Мы даже не обратили внимания на все выставочные чудеса, мимо которых плелись к выходу: на знаменитый деревянный самовар известной чайной фирмы "Караван", высотой с четырехэтажный дом (Интересно, что надпись на самоваре-рекламе сделана на по-пулярном в те времена международном языке эсперанто - прим.ТО) и чайником на конфорке, откуда посетители выставки могли обозревать выставочную территорию, не менее знаменитую громадную бутылку шампанского "Редерер"; паровую карусель с парусными лодками вместо колясок и медным па роходным свистком; павильон "Русско го общества пароходства и торговли" (РОПиТ) в виде черного пароходно го носа почти в натуральную величину, с бушпритом, мачтой и колоколом".
Валентин Катаев "Разбитая жизнь, или Волшебный рог
Оберона"
⚓️ Подписаться | Прислать новость👈
❤805👍396👎76😁6🌚6🎉4👏3👀3🤔2🙏2
#по_страницам_литературной_Одессы
Редакция газеты "Моряк" на шхуне "Мальвина".1921. Одесса.
В центре - К. Паустовский, рядом Е. Загорская-Паустовская, третья справа в первом ряду - Мальвина Хинсон-Синявская (Люсьена), , рядом - А. Аренберг. Во втором ряду первая - Мария Иванова (жена редактора), рядом боцман Миронов, Андрей Иванов (редактор). на крыше рубки слева направо: Николай Подорольский, Яков Кравцов, Исаак Лившиц, Исаак Горелик.
⚓️ Подписаться | Прислать новость👈
Редакция газеты "Моряк" на шхуне "Мальвина".1921. Одесса.
В центре - К. Паустовский, рядом Е. Загорская-Паустовская, третья справа в первом ряду - Мальвина Хинсон-Синявская (Люсьена), , рядом - А. Аренберг. Во втором ряду первая - Мария Иванова (жена редактора), рядом боцман Миронов, Андрей Иванов (редактор). на крыше рубки слева направо: Николай Подорольский, Яков Кравцов, Исаак Лившиц, Исаак Горелик.
⚓️ Подписаться | Прислать новость👈
👍780❤251👎41🙏12🤷♂7🫡5💯2😐2🌚1
#по_страницам_литературной_Одессы
"...Дополз до памятника «Дюку»
День добрый, герцог Ришелье!" - (с) Саша Чёрный
Поэт немного написал о своей малой родине, гораздо меньше, чем о Петербурге, который так и не смог полюбить, или о древнем Пскове, который, напротив, полюбил страстно. Пара стихотворений и единственный детский рассказ «Голубиные башмаки» (1933)— вот и весь «одесский текст» в творчестве
Саши Черного. Объяснение этому совершенно простое: он почти не помнил Одессу. Судя по всему, Саша жил в этом городе лет до восьми-девяти. Это возраст, от которого остаются в памяти лишь отдельные всполохи: запахи, звуки, цветовые пятна, ассоциации вроде тех, что нахлынули на него внезапно в эмиграции, в Париже, когда он вдыхал запах акации:
"...И вот в душе распахнулась завеса:
Над морем город встал облаком тонким,
И вдруг я вспомнил, Одесса, Одесса,
Как эту акацию ел я ребенком..." (с) Саша Чёрный
На втором фото дом с внутренним двориком, где прошло детство Саши Гликберга. Одесса, улица Ришельевская, 74.
"...Дополз до памятника «Дюку»
День добрый, герцог Ришелье!" - (с) Саша Чёрный
Поэт немного написал о своей малой родине, гораздо меньше, чем о Петербурге, который так и не смог полюбить, или о древнем Пскове, который, напротив, полюбил страстно. Пара стихотворений и единственный детский рассказ «Голубиные башмаки» (1933)— вот и весь «одесский текст» в творчестве
Саши Черного. Объяснение этому совершенно простое: он почти не помнил Одессу. Судя по всему, Саша жил в этом городе лет до восьми-девяти. Это возраст, от которого остаются в памяти лишь отдельные всполохи: запахи, звуки, цветовые пятна, ассоциации вроде тех, что нахлынули на него внезапно в эмиграции, в Париже, когда он вдыхал запах акации:
"...И вот в душе распахнулась завеса:
Над морем город встал облаком тонким,
И вдруг я вспомнил, Одесса, Одесса,
Как эту акацию ел я ребенком..." (с) Саша Чёрный
На втором фото дом с внутренним двориком, где прошло детство Саши Гликберга. Одесса, улица Ришельевская, 74.
👍740❤255👎51🙏17😐4🤔2🤬2🌚1