Из Николая Сербского:
Всегда есть два пути - спастись и погибнуть. Богатство может богача спасти, оно же может и погубить.
Бедность может бедняка спасти (Лазарь евангельский тому пример); она же может и погубить (завистливый бедняк уже наполовину преступник)
Образование может человека спасти, оно же может и погубить. И неученого простота может спасти. Она же может его погубить.
Здоровье может человека спасти, а может стать поводом к умножению грехов и его же погубить. Болезнь может человека спасти (терпеливый и молящийся больной близок к награде мученика). Она же может озлобить, ожесточить и погубить.
Если обстоятельтства зависят не от нас, то отношение к ним зависит полностью от нас. А значит от нас зависит спасение и погибель.

«…Великий Пост пройдет очень быстро. Пролетит – и будет Пасха Святая. И будет очень жалко человеку, опять, в очередной раз толком и не попостившемуся. Или из-за суеты, или из жалости к себе многие не постятся.

Я не знаю, с каким чувством люди едят пасхальное яйцо, «крашенки» эти, если они весь пост себе в яичнице не отказывали.

Какой смысл тогда в этих колбасах, в этих сырах, яйцах, если человек как ел скоромное, так и ел? Какая в этом радость? Радость заключается именно в перемене жизни. Умение, так сказать, «трудиться и отдыхать», умение «напрячься и расслабиться», – оно делает человека умным.

Человек обязательно должен различать несколько понятий. Надо понимать, что – Небесное, а что – земное. Что – святое, а что – грешное. Что – праздничное, а что – будничное.

Если человек в одной и той же одежде ходит, например, и к детям на свадьбу и на огород (копать грядки), то это какой-то глупый человек. Он не понимает разницы между тем и тем.

И если человек не понимает разницы между постом и праздником, не понимает разницы между святым и грешным, то, как мудрецы говорят, что это уже «не очень даже человек».

Вот так же и пост святой, он обязательно нужен – для того, чтобы почувствовать вкус простой пищи. Как говорили древние: «Если хочет есть человек – дайте ему хлеба!» Могут сказать: «Он хлеб не хочет!» – Значит, он и есть не хочет!

Детям поститься необходимо, подражая родителям, и это главное. Важно нарабатывать навык, формировать привычку. В какой мере и по каким принципам выстраивать детский пост, это детали, которые во многом определяют приходской священник и родители ребенка.

Яндекс Дзен | YouTube | Rutube | VK

Все что вы делаете, гораздо важнее того, что вы скажете. Отец Андрей Ткачёв
https://dzen.ru/video/watch/63ff30d81c95885dd2c97aaf

Бессовестному злодею, решившемуся идти в преступлениях до конца и ничем не сдерживаться, выгодно иметь перед собой рефлексирующего, чувствительного соперника. Эдакого интеллигентика с вечным нытьем "как бы чего не вышло". Чтобы вас стреножить покрепче и потом вдоволь посмеяться, вам не забудут припомнить Нагорную проповедь и много прочего Святого. Не с целью спастись, а с целью сыграть свою песню на струнах вашей души.
В это время знайте, что Иисус, это вечно Иной! И если перед Ним - страдающий человек, Он явит Себя прощающим и исцеляющим. Но если перед Ним - лукавый зверь, жилище бесов и вместилище всякого греха и преступления (как нынешние желто-голубые, к примеру), то Иисус явится так:
- И увидел я отверстое небо, и вот, конь белый, и сидящий на нем называется Верный и Истинный, Который праведно судит и воинствует.
Очи у Него как пламень огненный, и на голове Его много диадим.
Он имел имя написанное, которого никто не знал, кроме Его Самого.
Он был облечен в одежду, обагренную кровью. Имя Ему: «Слово Божие». И воинства небесные следовали за Ним на конях белых, облеченные в виссон белый и чистый.
Из уст же Его исходит острый меч, чтобы им поражать народы. Он пасет их жезлом железным; Он топчет точило вина ярости и гнева Бога Вседержителя. На одежде и на бедре Его написано имя: «Царь царей и Господь господствующих».
(Откр. 19:11-16)
Если вы не слышали о Таком Иисусе, а готовы слушать только о прощении и исцелении, то ваше знание неполно. Оно "чешет за ухом", но не бодрит душу. А, между тем, враг, противостоящий нам, хуже ИГИЛа. Поскольку бывший брат всегда хуже незнакомца, а бывший христианин - хуже язычника.
Христос, страдающий за грехи мира, и Христос, убивающий мечом, исходящим из уст Его, это Тот же самый Христос. И Моисей (кротчайший из жителей земли) умел обнажать меч. И Давид был специалистом не только в псалмопении, но и в единоборствах.
Враг достаточно явил себя, чтобы сомневаться в беспросветной черноте его нутра. Враг сделал все, и даже больше, чтобы заслужить полное уничтожение. Сомневающийся в этой очевидности, не является поборником добра и света, а просто запутался в оттенках серого.

Поскольку в наши дни происходит попытка языческого реванша над Христианской историей Руси, нахожу уместным отрывок из слова Николая Сербского о Владимире равноапостольном:

- Принимая веру христианскую, Владимир знал, что принимает и самую тяжелую из трех предложенных ему вер. Летописцы сообщают, что он долго расспрашивал, прежде чем решился. Он знал, что христианская вера означает путь Креста и что... это означает прежде всего поставить крест на своем дурном прошлом, на тряпье старых привычек, на своей старой душе.
И знал он, что недостаточно будет просто стащить веревками с киевского холма Перуна и утопить его в Днепре, но что и сам он, и каждый подданный его должен будет выкинуть всех идолов из своей души...
Идолопоклонство славянское, с центром в Киеве, делало славян самым диким народом Европы.
Каков был в язычниках Владимир, таковы были и русские славяне: мрачная орда грабителей, разбойников, обжор, пьяниц, разрушителей, которые вдов сжигали живьем, которые идолам своим приносили в жертву закланных младенцев. То был страх и трепет для культурных народов, особенно для самой культурной из них – Византии. Наибольшим удовольствием для славян было разрушение того, чего они не создали, и ограбление того, чего они не заработали.
Какая сила под солнцем могла из этой мрачной орды сотворить народ, приручить его, переродить, преобразить, воскресить и дать ему душу святую вместо души звериной? Единственно сила веры Христовой могла совершить с русскими это неземное чудо.
Она из Владимира-волка сделала Владимира-ягненка. Недавний женоманьяк, Владимир распустил свой гарем и начал жить целомудренно. Владимир – обжора и пьяница начал поститься... – он, посмеявшийся над верой исламской, когда услышал, что она запрещает свинину и вино! Владимир-кровопийца начал обходить больницы и тюрьмы, раздавая милостыню и утешение. Владимир – ночной игрок и весельчак начал проводить ночи в слезных молитвах, в коленопреклонении и отбивании поклонов, в размышлениях о суде Божием и своей душе. Владимир-бесстыдник стал стыдливее девушки.
Словом, Владимир-идолопоклонник преобразился в христианского святого. Словно на некой стене стерли изображение демона и написали Ангела! Куда большее чудо, чем вышедшая из гусеницы бабочка!
Говорят, ни одного чуда не произошло на гробе святого Владимира. Но не сотворил ли сей избранный муж при жизни своей величайшее чудо над самим собой? Все чудеса, которые творят верою святые люди: исцеление от болезней, очищение от страстей, освобождение от пороков, вразумление сумасшедших, воскресение мертвых – все эти чудеса совершил святой Владимир на самом себе...
Сам по себе переворот, происшедший в душе Владимира при его жизни, – столь великое чудо, что его невозможно приписать усилиям человека, но только лишь могуществу и милости Божией.
Нужно было именно исправившегося грешника выставить пред всеми коленами русскими. Нужно было на пороге новой России поставить просветившегося язычника, чтобы он стоял подобно медному змию и примером своим наставлял, подбадривал и лечил оступившихся и павших русских во все грядущие времена.
Самая лучшая рекомендация для любого лекарства – это исцеленный больной. Нужно было исцеленного князя Киевского показать тем, кто болен, чтобы они с радостью приняли лекарство, давшее ему здоровье.
Из всех чудес, что творит в мире вера Христова, самое полезное чудо – обращение грешника в праведника. И вот с этим на себе самом совершенным чудом стоит Владимир в воротах христианской Руси и словно кричит в уши каждому русскому: «Я был ночь и превратился в день! Кем был ты? И во что ты превратился?».

Сегодня вечером читали из Соломона: Не отказывай в благодеянии нуждающемуся, когда рука твоя в силе сделать его. Не говори другу твоему : "Пойди и приди опять, и звтра я дам", когда ты имеешь при себе" (Прит. 3:27-28)
Жизненная тема.
Кто не возмущался сам или не слышал от других о "всяких бомжах и попрошайках"? Достали, мол.
И вот Николай Сербский (кто же еще?) говорит:
Никогда не говори: «Надоели мне все эти нищие, попрошайки!» Сколько миллионов людей живет на земле, и все они попрошайки у Господа: цари и поденщики, вельможи и рабы — все они просители у Господа, и Господь никогда не говорит: «Надоели Мне эти попрошайки!»
О человек, возблагодари Бога за то, что и у тебя запросил Он что-то доброе: будь то материальное или духовное! Это значит — стяжал ты Божие доверие, и Бог вручил тебе Свое некое благо (ибо все блага — Божии). Покажи себя достойным этого доверия: яви себя достойным в малом, чтобы тебе было вверено большее.
О Господи всебогатый, умягчи наше сердце и просвети наш разум, чтобы были мы милостивыми в тех благах, которые Ты, Всемилостивый, нам вверил. Тебе слава и похвала вовеки. Аминь.
*
Кто из нас считал себя по совести нищим и попрошайкой? Никто, наверное. Для этого мы слишком горды. Но по сути, мы именно "нищие и попрошайки". И у людей мы просим всегда что-то, и у Бога, если веруем. И так всю жизнь - до смерти. А в день смерти попросим, если веры не лишимся, "Прости меня, Боже! Не суди меня строго. Не дай власти диаволу надо мною+"
ТО есть, мы реально всю жизнь до смерти - нищие и попрошайки. А гордимся при всем этом! Господи, помилуй+

Каждую неделю для Царьграда подбираю что-то из фильмов "на посмотреть". Легко, ибо снята прорва всякой всячины. Трудно, ибо нужно найти нечто достойное. И еще более трудно, ибо мелкий ум и развращенный глаз не могут оценить достойное как надо. Великое кажется скучным, тнкое - соблазнительным. В эту неделю буду советовать Дрейера - "Страсти по Жанне Дарк" (1927 г.)
И нашел свою же статью 10-летней давности об этом фильме:

Черно-белому и немому шедевру Дрейера посвящается
Жанна обречена. Именем Бога ей предлагают отказаться то того, что она всецело жила для Него, для Бога. Ей нужно «всего лишь» сказать, что она — «сосуд диавола», и дальше жить, как будто после этого можно «просто дальше жить».
Если права она, то не прав весь суд и все высшее духовенство. Не правы монахи, богословы, епископы. Они не просто не правы в чем-то извинительном и непринципиальном. Они тогда тотально не правы. И Духа Святого от духа лжи отличить не могут, и святость — от одержимости. И кому же тогда они все служат, если Жанна права? Поэтому она обречена.
*
У Жанны нет никакого житейского опыта. Только жизнь в деревне, только религиозные порывы, голоса, видения, и потом — вихрь событий. Дерзость, смелость, уверенность в победе. Нервная взвинченность походов и сражений. Удачи. Поражения. Плен. Стоп — теперь она опять одна. Она маленькая как девочка, и всеми брошена, и величие снято с нее вместе с доспехами, а против нее ведут тяжбу одетые в мантии и сутаны мужчины. Много мужчин. И Жанна обречена.
*
Понимала ли она, что настоящий выход из каземата для нее возможен только на небо и только в огне и дыме? Видимо, понимала, но не сразу. Сначала она смотрела на своих судей (читай «убийц») с благоговением верующего человека. Она видела Михаила Архангела. Так почему бы ей не смотреть на монсеньора как на архангела (ведь он мужчина и в священном сане), и почему бы монсеньору не верить, что это был именно Михаил, а не кто иной? Но судьи сыплют вопросами о внешнем виде Михаила, о длине волос, о поле и возрасте, как будто не знают, что Ангелы бесполы и юны, как будто не читали и не слышали о подобных явлениях.
— Что я плохого им сделала? Верят ли они вообще в Бога? Что я могу против такого количества умных людей, я, не умеющая даже читать?
*
Бедная девочка. Мысль о том, что тебе отсюда не выбраться, будет заползать тебе в душу медленно, но неуклонно. Они не выпустят тебя. Ты — камушек, попавший между зубцами большого механизма. Ты мешаешь им двигаться и жить. Или тебя вынут, или перемелют. Перемелют в огне или вынут, принудив к отречению. В любом случае это — смерть.
О, они верят в Господа и Его святых! Но они знают, что недостойны лично видеть святых. Поэтому они хотят, чтобы все были недостойны таких видений. А ты, наивная, говоришь, что видела Михаила и Екатерину. Кого ты еще, говоришь, видела? Маргариту? Ну-ну. Что же толку тогда во всех их знаниях и титулах да в холоде тонзур, если ты, неграмотная, видела святых, а они — нет, и никогда не увидят? Понимаешь, почему ты обречена?
— Но что же делать? Ведь крест не выбирают, и надо идти, куда Господь велит. И я шла, а Он привел меня сюда — в руки людей, которые меня ни за что не выпустят. Неужели это угодно моему Господу? Господи, где Ты? Мне так страшно и тяжело. Мне до тошноты страшно…
*
Бог слышит, Жанна, но не спешит отвечать. Будь у твоих судей дети, они видели бы в тебе дочь, не более. Они пожалели бы тебя как заблудившегося ребенка. Но, как назло, все они несут на плечах железный обет. Обет безбрачия. Ты для них не дочь, а сосуд сатанинских козней, и само девство твое они поставят под сомнение, и «бедной девочкой» тебя не назовут даже в мыслях. Для них ты — Жанна, дерзкая еретичка, осмелившаяся спорить со всей Церковью.
Тебя не могут видеть англичане. Не могут видеть живой и жаждут видеть мертвой. А Церковь везде одна — и в Англии, и во Франции. Англичане побеждают, значит, Бог на их стороне, и Церковь привыкла к покорности. Она сожжет ту, которая неугодна победителям. Сожжет, даже не сомневайся. Нет национальных государств. Знала бы ты, не умеющая читать, что еще очень долго не будет национальных государств, и твоя любовь к Франции и к славе ее королей будет уязвима, как ересь.
*

Ересь! Это чудотворное слово. Оно заставляет помосты вырастать посреди городских площадей; оно наваливает дрова и хворост к подножиям этих помостов; оно не дает никому остаться дома в день казни, но всех от мала до велика влечет на страшное зрелище, в конце которого пахнет человеческим мясом. Запах твоей плоти тоже дойдет до ноздрей многолюдного собрания, потому что ты обречена. Бедная девочка.
*
Верующего человека легко шантажировать. «Мы не дадим тебе Причастие!» «Мы положим тебя в неосвященную землю!» «Ты будешь лишена молитвы и поминовения!» Как будто мало одних допросов или вида разложенных орудий казни, от взгляда на которые человека тошнит, и утроба в нем переворачивается. «Зачем ты надевала мужскую одежду?» «Видишь ли ты и сегодня кого-то из являвшихся тебе ранее? Что они говорят тебе?»
Какая жуткая вещь — казнить невинного человека, имея в руках формальные доводы и козыри, и зная, что ты не прав, но иначе поступить не можешь! Или можешь? Никодим не участвовал в судилище над Господом, значит и здесь могут быть честные смельчаки. Они будут, но их голос ничего не решит. «Даже если мы ошиблись», — скажут про себя представители большинства, — «даже если мы смалодушествовали, что дурного в том, что святая раньше взойдет в Небесный покой? Она же и помолится за нас в духе Христова всепрощения. А если не помолится, то какая же она святая?»
*
Ты слышишь, Жанна? Тебя не просто сожгут. От тебя будут ждать горячих молитв за сожигателей. «Раз ты назвалась святой, ты должна нас простить и молиться». Нужно много учиться, чтобы так исхитряться в мыслях, и не тебе, безграмотной, тягаться с постаревшими мужчинами в красных накидках.
Почему нельзя убить человека быстро? Почему нужно превращать казнь в театр? Нужно петь хоралы и читать цитаты о сухих ветвях Лозы, которые собирают и «огнем сжигают». Нужно высоко поднимать Распятия, а дрожащего человека (дрожь невозможно остановить), одетого в ритуальное рванье и покрытого капюшоном, выставить на обозрение людям. Нужно барабанным боем спугнуть со шпилей и деревьев птиц. Пусть они громко хлопают крыльями, а узник смотрит на них, подняв голову. Пусть смотрит покамест зрячими, не лопнувшими от жара глазами в небесную синь или серость, смотря какая погода. В эту синь или серость он скоро взойдет, покричав немного, сначала от животного ужаса, а потом от боли.
*
Нежели такое бывает? Неужели огонь лизнет мои босые ноги, охватит волосы, вцепится в рубище? Неужели для такой смерти зачал меня отец, родила и кормила мать? Для этого разве создал меня Ты, Господи? Где Ты? Ты видишь, что происходит? Я не могу до конца поверить, что это не сон, что меня не развяжут и не отпустят, не вытрут мне слезы и не скажут: «Ну ладно, иди. Ты натерпелась вдоволь. Ты прощена и довольно наказана». Неужели они зажгут эти дрова, и я стану куском обгорелого мяса?
*
Станешь, Жанна. Станешь, бедный ребенок. Эта гора уже сдвинулась с места и скоро ввергнется в море. Кто остановит ее? Тебя, не целованную, обнимет огонь. Он лизнет твои ноги, а потом поднимется выше, к шее, к щекам, к губам. Вместо священного стыда брачного ложа и родовых болей будет стыд умирания на глазах толпы. Только эту боль ты узнаешь, только поцелуи огня, только объятия дыма.
Зато после ты станешь во всякой французской церкви с оружием в руках и поднятым забралом.
Зато…
Какое странное слово.
Неужели оно хоть что-нибудь объясняет?

Парфений, старец Киевский, о своем правиле:
«Евангелие книжно чту в вечер, заутра и полудне, по единому Евангелисту.
От полудне начинаю и Псалтирь воспевати с Богом изустно (т.е. напамять), и в сутки весь оканчиваю.
Ко сну отходя чту акафист Богоматери, с поклонением Страстем Господним (Святителя Димитрия Ростовского) и вечерними молитвами.
От сна восстав, чту акафист Спасителю с утренними молитвами и яже ко Причащению – вся сия изустно (т.е. опять-таки, напамять).
А мы, наверно, думаем иногда, что "хорошо помолились"

В посту мы стараемся принести Богу жертву: время жизни своей, помыслы сердца, воздержание, милостыню... Все это - Господу. Но вот, читаем сегодня из Бытия, что жертвы бывают Авелевы и Каиновы.
Авелевы - смиренные и в простоте. Каиновы - с завистью, с самомнением, с желанием возвыситься...
Поэтому сказано, что смотрит Господь сначала на приносящего, на сердце его, а лишь потом - на приносимое.
"И призрел Господь на Авеля и на дар его, а на Каина и на дар его не призрел" (Быт. 4:4).
Словечки кратенькие, а от внимания к сказанному вся жизнь идет в нужном русле. Надо испытывать себя: с каким намерением, с каким чувством сердца Богу служишь. Если жертва Каинова, то ее лучше и не приносить совсем. От нее одно злодейство рождается.

Был в Старосимоновом у гроба Пересвета и Осляби.
Авва Сергий не сказал: Дети, любите Батыя и ордынцев, как себя самого. Неуместно это было, а потому грех. Все, что не вовремя, хоть бы и теоретически хорошее - грех. Потому была схима, копье в руках, смерть в бою и общая победа. Ниже - молитва монахам-ратникам:

Молитва преподобным Александру Пересвету и Андрею Ослябе

Воини небеснии, ангели досточтимии, сокрушенно к вам припадаем и с плачем умиленным просим:
Не оставите землю русскую, напасти от врагов терпящу, изменами исполненну, лицемерством диавольским задавленну. Умолите Бога Вседержителя о спасении народа нашего,
в подвизех монахов укрепите,
Церковь русскую от расколов, ересей, лжеучений уберегите,
народу русскому единство, праведное, о Бозе, умолите,
войско русское в Православии утвердите, победы оному на полях сражения даруйте.
Святии преподобнии воини Александре Пересвете и Андрее Ослябя, молите Бога о нас, грешных. Аминь.

П.С. Особое внимание - на актуальность измен и лицемерства.

Проповедь о проповеди. Отец Андрей Ткачёв
https://dzen.ru/video/watch/63fe5bd2babcd1299dd60ae0?share_to=link

Сегодня важное чтение из Исайи (у него все важно и возвышенно). Это пятая глава:
- Тем, кто живет в непрестанной суете, в которой без греха не бывает, говорит: Горе тем, которые влекут на себя беззаконие вервями суетности, и грех - как бы ремнями колесничными.
- Тем, которые в приступе безумия говорят, мол, "пусть Бог докажет, что Он есть", говорит:
Горе тем, которые говорят: "пусть Он поспешит и ускорит дело Свое, чтобы мы видели, и пусть приблизится и придет в исполнение совет Святаго Израилева, чтобы мы узнали!" (то есть - поджожди, Он все докажет и покажет; только тебе будет не радостно)
- Тем, кому ни блуд, ни аборт, ни брехня, н воровство с предательством уже не грех, а норма, говорит:
Горе тем, которые зло называют добром, и добро - злом, тьму почитают светом, и свет - тьмою, горькое почитают сладким, и сладкое - горьким!
А любители оправдывать грех и находить себе миллион оправданий обычно гордятся своей хитрость и изворотливостью; считают себя мудрыми. Им сказано:
Горе тем, которые мудры в своих глазах и разумны пред самими собою!
Ну, и судьям на последок, если они выпить любят, а дела бедных решают кое-как:
Горе тем, которые храбры пить вино и сильны приготовлять крепкий напиток, которые за подарки оправдывают виновного и правых лишают законного!
Мудрый, кем бы он не был в социальной структуре, приложит сказанное к сердцу. Ибо с Богом в шутки шутить нельзя. Весь мир на волоске висит. И в конце сказано:
За то, как огонь съедает солому, и пламя истребляет сено, так истлеет корень их, и цвет их разнесется, как прах; потому что они отвергли закон Господа Саваофа и презрели слово Святаго Израилева.