105 лет со дня взятия Новороссийска войсками Красной армии и окончания эвакуации войск Добровольческой армии из Новороссийска. Часть 1.
27 марта (н.ст.) 1920 года в результате упорных боев войсками Красной армии был взят Новороссийск. В этот же день произошло одно из самых трагических событий гражданской войны в России – завершение эвакуации из Новороссийска Вооруженных сил юга России (ВСЮР) и гражданских беженцев.
Об этих событиях существует много воспоминаний тех, кто стал их свидетелем с обеих сторон, будучи уже взрослыми людьми. Предлагаем вам познакомиться с впечатлениями двух мальчиков. Оба родились в 1911 году, и в марте 1920 года им было по 9 и 8 лет.
Первый из них – Вася Гладков – старший сын Федора Васильевича Гладкова, будущего классика советской литературы, и его супруги Татьяны Ниловны – учителей начальной школы при цементном заводе, при которой они и жили. Вася вел дневник, в котором на протяжении трех лет – с 1919 по 1921 – делился своими впечатлениями. В предлагаемых выдержках из дневника он упоминает младшего брата Бубу (Бориса) и тётушек Анну и Катю – сестер матери. В период боев за Новороссийск и эвакуации белогвардейских войск Вася дневник не вел, и вспоминает об этих событиях уже после их завершения.
Второй - Лев Тарасов. Сын купца, представителя знаменитой купеческой династии, происходившего из черкесогаев, то есть черкесских (горских) армян. Перипетии гражданской войны привели семью из Москвы в Новороссийск, откуда Тарасовы в феврале 1920 года покинули Россию. Свои детские впечатления он, в отличие от Васи Гладкова, описал несколько десятилетий спустя, когда Лев Асланович Тарасов уже приобрел мировую известность как французский писатель Анри Труайя – член Французской академии, лауреат многочисленных литературных премий, автор более сотни томов исторических и художественных произведений, исследователь исторического наследия России. Описываемый им февраль 1920 года в Новороссийске действительно был весьма холодным, но воспоминания о замерзшей Цемесской бухте, как и некоторые неточности, являются результатом свойств человеческой, особенно - детской памяти.
Из дневника Васи Гладкова.
"28 февраля (10 марта н.ст.).
Сегодня был сильный норд-ост. Я сегодня еле дошел до Кати и учился хорошо. Я и Катя еле дошли к нам и принесли ваксы. Как только мы пришли, то тотчас помазали себе башмаки. Потом я стал с Бубой скакать, и когда не захотел, стал читать. Потом я лежал с папой. Потом мы стали пить чай.
29 февраля (11 марта н.ст.).
Сегодня был норд-ост сильнее, чем вчера и я не пошел в школу. Я читал маме "В метель и вьюгу". Я читал об одном коте, его звали Матроско это я прочитал, когда перебирал одну книжку. Раньше этого я прыгал и скакал, рисовал, валялся на папиной кровати с Бубой. Про Матроска заглавие "Не предвиденный случай".
26 марта (7 апреля н.ст.).
К нам в 3 часа ночи ворвалась "Дикая дивизия" и мы были у Анны полторы недели. В конце этого времени стали наступать красноармейцы. После этого суда ушли.
30 марта (11 апреля н.ст.).
Мы были у Анны, потому что нас вытеснила "Туземная дивизия", они приехали только что с боя. Сегодня 3 день Пасхи, мы ходили сегодня в биограф и видели там виды тасмании, Гамлет принц дацкий и волшебная лампа аладина сама то лампа походила на петушка".
Фото из фондов НИМЗ.
Вася Гладков. Фото 1923-1925 гг.
#нимз #историяНовороссийска #Гражданскаявойна
27 марта (н.ст.) 1920 года в результате упорных боев войсками Красной армии был взят Новороссийск. В этот же день произошло одно из самых трагических событий гражданской войны в России – завершение эвакуации из Новороссийска Вооруженных сил юга России (ВСЮР) и гражданских беженцев.
Об этих событиях существует много воспоминаний тех, кто стал их свидетелем с обеих сторон, будучи уже взрослыми людьми. Предлагаем вам познакомиться с впечатлениями двух мальчиков. Оба родились в 1911 году, и в марте 1920 года им было по 9 и 8 лет.
Первый из них – Вася Гладков – старший сын Федора Васильевича Гладкова, будущего классика советской литературы, и его супруги Татьяны Ниловны – учителей начальной школы при цементном заводе, при которой они и жили. Вася вел дневник, в котором на протяжении трех лет – с 1919 по 1921 – делился своими впечатлениями. В предлагаемых выдержках из дневника он упоминает младшего брата Бубу (Бориса) и тётушек Анну и Катю – сестер матери. В период боев за Новороссийск и эвакуации белогвардейских войск Вася дневник не вел, и вспоминает об этих событиях уже после их завершения.
Второй - Лев Тарасов. Сын купца, представителя знаменитой купеческой династии, происходившего из черкесогаев, то есть черкесских (горских) армян. Перипетии гражданской войны привели семью из Москвы в Новороссийск, откуда Тарасовы в феврале 1920 года покинули Россию. Свои детские впечатления он, в отличие от Васи Гладкова, описал несколько десятилетий спустя, когда Лев Асланович Тарасов уже приобрел мировую известность как французский писатель Анри Труайя – член Французской академии, лауреат многочисленных литературных премий, автор более сотни томов исторических и художественных произведений, исследователь исторического наследия России. Описываемый им февраль 1920 года в Новороссийске действительно был весьма холодным, но воспоминания о замерзшей Цемесской бухте, как и некоторые неточности, являются результатом свойств человеческой, особенно - детской памяти.
Из дневника Васи Гладкова.
"28 февраля (10 марта н.ст.).
Сегодня был сильный норд-ост. Я сегодня еле дошел до Кати и учился хорошо. Я и Катя еле дошли к нам и принесли ваксы. Как только мы пришли, то тотчас помазали себе башмаки. Потом я стал с Бубой скакать, и когда не захотел, стал читать. Потом я лежал с папой. Потом мы стали пить чай.
29 февраля (11 марта н.ст.).
Сегодня был норд-ост сильнее, чем вчера и я не пошел в школу. Я читал маме "В метель и вьюгу". Я читал об одном коте, его звали Матроско это я прочитал, когда перебирал одну книжку. Раньше этого я прыгал и скакал, рисовал, валялся на папиной кровати с Бубой. Про Матроска заглавие "Не предвиденный случай".
26 марта (7 апреля н.ст.).
К нам в 3 часа ночи ворвалась "Дикая дивизия" и мы были у Анны полторы недели. В конце этого времени стали наступать красноармейцы. После этого суда ушли.
30 марта (11 апреля н.ст.).
Мы были у Анны, потому что нас вытеснила "Туземная дивизия", они приехали только что с боя. Сегодня 3 день Пасхи, мы ходили сегодня в биограф и видели там виды тасмании, Гамлет принц дацкий и волшебная лампа аладина сама то лампа походила на петушка".
Фото из фондов НИМЗ.
Вася Гладков. Фото 1923-1925 гг.
#нимз #историяНовороссийска #Гражданскаявойна
👍8🙏3😢1
105 лет со дня взятия Новороссийска войсками Красной армии и окончания эвакуации войск Добровольческой армии из Новороссийска. Часть 2.
Анри Труайя (Л.А. Тарасов), французский писатель. Моя столь длинная дорога. (Из воспоминаний).
"Мы опять вернулись в Новороссийск. … тут я впервые услышал, как мои родители обсуждают возможность покинуть Россию. О, конечно, не навсегда! Самое большее, на несколько месяцев. На время, необходимое, чтобы победить большевиков, установить в стране порядок, учредив новый режим: конституционную монархию или либеральную демократию. «Мы вернемся, вернемся!» – повторял мой отец со слезами на глазах. Он добровольно взял на себя руководство эвакуацией гражданских лиц из Новороссийска и, как организатор, должен был уехать последним. Моя мать была в отчаянии от этого рискованного самопожертвования. К тому же формальности все более и более усложнялись.
В Новороссийске находилась французская военная миссия. До сих пор у меня перед глазами русский паспорт моих родителей, выданный 14 января 1920 года вице-губернатором черноморского управления и завизированный полковником, командовавшим французской базой в Новороссийске: «Выезд в Константинополь разрешен». Все бумаги в порядке. Отец получил места на последний отправлявшийся из Новороссийска пароход – старый русский пакетбот «Афон». К несчастью, новороссийский порт замерз, дул яростный северо-западный ветер, и ни одно судно не могло сняться с якоря. А большевики приближались. Удастся ли нам ускользнуть и на этот раз?
Наконец, в первых числах февраля потеплело. Вся семья беспорядочно и спешно поднялась на борт. Я помню, что весь корабль был покрыт снегом, белым, легким, нереальным, а со снастей свисали сосульки. И над этим волшебным кораблем, точно сооруженным из кристаллов и сахара, холодным розовым светом сияло солнце. На борту находились только беженцы, счастливые тем, что спасли свою жизнь, и удрученные тем, что покидали Россию.
Перед самым отплытием дети высыпали на палубу. Во что играть? Да, черт возьми, как обычно, в войну красных и белых! Распределили роли. Те, кто попал в большевики, заспорили, но, в конце концов оба лагеря образовались, и сражение снежками началось. Каждый из моих маленьких товарищей выбрал себе имя какого-нибудь знаменитого военачальника, а мне выпало быть генералом Врангелем. Я побежал к родителям похвастаться этим неожиданным отличием, но они, печально улыбаясь, отослали меня обратно. Пока мы носились по палубе, подражая звукам выстрелов из ружей, пулеметов, самолетов и пушек, пакетбот вышел в открытое море. Между глыбами льда расстилалась изумрудно-зеленая гладь воды. Огромные белые массы, сдвинутые с места движением корабля, медленно поворачивались и постепенно скрывались из глаз. Было очень холодно. Берега России растворялись в тумане. Родители, стоявшие на палубе, выглядели измученными, несчастными, потерянными. Люди вокруг них плакали. Я не понимал причины общей печали. Я слышал, как говорили, что Константинополь для нас только этап и что оттуда мы попытаемся перебраться во Францию. А по словам моей гувернантки, Франция – такой же или почти такой же рай, как Швейцария".
Фото из Интернета. Л.А. Тарасов в 8-летнем возрасте.
#нимз #историяНовороссийска #Гражданскаявойна
Анри Труайя (Л.А. Тарасов), французский писатель. Моя столь длинная дорога. (Из воспоминаний).
"Мы опять вернулись в Новороссийск. … тут я впервые услышал, как мои родители обсуждают возможность покинуть Россию. О, конечно, не навсегда! Самое большее, на несколько месяцев. На время, необходимое, чтобы победить большевиков, установить в стране порядок, учредив новый режим: конституционную монархию или либеральную демократию. «Мы вернемся, вернемся!» – повторял мой отец со слезами на глазах. Он добровольно взял на себя руководство эвакуацией гражданских лиц из Новороссийска и, как организатор, должен был уехать последним. Моя мать была в отчаянии от этого рискованного самопожертвования. К тому же формальности все более и более усложнялись.
В Новороссийске находилась французская военная миссия. До сих пор у меня перед глазами русский паспорт моих родителей, выданный 14 января 1920 года вице-губернатором черноморского управления и завизированный полковником, командовавшим французской базой в Новороссийске: «Выезд в Константинополь разрешен». Все бумаги в порядке. Отец получил места на последний отправлявшийся из Новороссийска пароход – старый русский пакетбот «Афон». К несчастью, новороссийский порт замерз, дул яростный северо-западный ветер, и ни одно судно не могло сняться с якоря. А большевики приближались. Удастся ли нам ускользнуть и на этот раз?
Наконец, в первых числах февраля потеплело. Вся семья беспорядочно и спешно поднялась на борт. Я помню, что весь корабль был покрыт снегом, белым, легким, нереальным, а со снастей свисали сосульки. И над этим волшебным кораблем, точно сооруженным из кристаллов и сахара, холодным розовым светом сияло солнце. На борту находились только беженцы, счастливые тем, что спасли свою жизнь, и удрученные тем, что покидали Россию.
Перед самым отплытием дети высыпали на палубу. Во что играть? Да, черт возьми, как обычно, в войну красных и белых! Распределили роли. Те, кто попал в большевики, заспорили, но, в конце концов оба лагеря образовались, и сражение снежками началось. Каждый из моих маленьких товарищей выбрал себе имя какого-нибудь знаменитого военачальника, а мне выпало быть генералом Врангелем. Я побежал к родителям похвастаться этим неожиданным отличием, но они, печально улыбаясь, отослали меня обратно. Пока мы носились по палубе, подражая звукам выстрелов из ружей, пулеметов, самолетов и пушек, пакетбот вышел в открытое море. Между глыбами льда расстилалась изумрудно-зеленая гладь воды. Огромные белые массы, сдвинутые с места движением корабля, медленно поворачивались и постепенно скрывались из глаз. Было очень холодно. Берега России растворялись в тумане. Родители, стоявшие на палубе, выглядели измученными, несчастными, потерянными. Люди вокруг них плакали. Я не понимал причины общей печали. Я слышал, как говорили, что Константинополь для нас только этап и что оттуда мы попытаемся перебраться во Францию. А по словам моей гувернантки, Франция – такой же или почти такой же рай, как Швейцария".
Фото из Интернета. Л.А. Тарасов в 8-летнем возрасте.
#нимз #историяНовороссийска #Гражданскаявойна
👍5🙏3😢2