Тем временем в ШОС Региональная антитеррористическая структура (РАТС) преобразуется в универсальный центр, который, по словам президента России "займется реагированием на весь спектр угроз безопасности". Интересны и акценты, которые расставил президент России, когда говорил о безопасности как одной из приоритетных задач в деятельности ШОС: "поддержание безопасности в государствах – участниках и по периметру внешних границ". Иными словами речь идет о внутренней безопасности и безопасности организации как "субъекта". Проблемы между странами-членами ШОС вносятся за скобки.

Коллеги инициировали дискуссию, можно ли рассматривать ШОС как блок. Даже делается сравнение ШОС и ЕС. Что тут можно сказать? Конечно блок, особенно в векторах Индия - Пакистан и Индия - Китай.

В Казахстане, ожидаемо, про саммит ШОС пишут много. Это имеет смысл разбавить чем-то "западным", но с центральноазиатской спецификой. Статьей Темура Умарова. Правда, с одним исходным тезисом статьи нельзя согласиться. С тем, что Темур считает, что "Шанхайская пятерка" - это "начальная стадия ШОС" (цитата: "ШОС далеко не всегда была такой бесполезной. Когда организацию только создавали в виде Шанхайской пятерки в 1996 году, она успешно справилась с разрешением территориальных вопросов между Китаем и граничащими с ним странами бывшего СССР"). Но это не так. Это все равно, как сказать "Договор коллективной безопасности = ОДКБ". А в остальном - да, ШОС выступает исключительно как диалоговая площадка. И так было всегда.

Если вы следите за новостями, то в эти дни в ваших лентах мелькает ШОС:

⚡️Беларусь вступила в ШОС (shocking)
⚡️Путин объявил, что "многополярный мир стал реальностью" (наконец-то)
⚡️Си Цзиньпин опасается, что "в мире существует реальная угроза распространения менталитета холодной войны" (что же делать)

Авторитарные страны очень хорошо имитируют институты, как внутри страны, так и (реже) снаружи. ШОС -- это классический пример оболочки института без мякоти. Такой ивент-менеджер, который проводит мероприятия разной сложности, вплоть до военных учений с десятками стран.

Значит ли это, что ШОС бессмысленный? Нет, разные страны используют его для своих целей (кто-то успешно, кто-то безрезультатно). Значит ли это, что ШОС распадётся? Нет, даже будет расти.

https://carnegieendowment.org/russia-eurasia/politika/2024/07/sco-summit-china-russia?lang=ru&center=russia-eurasia

Ссылка для обхода блокировок: https://storage.googleapis.com/crng/sco-summit-china-russia.html

А вот и официальная позиция Узбекистана по транспортным проектам, реализуемым в Центральной Азии и с участием стран Центральной Азии («транспортной системы по линиям “Восток – Запад” и “Север – Юг”»), озвученная на саммите ШОС: «многовариантность транспортных коридоров – это важнейшее условие устойчивого развития всего нашего региона».

Эффективность транзита по линии Китай – Казахстан – Узбекистан в Узбекистане никто под вопрос не ставит. Но линия не должна быть безальтернативной.

А в это время в Великобритании... Ждем Иран и Францию.

Интересный график. Мне, во-первых, конечно, источника не хватает (но это, конечно, вопрос стиля, в конце концов, если кто-то хочет, может сам поискать). И, во-вторых, гипотезы, а что такого произошло в 2017 году (но это уже исследовательский вопрос). В-третьих, думаю там вопрос не столько о доверии, сколько о выгоде - капитализм однако есть же.

Немного про автомобильное производство в Казахстане.

Если посмотреть на статистику, то надо отметить, что до 2003 года у нас вообще автомобили не производились, потом был период чисто отверточных производств с крупноузловой сборкой, который длился до 2017 года примерно. Производство то поднималось, то падало.

А вот после 2017 года уже пошел настоящий рост и количество автомобилей с каждым годом стало увеличиваться. Соответственно, когда пошли такие объемы, началась и частичная локализация производства – мировые ТНК стали больше доверять казахстанским производителям. На самом деле, тут ничего особого нет – большинство азиатских стран именно так свою автомобильную промышленность и развивали.

Из забавного. Сегодня в Азербайджане состоялся неформальный саммит Организации тюркских государств. При президент Турции Тайип Эрдоган отменил свое участие в саммите в пользу поездки в Германию на матч чемпионата Европы Нидерланды - Турция. Но зато на саммите были вице-президент Турции и президент Турецкой Республики Северного Кипра.

Если вы хотите следить за результатами выборов в Национальное собрание Франции - можно зайти на Le Monde.

Что почитать
В ленте увидел несколько постов с брошюрой Е. Примакова и М. Хрусталева «Ситуационные анализы: методика проведения». Хотел перепостить, но так как работа была выпущена Научно-образовательным форумом по международным отношениям и размещена на соответствующем сайте, даю ссылку именно на него. Ну и, чтобы отличаться от других, добавляю ссылки на примеры ситуационного анализа, который делался в МГИМО под руководством Е. Примакова (все материалы опубликованы в журнале «Россия в глобальной полиитке»):
- Ядерная программа КНДР: перспективы развития (2004);
- Иракский кризис и перспективы урегулирования (2004);
- Обстановка в Ираке: перспективы развития (2005).

Тем временем в Мангистауской области Казахстана (полигон «Оймаша» и мыс Токмак) начались оперативно-тактические командно-штабные учения «Бірлестік-2024» с участием воинских контингентов Азербайджана, Казахстана, Кыргызстана, Таджикистана и Узбекистана (всего – около 4 тыс. военнослужащих). Учения продлятся до 17 июля.
Самое интересное здесь, с моей точки зрения это состав участников. Как бы не ОДКБ, не ОТГ, не Центральная Азия и не Каспийский регион.

Как я вижу комментарии по поводу итогов выборов в Национальное собрание во Франции.

Интересный сравнительный анализ тех частей выступлений лидеров стран Центральной Азии на саммите ШОС 2024 года, которые касались Афганистана. Как обычно, все было бы еще лучше, если автор добавил бы ссылки.

9 июля заместитель министра обороны США Кэтлин Х. Хикс выступила с докладом на Форуме оборонной промышленности, приуроченном к саммиту НАТО в Вашингтоне. В качестве ключевых я бы выделил в нем три тезиса:
Во-первых, «<…> агрессия национальных государств – это реальная угроза, требующая изобретательности информационной эпохи и мощностей индустриальной эпохи».
Во-вторых, «<…> производство имеет значение. Производство – это сдерживание».
В-третьих, «<…> наша оперативная совместимость и мощь нашей коллективной промышленной базы – это множитель силы».
Вот это «в-третьих» – описание реальной интеграции и кооперации, а не то, что нам пытаются представить эксперты (как правило, работающие в области социальных наук), когда говорят о возможности некоей интеграции в Центральной Азии. Об интеграции в Центральной Азии можно будет говорить тогда, когда, также как Кэтлин Х. Хикс говорит о НАТО, мы сможем сказать про страны Центральной Азии, что тренироваться вместе – это не «просто высадка десанта на аэродромах друг друга или плавание кораблей рядом друг с другом в течение нескольких дней», а совместное планирование и действие, результатом которых является доверие: «Наш союз гораздо глубже. Мы доверяем друг другу, чтобы защищать друг друга. И мы выполняем наше обещание сражаться вместе, потеть вместе, проливать кровь вместе и приносить высшие жертвы – вместе».

Социолог Серік Бейсембаев, руководитель PaperLab, дает рекомендации по составлению анкеты. Что я, как британский социолог, добавил бы к предлагаемому списку? Всего один пункт: если вы планируете опрос, приглашайте в команду профессиональных социологов, и не просто социологов, а специалистов именно по данному методу.

Декларация Вашингтонского саммита НАТО (10 июля 2024 года). Что мне показалось интересным:

1. Объединение в одном пункте двух «прямых угроз безопасности НАТО»: «Россия остается самой значительной и прямой угрозой безопасности союзников» и «Терроризм <…> является самой прямой асимметричной угрозой безопасности <…>». При этом указывается, что «Угрозы, с которыми мы сталкиваемся, носят глобальный и взаимосвязанный характер» (пункт 3 Декларации). «Скрытая» связь России и терроризма как угроз видна в Декларации и далее. Так, в пунктах 17-21 речь идет о России. В пункте 22 – о терроризме. В пункте 23 – опять о России (ее международной поддержке).

2. Фиксация контекста или, в соответствии с текстом Декларации – «более широкой среды безопасности» под которым понимается «стратегическая конкуренция, повсеместная нестабильность и периодические потрясения». В этом пункте упоминаются «конфликты, хрупкость и нестабильность в Африке и на Ближнем Востоке»; «дестабилизирующие действия Ирана»; «амбиции и политика принуждения <…> КНР» (в том числе – «углубление стратегического партнерства между Россией и КНР и их взаимоусиливающие попытки подорвать и перестроить основанный на правилах международный порядок»); «гибридные, кибернетические, космические и другие угрозы и злонамеренная деятельность государственных и негосударственных субъектов» (пункт 4 Декларации). К контекстным вопросам в Декларации возвращаются очень часто, в частности, в связи с формированием перечня стран, которые содействуют России. О проблеме гибридных действий также говорится в 13 пункте Декларации, где отмечается, что «гибридные операции против союзников могут достичь уровня вооруженного нападения и побудить Североатлантический совет задействовать статью 5 Вашингтонского договора». К информационной безопасности происходит возврат в пункте 14.

3. Акцентирование вопросов «национальной устойчивости», предполагающей, помимо прочего «сотрудничество между государственным и частным секторами, а также учет социетальной устойчивости» (пункт 12 Декларации).

4. Позиционирование Китая как страны, которая «КНР продолжает создавать системные вызовы евроатлантической безопасности» в следующих секторах: «кибер- и гибридная деятельность, включая дезинформацию»; развитие космического потенциала Китая; расширение и диверсификация ядерного арсенала Китая; низкий уровень транспарентности Китая (пункт 27 Декларации).

5. Указание на значимость технологического преимущества в противостоянии нынешним и будущим угрозам. Специально выделяются искусственный интеллект, квантовые и биотехнологии, а также важность изучения «технологического прогресса на поле боя в Украине» (пункт 33 Декларации). Ранее, в пункте 7, также заявляется о важности «интеграции космоса в наше планирование, учения и многоплановые операции, в частности, путем укрепления потенциала Центра космических операций НАТО.»

Кстати, удивлен, почему в прессе пишут, что в Декларации Китай обозначен как «угроза». Когда речь идет о Китае, в Декларации пишут о то, что он формирует «систематические вызовы (systemic challenges)», но не «угрозы (threats)», как Россия.

А про страны Центральной Азии и Партнерство ради мира, в рамках которого мы сотрудничаем с НАТО, в Декларации саммита НАТО ничего нет.

Вопрос военного присутствия Китая в странах Центральной Азии тема маргинальная. Тем не менее иногда появляется информация о неких «китайских военных базах». Как правило, речь идет о Таджикистане. Если брать глубину в пять лет, первая подобная информация появилась 18 февраля 2019 года в The Washington Post в статье «In Central Asia’s forbidding highlands, a quiet newcomer: Chinese troops». Правда, там речь шла не о базе, а о «заставе (outpost)». На что таджикские власти дали ответ, что данный объект – таджикская пограничная застава, построенная Китаем (или на китайские деньги – тут есть разночтения). В 2021 году 28 октября в Reuters в статье «China to build outpost for Tajikistan special forces near Afghan border» было указано, что Китай профинансирует строительство заставы для таджикистанского спецназа. Эту же информацию дали и в Bloomberg (статья «China to Build Tajik Police Base to Secure Afghan Border» от 28 октября 2021 года). И хотя в статьях прямо указывалось, что на объекте китайские войска размещены не будут, официальный представитель МИД КНР Ван Вэньбинь 29 октября специально отметил, что «Китай не располагает какой-либо военной базой в Средней Азии». Наконец, 10 июля 2024 года в Telegraph выходит новая статья «China constructs secret Tajikistan military base amid fears of Taliban» (кстати, если раньше слово «база» использовали только русскоязычные источники, интерпретирующие новости, то теперь и в английском варианте скромничать не стали). И вновь китайская сторона в лице официального представителя МИД КНР Линь Цзяня заявила, что «Китай всегда придерживается независимой мирной внешней политики и не имеет никаких военных баз в Центральной Азии». А МИД Таджикистана отметил, что «данный вопрос [создание Китаем военной базы на территории Таджикистана] не стоял и не стоит в повестке таджикско-китайских переговоров».

Кстати, любопытно, что с 2020 года в Military Balance указывается, что в Таджикистане находится около 300 китайских военнослужащих, выполняющих тренировочный функционал.