В феврале в одном из интервью я сказал: «В публичном пространстве Казахстана и Узбекистана президентские выборы в России не обсуждаются. <…> Для аудитории в Казахстане и Узбекистане российские президентские выборы совершенно рутинное событие, не представляющее интереса.» Судя по всему, это можно будет повторить и завтра.

Начинаем рабочую неделю. Как обычно, с чтения. А вот еще одна рекомендация, как читать. Теперь - от Марии Ерофеевой о том, как найти в тексте проблему. Попробуем применить к выступлению президента Казахстана на Национальном курултае?

⭐️🇦🇫 «Кабульский коридор»: ответы на вопросы

В последние годы Узбекистан активно развивает транспортные проекты. Среди инициатив, которые обсуждались в последнее время, можно выделить так называемый «Кабульский коридор» («Мазари-Шариф – Кабул – Пешавар») — мультимодальное направление из 🇺🇿Узбекистана в 🇦🇫Афганистан и, далее в 🇵🇰Пакистан.

Как отмечают узбекские эксперты, развитие данного направления, включающее в себя прокладку железной дороги, должно принести значительную пользу, в том числе обеспечить рост грузооборота между странами-участницами и увеличить экспорт транспортно-логистических услуг Узбекистана.

Для многих наших читателей проект строительства железной дороги «Узбекистан – Афганистан – Пакистан» выглядит несколько экзотично из-за дефицита подробной информации о проекте.

Редакция LogiStan связалась с узбекским специалистом, непосредственно участвующем в реализации ключевых транспортных проектов страны, в том числе и «Кабульского коридора». Эксперт ответил на вопросы редакции, попросив не упоминать его имя.

- Уточните технические параметры проекта. Длина маршрута, однопутная или двупутная дорога, ширина колеи?

– По предварительным оценкам:

• длина трассы проектируемой железнодорожной линии «Наибабад – Логар – Харлачи» составит 647 км

• строительство линии планируется однопутной с шириной железнодорожной колеи стандарта – 1520 мм

- Сколько времени потребуется на реализацию проекта (разработка ТЭО, выбор подрядчиков, само строительство)?

– Разработка технико-экономического обоснования потребует от 10 до 12 месяцев.

Время строительства — ориентировочно до пяти лет (более точная оценка будет определена после разработки ТЭО).

Разработку ТЭО и создание консорциума планируется осуществить в 2024 – 2025 годах.

- На какой стадии находится решение вопроса о финансировании «Кабульского коридора»? Кто выделит деньги, сколько и на каких условиях?

– Точных данных нет. Источник финансирования и долевое участие инвесторов в консорциуме будут определены после разработки ТЭО проекта.

- «Кабульскую магистраль можно построить сразу электрифицированной», утверждают СМИ. Откуда планируют взять электричество, при учете общего энергодефицита в Центральной Азии?

– Параллельно реализуются электроэнергетические проекты CASA-1000 (Кыргызстан – Таджикистан – Афганистан – Пакистан – Индия) и «Сурхан – Пули-Хумри» (Узбекистан – Афганистан). Полноценная эксплуатация этих энергопроектов начнется до постройки железнодорожной магистрали, что позволит электрифицировать ее.

- При упоминании проекта нередко звучат сомнения в безопасности перевозок через Афганистан. Каков опыт узбекистанских транспортников? Были ли инциденты при перевозке людей и грузов?

– Этот вопрос беспокоит всех, причем в большей степени от неосведомленности. Приведу три факта:

• с 2022 по 2023 год по мультимодальному маршруту «Узбекистан – Афганистан – Пакистан» перевезено более 1 млн тонн грузов

• афганские и пакистанские перевозчики успешно доставляют грузы до портов Карачи и Касым (Пакистан)

• международные страховые компании успешно страхуют перевозки в этом направлении

Все понимают, что полноценно развивающимся государством Афганистан может стать только благодаря интегрированной экономике. Транспортные проекты являются основным драйвером развития этой страны.

Реализация крупномасштабных проектов обеспечивает трудоустройство населения Афганистана, повышает его доходы, развивает экономику и так далее. Всё это в будущем приведёт к стабильности и миру в Афганистане. Причем при любом правительстве.


@LogiStan

🇨🇳🇰🇬🇺🇿 Строительство железной дороги «Китай – Кыргызстан – Узбекистан» начнется в конце 2024 года?

LogiStan внимательно следит за судьбой ряда крупных транспортных проектов в Центральной Азии. Одним из них является обсуждаемая более 20 лет идея постройки железной дороги по маршруту «Китай – Кыргызстан – Узбекистан».

За последние годы власти Китая, Кыргызстана и Узбекистана неоднократно заявляли о планах по реализации проекта. Дата старта неоднократно переносилась: сначала постройку дороги предполагалось начать осенью 2023 года, затем — весной 2024 года.

Основным препятствием для реализации проекта железной дороги был вопрос его финансирования: стороны не могли договориться между собой — кто, сколько и на каких условиях заплатит.

Редакция LogiStan получила свежую информацию о ситуации с реализацией проекта:

1) После неоднократных трехсторонних переговоров, в которых участвовали лидеры трех стран, чиновники и эксперты, Китай. Кыргызстан и Узбекистан остановились на варианте создания трехстороннего совместного коммерческого предприятия.

2) Предполагается, что предприятие будет работать по модели ВООТ («строительство – владение – управление – передача»). Это означает, что трехсторонняя частная китайско-кыргызско-узбекская структура будет заниматься проектированием, оперированием и управлением железной дорогой. Спустя какое-то время дорога должна будет перейти в собственность стран-участниц проекта.

3) Подробные условия сотрудничества, включая вопрос размера долей в коммерческой структуре государств-участников, планируют определить по итогам ратификации проекта трехстороннего межправительственного соглашения.

Ожидается, что данный документ могут принять до июля 2024 года.

4) Одним из спорных вопросов было расположение в Кыргызстане станции смены колесных пар (место, где будет заканчиваться железная дорога 1435 мм и начинаться «русская колея» 1520 мм). Согласно ТЭО и принятому в мае 2023 года трехстороннему меморандуму, предварительное расположение перевалочной станции — Макмал (Кыргызстан).

(Важно! Реализация данного варианта делает более привлекательной строительство железной дороги «Балыкчи – Макмал». С подробностями можно ознакомиться здесь)

5) Когда начнется строительство?

Для старта проекта нужно подписать межправительственное соглашение, а также завершить разработку проектно-сметной документации на основе ТЭО. Подписание соглашения запланировано на первое полугодие 2024 года, подготовка документации обычно занимает около 8 – 12 месяцев. Впрочем, возможна разработка ПСД отдельных участков дороги для ускоренного начала строительства.

Таким образом, строительство железной дороги «Китай – Кыргызстан – Узбекистан» может стартовать в конце 2024 года – начале 2025 года.

Отметим, что данная информация (включая условия, сроки и прочее) НЕ является окончательной. История проекта показывает, что стороны могут неожиданно менять позицию по спорным вопросам, после чего переговоры приходится начинать сначала.


@LogiStan

«Рисуй кровью
Апокалипсис сейчас.
На дворе средневековье,
Мракобесие и джаз.

Мракобесие и джаз!
Истуканы себя вводят
В электрический экстаз».

Имеет ли терроризм какое-то оправдание? Нет

В нарративы стран Центральной Азии вновь входит, казалось уже хорошо и справедливо забытое, ИГИЛ. И вот как тут не вспомнить программы массового возвращения женщин и детей из зон конфликта в Сирии и Ираке? А ведь еще в самый разгар реализации этих программ некоторые специалисты писали, что усилия по «дерадикализации, похоже, сосредоточены на внешних проявлениях так называемого радикального поведения, а не на глубинных убеждениях. <…> власти в первую очередь контролируют публичное поведение репатриантов, а не их ценности или идеологические установки». Ссылка здесь - https://www.usip.org/publications/2021/07/processes-reintegrating-central-asian-returnees-syria-and-iraq

После 9/11 в рамках PfP Consortium (функционирует на базе Marshall Center for Security Studies) была создана Combating Terrorism Working Group, где обсуждался самый широкий круг вопросов, связанных с угрозой терроризма, а также устанавливались весьма неплохие личные и институциональные связи. Даже несколько выпусков журнала Connection сделали (в частности, обращаю внимание на этот номер 😊). Причем привлекали в группу не только представителей официальных исследовательских структур, но и таких персон, как я. А это очень важно, так как КИСИ, ИСМИ и прочие подобные институты всего поля не покрывают. В Центральной Азии, несмотря на то, что у нас до недавнего времени из каждого утюга кричали о проблемах терроризма, подобных площадок создано не было. Я уже не говорю о чем-либо похожем на сам Консорциум или, тем более, на Marshall Center. Пламенный привет тем, кто видит возможности интеграции в Центральной Азии.

Как передать то, что я ощущаю, когда в связи с трагическими событиями в России пишут, что в странах Центральной Азии "нужна активизация правоохранительных органов и спецслужб по борьбе с террористами – радикализм поднимает голову"?

В России совершенно ожидаемо началось усиление давления на мигрантов. Любопытно, что у президента России в форме необходимости «продумать систему дополнительных превентивных, профилактических, других антикриминальных мер, в том числе по надзору по соблюдению законности в миграционной сфере», а у Генерального прокурора - как «вопрос борьбы с преступлениями незаконных и трудовых мигрантов». Забавная связка, кстати. Да, еще прокурор и цифры привел, видимо, призванные всех устрашить (по его данным, «совокупное число совершаемых ими [видимо – незаконными и трудовыми мигрантами] криминальных деяний возросло на три четверти – до 21 894»).
На что тут имеет смысл обратить внимание? В странах Европы на осмыслении вопросов безопасности, связанных с миграцией, возникло целое направление – Критические исследования (ну да, не только миграции, но тем не менее, миграция здесь – один из центральных вопросов, почитайте, например, Дидье Биго). Здесь можно выделить несколько школ и кучу концептуализаций. А у нас, как и в России, все сводится к придумыванию каких-то «дополнительных» мер и эквилибристике со статистикой (в последнем и сам грешен).

Из услышанного на конференции.
- Можно ли верить Вашим данным?
- Ну если вопрос о вере... Верить можно во что угодно.

Почему, как мне представляется, важно понимание, с чем связано обеспечение безопасности стран Центральной Азии (см. опрос выше)?
Как указывали некоторые исследователи безопасности стран Африки (именно Африки!) проблематизация безопасности этих стран позволяет зафиксировать парадоксальную ситуацию: эмпирически наблюдаемая слабость и уязвимость таких стран не всегда ведет к их разрушению или насильственному изменению, они могут существовать десятилетиями без серьезных политических или социальных потрясений. При этом доказывается, что на международном уровне защищенность таких государства (как друг от друга, так и от соседних стран) обеспечивается тем, что они разделяют «вестфальские» нормы международных отношений (принципы нерушимости границ, суверенитета, невмешательства во внутренние дела). Поддержание мира и безопасности здесь происходит на основе формирования специфической версии плюралистического сообщества безопасности.
Как указываю я (например, здесь), такая же ситуация воспроизводится и в Центральной Азии. Соответственно, каких-либо серьезных внешних (межгосударственных) проблем в области безопасности у нас не должно быть. С одной оговоркой конечно: если никто не пытается пересмотреть нормы, лежащие в основе сложившегося сообщества безопасности.

Издательство «Альпина Паблишер» выпустило русскоязычный перевод книги «Horizons: A Global History of Science» (автор - James Poskett). При этом русскоязычная версия называется «Незападная история науки: Открытия, о которых мы не знали», что уже прикольно, поскольку деколониально. Правда в аннотации к англоязычной версии тоже есть перлы типа «In this major retelling of the history of science from 1450 to the present day, James Poskett explodes the myth that science began in Europe». Но русскоязычная версия, все же идет дальше, так как там пишут, что Поскетт не только дает «Развенчание устоявшегося мифа о зарождении науки в Европе», но и представляет «Подлинную (sic!) историю происхождения современной науки».
А так книга должна быть интересной. Нужно почитать.

Представления о вездесущем ИГИЛ и тотальной «игилизации» если не всех, то большинства, вооруженных радикально-исламистских группировок сильно преувеличены. Масштабы присутствия на севере Афганистана носят спорный и слабо доказуемый характер, и дают поводы для спекуляций вокруг этого присутствия и самого потенциала ИГ. Нужно понимать, что террористические группы на севере Афганистана это очень пестрый конгломерат не одного десятка самых разных элементов — преимущественно мелких групп, часто сливающихся друг с другом, вступающих в однодневные альянсы, и часто переходящих на стадию вооруженного противостояния друг с другом.
Попытки вешать на всех них них ярлык ИГИЛ просто модно, их легко принимать, не сильно задумываясь, но эти попытки не только лишены серьезных оснований, да и искажают реальную картину угроз и вызовов безопасности. Фактор ИГИЛ в Афганистане является инструментом активных манипуляций со стороны множества внешних по отношению к Афганистану акторов — правительств, спецслужб и т.д. Особенно это стало заметно после того, как потерпел крах эксперимент построения халифата на конкретных территориях стран Ближнего Востока, после чего вся эпопея ИГИЛ однозначно перестала быть «историей успеха». Но стереотипы живучи и удобны в использовании.
В то же время, реальные риски создают в каждой стране собственные самостоятельно генерирующиеся ячейки, находящиеся, безусловно, под сильным воздействием пропаганды ИГИЛ. Возвращение центральноазиатских по происхождению боевиков в свои страны (начиная примерно с конца 2016 года) — важная часть этого массива угроз и рисков. Тогда как потенциал прямого перемещения элементов ИГИЛ из Афганистана и Пакистана в страны Центральной Азии близок или стремится к нулю. Прямая угроза со стороны «ветеранов» ИГИЛ центральноазиатского происхождения (в том числе в рамках страновых программ «Жусан», «Мехр» и т.п.) пока носит ограниченный характер, но может возрасти в условиях существования внутреннего потенциала насильственного экстремизма, связанного с внутренними условиями всех стран Центральной Азии. К слову, возвращение этих боевиков в страны региона поддерживается Западом, что уже должно быть поводом задуматься...
Ну, а в информационном пространстве ИГИЛ существует постольку, поскольку мы говорим о нем, и наше порой гипертрофированное внимание к нему — это его успех.