Письма февралю

Жара плывёт, Луна идёт в зенит,
Комар звенит и мысль моя звенит
Едва-едва, как мелкая монета.
Мне нужно спать, но всё-таки не сплю,
Я письма шлю родному февралю,
Как будто бы с другого континента.
И я пишу: Привет тебе, привет!
Здесь снега нет, мороза тоже нет,
А лёд бывает лишь на дне бокала.
Здесь пьют вино и ездят на такси,
Здесь отродясь не видывали зим
И никогда не спят под одеялом.
Здесь люди беззаботны и легки.
Им не нужны полынные стихи,
Мерцание и шепот в полумраке,
И я гляжу на этих симпатяг,
И думаю, не лучше ли вот так,
Чем вечные сомнения и страхи?»
И мне в ответ пульсирует жара,
И бог приходит в звоне комара
То по-китайски, то по-абиссински,
Над крышами мурлычет лунный кот,
И города гигантский теплоход,
Заходит в август, точно в порт приписки.

Возле Амура
Видит багряные сны
Желтая рыба.

Второе хинкальное

А вы мне громко говорили.
Должно быть, важное чего-то,
А я вплывал в пивной делирий
Слоном, а может кашалотом.
В бокале пузырилась пена,
Шумел кабак, как будто море.
Я клал вам руку на колено
И думал: слон кита заборет.
Моя рука, шальная лодка,
Плыла в таинственные дали.
Когда б здесь подавали водку,
Я заказал бы к ней хинкали.
И я кормил бы вас хинкали,
А вы бы их красиво ели,
И слон с китом не замечали,
Кода рука достигнет цели.
Но в, этом месте, вот непруха!
Одно лишь пиво и сосиски.
Вы мне влепили оплеуху,
И удались по-английски.
И я ножом сосиску мучал,
А слон с китом уснули вроде.
Вы правы, дорогой поручик,
Порой, бывает и по морде!

Скажи, мой друг, к чему прямая речь,
Когда в лицо задует "Wind of change"
С отчетливым сентябрьским послевкусьем?
Мы прочитаем это между строк,
Как ты читала школьникам урок,
А после виски колбасой закусим.
Да и без виски тут отвал башки
Надеть косуху, мчаться в Петушки
Когда в листве горит оттенок лисий,
Оставив городское шапито
Забраться в глушь и там чесать котов
Под заводные ритмы AC/DC.

Вчера на канале ОТР вышла передача о Герберте Уэллсе с моим участием https://otr-online.ru/programmy/svet-i-teni/

Семинарист
Встает высокий смуглый старик, терзая в руках листок.
Он говорит, что начал писать в семидесятые и поночалу - в стол
Потом набрался смелости и отнес тетрадь в газету "Передовица".
Они напечатали его стихи на самой последней странице,
Рядом с кроссвордом, где по
вертикали - камышовый кот,
А по горзионтали - "то, что от бабушки убежало".
Старик протягивает мне листы и говорит: " Вот...
Подборка... разберите меня, пожалуйста".
Разбери меня, милая... разоблачи!Напиши меня в стол или в ящик -
Просит дряхлеющий Вертер беременную Алису. Но та молчит.
Алиса беременна настоящим.
А я родился в олимпийском восьмидесятом.
Я лысеющий юноша с бородой и мне неловко,
Что старик седой доверяет себя на перековку в руки, которых не было и в помине, когда он начал писать свои первые строки.
Я думаю о картине... младших Брейгелей, на которой розовый дым сирени выдыхает кувшин крутобокий.
Если присмотреться, то видно, что не все бутоны еще раскрылись. У некоторых - жизнь впереди,
А другие так и останутся сомкнуты до конца, высохнут и осы-пят-ся...
На подол. Но лишь в сочетании с ними прелесть сирени насыщенней и полнее.
Так на фоне бездонности пустоты отчетливо видно звезды.
Я читаю его подборку и вижу стихи подростка.
Только вместо мальчика высокий и смуглый дед.
Но в поэзии нет надбавок за выслугу лет.
И в конце-концов это было бы унизительно.
Лучше патоки - правда... Горькая, как не крути.
Я жму ему руку... Я говорю:
"Вы в самом начале пути".

НОВОСТИ: «Метро готовится к зиме: в вестибюлях станций установят шесть тысяч вторых дверей»

Ах, лето-лето, шашни сквозняка,
Июля легкомысленные ласки,
И дверь в метро распахнута, легка.
Вторая дверь - совсем иной закваски.
Она крепка как щит, как бастион,
Бывалый воин в шлеме и кольчуге,
Перекрывая выход на перрон,
Вторых дверей бессмертный легион
Встает навстречу холоду и вьюге.
И мы в метро от холода скорей
Укроемся, как в теплую берлогу,
Под мужественный скрип вторых дверей,
Спеша и согреваясь понемногу.
И мысль одна, как лёгкий мотылек,
Порхает, ускользая от мороза,
Что лето отдыхает под землёй,
В вагонах громыхает под землёй,
Июльские воспитывая грозы.
И походя воспитывая нас,
Чтоб в круговерти станций и вагонов
Мы летний получали мастер-класс,
Вникая в диалектику сезонов,
И засыпали, кольцами кружа,
Гранитный лабиринт шагами меря,
Покуда вход надежно сторожат
От волка, от зимы и от ножа
Вторые нераспахнутые двери.

26 октября ждем гостей в муз-подвале Российской государственной библиотеки для молодежи (РГБМ)

Решил написать несколько слов про Андрея Добрынина. Последний раз мы говорили по телефону пару месяцев назад, обсуждая новый проект, который пришел в мою беспокойную голову. Потом он звал меня на концерт, но я не смог прийти. Теперь уже и не приду. То есть я-то приду, а он - нет. Познакомились мы в Зверевском центре. Может быть и раньше - но увидели друг друга именно тогда. Это был традиционный вечер памяти Константэна Григорьева. Теперь они там на наших панельных небесах, наверное, выпивают с Константэном на кухне и смеются. Я помню, что подарил Андрею свой первый сборник "Точка зрения". А он мне на утро позвонил и сказал, что они всю ночь читали мои стихи... Еще на том концерте мы познакомились с Гриша Мовшиц и после этого я стал ходить на "Хулиган Шок", познакомился с множеством своих будущих друзей, настоящим московским поэз-андеграундом. Мы и сейчас движемся с ними вместе, в том числе и в составе Кашалота. И всё это началось с концерта Добрынина. Поэзия Андрея не всегда ровная, но всегда интересная и очень искренняя. Кое-какие из его стихотворений я люблю цитировать, а на "Зоофилов" даже написал ответ "Грёзы дендрофила". Но больше всего я люблю вот это его стихотворение:

* * *
Я опустился, как это ни грустно,
Только и думаю, стар и нелеп,
Как защитить свое робкое гузно
От покушений превратных судеб.

Многие юные тем же кончали,
Многие пылкие кончили так.
Глянешь в минувшее – пыльные дали
И миражи, словно куришь терьяк.

Я и не знал, до чего это грустно;
К счастью, на бывших дорогах моих
Некие дни возвышаются грузно,
Как мавзолеи исламских святых.

Медное солнце и прах у порога,
Небо, где нет никогда облаков,
Дни моего приближения к Богу,
Проще сказать – сочиненья стихов.

Всё позабылось – дороги и даты,
Думал - забыты и самые дни,
Но всё весомей на фоне заката,
Всё тяжелее темнеют они.

Солнце садится. Восходят Стожары.
Тени обманчивы – всадник, не спи.
Видишь – угрюмо чернеют мазары?
Только они и реальны в степи.

Прощайте, маэстро! Ваши дни приближения к Богу завершены. Вы на месте.

Оценили 0 человек

Надежда
Мы знаем друг друга чертову прорву лет
По клубам, концертам, салонам и пьянкам эпическим.
Я всем говорю, что ты - офигенный поэт.
Вот только звучит это как-то... автоматически.
Не понимаю толком как это с нами вышло,
Ведь слово твое для меня не кимвал звучащий,
Я слушал тебя сто раз и ни разу тебя не слышал.
Я слушал тебя, но... не слышал по-настоящему.
Может я спал или стоял на улице,
Или замкнувшись, строки свои взлелеивал?
А после концерта так славно пьется и курится,
И бродится долго проспектами и аллеями.
Можно сквернословить и петь, и плевать с моста,
Или в кабак завалиться эдаким гоголем,
И слов обесточенных гулкая немота
Легко заполняется дымом и алкоголем,
И ночь городская бесшумно скользит по крышам,
Ее настигает неистовый зверь-рассвет,
И я обещаю, что завтра тебя услышу.
Впервые услышу за чертову прорву лет.
И будут слова твои плыть облаками
пышными,
И пахнуть дождем, асфальтом, вином и сливами.
Ах как хорошо, наверное, быть услышанным!
Надеюсь, и мне когда-нибудь посчастливится...

Друзья! Кто желает послушать мои стихи в количестве, милости прошу 28.10.23 в библиотеку-читальню имени А.С. Пушкина. Начало Арт-концерта в 17:30 https://pushkinmoslib.ru/o-biblioteke/afisha/eventdetail/952/114/art-kontsert-maskarad