Пандемия и не думает отпускать
С появлением новостей об успешном тестировании американских вакцин акции Zoom и Netflix упали, потому что все стали верить, что мы скоро вернемся к «реальной жизни» и нам больше не понадобятся видеоконференции и сериальчики.
Но как бы не так: виртуальная удаленная работа все равно остается нашим будущим. Поэтому я вернулся к изучению июньского отчета МВФ об удаленной работе.
Чем богаче страна, тем лучше она приспособлена к переходу на дистанционную работу: лучше всех дела обстоят в Сингапуре, Израиле и Норвегии. А хуже всего к работе из дома готовы развивающиеся страны, такие как Турция, Чили, Мексика и Перу – хотя бы потому, что там почти у половины граждан дома нет компьютера.
Другими словами, чем больше в стране «цифровизации», тем она успешнее перенесет пандемию, по крайней мере, в экономическом смысле.
В плане образования все просто: люди с дипломом бакалавра и выше лучше приспособлены к переходу на дистанционную работу. А те, кто закончили школу, но не получили никакой высокой квалификации — в беде.
Большинство низкоквалифицированных работ уже активно страдают от пандемии, а после — эти работы могут не вернуться. В зону риска также попадают молодые люди, не успевшие получить высшее образование или достаточно продвинуться в карьере.
Частично занятые работники, прекариат и работники мелких и средних бизнесов также находятся в уязвимой категории. В основном потому, что они – первые, кого увольняют в периоды экономических неурядиц, которым в ближайшем будущем не видно конца. В развивающихся странах такие работники подвергаются повышенному риску оказаться за чертой бедности.
Отдельная проблема – компьютерная грамотность. Даже если каким-то чудесным образом государства решат проблемы с наличием компьютеров у всех граждан и с доступностью интернета (чтобы студентам не нужны были восьмиметровые березы для посещения виртуальных пар), — трудоспособное население еще нужно научить всем этим пользоваться.
Два года назад я читал книгу Кай-Фу Ли «ИИ сверхдержавы», из которой сделал вывод: неравенство жестко усугубится с развитием искусственного интеллекта. Не только на уровне классов общества, но и на уровне стран: победителей в ИИ-гонке будет всего несколько, а все остальные страны из-за этих побед очень сильно отстанут.
Но пандемия привнесла в эту тему новые краски: проигравшие уже жирно подчеркнуты черным цветом. И я бы не делил их на страны: это просто миллиарды обычных людей.
С появлением новостей об успешном тестировании американских вакцин акции Zoom и Netflix упали, потому что все стали верить, что мы скоро вернемся к «реальной жизни» и нам больше не понадобятся видеоконференции и сериальчики.
Но как бы не так: виртуальная удаленная работа все равно остается нашим будущим. Поэтому я вернулся к изучению июньского отчета МВФ об удаленной работе.
Чем богаче страна, тем лучше она приспособлена к переходу на дистанционную работу: лучше всех дела обстоят в Сингапуре, Израиле и Норвегии. А хуже всего к работе из дома готовы развивающиеся страны, такие как Турция, Чили, Мексика и Перу – хотя бы потому, что там почти у половины граждан дома нет компьютера.
Другими словами, чем больше в стране «цифровизации», тем она успешнее перенесет пандемию, по крайней мере, в экономическом смысле.
В плане образования все просто: люди с дипломом бакалавра и выше лучше приспособлены к переходу на дистанционную работу. А те, кто закончили школу, но не получили никакой высокой квалификации — в беде.
Большинство низкоквалифицированных работ уже активно страдают от пандемии, а после — эти работы могут не вернуться. В зону риска также попадают молодые люди, не успевшие получить высшее образование или достаточно продвинуться в карьере.
Частично занятые работники, прекариат и работники мелких и средних бизнесов также находятся в уязвимой категории. В основном потому, что они – первые, кого увольняют в периоды экономических неурядиц, которым в ближайшем будущем не видно конца. В развивающихся странах такие работники подвергаются повышенному риску оказаться за чертой бедности.
Отдельная проблема – компьютерная грамотность. Даже если каким-то чудесным образом государства решат проблемы с наличием компьютеров у всех граждан и с доступностью интернета (чтобы студентам не нужны были восьмиметровые березы для посещения виртуальных пар), — трудоспособное население еще нужно научить всем этим пользоваться.
Два года назад я читал книгу Кай-Фу Ли «ИИ сверхдержавы», из которой сделал вывод: неравенство жестко усугубится с развитием искусственного интеллекта. Не только на уровне классов общества, но и на уровне стран: победителей в ИИ-гонке будет всего несколько, а все остальные страны из-за этих побед очень сильно отстанут.
Но пандемия привнесла в эту тему новые краски: проигравшие уже жирно подчеркнуты черным цветом. И я бы не делил их на страны: это просто миллиарды обычных людей.
В 1995 году Стив Джобс рассказывал, что считает своим главным прозрением:
«Пока мы растем, нам говорят “Мир такой, какой он есть. Постарайся жить нормально: не врезайся в стены, заведи семью, веселись, откладывай деньги”.
Это очень ограниченная жизнь. Она может стать гораздо шире, когда ты поймешь простой факт: все, что называется жизнью, придумали люди не умнее тебя.
И ты можешь менять жизнь. Например, создавать полезные другим людям вещи. Твои действия влияют на жизнь, придают ей форму. Нужно избавиться от ошибочного мнения, что жизнь – это данность, а ты в ней просто обитаешь. Жизнь можно сделать лучше. Потому что, честно говоря, она далека от совершенства».
В мысли Джобса есть два ключевых тезиса:
1) Устройство жизни придумали такие же люди, как ты сам. Они тоже сомневались, не знали наверняка, принимали ошибочные решения и не все учитывали.
В жизни слишком много неопределенностей, чтобы человек или ИИ могли все просчитать. Поэтому не всегда можно принять верное решение и часто приходится идти вперед вслепую. Кто-то готов рисковать и настаивать на своем варианте жизни, а большинство людей просто повторяют за такими смельчаками или тиранами – “ну, так жизнь устроена”.
2) В политике и бизнесе делят людей на две категории: субъекты и объекты. Субъекты принимают решения, влияют и действуют. Объекты – исполняют решения, поддаются влиянию и подчиняются переменам.
Люди слишком часто забывают, что они могут не только смиряться и принимать, но и активно действовать.
Чтобы начать правильно пользоваться этими мыслями, нужно разобраться – где ты пассивный объект, а где начинается зона твоего активного влияния.
Например, Джобс в 1985 году оказался объектом, которого совет директоров выжил из его собственной компании. Но через 10 с лишним лет снова стал субъектом и вернул себе Apple.
Сейчас мы все – объекты для таких явлений как пандемия и локдаун. Но реакция на внешние обстоятельства – исключительно наше дело. Мы делаем выбор как себя чувствовать. В сложившихся обстоятельствах можно видеть “кару господню” и страдать от собственной объектности. Но можно осознать свою субъктность и не сидеть сложа руки.
«Пока мы растем, нам говорят “Мир такой, какой он есть. Постарайся жить нормально: не врезайся в стены, заведи семью, веселись, откладывай деньги”.
Это очень ограниченная жизнь. Она может стать гораздо шире, когда ты поймешь простой факт: все, что называется жизнью, придумали люди не умнее тебя.
И ты можешь менять жизнь. Например, создавать полезные другим людям вещи. Твои действия влияют на жизнь, придают ей форму. Нужно избавиться от ошибочного мнения, что жизнь – это данность, а ты в ней просто обитаешь. Жизнь можно сделать лучше. Потому что, честно говоря, она далека от совершенства».
В мысли Джобса есть два ключевых тезиса:
1) Устройство жизни придумали такие же люди, как ты сам. Они тоже сомневались, не знали наверняка, принимали ошибочные решения и не все учитывали.
В жизни слишком много неопределенностей, чтобы человек или ИИ могли все просчитать. Поэтому не всегда можно принять верное решение и часто приходится идти вперед вслепую. Кто-то готов рисковать и настаивать на своем варианте жизни, а большинство людей просто повторяют за такими смельчаками или тиранами – “ну, так жизнь устроена”.
2) В политике и бизнесе делят людей на две категории: субъекты и объекты. Субъекты принимают решения, влияют и действуют. Объекты – исполняют решения, поддаются влиянию и подчиняются переменам.
Люди слишком часто забывают, что они могут не только смиряться и принимать, но и активно действовать.
Чтобы начать правильно пользоваться этими мыслями, нужно разобраться – где ты пассивный объект, а где начинается зона твоего активного влияния.
Например, Джобс в 1985 году оказался объектом, которого совет директоров выжил из его собственной компании. Но через 10 с лишним лет снова стал субъектом и вернул себе Apple.
Сейчас мы все – объекты для таких явлений как пандемия и локдаун. Но реакция на внешние обстоятельства – исключительно наше дело. Мы делаем выбор как себя чувствовать. В сложившихся обстоятельствах можно видеть “кару господню” и страдать от собственной объектности. Но можно осознать свою субъктность и не сидеть сложа руки.
Полтора года назад в статье «Эпоха цифровых государств» я писал :
«Рядовые американцы в два раза больше доверяют представителям большого бизнеса (25 %), в том числе киберкорпорациям, чем Конгрессу США (11 %). Сам Цукерберг признает: «Во многом Facebook уже больше напоминает правительство, чем традиционную компанию», — ведь 2,4 млрд граждан его «цифровой империи» строят свои бизнесы, отношения, живут и даже умирают по придуманным им законам и правилам.
Пока что Цукербергу и другим цифровым олигархам приходится отвечать на претензии Конгресса США. Но на наших глазах происходит перераспределение власти, в результате которого она может сосредоточиться в руках технократов.
И тогда отчитываться придется уже политикам перед ними, а не наоборот».
Уже тогда было ясно: власть цифровых олигархов растет, как мощность процессоров растет по закону Мура – то есть удваивается каждые полтора года. Но я не мог предположить, что случится пандемия – идеальный стероид для развития цифровых мускулов надзорных капиталистов. Они стали значительно больше, богаче и суровее.
На фоне цифровизации пандемии, меркнут мелкие эпизоды вроде активного влияния на выборы со стороны Twitter и Facebook или их цензуры в адрес президента США. Марк Цукерберг и Джек Дорси стали полноправными гарантами конституции.
В прошлогодней статье я писал: «Желание лишить цифровых монополистов их власти разделяют как политики, так и бывшие сотрудники этих компаний и более мелкие бизнесмены, которым монополисты перекрывают кислород». Но президент Байден уже четко дал понять – всех политических критиков цифровых олигархов теперь отстранят от власти и лишат влияния. Про критику со стороны мелких бизнесменов и бывших сотрудников можно просто забыть.
А чтобы понять, что я имею в виду под «цифровизацией пандемии», достаточно посмотреть ролик BBC под названием «В Китае все открыто: там победили коронавирус?». Тотальный цифровой контроль – мечта надзорных капиталистов – в Поднебесной уже практикуется благодаря угрозе от ковида.
Китайские надзорные капиталисты (вроде Tencent или Baidu) играют ведущую роль в организации государственного контроля. Правительство заставляет граждан подчиняться пандемийным правилам, но сами правила разрабатывают ИИ-системы технокорпораций.
Этот уклад останется после пандемии и распространиться далеко за пределы КНР: китайская модель это наше будущее будущее.
«Рядовые американцы в два раза больше доверяют представителям большого бизнеса (25 %), в том числе киберкорпорациям, чем Конгрессу США (11 %). Сам Цукерберг признает: «Во многом Facebook уже больше напоминает правительство, чем традиционную компанию», — ведь 2,4 млрд граждан его «цифровой империи» строят свои бизнесы, отношения, живут и даже умирают по придуманным им законам и правилам.
Пока что Цукербергу и другим цифровым олигархам приходится отвечать на претензии Конгресса США. Но на наших глазах происходит перераспределение власти, в результате которого она может сосредоточиться в руках технократов.
И тогда отчитываться придется уже политикам перед ними, а не наоборот».
Уже тогда было ясно: власть цифровых олигархов растет, как мощность процессоров растет по закону Мура – то есть удваивается каждые полтора года. Но я не мог предположить, что случится пандемия – идеальный стероид для развития цифровых мускулов надзорных капиталистов. Они стали значительно больше, богаче и суровее.
На фоне цифровизации пандемии, меркнут мелкие эпизоды вроде активного влияния на выборы со стороны Twitter и Facebook или их цензуры в адрес президента США. Марк Цукерберг и Джек Дорси стали полноправными гарантами конституции.
В прошлогодней статье я писал: «Желание лишить цифровых монополистов их власти разделяют как политики, так и бывшие сотрудники этих компаний и более мелкие бизнесмены, которым монополисты перекрывают кислород». Но президент Байден уже четко дал понять – всех политических критиков цифровых олигархов теперь отстранят от власти и лишат влияния. Про критику со стороны мелких бизнесменов и бывших сотрудников можно просто забыть.
А чтобы понять, что я имею в виду под «цифровизацией пандемии», достаточно посмотреть ролик BBC под названием «В Китае все открыто: там победили коронавирус?». Тотальный цифровой контроль – мечта надзорных капиталистов – в Поднебесной уже практикуется благодаря угрозе от ковида.
Китайские надзорные капиталисты (вроде Tencent или Baidu) играют ведущую роль в организации государственного контроля. Правительство заставляет граждан подчиняться пандемийным правилам, но сами правила разрабатывают ИИ-системы технокорпораций.
Этот уклад останется после пандемии и распространиться далеко за пределы КНР: китайская модель это наше будущее будущее.
Цифровая пандемия
На большинство людей пандемия обрушилась как ночь средь бела дня. Но кому-то угроза пандемии давно была очевидной. Начиная с 2006 года Гейтс потратил в рамках своего благотворительного фонда $27 млрд – и значительная часть эти денег ушла на изучение вирусов. То есть он давно и основательно разбирается в предмете. Вот что он говорил в 2017 году на Мюнхенской конференции по безопасности:
«Мы слишком мало внимания уделяем связи безопасности здоровья и международной безопасности. Неважно, кто создаст следующий вирус – природа или террорист. Эпидемиологи говорят, что быстро распространяющийся в воздухе патоген может убить 30 млн человек меньше чем за год…
Нам нужно построить новый арсенал оружия – вакцины, лекарства и инструменты диагностики.
Соединив новые технологии с открытиями в области геномики, мы сможем совершить прорыв в этих вопросах. Ученые работают над средствами доставки синтетического генетического материала, который сможет программировать клетки на создание вакцины внутри вашего тела. И как только такое средство доставки будет разработано для одного патогена, его можно будет использовать и с другими патогенами – например в борьбе с ВИЧ, малярией и туберкулезом».
По сути Гейтс говорил о точной медицине в контексте вирусологии. А что такое точная медицина?
Организм – это информационная система, в основе которой лежит генетический код. Кремниевая долина это отлично понимает, поэтому много сил тратит на развитие точной медицины, основанной на анализе генома человека. На генетические данные накладывается информация об остальных его биологических особенностях – от эпигенетики и метаболизма до сердечного ритма и уровня физической активности. Хотя мы все похожи, незначительные различия организмов играют ключевую роль в их здоровье. И данные – ключ к пониманию этих различий.
Вот описание титульного проекта Microsoft в сфере точной медицины – «Project Hanover»: “Сегодня медицина не точна. 80% пациентов не дают нужной реакции на 20 самых популярных в США лекарств. Развитие больших данных предвещает новую эру точной медицины, в которой лечение будет все более эффективным за счет того, что будет подбираться для каждого пациента индивидуально”.
Параллельно развивается персонализированная медицина, которая больше внимания уделяет информации о поведении и социальных взаимодействиях человека. Вот как звучит девиз гугловской программы развития персонализированной медицины – «Project Baseline»: “Мы сделали карту всего мира – теперь давайте сделаем карту человеческого здоровья”.
Точная и персонализированная медицина развиваются на больших данных. А у кого больше всего данных? Правильно, у надзорных капиталистов. Поэтому Гейтс все больше будет вещать о вирусах, Тим Кук из Apple рассказывать про здоровье сердца, а Илон Маск – про нейродегенеративные заболевания. И мне все больше нравится мысль, что здоровье может стать цифровым сервисом за деньги, как это принято у надзорных капиталистов, а не властным инструментом в руках политиков.
На большинство людей пандемия обрушилась как ночь средь бела дня. Но кому-то угроза пандемии давно была очевидной. Начиная с 2006 года Гейтс потратил в рамках своего благотворительного фонда $27 млрд – и значительная часть эти денег ушла на изучение вирусов. То есть он давно и основательно разбирается в предмете. Вот что он говорил в 2017 году на Мюнхенской конференции по безопасности:
«Мы слишком мало внимания уделяем связи безопасности здоровья и международной безопасности. Неважно, кто создаст следующий вирус – природа или террорист. Эпидемиологи говорят, что быстро распространяющийся в воздухе патоген может убить 30 млн человек меньше чем за год…
Нам нужно построить новый арсенал оружия – вакцины, лекарства и инструменты диагностики.
Соединив новые технологии с открытиями в области геномики, мы сможем совершить прорыв в этих вопросах. Ученые работают над средствами доставки синтетического генетического материала, который сможет программировать клетки на создание вакцины внутри вашего тела. И как только такое средство доставки будет разработано для одного патогена, его можно будет использовать и с другими патогенами – например в борьбе с ВИЧ, малярией и туберкулезом».
По сути Гейтс говорил о точной медицине в контексте вирусологии. А что такое точная медицина?
Организм – это информационная система, в основе которой лежит генетический код. Кремниевая долина это отлично понимает, поэтому много сил тратит на развитие точной медицины, основанной на анализе генома человека. На генетические данные накладывается информация об остальных его биологических особенностях – от эпигенетики и метаболизма до сердечного ритма и уровня физической активности. Хотя мы все похожи, незначительные различия организмов играют ключевую роль в их здоровье. И данные – ключ к пониманию этих различий.
Вот описание титульного проекта Microsoft в сфере точной медицины – «Project Hanover»: “Сегодня медицина не точна. 80% пациентов не дают нужной реакции на 20 самых популярных в США лекарств. Развитие больших данных предвещает новую эру точной медицины, в которой лечение будет все более эффективным за счет того, что будет подбираться для каждого пациента индивидуально”.
Параллельно развивается персонализированная медицина, которая больше внимания уделяет информации о поведении и социальных взаимодействиях человека. Вот как звучит девиз гугловской программы развития персонализированной медицины – «Project Baseline»: “Мы сделали карту всего мира – теперь давайте сделаем карту человеческого здоровья”.
Точная и персонализированная медицина развиваются на больших данных. А у кого больше всего данных? Правильно, у надзорных капиталистов. Поэтому Гейтс все больше будет вещать о вирусах, Тим Кук из Apple рассказывать про здоровье сердца, а Илон Маск – про нейродегенеративные заболевания. И мне все больше нравится мысль, что здоровье может стать цифровым сервисом за деньги, как это принято у надзорных капиталистов, а не властным инструментом в руках политиков.
Финансовый хакинг Илона Маска
Даниэль Канеман очень разозлил инвестиционных банкиров, когда доказал, что они слишком часто ошибаются в своих финансовых прогнозах. Канеман говорит: решая куда вложить деньги, лучше подбросить монетку – ее предсказания будут примерно такими же точными, как предсказания финансистов с Уолл-стрит. В мире финансов слишком много неопределенностей, чтобы ум человека мог их охватить и сделать точный прогноз.
С другой стороны, финансы – это коллективный договор. Стоимость акций определяется не столько их реальными достоинствами, сколько чувствами финансовых воротил. Так формируются «самоисполняющееся пророчество» – что-то стоит дорого только потому, что все этого ждут.
На днях стоимость компании Tesla перевалила за $500 млрд. Сам Илон Маск теперь стоит $128 млрд и занимает вторую строчку в списке самых богатых людей на планете. Место в топе богачей ему уступил Билл Гейтс, который за последние 8 лет ни разу не опускался ниже второй строчки.
Вообще весь 2020 год можно назвать годом Маска – большую часть своего состояния он заработал совсем недавно. Самый крутой подъем акций Tesla начался после победы Байдена на выборах, так как он обещает вкладываться в развитие элкетрокаров. Вот несколько пунктов из плана Байдена «Buiдd Back Better»:
– построить 500 тысяч станций зарядки электрокаров (это точно интереснее обещаний Трампа построить стену)
– заменить принадлежащие государству машины – от почтовых грузовиков до кортежей чиновников – на электрокары
– субсидировать граждан, которые готовы поменять старые машины на “зеленые” электрокары.
Обратите внимание – Байден только обещает поддержать зеленую повестку, а мы все знаем, чего стоят обещания политиков. Тем не менее, его планы вызвали прилив оптимизма у инвесторов и резко обогатили Маска.
Отдельная цель Байдена – обойти Китай в производстве электрокаров. Сейчас завод Tesla в Шанхае производит 250 тыс. машин в год, и они продаются не только в Китае, но и уходят в Европу: Бельгию, Нидерланды, Францию, Швецию и т.д.
Так как у Маска есть заводы в обеих странах, соперничество США и Китая будет играть на ему руку. Конкуренты будут предлагать более выгодные условия, а Маск сможет выбирать – с кем и в каком объеме сотрудничать.
Два года назад Маск написал, что акции Tesla будут стоить $420 (после того как покурил травы на подкасте у Джо Рогана) – и на него подали в суд за финансовые махинации. Мол, не должен глава компании писать такие вещи в Twitter – это влияет на решения инвесторов. Я думаю, что твит про $420 за акцию отнюдь не был пьяной бравадой Маска, как тогда говорили его критики. Просто он умеет хакать коллективную психику финансового мира. Поэтому сейчас акции Tesla стоят $540 и больше никто не жалуется.
Даниэль Канеман очень разозлил инвестиционных банкиров, когда доказал, что они слишком часто ошибаются в своих финансовых прогнозах. Канеман говорит: решая куда вложить деньги, лучше подбросить монетку – ее предсказания будут примерно такими же точными, как предсказания финансистов с Уолл-стрит. В мире финансов слишком много неопределенностей, чтобы ум человека мог их охватить и сделать точный прогноз.
С другой стороны, финансы – это коллективный договор. Стоимость акций определяется не столько их реальными достоинствами, сколько чувствами финансовых воротил. Так формируются «самоисполняющееся пророчество» – что-то стоит дорого только потому, что все этого ждут.
На днях стоимость компании Tesla перевалила за $500 млрд. Сам Илон Маск теперь стоит $128 млрд и занимает вторую строчку в списке самых богатых людей на планете. Место в топе богачей ему уступил Билл Гейтс, который за последние 8 лет ни разу не опускался ниже второй строчки.
Вообще весь 2020 год можно назвать годом Маска – большую часть своего состояния он заработал совсем недавно. Самый крутой подъем акций Tesla начался после победы Байдена на выборах, так как он обещает вкладываться в развитие элкетрокаров. Вот несколько пунктов из плана Байдена «Buiдd Back Better»:
– построить 500 тысяч станций зарядки электрокаров (это точно интереснее обещаний Трампа построить стену)
– заменить принадлежащие государству машины – от почтовых грузовиков до кортежей чиновников – на электрокары
– субсидировать граждан, которые готовы поменять старые машины на “зеленые” электрокары.
Обратите внимание – Байден только обещает поддержать зеленую повестку, а мы все знаем, чего стоят обещания политиков. Тем не менее, его планы вызвали прилив оптимизма у инвесторов и резко обогатили Маска.
Отдельная цель Байдена – обойти Китай в производстве электрокаров. Сейчас завод Tesla в Шанхае производит 250 тыс. машин в год, и они продаются не только в Китае, но и уходят в Европу: Бельгию, Нидерланды, Францию, Швецию и т.д.
Так как у Маска есть заводы в обеих странах, соперничество США и Китая будет играть на ему руку. Конкуренты будут предлагать более выгодные условия, а Маск сможет выбирать – с кем и в каком объеме сотрудничать.
Два года назад Маск написал, что акции Tesla будут стоить $420 (после того как покурил травы на подкасте у Джо Рогана) – и на него подали в суд за финансовые махинации. Мол, не должен глава компании писать такие вещи в Twitter – это влияет на решения инвесторов. Я думаю, что твит про $420 за акцию отнюдь не был пьяной бравадой Маска, как тогда говорили его критики. Просто он умеет хакать коллективную психику финансового мира. Поэтому сейчас акции Tesla стоят $540 и больше никто не жалуется.
❤1
Способность “взламывать” индивидуальную психику и массовое сознание – одна из главных суперспособностей надзорных капиталистов. “Взламывают” вполне научными методами – с помощью эволюционной биологии, нейронаук, психометрии и статистики.
Научный подход также подразумевает большое количество экспериментов – и в этом корпорации Цукерберга нет равных. Количество подопытных на одном только Facebook приближается к 3 млрд. А ведь есть еще Instagram (1 млрд пользователей) и Whatsapp (2 млрд). Каждый день пользователи во всем мире принимают участие в тысячах психологических экспериментов, о которых чаще всего даже не подозревают.
Вот один из самых свежих примеров. Пользователей Facebook попросили маркировать два типа постов в их лентах: контент, который «делает мир лучше» или же «делает мир хуже». Вообще-то это очень сложный вопрос. Как сделать мир лучше? Что такое “лучше”? На самом деле никто не предлагал пользователям философствовать, эксперимент опирался на ощущения людей – то есть на психологию.
И вот что выяснили: самые популярные посты чаще всего кажутся пользователям «вредными для мира».
На основе собранных данных был создан алгоритм, способный распознавать посты «делающие мир хуже» и автоматически понижать их популярность. Это привело к неприемлемым последствиям: ленты очистились от «негатива», но пользователи стали меньше времени проводить на Facebook.
В итоге алгоритм компании настроили так, чтобы он убирал только часть контента «делающего мир хуже» – и пользователи стали читать Facebook в прежнем объеме.
Этот эксперимент хорошо иллюстрирует позицию технокапиталистов: мир должен стать лучше ровно настолько, чтобы не мешать их коммерческим интересам. Кто такие пользователи, чтобы решать как сделать мир лучше? Что такое “лучше”? А вот вовлечение этих пользователей в бесконечный скроллинг – дело святое.
Я не думаю, что Цукерберг и другие техноолигархи – это злодеи, которым плевать на благо людей. Скорее они переживают комплекс мессии: им кажется, что именно они могут сделать мир лучше. Сама судьба так распорядилась. И чтобы сделать мир лучше, удобнее быть богатым и влиятельным.
Ну а чтобы быть богатым и влиятельным, нужно понимать людей. В конце концов деньги и влияние упираются именно в человеческую психологию.
Научный подход также подразумевает большое количество экспериментов – и в этом корпорации Цукерберга нет равных. Количество подопытных на одном только Facebook приближается к 3 млрд. А ведь есть еще Instagram (1 млрд пользователей) и Whatsapp (2 млрд). Каждый день пользователи во всем мире принимают участие в тысячах психологических экспериментов, о которых чаще всего даже не подозревают.
Вот один из самых свежих примеров. Пользователей Facebook попросили маркировать два типа постов в их лентах: контент, который «делает мир лучше» или же «делает мир хуже». Вообще-то это очень сложный вопрос. Как сделать мир лучше? Что такое “лучше”? На самом деле никто не предлагал пользователям философствовать, эксперимент опирался на ощущения людей – то есть на психологию.
И вот что выяснили: самые популярные посты чаще всего кажутся пользователям «вредными для мира».
На основе собранных данных был создан алгоритм, способный распознавать посты «делающие мир хуже» и автоматически понижать их популярность. Это привело к неприемлемым последствиям: ленты очистились от «негатива», но пользователи стали меньше времени проводить на Facebook.
В итоге алгоритм компании настроили так, чтобы он убирал только часть контента «делающего мир хуже» – и пользователи стали читать Facebook в прежнем объеме.
Этот эксперимент хорошо иллюстрирует позицию технокапиталистов: мир должен стать лучше ровно настолько, чтобы не мешать их коммерческим интересам. Кто такие пользователи, чтобы решать как сделать мир лучше? Что такое “лучше”? А вот вовлечение этих пользователей в бесконечный скроллинг – дело святое.
Я не думаю, что Цукерберг и другие техноолигархи – это злодеи, которым плевать на благо людей. Скорее они переживают комплекс мессии: им кажется, что именно они могут сделать мир лучше. Сама судьба так распорядилась. И чтобы сделать мир лучше, удобнее быть богатым и влиятельным.
Ну а чтобы быть богатым и влиятельным, нужно понимать людей. В конце концов деньги и влияние упираются именно в человеческую психологию.
Исключительность таланта – новая религия технократов. Она опирается на идею, что мир меняют избранные единицы, а большинство людей плывут по течению, которое создают эти исключительные личности. И самое очевидное подтверждение этой идеи – сказочные богатства техноолигархов, главных героев нашего времени: их исключительность подкреплена сотнями миллиардов долларов.
Билл Гейтс говорит, что «выдающийся программист стоит в 10000 раз больше, чем средний программист». А создатель Netflix Рид Хастингс утверждает, что «на любой креативной должности топовый работник в 10 раз лучше среднего сотрудника» – поэтому его компания с легким сердцем увольняет любого хорошего сотрудника. Нужны только лучшие.
Поиск и привлечение талантов в свои организации – одна из главных задач технократов. При таких высоких требованиях к сотрудникам рынок труда сжимается с миллионов людей с дипломами до пары сотен «исключительных» спецов. Скорее всего, эти специалисты уже работают на технокорпорации, а в правительствах и университетах их почти не осталось.
Встает вопрос, где брать новые человеческие «бриллианты»? Ответ – выращивать их.
Например, недавно миллиардер и бывший CEO Google Эрик Шмидт запустил филантропическую программу Rise. Организаторы программы выберут 100 самых талантливых подростков со всего мира и с 2021 года будут помогать им деньгами и советами. В идеале Шмидт хочет вырастить «таланты, которые захотят решать самые сложные проблемы» – то есть, работать на него.
Шмидт, безусловно, сможет помочь сотне молодых людей развить свой талант и трудоустроиться. Главная задача его организации – как можно раньше распознать самых талантливых.
Но вот, в чем вопрос: насколько рано можно определить, что ребенок станет тем самым исключительным талантом?
Судя по интонации Шмидта, он считает, что определенность начинается с 12 лет, хотя общий консенсус — считать 16 лет показательным возрастом. «Посмотрим, правда ли это. Но наш тезис заключается в том, что через серию тестов и заданий мы сможем определить: кто именно станет исключительным человеком. И под исключительностью мы имеем в виду не только математические способности, но и креативность, устные навыки и другие способности, коррелирующие с выдающимися достижениями», – говорит Шмидт.
Эрику Шмидту 65 лет, а его состояние – 17,5 миллиардов долларов. По-моему, он – самый блестящий спикер из Кремниевой долины: ни один другой техноолигарх не рассуждает так открыто и свободно. Но иногда он высказывается слишком цинично (даже на мой вкус).
На вопрос «что вы думаете об улучшении жизни среднего человека, например, через финансирование бесплатных школ?», он ответил так: «Конечно, с легкостью можно отдать деньги, которые я заработал в Google, на улучшение школ. И это было бы очень хорошо. Но я не думаю, что это особо выгодно, а меня интересует именно выгода».
(на фото Эрик Шмидт справа, если что)
Билл Гейтс говорит, что «выдающийся программист стоит в 10000 раз больше, чем средний программист». А создатель Netflix Рид Хастингс утверждает, что «на любой креативной должности топовый работник в 10 раз лучше среднего сотрудника» – поэтому его компания с легким сердцем увольняет любого хорошего сотрудника. Нужны только лучшие.
Поиск и привлечение талантов в свои организации – одна из главных задач технократов. При таких высоких требованиях к сотрудникам рынок труда сжимается с миллионов людей с дипломами до пары сотен «исключительных» спецов. Скорее всего, эти специалисты уже работают на технокорпорации, а в правительствах и университетах их почти не осталось.
Встает вопрос, где брать новые человеческие «бриллианты»? Ответ – выращивать их.
Например, недавно миллиардер и бывший CEO Google Эрик Шмидт запустил филантропическую программу Rise. Организаторы программы выберут 100 самых талантливых подростков со всего мира и с 2021 года будут помогать им деньгами и советами. В идеале Шмидт хочет вырастить «таланты, которые захотят решать самые сложные проблемы» – то есть, работать на него.
Шмидт, безусловно, сможет помочь сотне молодых людей развить свой талант и трудоустроиться. Главная задача его организации – как можно раньше распознать самых талантливых.
Но вот, в чем вопрос: насколько рано можно определить, что ребенок станет тем самым исключительным талантом?
Судя по интонации Шмидта, он считает, что определенность начинается с 12 лет, хотя общий консенсус — считать 16 лет показательным возрастом. «Посмотрим, правда ли это. Но наш тезис заключается в том, что через серию тестов и заданий мы сможем определить: кто именно станет исключительным человеком. И под исключительностью мы имеем в виду не только математические способности, но и креативность, устные навыки и другие способности, коррелирующие с выдающимися достижениями», – говорит Шмидт.
Эрику Шмидту 65 лет, а его состояние – 17,5 миллиардов долларов. По-моему, он – самый блестящий спикер из Кремниевой долины: ни один другой техноолигарх не рассуждает так открыто и свободно. Но иногда он высказывается слишком цинично (даже на мой вкус).
На вопрос «что вы думаете об улучшении жизни среднего человека, например, через финансирование бесплатных школ?», он ответил так: «Конечно, с легкостью можно отдать деньги, которые я заработал в Google, на улучшение школ. И это было бы очень хорошо. Но я не думаю, что это особо выгодно, а меня интересует именно выгода».
(на фото Эрик Шмидт справа, если что)
Словарь цифровой осознанности: радикальная прозрачность
Радикальная прозрачность – это такое устройство цифрового общества, при котором личные, корпоративные и государственные данные открыты и доступны для максимально широкого круга людей.
Радикальная прозрачность стала возможной с появлением интернета. Скандалы последних лет, связанные с утечками пользовательских данных, вмешательством иностранных агентов в выборы разных стран и негативным влиянием соцсетей на личную и массовую психологию, вызваны изменением взгляда на личное и общественное в информационном обществе.
Государства и пользователи, как правило, считают радикальную прозрачность угрозой своему благополучию. А вот владельцы интернет-платформ обычно оказываются сторонниками радикальной прозрачности.
В книге 2010 года «The Facebook Effect» Дэвид Киркпатрик приводит слова Марка Цукерберга: «Сторонники радикальной прозрачности в Facebook считают, что большая прозрачность делает людей лучше. Например, они говорят, что благодаря Facebook молодым людям все сложнее изменять своим партнерам. Прозрачность должна сделать общество более толерантным: со временем люди смирятся с тем, что иногда все мы совершаем плохие или стыдные поступки».
Вопрос прозрачности можно рассматривать на трех уровнях:
1) гражданская прозрачность,
2) корпоративная прозрачность,
3) правительственная прозрачность.
В своем крайнем проявлении радикальная прозрачность подразумевает, что все смогут знать всё обо всех и что открытыми станут данные обо всех трех составляющих общества. Это — один из вариантов решения эпистемного неравенства, при котором корпорациям и государствам известно о гражданах гораздо больше, чем гражданам известно о них и даже о самих себе.
Очевидные препятствия для реализации радикальной прозрачности:
1) граждане не хотят лишаться права на неприкосновенность личной жизни – всех пугает «Большой брат», описанный Оруэллом в антиутопии «1984»;
2) корпорации опасаются, что прозрачность негативно скажется на их доходах: при ней исчезает множество конкурентных преимуществ компаний, основанных на корпоративной тайне, а ответственность перед клиентами возрастает – что часто приводит к снижению прибыли;
3) государства отрицают прозрачность из-за конкуренции и вражды с другими государствами.
Цифровой министр Тайваня Одри Тэн – один из самых ярких сторонников радикальной прозрачности. Например, по его инициативе в интернет выкладываются логи всех переговоров чиновников, а при цифровом голосовании в открытый доступ выкладывают данные о том, кто и за что проголосовал.
Марк Цукерберг говорит: «То, что мир станет лучше, если мы будем больше делиться информацией, многим кажется чужеродной концепцией и упирается в их озабоченность приватностью». И сразу подчеркивает: «Но я думаю, мы это сделаем — это вопрос времени».
#чнс_словарь
Радикальная прозрачность – это такое устройство цифрового общества, при котором личные, корпоративные и государственные данные открыты и доступны для максимально широкого круга людей.
Радикальная прозрачность стала возможной с появлением интернета. Скандалы последних лет, связанные с утечками пользовательских данных, вмешательством иностранных агентов в выборы разных стран и негативным влиянием соцсетей на личную и массовую психологию, вызваны изменением взгляда на личное и общественное в информационном обществе.
Государства и пользователи, как правило, считают радикальную прозрачность угрозой своему благополучию. А вот владельцы интернет-платформ обычно оказываются сторонниками радикальной прозрачности.
В книге 2010 года «The Facebook Effect» Дэвид Киркпатрик приводит слова Марка Цукерберга: «Сторонники радикальной прозрачности в Facebook считают, что большая прозрачность делает людей лучше. Например, они говорят, что благодаря Facebook молодым людям все сложнее изменять своим партнерам. Прозрачность должна сделать общество более толерантным: со временем люди смирятся с тем, что иногда все мы совершаем плохие или стыдные поступки».
Вопрос прозрачности можно рассматривать на трех уровнях:
1) гражданская прозрачность,
2) корпоративная прозрачность,
3) правительственная прозрачность.
В своем крайнем проявлении радикальная прозрачность подразумевает, что все смогут знать всё обо всех и что открытыми станут данные обо всех трех составляющих общества. Это — один из вариантов решения эпистемного неравенства, при котором корпорациям и государствам известно о гражданах гораздо больше, чем гражданам известно о них и даже о самих себе.
Очевидные препятствия для реализации радикальной прозрачности:
1) граждане не хотят лишаться права на неприкосновенность личной жизни – всех пугает «Большой брат», описанный Оруэллом в антиутопии «1984»;
2) корпорации опасаются, что прозрачность негативно скажется на их доходах: при ней исчезает множество конкурентных преимуществ компаний, основанных на корпоративной тайне, а ответственность перед клиентами возрастает – что часто приводит к снижению прибыли;
3) государства отрицают прозрачность из-за конкуренции и вражды с другими государствами.
Цифровой министр Тайваня Одри Тэн – один из самых ярких сторонников радикальной прозрачности. Например, по его инициативе в интернет выкладываются логи всех переговоров чиновников, а при цифровом голосовании в открытый доступ выкладывают данные о том, кто и за что проголосовал.
Марк Цукерберг говорит: «То, что мир станет лучше, если мы будем больше делиться информацией, многим кажется чужеродной концепцией и упирается в их озабоченность приватностью». И сразу подчеркивает: «Но я думаю, мы это сделаем — это вопрос времени».
#чнс_словарь
👍2
Аренда и Четвертая промышленная революция
Одна из самых значимых перемен Четвертой промышленной революции — смена экономической модели «владения» на модель «аренды». Например, люди перестанут покупать машины и вместо этого будут арендовать их.
Президент Всемирного экономического форума в Давосе Клаус Шваб считает, что такая перемена принесет одновременно позитивные и негативные последствия. К позитивным последствиям можно отнести более рациональное использование ресурсов, а к негативным – еще больший рост экономического неравенства. Все меньше людей будут владеть собственностью — вместо этого она будет сконцентрирована в руках небольшой кучки арендодателей.
Яркий пример этой новой логики мы уже наблюдаем на рынке жилья: рядовые граждане все реже покупают дома и квартиры и все больше снимают. В связи с нарастающим экономическим неравенством в каждом следующем поколении будет все меньше владельцев жилья и все больше арендаторов.
Другой пример – программы вроде Microsoft Office, которые продают подписку, то есть сдают программу в аренду вместо того, чтобы передавать ее в собственность пользователя.
Пользователям аренда выгодна потому, что за пару десятков долларов они получают доступ к вещам и программам, которые иначе стоили бы сотни, а то и тысячи долларов. Не всем нужна машина на пять лет, а кому-то нужен Office для одной презентации – так зачем же покупать и переплачивать, если можно одолжить?
Но у такой постановки вопроса есть и другой аспект, который становится очевидным в более длительной перспективе. Кибер-философ Джарон Ланье обьясняет на примере книг:
«Читатели станут второсортными экономическими гражданами. Когда вы покупаете бумажную книгу, вы владеете чем-то, что затем можно перепродать. Стоимость этого объекта может вырасти или упасть. Но когда читатель «покупает» электронную книгу, он заключает контракт на доступ. У читателя нет капитала, который можно перепродать, он не накапливает никаких ценностей. Это коренным образом меняет саму концепцию рыночной экономики. Если капиталом владеет небольшое число привилегированных игроков, а большинство просто покупает у них услуги, рынок со временем поглотит сам себя и превратиться в “нерынок”».
Юридический аспект этого подхода недавно ясно продемонстрировал Amazon. В апреле 2020 года Аманда Кодэл подала в суд на компанию Безоса за то, что Amazon «тайно оставляет за собой право» ограничивать доступ к контенту (в данном случае — к фильмам), за который она заплатила. Другими словами, она купила фильм, а он потом исчез из каталога Amazon, и ее денежки улетучились.
Ответом стала следующая юридическая загогулина: «Самый релевантный договор в данном случае – Условия пользования Prime Video – предоставляется потребителю каждый раз, когда он покупает цифровой контент на Amazon Prime Video. Эти Условия пользования прямо утверждают, что покупатель получает только ограниченную лицензию на просмотр видеоконтента, и что купленный контент может стать недоступным из-за лицензионных ограничений или по другим причинам».
То есть в условиях арендной экономики арендаторы имеют очень ограниченное право на то, что они якобы покупают. Все деньги уходят арендодателю, который может в любой момент расторгнуть контракт и ограничить доступ к своим услугам.
Напоследок приведу еще одну занимательную цитату из ответа Amazon: «Индивидуум не должен читать условия соглашения, чтобы быть обязанным их соблюдать. Соглашение между онлайн-продавцом и покупателем действительны и подлежат исполнению, если потребителя оповестили об условиях соглашения». Иными словами: ты обязан знать, на что ты подписываешься, иначе – пеняй на себя.
Одна из самых значимых перемен Четвертой промышленной революции — смена экономической модели «владения» на модель «аренды». Например, люди перестанут покупать машины и вместо этого будут арендовать их.
Президент Всемирного экономического форума в Давосе Клаус Шваб считает, что такая перемена принесет одновременно позитивные и негативные последствия. К позитивным последствиям можно отнести более рациональное использование ресурсов, а к негативным – еще больший рост экономического неравенства. Все меньше людей будут владеть собственностью — вместо этого она будет сконцентрирована в руках небольшой кучки арендодателей.
Яркий пример этой новой логики мы уже наблюдаем на рынке жилья: рядовые граждане все реже покупают дома и квартиры и все больше снимают. В связи с нарастающим экономическим неравенством в каждом следующем поколении будет все меньше владельцев жилья и все больше арендаторов.
Другой пример – программы вроде Microsoft Office, которые продают подписку, то есть сдают программу в аренду вместо того, чтобы передавать ее в собственность пользователя.
Пользователям аренда выгодна потому, что за пару десятков долларов они получают доступ к вещам и программам, которые иначе стоили бы сотни, а то и тысячи долларов. Не всем нужна машина на пять лет, а кому-то нужен Office для одной презентации – так зачем же покупать и переплачивать, если можно одолжить?
Но у такой постановки вопроса есть и другой аспект, который становится очевидным в более длительной перспективе. Кибер-философ Джарон Ланье обьясняет на примере книг:
«Читатели станут второсортными экономическими гражданами. Когда вы покупаете бумажную книгу, вы владеете чем-то, что затем можно перепродать. Стоимость этого объекта может вырасти или упасть. Но когда читатель «покупает» электронную книгу, он заключает контракт на доступ. У читателя нет капитала, который можно перепродать, он не накапливает никаких ценностей. Это коренным образом меняет саму концепцию рыночной экономики. Если капиталом владеет небольшое число привилегированных игроков, а большинство просто покупает у них услуги, рынок со временем поглотит сам себя и превратиться в “нерынок”».
Юридический аспект этого подхода недавно ясно продемонстрировал Amazon. В апреле 2020 года Аманда Кодэл подала в суд на компанию Безоса за то, что Amazon «тайно оставляет за собой право» ограничивать доступ к контенту (в данном случае — к фильмам), за который она заплатила. Другими словами, она купила фильм, а он потом исчез из каталога Amazon, и ее денежки улетучились.
Ответом стала следующая юридическая загогулина: «Самый релевантный договор в данном случае – Условия пользования Prime Video – предоставляется потребителю каждый раз, когда он покупает цифровой контент на Amazon Prime Video. Эти Условия пользования прямо утверждают, что покупатель получает только ограниченную лицензию на просмотр видеоконтента, и что купленный контент может стать недоступным из-за лицензионных ограничений или по другим причинам».
То есть в условиях арендной экономики арендаторы имеют очень ограниченное право на то, что они якобы покупают. Все деньги уходят арендодателю, который может в любой момент расторгнуть контракт и ограничить доступ к своим услугам.
Напоследок приведу еще одну занимательную цитату из ответа Amazon: «Индивидуум не должен читать условия соглашения, чтобы быть обязанным их соблюдать. Соглашение между онлайн-продавцом и покупателем действительны и подлежат исполнению, если потребителя оповестили об условиях соглашения». Иными словами: ты обязан знать, на что ты подписываешься, иначе – пеняй на себя.
Самые богатые люди на Земле, Джефф Безос и Илон Маск, используют государственные программы помощи бедным для освоения космоса.
Речь идет о трамповском проекте «Зоны Возможностей». Он позволяет снизить налоговую нагрузку в отдельных районах США, в которых особо остро стоит вопрос с бедностью и безработицей. Снижение налогов в этих зонах должно сделать их привлекательными для ведения бизнеса и создать новые рабочие места для малоимущих.
Частный космодром Маска SpaceX, расположенный в деревне Бока-Чика, штат Техас, как раз попал в такую «зону возможностей». В аналогичной зоне, по счастливой случайности, оказался завод аэрокосмической компании Безоса Blue Origin (Хантсвилл, штат Алабама). Маск и Безос будут платить меньше налогов, и это точно облегчит им ведение бизнеса.
Но что насчет работы для бедных?
За последние 6 лет космодром Маска создал 500 новых рабочих мест. Правда, не ясно, сколько из них заняла беднота из деревни Бока-Чика. Безос же обещает: когда его завод заработает на полную, там появится 400 рабочих мест. Опять же, загадка: сколько рабочих мест на заводе по производству ракетных двигателей смогут занять низкоквалифицированные работники города Хантсвилл?
В чем цимес всего происходящего? Очень просто: это игра в долгую. Миллиардеров и чиновников волнуют перспективы освоения космоса, а не решение текущих проблем малоимущих. Космос – всё, бедность – ничто!
Например, недавно ученые подсчитали, сколько стоит пролетающий “недалеко” от Земли астероид 16 Psyche – 10 тысяч квадриллионов долларов. Я понимаю, что многие путают миллиарды и триллионы, а квадриллион – это уже за гранью. Поэтому объясню грубо: этот астероид стоит в 70 тысяч раз больше, чем вся мировая экономика в данный момент — и аэрокосмические программы помогут дотянуться до таких астероидов.
Но как в мозгах власть имущих такие астероиды связаны с благополучием беднеющего населения? А вот так. Начиная с 1980-х в западном мире доминирует экономическая теория «просачивания благ сверху вниз»: если богатые станут еще богаче, то они будут больше тратить, а бедным будет каким-то образом «стекать» все больше денег. В конце-концов, что бедные вообще могут сделать с деньгами, которые мы заберем у богатых в виде налогов? Разве что проесть и пропить их. А вот богатые могут создать новые блага. Поэтому – не надоедайте богатым своими налогами, иначе они потеряют мотивацию становится богаче. А когда богатому хорошо — то и бедному легче.
Чтобы подитожить историю про космос Маска и Безоса, хочу поделиться моей любимой цитатой Гари Кона, бывшего президента инвестиционного банка Goldman Sachs, а впоследствии главного экономического советника президента Трампа. Она звучит так: «Налоги на недвижимость платят только дебилы». У Кона нет времени обобщать. Но, если бы он философствовал развернуто, его тезис звучал бы скорее так: «Налоги платят только дебилы».
Речь идет о трамповском проекте «Зоны Возможностей». Он позволяет снизить налоговую нагрузку в отдельных районах США, в которых особо остро стоит вопрос с бедностью и безработицей. Снижение налогов в этих зонах должно сделать их привлекательными для ведения бизнеса и создать новые рабочие места для малоимущих.
Частный космодром Маска SpaceX, расположенный в деревне Бока-Чика, штат Техас, как раз попал в такую «зону возможностей». В аналогичной зоне, по счастливой случайности, оказался завод аэрокосмической компании Безоса Blue Origin (Хантсвилл, штат Алабама). Маск и Безос будут платить меньше налогов, и это точно облегчит им ведение бизнеса.
Но что насчет работы для бедных?
За последние 6 лет космодром Маска создал 500 новых рабочих мест. Правда, не ясно, сколько из них заняла беднота из деревни Бока-Чика. Безос же обещает: когда его завод заработает на полную, там появится 400 рабочих мест. Опять же, загадка: сколько рабочих мест на заводе по производству ракетных двигателей смогут занять низкоквалифицированные работники города Хантсвилл?
В чем цимес всего происходящего? Очень просто: это игра в долгую. Миллиардеров и чиновников волнуют перспективы освоения космоса, а не решение текущих проблем малоимущих. Космос – всё, бедность – ничто!
Например, недавно ученые подсчитали, сколько стоит пролетающий “недалеко” от Земли астероид 16 Psyche – 10 тысяч квадриллионов долларов. Я понимаю, что многие путают миллиарды и триллионы, а квадриллион – это уже за гранью. Поэтому объясню грубо: этот астероид стоит в 70 тысяч раз больше, чем вся мировая экономика в данный момент — и аэрокосмические программы помогут дотянуться до таких астероидов.
Но как в мозгах власть имущих такие астероиды связаны с благополучием беднеющего населения? А вот так. Начиная с 1980-х в западном мире доминирует экономическая теория «просачивания благ сверху вниз»: если богатые станут еще богаче, то они будут больше тратить, а бедным будет каким-то образом «стекать» все больше денег. В конце-концов, что бедные вообще могут сделать с деньгами, которые мы заберем у богатых в виде налогов? Разве что проесть и пропить их. А вот богатые могут создать новые блага. Поэтому – не надоедайте богатым своими налогами, иначе они потеряют мотивацию становится богаче. А когда богатому хорошо — то и бедному легче.
Чтобы подитожить историю про космос Маска и Безоса, хочу поделиться моей любимой цитатой Гари Кона, бывшего президента инвестиционного банка Goldman Sachs, а впоследствии главного экономического советника президента Трампа. Она звучит так: «Налоги на недвижимость платят только дебилы». У Кона нет времени обобщать. Но, если бы он философствовал развернуто, его тезис звучал бы скорее так: «Налоги платят только дебилы».
Правительство США против надзорных капиталистов
На днях Federal Trade Commission (FTC) обратилась к крупнейшим социальным медиа с требованием «раскрыть подробности слежки за пользователями и бихевиористских приемов в рекламе». Другими словами, американское правительство наконец признало существование надзорного капитализма и цифровой модификации поведения и требует от Facebook, YouTube, TikTok, Amazon и других сделать свои манипуляции более прозрачными. Того глядишь, и управление вниманием регулировать начнут.
Вообще, FTC пытается давить на технокорпорации весь 2020 год. С февраля она исследует коммерческую историю Google, Facebook и Apple на предмет нарушений антимонопольного законодательства. Хотя всем давно очевидно, что триллионные компании не могут не нарушать антимонопольные законы. Например, Facebook покупал своих конкурентов (Instagram), а когда не мог купить – открыто копировал их технологии (Snapchat), пытаясь их обанкротить. Американскии техноолигархи делают так давно и систематично.
Но агрессивная рыночная стратегия – стандартная практика для любого крупного бизнеса. Так делали до надзорных капиталистов и будут делать после них (если после вообще что-то будет). Антимонопольное законодательство – формальность. Оно вообще не будет работать, пока не появится решительной политической воли ее применить. Я не думаю, что у FTC получится развалить Facebook или Google на основе антимонопольных претензий – это, скорее, политическое давление, чем реальная угроза. Чего правительство хочет добиться с помощью этого давления, мы еще увидим.
А вот требование раскрыть механику работы алгоритмов гораздо интереснее. Потенциально оно может привести к запрету каких-то технологий или к их регуляции.
Вот, на какие вопросы комиссия требует ответить соцсети:
«Ни одна индустрия не могла настолько масштабно следить за нами и монетизировать наши личные жизни. Социальные медиа и стриминговые сервисы следят за пользователями через приложения на мобильных устройствах, которые всегда находятся рядом с ними. Постоянный доступ позволяет этим компаниям мониторить, куда идут пользователи, с кем они взаимодействуют и что делают. Но с какой целью? Эта слежка используется для построения психологических профилей пользователей? Предсказывает их поведение? Манипулирует их переживаниями для генерации продаж рекламы? Продвигает контент для захвата внимания или формирования общестенного дискурса? Слишком многое в их деятельности остается опасно непрозрачным».
Ответы на поставленные FTC вопросы помогут вывести дискуссию о надзорном капитализме из интеллектуального авангарда и «параноидальной тусовочки» в публичное пространство.
Это вовсе не значит, что цифровые манипуляции психикой людей закончатся и надзорные капиталисты перестанут направлять и монетизировать наше внимание.
Но когда эти манипуляционные техники станут достоянием общественности, у большего количества людей появится шанс прийти к цифровой осознанности.
На днях Federal Trade Commission (FTC) обратилась к крупнейшим социальным медиа с требованием «раскрыть подробности слежки за пользователями и бихевиористских приемов в рекламе». Другими словами, американское правительство наконец признало существование надзорного капитализма и цифровой модификации поведения и требует от Facebook, YouTube, TikTok, Amazon и других сделать свои манипуляции более прозрачными. Того глядишь, и управление вниманием регулировать начнут.
Вообще, FTC пытается давить на технокорпорации весь 2020 год. С февраля она исследует коммерческую историю Google, Facebook и Apple на предмет нарушений антимонопольного законодательства. Хотя всем давно очевидно, что триллионные компании не могут не нарушать антимонопольные законы. Например, Facebook покупал своих конкурентов (Instagram), а когда не мог купить – открыто копировал их технологии (Snapchat), пытаясь их обанкротить. Американскии техноолигархи делают так давно и систематично.
Но агрессивная рыночная стратегия – стандартная практика для любого крупного бизнеса. Так делали до надзорных капиталистов и будут делать после них (если после вообще что-то будет). Антимонопольное законодательство – формальность. Оно вообще не будет работать, пока не появится решительной политической воли ее применить. Я не думаю, что у FTC получится развалить Facebook или Google на основе антимонопольных претензий – это, скорее, политическое давление, чем реальная угроза. Чего правительство хочет добиться с помощью этого давления, мы еще увидим.
А вот требование раскрыть механику работы алгоритмов гораздо интереснее. Потенциально оно может привести к запрету каких-то технологий или к их регуляции.
Вот, на какие вопросы комиссия требует ответить соцсети:
«Ни одна индустрия не могла настолько масштабно следить за нами и монетизировать наши личные жизни. Социальные медиа и стриминговые сервисы следят за пользователями через приложения на мобильных устройствах, которые всегда находятся рядом с ними. Постоянный доступ позволяет этим компаниям мониторить, куда идут пользователи, с кем они взаимодействуют и что делают. Но с какой целью? Эта слежка используется для построения психологических профилей пользователей? Предсказывает их поведение? Манипулирует их переживаниями для генерации продаж рекламы? Продвигает контент для захвата внимания или формирования общестенного дискурса? Слишком многое в их деятельности остается опасно непрозрачным».
Ответы на поставленные FTC вопросы помогут вывести дискуссию о надзорном капитализме из интеллектуального авангарда и «параноидальной тусовочки» в публичное пространство.
Это вовсе не значит, что цифровые манипуляции психикой людей закончатся и надзорные капиталисты перестанут направлять и монетизировать наше внимание.
Но когда эти манипуляционные техники станут достоянием общественности, у большего количества людей появится шанс прийти к цифровой осознанности.
Словарь цифровой осознанности: доксинг
Доксинг – это сбор и распространение “чувствительной” информации о человеке онлайн: его личные данные выкладываются в открытый доступ без его согласия с целью его унизить, запугать, нанести моральный или репутационный ущерб и подвергнуть опасности.
Чаще всего под доксингом подразумевают раскрытие реальной личности человека, пользующегося онлайн-псевдонимом, а также публикация номера телефона, адреса и любых личных данных, которые позволят установить связь между его интернет-персоной и реальной личностью без его согласия. Более серьезные формы доксинга могут включать раскрытие медицинских данных человека, помещение его документов в открытый доступ, обнародование паролей, личных видео и фотографий.
Легкие формы доксинга подразумевают поверхностный сбор данных о человеке из открытых интернет-источников – социальных сетей, форумов и других публичных ресурсов. Более радикальные формы доксинга связаны со взломом аккаунтов, покупкой данных о жертве на черных рынках, установкой spyware на его устройства и так далее.
Доксинг различается в зависимости от тяжести последствий. Это может быть репутационный ущерб от проблем с отдельными сообществами, семьей или друзьями до полной публичной дискредитации и потери работы. А могут быть более серьезные последствия: тюремное заключение, физические нападения и даже убийство.
Доксинг все чаще используется, как инструмент политического давления: например, когда спецслужбы одной страны выкладывают в открытый доступ данные сотрудников спецслужб другой, или члены одной партии доксят членов партии-конкурента, подвергая их опасности. Но жертвами доксинга становятся и все больше обычных людей: школьников, активистов, работников секс-индустрии, самих троллей и т.д.
В последнее время на волне протестов в США и во Франции особо остро встал вопрос о доксинге полицейских: протестующие снимают на камеры и затем деанонимизируют копов, а правительства пытаются запретить это на законодательном уровне.
Доксинг – серьезная проблема в обществе, где приватность считается ценностью, а неприкосновенность личной жизни защищается законом. Сторонники радикальной прозрачности — в том числе создатели самых популярных социальных сетей — наоборот, призывают пользователей добровольно выкладывать свои данные в открытый доступ, делая доксинг практически невозможным.
#чнс_словарь
Доксинг – это сбор и распространение “чувствительной” информации о человеке онлайн: его личные данные выкладываются в открытый доступ без его согласия с целью его унизить, запугать, нанести моральный или репутационный ущерб и подвергнуть опасности.
Чаще всего под доксингом подразумевают раскрытие реальной личности человека, пользующегося онлайн-псевдонимом, а также публикация номера телефона, адреса и любых личных данных, которые позволят установить связь между его интернет-персоной и реальной личностью без его согласия. Более серьезные формы доксинга могут включать раскрытие медицинских данных человека, помещение его документов в открытый доступ, обнародование паролей, личных видео и фотографий.
Легкие формы доксинга подразумевают поверхностный сбор данных о человеке из открытых интернет-источников – социальных сетей, форумов и других публичных ресурсов. Более радикальные формы доксинга связаны со взломом аккаунтов, покупкой данных о жертве на черных рынках, установкой spyware на его устройства и так далее.
Доксинг различается в зависимости от тяжести последствий. Это может быть репутационный ущерб от проблем с отдельными сообществами, семьей или друзьями до полной публичной дискредитации и потери работы. А могут быть более серьезные последствия: тюремное заключение, физические нападения и даже убийство.
Доксинг все чаще используется, как инструмент политического давления: например, когда спецслужбы одной страны выкладывают в открытый доступ данные сотрудников спецслужб другой, или члены одной партии доксят членов партии-конкурента, подвергая их опасности. Но жертвами доксинга становятся и все больше обычных людей: школьников, активистов, работников секс-индустрии, самих троллей и т.д.
В последнее время на волне протестов в США и во Франции особо остро встал вопрос о доксинге полицейских: протестующие снимают на камеры и затем деанонимизируют копов, а правительства пытаются запретить это на законодательном уровне.
Доксинг – серьезная проблема в обществе, где приватность считается ценностью, а неприкосновенность личной жизни защищается законом. Сторонники радикальной прозрачности — в том числе создатели самых популярных социальных сетей — наоборот, призывают пользователей добровольно выкладывать свои данные в открытый доступ, делая доксинг практически невозможным.
#чнс_словарь
Хакинг сновидений
Люди проводят во сне треть жизни. Ученые из Массачусетского технологического института (MIT) пытаются “взломать” эту треть нашей жизни и сделать ее эффективной и подвластной нашему (или чужому) сознательному контролю.
«Усиление памяти и креативности, улучшение настроения и способностей на следующий день – все это полезные вещи, которые можно научиться делать во время сна», – говорит Адам Горовитц, исследователь из MIT Dream Lab.
Главная разработка его лаборатории – умная перчатка Dormio, нафаршированная сенсорами для мониторинга фаз сна. Когда засыпающий человек попадает в состояние гипнагогии – между явью и сном – перчатка проигрывает аудиозапись, состоящую из одного слова. И эта запись, проигранная в нужный момент засыпания, изменяет ход сновидения. Например, в одном из экспериментов «перчатка сновидений» смогла поместить тигра в сны участников просто проиграв запись слова «тигр» в момент гипнагогии.
Другая сотрудница из Лаборатории Сна в MIT, Джудит Аморес, экспериментирует с запахами. Когда перчатка Dormio регистрирует, что человек находится в стадии дельта-сна, она выпускает определенные ароматы — они должны способствовать регенеративным процессам и консолидации памяти, которые происходят в этой фазе сна. «Обоняние особо интересно, потому что напрямую связанно с памятью и эмоциональными центрами в мозгу – миндалиной и гиппокампом», — говорит Аморес.
Это, безусловно, интересные и потенциально полезные технологии. Но давайте чуток представим, как они могут реализовываться на практике уже сейчас или в самом ближайшем будущем. И сразу обратимся к любимому Джеффу Безосу.
Уже сейчас Amazon продает фитнес-браслеты Halo, способные создавать 3D модели тела носителя и анализировать эмоциональные паттерны в его голосе. Браслет может еще много чего, в том числе анализировать фазы сна. И теперь представьте, что какой-нибудь мистер Адам спит в браслете Halo, а в его спальне стоит умная колонка от Amazon. Эти вещи синхронизируются, и в моменты гипнагогии Адам слышит несколько слов, как в эксперименте Лаборатории снов MIT. Утром Адам и еще десяток коллег обсуждают, как им всем приснился Халк или маленький Йода, благостный Безос или злобный Цукерберг.
Еще вариант применения – перевоспитание заключенных во сне: можно нашептывать им что-то позитивное и душепопечительное. Короче, возможности безграничны, перспективы неоднозначны.
Ну а нам нужно понимать, что происходит, и делать выводы. Если мы сами сможем хакать наши сны, из этого может выйти что-то интересное.
Но что если их будут хакать другие люди, не учитывающие наши интересы?
Люди проводят во сне треть жизни. Ученые из Массачусетского технологического института (MIT) пытаются “взломать” эту треть нашей жизни и сделать ее эффективной и подвластной нашему (или чужому) сознательному контролю.
«Усиление памяти и креативности, улучшение настроения и способностей на следующий день – все это полезные вещи, которые можно научиться делать во время сна», – говорит Адам Горовитц, исследователь из MIT Dream Lab.
Главная разработка его лаборатории – умная перчатка Dormio, нафаршированная сенсорами для мониторинга фаз сна. Когда засыпающий человек попадает в состояние гипнагогии – между явью и сном – перчатка проигрывает аудиозапись, состоящую из одного слова. И эта запись, проигранная в нужный момент засыпания, изменяет ход сновидения. Например, в одном из экспериментов «перчатка сновидений» смогла поместить тигра в сны участников просто проиграв запись слова «тигр» в момент гипнагогии.
Другая сотрудница из Лаборатории Сна в MIT, Джудит Аморес, экспериментирует с запахами. Когда перчатка Dormio регистрирует, что человек находится в стадии дельта-сна, она выпускает определенные ароматы — они должны способствовать регенеративным процессам и консолидации памяти, которые происходят в этой фазе сна. «Обоняние особо интересно, потому что напрямую связанно с памятью и эмоциональными центрами в мозгу – миндалиной и гиппокампом», — говорит Аморес.
Это, безусловно, интересные и потенциально полезные технологии. Но давайте чуток представим, как они могут реализовываться на практике уже сейчас или в самом ближайшем будущем. И сразу обратимся к любимому Джеффу Безосу.
Уже сейчас Amazon продает фитнес-браслеты Halo, способные создавать 3D модели тела носителя и анализировать эмоциональные паттерны в его голосе. Браслет может еще много чего, в том числе анализировать фазы сна. И теперь представьте, что какой-нибудь мистер Адам спит в браслете Halo, а в его спальне стоит умная колонка от Amazon. Эти вещи синхронизируются, и в моменты гипнагогии Адам слышит несколько слов, как в эксперименте Лаборатории снов MIT. Утром Адам и еще десяток коллег обсуждают, как им всем приснился Халк или маленький Йода, благостный Безос или злобный Цукерберг.
Еще вариант применения – перевоспитание заключенных во сне: можно нашептывать им что-то позитивное и душепопечительное. Короче, возможности безграничны, перспективы неоднозначны.
Ну а нам нужно понимать, что происходит, и делать выводы. Если мы сами сможем хакать наши сны, из этого может выйти что-то интересное.
Но что если их будут хакать другие люди, не учитывающие наши интересы?
Война между Apple и Facebook входит в горячую фазу. Основные баталии разворачиваются вокруг слежки за пользователями.
Apple вскоре начнет предупреждать пользователей о том, что приложения следят за их активностью, и будет разрешать эту слежку только после активного согласия самого пользователя. Это может сильно ударить по доходам компании Цукерберга.
Вот, что по поводу слежки пишет Джейн Хорват, отвечающая за вопросы приватности в Apple:
«Слишком часто вашу информацию собирают приложения и вебсайты, принадлежащие одной компании, а затем комбинируют ее с информацией, собранной другими компаниями, чтобы использовать для таргетированной рекламы и измерить рекламные показатели. Иногда ваши данные собирают и перепродают даже data-брокеры – третьи лица, о которых вы ничего не знаете и с которыми не взаимодействуете напрямую. Трекинг может быть агрессивным, даже криповым, и чаще всего происходит без понимания и четкого согласия со стороны пользователя… Руководство Facebook четко дало понять, что они хотят собирать как можно больше информации о пользователях из своего приложения и приложений третьих лиц для создания детализированных профайлов своих пользователей и их монетизации. Это пренебрежение к приватности пользователей распространяется и на другие продукты компании».
Facebook в ответ обвиняет Apple в том, что они на самом деле заботятся не о приватности пользователей, а об увеличении собственной прибыли. И их действия навредят не столько Facebook, сколько простым предпринимателям. Два основных контраргумента со стороны Facebook звучат так:
1. Apple хочет, чтобы создатели контента перестали получать прибыль от рекламы и заставили пользователей платить за подписки и тратить деньги внутри приложений. Такая модель невыгодна создателям контента, которые потеряют много пользователей, зато очень выгодна Apple, которые смогут собирать со всех денежных транзакций «яблочный налог» – от 15% до 30%.
2. Чтобы другие компании собирали о пользователях информацию на яблочных устройствах, пользователь должен сначала разрешить это делать (opt in), но сам Apple будет собирать эту информацию по умолчанию, пока пользователь не покопается в настройках и не запретит это делать (opt out).
По словам Facebook, нововведение Apple больше всего навредит мелкому и среднему бизнесу, который за время пандемии на 44% увеличил траты на таргетированную рекламу в соцсетях. По словам представителей Facebook, если сейчас книжный магазин тратит $50 на персонализированную рекламу в их соцсети, он получает 5 новых продаж, а после нововведений Apple $50 смогут принести только две новых продажи — так как Facebook будет получать меньше данных о пользователях, и их реклама будет менее эффективной.
Смотрите, как все красиво:
– Google и Facebook составляют дуополию на рынке интернет-рекламы. Недавно открытые антимонопольные судебные разбирательства расшатывают позиции этих корпораций на рынке онлайн-рекламы и открывают возможности для других игроков – в первую очередь, для Apple – откусить крупную долю этого рынка.
– Apple потратили много лет и миллиардов долларов на создание образа главного борца за приватность. Поэтому приватность – основная линия атаки Apple на других технотитанов. Под видом приватности они будут оккупировать рекламный рынок, запускать собственный поисковик в противовес Google и даже, как поговаривают в народе (на подкасте Джо Рогана), запускать собственную соцсеть.
А мы-то думали, почему в последние годы так много говорят о приватности? Кто стоит за фильмом «Социальная дилемма»? Кому выгодна критика надзорного капитализма?
Ответ простой: Apple. Именно поэтому критики надзорного капитализма ругают кого угодно, но не их.
Apple вскоре начнет предупреждать пользователей о том, что приложения следят за их активностью, и будет разрешать эту слежку только после активного согласия самого пользователя. Это может сильно ударить по доходам компании Цукерберга.
Вот, что по поводу слежки пишет Джейн Хорват, отвечающая за вопросы приватности в Apple:
«Слишком часто вашу информацию собирают приложения и вебсайты, принадлежащие одной компании, а затем комбинируют ее с информацией, собранной другими компаниями, чтобы использовать для таргетированной рекламы и измерить рекламные показатели. Иногда ваши данные собирают и перепродают даже data-брокеры – третьи лица, о которых вы ничего не знаете и с которыми не взаимодействуете напрямую. Трекинг может быть агрессивным, даже криповым, и чаще всего происходит без понимания и четкого согласия со стороны пользователя… Руководство Facebook четко дало понять, что они хотят собирать как можно больше информации о пользователях из своего приложения и приложений третьих лиц для создания детализированных профайлов своих пользователей и их монетизации. Это пренебрежение к приватности пользователей распространяется и на другие продукты компании».
Facebook в ответ обвиняет Apple в том, что они на самом деле заботятся не о приватности пользователей, а об увеличении собственной прибыли. И их действия навредят не столько Facebook, сколько простым предпринимателям. Два основных контраргумента со стороны Facebook звучат так:
1. Apple хочет, чтобы создатели контента перестали получать прибыль от рекламы и заставили пользователей платить за подписки и тратить деньги внутри приложений. Такая модель невыгодна создателям контента, которые потеряют много пользователей, зато очень выгодна Apple, которые смогут собирать со всех денежных транзакций «яблочный налог» – от 15% до 30%.
2. Чтобы другие компании собирали о пользователях информацию на яблочных устройствах, пользователь должен сначала разрешить это делать (opt in), но сам Apple будет собирать эту информацию по умолчанию, пока пользователь не покопается в настройках и не запретит это делать (opt out).
По словам Facebook, нововведение Apple больше всего навредит мелкому и среднему бизнесу, который за время пандемии на 44% увеличил траты на таргетированную рекламу в соцсетях. По словам представителей Facebook, если сейчас книжный магазин тратит $50 на персонализированную рекламу в их соцсети, он получает 5 новых продаж, а после нововведений Apple $50 смогут принести только две новых продажи — так как Facebook будет получать меньше данных о пользователях, и их реклама будет менее эффективной.
Смотрите, как все красиво:
– Google и Facebook составляют дуополию на рынке интернет-рекламы. Недавно открытые антимонопольные судебные разбирательства расшатывают позиции этих корпораций на рынке онлайн-рекламы и открывают возможности для других игроков – в первую очередь, для Apple – откусить крупную долю этого рынка.
– Apple потратили много лет и миллиардов долларов на создание образа главного борца за приватность. Поэтому приватность – основная линия атаки Apple на других технотитанов. Под видом приватности они будут оккупировать рекламный рынок, запускать собственный поисковик в противовес Google и даже, как поговаривают в народе (на подкасте Джо Рогана), запускать собственную соцсеть.
А мы-то думали, почему в последние годы так много говорят о приватности? Кто стоит за фильмом «Социальная дилемма»? Кому выгодна критика надзорного капитализма?
Ответ простой: Apple. Именно поэтому критики надзорного капитализма ругают кого угодно, но не их.
Волшебный пинок 2020
Технопессимизм – это мнение о том, что технологии несут, в первую очередь, угрозы и опасности. И первым делом нужно разобраться с их разрушительным потенциалом.
Технооптимизм – наоборот, полагает, что технологии спасут человечество и радикально улучшат нашу жизнь. Следовательно, нужно поддерживать все технологические новшества.
Можно сказать, что технореализм – это некое “трезвое” восприятие технологий, без кафкианского скепсиса, но и без жизнерадостных розовых окуляров. На деле же все себя считают реалистами – мало кто скажет: «Я специально себя обманываю, чтобы жизнь казалось сказкой», — или: «Я все вижу в мрачных тонах, потому что жизнь жестока и несправедлива». Всем кажется, что они-то бога за бороду ухватили и все поняли, а все несогласные – по определению дураки.
Чтобы быть технореалистом, нужно стараться увидеть обе стороны монеты и не позволять личному настроению перетягивать весы в свою сторону. Но это вряд ли возможно, так как людьми управляют эмоции, наблюдатель влияет на эксперимент, а “правды о будущем” не существует.
Я люблю повторять, что любое описание реальности – это ее формирование. Поэтому я отступил от технопессимизма, хорошо знакомого читателям «Чорт ногу сломит», и постарался описать нашу реальность так, чтобы она стала чуть лучше. Получилась статья «Волшебный пинок — 2020: как пандемия сделала наше космическое и цифровое будущее невероятно близким», и вот мой главный вывод насчет 2020:
«Коронавирус — это «конец начала», как говорит Билл Гейтс, а вовсе не конец привычной жизни. Настоящая революция XXI века только начинается, и вирусы — отнюдь не самое важное из того, что нас ждет.
Если мы соединим все вышеперечисленные факторы: усугубление неравенства, мРНК-редактирование, космос, нейроимпланты, авторитаризм и цифровой социальный рейтинг, — то получим более или менее точный прогноз нашего ближайшего будущего.
Бессмысленно говорить о какой-то «новой норме». Это создает иллюзию, что раньше была некая «старая норма», которая взяла и изменилась из-за вирусного «черного лебедя». На деле же норма — это не что-то устоявшееся. Норма бесконечно мутирует под воздействием сотен тысяч прецедентов, в которых она входит в контакт с реальностью. И каждый из нас принимает участие в мутациях».
Технопессимизм – это мнение о том, что технологии несут, в первую очередь, угрозы и опасности. И первым делом нужно разобраться с их разрушительным потенциалом.
Технооптимизм – наоборот, полагает, что технологии спасут человечество и радикально улучшат нашу жизнь. Следовательно, нужно поддерживать все технологические новшества.
Можно сказать, что технореализм – это некое “трезвое” восприятие технологий, без кафкианского скепсиса, но и без жизнерадостных розовых окуляров. На деле же все себя считают реалистами – мало кто скажет: «Я специально себя обманываю, чтобы жизнь казалось сказкой», — или: «Я все вижу в мрачных тонах, потому что жизнь жестока и несправедлива». Всем кажется, что они-то бога за бороду ухватили и все поняли, а все несогласные – по определению дураки.
Чтобы быть технореалистом, нужно стараться увидеть обе стороны монеты и не позволять личному настроению перетягивать весы в свою сторону. Но это вряд ли возможно, так как людьми управляют эмоции, наблюдатель влияет на эксперимент, а “правды о будущем” не существует.
Я люблю повторять, что любое описание реальности – это ее формирование. Поэтому я отступил от технопессимизма, хорошо знакомого читателям «Чорт ногу сломит», и постарался описать нашу реальность так, чтобы она стала чуть лучше. Получилась статья «Волшебный пинок — 2020: как пандемия сделала наше космическое и цифровое будущее невероятно близким», и вот мой главный вывод насчет 2020:
«Коронавирус — это «конец начала», как говорит Билл Гейтс, а вовсе не конец привычной жизни. Настоящая революция XXI века только начинается, и вирусы — отнюдь не самое важное из того, что нас ждет.
Если мы соединим все вышеперечисленные факторы: усугубление неравенства, мРНК-редактирование, космос, нейроимпланты, авторитаризм и цифровой социальный рейтинг, — то получим более или менее точный прогноз нашего ближайшего будущего.
Бессмысленно говорить о какой-то «новой норме». Это создает иллюзию, что раньше была некая «старая норма», которая взяла и изменилась из-за вирусного «черного лебедя». На деле же норма — это не что-то устоявшееся. Норма бесконечно мутирует под воздействием сотен тысяч прецедентов, в которых она входит в контакт с реальностью. И каждый из нас принимает участие в мутациях».
Нож
Волшебный пинок — 2020: как пандемия сделала наше космическое и цифровое будущее невероятно близким
Пандемический кризис сделал многие технологические грезы реальностью: каких инноваций нам стоит ждать уже в 2021 году?
Соцсетевая контрреволюция
В начале 2010-х социальные сети впервые продемонстрировали свой революционный потенциал. Тогда по арабскому миру (Сирии, Ливии, Египту, Емену и другим странам) прошла волна революций, получившая название Арабская весна. Ключевую роль в тех протестах сыграли Twitter и Facebook, где бунтующий народ принимал решения и координировал действия – поэтому подобные события с тех пор называют «соцсетевыми революциям».
В 2016 году Facebook продемонстрировал, что с помощью соцсетей можно не только делать революции в далеких слаборазвитых странах, но и влиять на выборы американского президента. Предвыборный штаб Трампа на тех выборах сделал ставку на социальные медиа: на Youtube раскручивали про-трамповских подкастеров и конспиролога Алекса Джонса, на Facebook и Twitter – самого Трампа. Глава предвыборного штаба Стив Бэннон провернул информационную спецоперацию с использованием данных пользователей Facebook и секретных аналитических фирм– впоследствии все это всплыло в серии скандалов, связанных с Cambridge Analytica.
Затем в 2018 с помощью Facebook власти Мьянмы организовали то, что ООН впоследствии назвала «хрестоматийной этнической чисткой»: тысячи людей из этнического меньшинства рохинджа погибли и около 700 000 бежали из страны. Группа военных вела популярные группы и аккаунты в Facebook, через которые разжигались ненависть и страх по отношению к рохинджа, провоцируя массовые погромы и убийства.
На американксие выборы в 2020 году все участники политического процесса пришли с пониманием опыта предыдущих 10 лет:
1) соцсети могут выбирать президентов и политиков
2) соцсети могут устраивать революции
3) соцсети могут устраивать резню и массовое насилие
Предвыборные кампании уже позади, и в последний месяц мы наблюдаем, как в США пытаются приструнить революционный и насильственный потенциал соцсетей. Благодаря бану Трампа и его последователей в Facebook, Twitter и других крупных соцсетях мы впервые увидели четвертую суперспособность соцсетей:
4) соцсети могут устраивать контрреволюции
И дело вообще не в «воле народа»: часть американцев хочет революции, а часть — не хочет. Какая часть народа и политиков победит, какая идея восторжествует, решает кучка людей в Кремниевой долине. Штурм Капитолия можно трактовать, как приветик американскому политическому истеблишменту от техноолигархов: «Вы не в безопасности, потому что мы управляем толпой. Сейчас мы выбираем сдержать революцию, а завтра можем решить, что она нужна. И вы, господа политики, прекрасно понимаете, что мы порожняк не гоним».
Несмотря на конкуренцию, техноолигархи держатся сообща и не пускают в клуб влиятельных соцсетей новеньких: Apple и Google просто запретили своим пользователям скачивать соцсеть сторонников Трампа Parler, удалив ее из магазинов приложений. Но еще интереснее сделал Amazon, просто отключив Parler их серверы. Сегодня крупные онлайн-сервисы больше не покупают оборудование, а арендуют его у провайдеров облачных компьютеров (чаще всего у Microsoft, Amazon и Google) — поэтому провайдеры могут в любой момент отключить своих клиентов.
А знаете, кто один из самых крупных клиентов облачных сервисов техноолигархов? Американское правительство и американские военные. Что будет, если завтра Безос решит отключить интернет им?
В начале 2010-х социальные сети впервые продемонстрировали свой революционный потенциал. Тогда по арабскому миру (Сирии, Ливии, Египту, Емену и другим странам) прошла волна революций, получившая название Арабская весна. Ключевую роль в тех протестах сыграли Twitter и Facebook, где бунтующий народ принимал решения и координировал действия – поэтому подобные события с тех пор называют «соцсетевыми революциям».
В 2016 году Facebook продемонстрировал, что с помощью соцсетей можно не только делать революции в далеких слаборазвитых странах, но и влиять на выборы американского президента. Предвыборный штаб Трампа на тех выборах сделал ставку на социальные медиа: на Youtube раскручивали про-трамповских подкастеров и конспиролога Алекса Джонса, на Facebook и Twitter – самого Трампа. Глава предвыборного штаба Стив Бэннон провернул информационную спецоперацию с использованием данных пользователей Facebook и секретных аналитических фирм– впоследствии все это всплыло в серии скандалов, связанных с Cambridge Analytica.
Затем в 2018 с помощью Facebook власти Мьянмы организовали то, что ООН впоследствии назвала «хрестоматийной этнической чисткой»: тысячи людей из этнического меньшинства рохинджа погибли и около 700 000 бежали из страны. Группа военных вела популярные группы и аккаунты в Facebook, через которые разжигались ненависть и страх по отношению к рохинджа, провоцируя массовые погромы и убийства.
На американксие выборы в 2020 году все участники политического процесса пришли с пониманием опыта предыдущих 10 лет:
1) соцсети могут выбирать президентов и политиков
2) соцсети могут устраивать революции
3) соцсети могут устраивать резню и массовое насилие
Предвыборные кампании уже позади, и в последний месяц мы наблюдаем, как в США пытаются приструнить революционный и насильственный потенциал соцсетей. Благодаря бану Трампа и его последователей в Facebook, Twitter и других крупных соцсетях мы впервые увидели четвертую суперспособность соцсетей:
4) соцсети могут устраивать контрреволюции
И дело вообще не в «воле народа»: часть американцев хочет революции, а часть — не хочет. Какая часть народа и политиков победит, какая идея восторжествует, решает кучка людей в Кремниевой долине. Штурм Капитолия можно трактовать, как приветик американскому политическому истеблишменту от техноолигархов: «Вы не в безопасности, потому что мы управляем толпой. Сейчас мы выбираем сдержать революцию, а завтра можем решить, что она нужна. И вы, господа политики, прекрасно понимаете, что мы порожняк не гоним».
Несмотря на конкуренцию, техноолигархи держатся сообща и не пускают в клуб влиятельных соцсетей новеньких: Apple и Google просто запретили своим пользователям скачивать соцсеть сторонников Трампа Parler, удалив ее из магазинов приложений. Но еще интереснее сделал Amazon, просто отключив Parler их серверы. Сегодня крупные онлайн-сервисы больше не покупают оборудование, а арендуют его у провайдеров облачных компьютеров (чаще всего у Microsoft, Amazon и Google) — поэтому провайдеры могут в любой момент отключить своих клиентов.
А знаете, кто один из самых крупных клиентов облачных сервисов техноолигархов? Американское правительство и американские военные. Что будет, если завтра Безос решит отключить интернет им?
Словарь цифровой осознанности: Модификация поведения
Цифровая модификация поведения — это система методов воздействия на поведение людей с помощью цифровых технологий.
Модификация поведения основывается на принципах бихевиоризма, разработанных в середине XX века упомянутым выше профессором психологии Берресом Фредериком Скиннером. Один из его методов — оперантное обусловливание, когда объект модификации награждают за желаемое поведение или наказывают за нежелательное.
В наше время этот подход широко применяют создатели мобильных устройств, приложений, интернет-сервисов и в особенности соцсетей. На этом поприще сильно преуспели ведущие представители надзорного капитализма — Google и Facebook.
Цифровой философ Джарон Ланье называет социальные сети империями по модификации поведения:
«Бихевиористы дают организмам — будь то собака, кошка или человек — небольшие награды, изредка чередуя их с небольшими наказаниями. Если речь идет о животных в клетке, наградой может быть конфета, а наказанием — электрошок. Но если перед нами человек со смартфоном, то награды перемещаются в плоскость символического. Ранний бихевиорист профессор Иван Павлов продемонстрировал этот принцип, натренировав собак пускать слюну при звонке — только символе вознаграждения. Так же и в соцсетях: общественное одобрение и неодобрение работают как символические награды и наказания».
Механизм лайков в социальных сетях — наглядный пример символической награды. Лайк контенту пользователя — это награда (а его отсутствие, с точки зрения бихевиоризма, один из видов наказания). При этом количество лайков публикации человека определяется не только и не столько качеством произведенного им контента, но во многом алгоритмами — именно они выбирают, кому, когда и что показывать.
В итоге алгоритмы умной ленты могут увеличивать или уменьшать количество лайков публикации пользователя — а значит, решают, кого вознаградить, а кого наказать.
Сами пользователи оказываются вовлечены в модификацию поведения друг друга, ставя лайки и распределяя награды и наказания.
Чаще всего цифровые механизмы модификации поведения используются в рекламе продуктов и сервисов, а также в политике: в первом случае от пользователей добиваются совершения покупок, а во втором — голосов в поддержку кандидатов и партий.
–––
Словарь цифровой осознанности #чнс_словарь – моя любимая рубрика в «Чорт ногу сломит». Собрал для «Ножа» 7 ключевых понятий из него.
Вообще хочу сделать такой словарь отдельным проектом по распространению цифровой грамотности и цифровой осознанности.
Жду и ваших предложений для следующих терминов, без которых нельзя понять жизнь в цифровую эпоху.
Цифровая модификация поведения — это система методов воздействия на поведение людей с помощью цифровых технологий.
Модификация поведения основывается на принципах бихевиоризма, разработанных в середине XX века упомянутым выше профессором психологии Берресом Фредериком Скиннером. Один из его методов — оперантное обусловливание, когда объект модификации награждают за желаемое поведение или наказывают за нежелательное.
В наше время этот подход широко применяют создатели мобильных устройств, приложений, интернет-сервисов и в особенности соцсетей. На этом поприще сильно преуспели ведущие представители надзорного капитализма — Google и Facebook.
Цифровой философ Джарон Ланье называет социальные сети империями по модификации поведения:
«Бихевиористы дают организмам — будь то собака, кошка или человек — небольшие награды, изредка чередуя их с небольшими наказаниями. Если речь идет о животных в клетке, наградой может быть конфета, а наказанием — электрошок. Но если перед нами человек со смартфоном, то награды перемещаются в плоскость символического. Ранний бихевиорист профессор Иван Павлов продемонстрировал этот принцип, натренировав собак пускать слюну при звонке — только символе вознаграждения. Так же и в соцсетях: общественное одобрение и неодобрение работают как символические награды и наказания».
Механизм лайков в социальных сетях — наглядный пример символической награды. Лайк контенту пользователя — это награда (а его отсутствие, с точки зрения бихевиоризма, один из видов наказания). При этом количество лайков публикации человека определяется не только и не столько качеством произведенного им контента, но во многом алгоритмами — именно они выбирают, кому, когда и что показывать.
В итоге алгоритмы умной ленты могут увеличивать или уменьшать количество лайков публикации пользователя — а значит, решают, кого вознаградить, а кого наказать.
Сами пользователи оказываются вовлечены в модификацию поведения друг друга, ставя лайки и распределяя награды и наказания.
Чаще всего цифровые механизмы модификации поведения используются в рекламе продуктов и сервисов, а также в политике: в первом случае от пользователей добиваются совершения покупок, а во втором — голосов в поддержку кандидатов и партий.
–––
Словарь цифровой осознанности #чнс_словарь – моя любимая рубрика в «Чорт ногу сломит». Собрал для «Ножа» 7 ключевых понятий из него.
Вообще хочу сделать такой словарь отдельным проектом по распространению цифровой грамотности и цифровой осознанности.
Жду и ваших предложений для следующих терминов, без которых нельзя понять жизнь в цифровую эпоху.
Нож
Словарь цифровой осознанности: живая лаборатория, поведенческий излишек и еще 5 важных понятий новой высокотехнологичной реальности
Почему все мы — подопытные в живой лаборатории, как нас наказывают соцсети и что (хочется верить) спасет мир от неравенства?
Технологии для ловли бунтующих
Когда толпа штурмовала Капитолий, я с интересом наблюдал, как такое событие в прямом эфире отрабатывают американские СМИ. События комментировали репортеры, политики, эксперты и бывшие спецслужбисты разного уровня.
Спецслужбисты еще во время штурма призывали воспользоваться средствами слежки, которые вошли в арсенал правоохранителей после атак 11 сентября 2001 года, чтобы отследить и наказать всех принимавших участие в штурме правительственного здания. Сейчас участников отслеживают по сим-картам (примерно так, как это делал Навальный в декабрьском расследовании).
В охоте на штурмовавших принимают участие и активисты: например, хакерша под ником donk_enby успела скачать всю социальную сеть Parler до того, как Amazon удалил ее из интернета. Именно в этой социальной сети значительная часть штурмующих обменивались сообщениями, фоточками и видосами из правительственного здания. На всех сообщениях и изображениях были геотэги, так что у хакерши в руках доказательства штурма в формате HD (кстати, занимательно, что, лишив Parler хостинга, компания Безоса умыла руки от участия в расследовании и не была вынуждена передавать эти HD-файлы копам).
В поисках бунтовщиков активно пользуются технологией распознавания лиц. Через день после штурма силовики на 26% увеличили использование софта для распознавания лиц от компании Clearview AI. Активистов и журналистов этот факт очень беспокоит: каждый раз, когда полиция ищет протестующего по фото из Капитолия, ИИ сравнивает его лицо с лицами всех жителей США. В Америке очень активно движение против этой технологии, например, летом 1666 сотрудников Google требовали от руководства перестать продавать копам софт для распознавания лиц.
Очевидно, что всех штурмовавших Капитолий так или иначе найдут. А вот протесты и возмущения против технологий распознавания лиц даже мне кажутся ретроградными, при всей моей любви и уважении к приватности. Например, в лаборатории будущего, то есть в Китае, уже обучают ИИ определять этническую принадлежность пешеходов по видео с камер наблюдения.
Технологии делают всё и всех более прозрачными – это кажется мне неизбежным. Так что уже сейчас, принимая решения и планируя свои действия, лучше исходить из того, что после них останется четкий след. Такая прозрачность может привести к потере свободы или же к увеличению осознанности – решать нам.
Когда толпа штурмовала Капитолий, я с интересом наблюдал, как такое событие в прямом эфире отрабатывают американские СМИ. События комментировали репортеры, политики, эксперты и бывшие спецслужбисты разного уровня.
Спецслужбисты еще во время штурма призывали воспользоваться средствами слежки, которые вошли в арсенал правоохранителей после атак 11 сентября 2001 года, чтобы отследить и наказать всех принимавших участие в штурме правительственного здания. Сейчас участников отслеживают по сим-картам (примерно так, как это делал Навальный в декабрьском расследовании).
В охоте на штурмовавших принимают участие и активисты: например, хакерша под ником donk_enby успела скачать всю социальную сеть Parler до того, как Amazon удалил ее из интернета. Именно в этой социальной сети значительная часть штурмующих обменивались сообщениями, фоточками и видосами из правительственного здания. На всех сообщениях и изображениях были геотэги, так что у хакерши в руках доказательства штурма в формате HD (кстати, занимательно, что, лишив Parler хостинга, компания Безоса умыла руки от участия в расследовании и не была вынуждена передавать эти HD-файлы копам).
В поисках бунтовщиков активно пользуются технологией распознавания лиц. Через день после штурма силовики на 26% увеличили использование софта для распознавания лиц от компании Clearview AI. Активистов и журналистов этот факт очень беспокоит: каждый раз, когда полиция ищет протестующего по фото из Капитолия, ИИ сравнивает его лицо с лицами всех жителей США. В Америке очень активно движение против этой технологии, например, летом 1666 сотрудников Google требовали от руководства перестать продавать копам софт для распознавания лиц.
Очевидно, что всех штурмовавших Капитолий так или иначе найдут. А вот протесты и возмущения против технологий распознавания лиц даже мне кажутся ретроградными, при всей моей любви и уважении к приватности. Например, в лаборатории будущего, то есть в Китае, уже обучают ИИ определять этническую принадлежность пешеходов по видео с камер наблюдения.
Технологии делают всё и всех более прозрачными – это кажется мне неизбежным. Так что уже сейчас, принимая решения и планируя свои действия, лучше исходить из того, что после них останется четкий след. Такая прозрачность может привести к потере свободы или же к увеличению осознанности – решать нам.
Словарь цифровой осознанности: поведенческий излишек
Поведенческий излишек (behavioral surplus) — это данные о поведении пользователей, которые компании, предоставляющие услуги, собирают и обрабатывают, но используют не по заявленному назначению.
Этот излишек появляется потому, что приложения собирают о своих пользователях больше информации, чем нужно для непосредственного улучшения сервиса или предоставления услуги. Например, программа-калькулятор может запрашивать доступ к камере и геолокации смартфона, а программа для обработки фотографий — к контактам и почтовому адресу.
Чтобы основные функции программ хорошо работали, эти данные не нужны. Зато компании, которым мы разрешили сбор этой информации, смогут затем монетизировать ее в других ситуациях или даже продать кому-то другому.
Вот что американский философ Шошана Зубофф пишет о поведенческом излишке:
«Надзорные капиталисты относятся к человеческому опыту как к бесплатному сырью, которое они перерабатывают в данные. Хотя некоторые из собранных данных идут на улучшение продукта или сервиса, значительная их часть объявляется „поведенческим излишком“ и уходит в собственность надзорных капиталистов. Затем эта информация обрабатываются „машинным интеллектом“ и превращается в предсказания о вашем поведении, которыми можно торговать».
Впервые масштабно монетизировать поведенческий излишек получилось у Google. Поисковик развивался, и они собирали всё больше данных о пользователях сервиса. Часть этой информации они использовали для улучшения поиска, а другую часть поначалу считали бесполезной. Однако когда реклама легла в основу финансовой модели Google, избыточные данные о поведении пользователей стали использовать в интересах рекламодателей.
Чем больше данных о пользователях собирал и обрабатывал Google, тем более релевантную рекламу он им показывал. Рекламодатели, у которых не было доступа к такой полной информации о потенциальных покупателях, смогли получить доступ к уже готовым выводам о будущем поведении покупателей: Google доносил рекламу до нужного пользователя максимально эффективно.
За счет такой монополии на поведенческий излишек рекламные гонорары Google быстро и стабильно росли.
Государства, корпорации и мелкие компании стараются максимально расширить перечень собираемой информации. Google начинал со слов, которые пользователи вводили в поисковик, а сейчас компании фиксируют их голоса, фото и видео, эмоции, изменения личности и т. д. Другими словами, о пользователях собирают как можно больше информации, но не объясняют, зачем именно.
#чнс_словарь
Поведенческий излишек (behavioral surplus) — это данные о поведении пользователей, которые компании, предоставляющие услуги, собирают и обрабатывают, но используют не по заявленному назначению.
Этот излишек появляется потому, что приложения собирают о своих пользователях больше информации, чем нужно для непосредственного улучшения сервиса или предоставления услуги. Например, программа-калькулятор может запрашивать доступ к камере и геолокации смартфона, а программа для обработки фотографий — к контактам и почтовому адресу.
Чтобы основные функции программ хорошо работали, эти данные не нужны. Зато компании, которым мы разрешили сбор этой информации, смогут затем монетизировать ее в других ситуациях или даже продать кому-то другому.
Вот что американский философ Шошана Зубофф пишет о поведенческом излишке:
«Надзорные капиталисты относятся к человеческому опыту как к бесплатному сырью, которое они перерабатывают в данные. Хотя некоторые из собранных данных идут на улучшение продукта или сервиса, значительная их часть объявляется „поведенческим излишком“ и уходит в собственность надзорных капиталистов. Затем эта информация обрабатываются „машинным интеллектом“ и превращается в предсказания о вашем поведении, которыми можно торговать».
Впервые масштабно монетизировать поведенческий излишек получилось у Google. Поисковик развивался, и они собирали всё больше данных о пользователях сервиса. Часть этой информации они использовали для улучшения поиска, а другую часть поначалу считали бесполезной. Однако когда реклама легла в основу финансовой модели Google, избыточные данные о поведении пользователей стали использовать в интересах рекламодателей.
Чем больше данных о пользователях собирал и обрабатывал Google, тем более релевантную рекламу он им показывал. Рекламодатели, у которых не было доступа к такой полной информации о потенциальных покупателях, смогли получить доступ к уже готовым выводам о будущем поведении покупателей: Google доносил рекламу до нужного пользователя максимально эффективно.
За счет такой монополии на поведенческий излишек рекламные гонорары Google быстро и стабильно росли.
Государства, корпорации и мелкие компании стараются максимально расширить перечень собираемой информации. Google начинал со слов, которые пользователи вводили в поисковик, а сейчас компании фиксируют их голоса, фото и видео, эмоции, изменения личности и т. д. Другими словами, о пользователях собирают как можно больше информации, но не объясняют, зачем именно.
#чнс_словарь
