​Политический микротаргетинг и яд в системе

Чтобы предвыборный микротаргетинг работал, нужно соединить несколько вещей: данные об избирателе, подходящее ему послание и средство его доставки. Один из самых крупных сборщиков данных об избирателях – Facebook. Он же – самое популярное средство доставки посланий. А составлением самого месседжа занимаются избирательные штабы кандидатов.

Есть мега-послания, например «Yes, we can» Обамы или «Make America Great Again» Трампа, рассчитанные на максимально широкую аудиторию. Но для микротаргетинга в соцсетях послания утончаются и подстраиваются под максимально узкие категории избирателей. Поэтому избирательные штабы создают сотни тысяч разных видов рекламы, чтобы попасть в конкретных людей.

Например, какому-то республиканцу плевать на рабочие места и нефтяную индустрию, зато его заботит сохранение права на владение оружием. Микротаргетинг позволяет определить, в каком виде ему лучше донести, что Трамп поддерживает его право иметь дома автомат: на баннере с нарисованной винтовкой, с лицом Трампа или с карикатурным грабителем в маске, которого нечем будет пристрелить, если к власти придут демократы.

Чтобы попадать нужной рекламой в нужного избирателя, необходимо иметь максимально точный психографический профиль человека: знать его психологические особенности, привычки, симпатии и антипатии, страхи и так далее. На выборах в Америке в ходу профили с несколькими сотнями «точек» данных по каждому человеку: от имени и номера телефона до любимых сайтов и проблем с алкоголем. Все эти данные есть у Facebook и еще нескольких крупных надзорных капиталистов – сбором и анализом таких данных они зарабатывают себе на хлеб.

Исследователи из New York University недавно создали специальный плагин, с помощью которого 6500 добровольцев получили возможность посмотреть на себя глазами Facebook (и политиков) и узнать, какие их характеристики помогли старгетировать определенную рекламу именно на них. Это вызвало недетское возмущение у компании Цукерберга, которая требует заблокировать плагин и прекратить незаконный сбор «фейсбук-информации людей», хахаха.

Ad Observer (так называется плагин исследователей из NYU) показал, что и республиканцы, и демократы активно пользуются микротаргетингом на основе данных из фейсбука. Но еще интереснее, что обе партии используют не только собранные соцсетью данные, но и пользуются какими-то сторонними источниками, которые позволяют им узнать поименно, кто их целевая аудитория. Так что в фейсбуке они таргетируют свою рекламу на аккаунты конкретных пользователей! Это уже не просто категория “все американцы от 18 до 65, которым нравятся оружие и госпелы”, — это именно “Джо Данн и Кейти Бинн”.

Вообще, соцсети и микротаргетинг выводят идею демократии на новый уровень: политики годами изучают свой электорат, знают каждого поименно и знают, чего этот каждый хочет. Это вроде как даже реальный шанс, что твой голос услышат и прислушаются конкретно к тебе, а не усредненному избирателю.

Так всё могло бы работать. Но на деле — работает не так.

На деле такое четкое понимание избирателей почему-то приводит политиков к решению радикализироваться в своих заявлениях. Как следствие, люди все больше приветствуют насилие. Сторонники разных партий все сильнее ненавидят друг друга и не хотят слушать оппонентов.

Я опять прихожу к мысли, что Facebook не особо виноват в том, какие люди в целом и политики в частности населяют Землю.

Микротаргетинг и сеть Цукербрега можно использовать для помощи и поддержки. Но почему-то вместо этого она транслирует яд.

Стоит ли казнить посланника, или дело в послании?

​Словарь цифровой осознанности: спираль молчания

Спиралью молчания называют теорию, согласно которой люди склонны выражать идеи, созвучные с мнением большинства, а отличные от доминирующих мнений — замалчивать.

Мониторя соцсети, медиа и других пользователей, мы бессознательно усваиваем доминирующие в текущий момент мнения по множеству аспектов жизни общества. Если наше личное мнение совпадает с доминирующим, мы склонны высказывать его: писать посты и комментарии, ставить отметки социального одобрения (лайки). Если же отличается – то мы замалчиваем его. Так в обществе устанавливается доминирующие идеи, а непопулярные мнения оказываются на конце этой спирали молчания и постепенно исчезают из социального пространства.

В основе спиралей молчания лежит страх социальной изоляции индивида. Нам кажется, что если мы будем высказывать мнение, отличное от общепринятого, то большинство членов общества отвергнут нас.

Спирали молчания работают в условиях демократии, в которой общественное «доминирующее» мнение заменяет собой цензуру власти: страх быть отвергнутым большинством заставляет людей практиковать самоцензуру и умалчивать свою реальную точку зрения.

К реакциям умалчивания относятся не только воздержание от высказывания, когда человек не постит непопулярное мнение у себя на страничке и не пытается спорить с доминирующей точкой зрения. Человек не ставит лайки и не пишет комментарии поддержки, если встречает в ленте то, с чем он согласен, но что отлично от общепринятого.

Более того, когда в обществе меняет консенсус по какой-то проблеме, люди могут редактировать или стирать старые посты, в которых они высказывали что-то, что теперь не прилично высказывать, цензурируя свои прошлые взгляды в угоду текущему мнению большинства.

В контексте спиралей молчания критерием истинности мнения становится не его обоснованность и рациональность, а популярность (или иллюзия популярности). Это особо опасно, если учесть, что год за годом растет активность социальных ботов, которые повторяют одни мнения и нападают на другие. Наводняя соцсеть однотипными высказываниями, они создают ложное ощущение массовости какого-то мнения, хотя все их сообщения восходят к одному заинтересованному лицу.

Спирали молчания тесно связаны с «эхо-камерами» (повторением одних и тех же мнений, с которыми пользователь согласен) и «пузырями фильтров» (алгоритмическим отсечением всех мнений, с которыми пользователь не согласен).

Из-за этих механизмов мы попадаем в соцсетевые информационные гетто: нас окружают люди с идентичными взглядами, в обществе которых мы нападем на любые отличные от наших мнения.

#чнс_словарь

​Кого воспитает ИИ?

В 2016 году СЕО Microsoft Сатья Наделла так описывал «личного цифрового ассистента» Cortana:

«Она глубоко знает вас. Она знает ваш контекст, вашу семью, вашу работу. Она знает мир. Она беспредельна. Она – про вас, а не про девайс, которым вы пользуетесь. Она идет, куда бы вы ни пошли. Она будет присутствовать во всех приложениях, которыми вы будете пользоваться в вашей жизни».

Меня очень занимает идея личного аватара, эдакого цифрового Мефистофеля.

Представьте, что ИИ привязывается к каждому младенцу и начинает собирать, хранить и анализировать все данные о нем с самых пеленок. Еще лучше, если он начнет собирать информацию об организме с того момента, когда сперматозоид попадает в яйцеклетку, чтобы знать, в каких условиях формировался плод, что происходило с матерью и так далее – но это нюансы.

Так вот, личный ИИ-аватар собирает информацию о взрослении ребенка и лучше любого родителя или няньки знает о его особенностях и потребностях. Но аватар не только собирает информацию, он играет с ребенком, обучает его, советует взрослым, что ребенку лучше есть и когда. Ну и так далее: аватар одновременно воспитатель, доктор, гувернант и самая интересная для ребенка игрушка.

К подростковому возрасту ИИ-аватар знает о человеке гораздо больше, чем родители, учителя и даже чем сам подросток знает о себе. ИИ не управляет человеком, он только советует и предлагает варианты действий. Пока подростки взаимодействуют между собой и со старшими через человеческое эго, их аватары понимают друг друга без слов и помогают сгладить слишком острые и конфликтные нюансы взаимодействия своих эго-хозяев.

Еще раз, ИИ-аватар не управляет человеком, он мягко подсказывает, как лучше вписаться в жизнь, общество, экономику. Взрослый человек, за которым аватар следовал с рождения, получает бесплатного и супер-эффективного личного психотерапевта, доктора, финансиста, фитнес-тренера, репетитора, наставника и так далее. Все в нем скроено под индивидуальные нужды человека, нет проблем коммуникации и доступа – это цифровой ангел хранитель, а не Мефистофель вовсе.

Старость владельцев таких аватар наступит значительно позже, чем у нас, лишенных такой тесной связи с ИИ людей: они будут принимать по-настоящему взвешенные решения касательно здоровья и потребления, меньше нервничать и фрустрироваться. Аватар украсит старость человека и поможет ему без страхов и опасений отойти в мир иной.

Человек уйдет, а аватар останется и будет передаваться в семье из поколения в поколение, нести мудрость предков потомкам. Может, мы вообще перестанем умирать, кстати говоря, а аватары и будут той самой сингулярностью, о которой говорит Рэй Курцвейл.

Где будет жить этот аватар? Очень просто: в нейроимпланте и в облачном компьютере.

Где-то так, насколько я понимаю, понимают эту концепцию наши любимые техно-олигархи и технооптимисты. Что об этом думает мой внутренний технопессимист, вам лучше не знать, но вы можете предложить свои варианты.

Пока я не вижу никаких серьезных причин, по которым такой расклад не будет воплощен в жизнь. Все это будет происходить под шумные овации публики, гламурные презентации Apple и рассказы о неизбежности будущего.

Я не знаю, хорошо это, или плохо, но я уверен, что наше сознание готовится к сверхчеловеческому скачку.

​Мы угадаем, кто вы, за один лайк

В 2017 году стэнфордский профессор вычислительной психологии Михал Косински и его коллеги провели три полевых эксперимента с охватом 3,5 млн человек. Результаты вошли в работу «Психологический таргетинг как эффективный подход к цифровому массовому убеждению».

Ученые доказали, что на основании всего одного лайка они могут эффективно модифицировать поведение пользователя, например, заставить открыть ссылку или сделать покупку. Подопытные Косински, которым он показывал рекламу, соответствующую их психопрофилю, открывали ссылки на 40% чаще и совершали на 50% больше покупок, чем те, кому реклама не подходила.

Какие выводы из этого можно сделать?

1. У каждого человека есть набор психологических особенностей, который можно определить по цифровому следу: персональному блогу, твитам, профилю в фейсбуке, фотографиям из инстаграма и так далее.

Эксперимент Косински уникален тем, что в нем психопрофиль человека (место на шкале «экстраверт/интроверт» и «открытость/закрытость к новому опыту») определялся всего одним лайком. Например, часть интровертов определяли лайком сериалу «Звездные врата», а часть экстравертов – лайком музыкальной группе «Slightly Stoopid».

2. Человек сильнее поддается убеждению, а его поведение – модификации, если характер и стиль убеждения подбирается, исходя из его психологических особенностей.

Косински разбил испытуемых на 3 группы: одной показывали рекламу, соответствующую психотипу испытуемых, другой – противоположную, а в третьей группе случайным участникам рандомно показывали ту или другую рекламу.

Самым показательным оказался эксперимент с рекламой косметики. Реклама, нацеленная на женщин-экстравертов, говорила: «Танцуй так, как будто никто не видит (но они, конечно, видят)», а реклама для интроверток: «Красота не должна кричать». В группе, которой показывали рекламу, соответствующую психотипу испытуемых, продажи были выше на 50%.

Да, Facebook не дает возможности напрямую таргетировать пользователей по их психопрофилям. Но лайки, которые пользователи ставят звездам, политикам, книгам, сериалам, брендам, продуктам – позволяют крайне эффективно определить их психотип.

Конечно, у такой техники есть много нюансов. Например, как отмечает Косински, когда вышел первый сезон «Игры престолов», лайк этому сериалу был мощным предиктором интроверсии, но с ростом его популярности он потерял свой предсказательный потенциал.

Каждый из нас вываливает в открытый доступ в сотни раз больше данных, чем испытуемые в эксперименте Косински. Так мы регулярно помогаем заинтересованным лицам обновлять данные о нашем психопрофиле и учитывать перемены, которые неизбежно случаются с каждым из нас по ходу жизни.

Все это вызывает не самые приятные чувства у людей, которые привыкли думать о себе, как об непредсказуемом чуде.

С философской точки зрения, мы все уникальные существа, способные на спонтанность и свободу воли. Романтики говорят о непередаваемой загадочности человеческой души. Скептики ворчат, что психология – это не наука, а интроверт/экстроверт – устаревшая чушь.

Но ученые эпохи социальных сетей и больших данных раз за разом доказывают, что даже приблизительных знаний о массах людей достаточно, чтобы модифицировать их поведение и управлять ими, минуя их сознание.

Мой вывод простой. Может психология и не наука (пока), а мы, должно быть, сложные духовные существа. Тем не менее, каждому лучше освоить азы психологической грамотности: это позволит не вестись на манипуляции с такой поразительной легкостью.

​О пользе привыкания

Социальный психолог Роберт Зайонц объяснял нашу любовь к повторению так.

В целях выживания организм должен реагировать на новые раздражители осторожно и с подозрением. Если эти столкновения с новым не заканчиваются ничем плохим, организм чувствует безопасность и перестает боятся. А со временем привычный раздражитель начинает автоматически вызывать у организма ощущение безопасности.

У нашего доверия к знакомому есть миллион применений: в рекламе, политике, бизнесе и культуре.

Например, в современной киноиндустрии все крутится вокруг узнаваемости. Доступ к бесконечным архивам мирового кино практически бесполезен, люди хотят пересматривать старое и знакомое: «Друзей» и «Офис». Поэтому Netflix было выгоднее платить их производителям по $100 млн в год за аренду старых сериалов вместо того, чтобы создавать новый контент. По той же причине – из-за эффекта узнаваемости – мы живем в эпоху бесконечных сиквелов, приквелов и ремейков. Узнаваемость контента гораздо важнее его качества.

Отец поведенческой экономики Даниел Канеман писал: «Эффект простого предъявления не зависит от сознательного ощущения знакомости. Он вообще не зависит от сознания: он проявляется, даже если повторяемые слова или картинки показывают так быстро, что наблюдатели не замечают увиденного. И все равно слова или изображения, показанные чаще, нравятся больше».

То есть даже когда мы быстро скроллим ленту в поисках чего-то интересного, все те картинки и слова, которые пролетают перед нашими глазами, оседают в нашей памяти и впоследствии вызывают у нас куда большую симпатию, чем что-то новое.

Из этой мысли можно сделать миллион интересных и важных выводов, но сегодня я хочу поделиться с вами тем, как лично я использую эффект простого предъявления себе на пользу.

Когда я хочу разобраться в каком-то предмете, а он кажется мне слишком сложным и «не моим», я сперва пытаюсь сделать его привычным, а уже потом берусь за его углубленное изучение. А привычным что-то становится тогда, когда оно часто мелькает перед глазами – то есть просто присутствует в ленте, даже если я не особо его читаю и не открываю ссылку.

Для этого сначала нужно совершить усилие и разобраться, какие источники информации по интересному для вас предмету заслуживает наибольшего доверия. А когда вы нашли такие источники и добавили себе в ленту, вы день за днем будете привыкать к предмету и сами не заметите, как начнете проходить по ссылкам и читать статьи по теме.

Конечно, вы не сможете разобраться ни в чем, если не посвятите предмету сконцентрированное внимание и время. Но такая техника как минимум снимает какое-то количество нервного напряжения, неизбежно возникающего, когда вы беретесь за освоение нового.

​Никколо Макиавелли писал:

«С наступлением вечера я возвращаюсь домой и иду в свою рабочую комнату. У двери я сбрасываю крестьянское платье все в грязи и слякоти, облачаюсь в царственную придворную одежду и, переодетый достойным образом, иду к античным дворам людей древности. Там, любезно ими принятый, я насыщаюсь пищей, единственно пригодной мне, и для которой я рождён. Там я не стесняюсь разговаривать с ними и спрашивать о смысле их деяний, и они, по свойственной им человечности, отвечают мне. И на протяжении четырёх часов я не чувствую никакой тоски, забываю все тревоги, не боюсь бедности, меня не пугает смерть, и я весь переношусь к ним».

Он говорил о книгах. Читая хорошую книгу, ты как бы ведешь беседу с умным человеком — автором. Его мысль, запечатленная в книге, вызывает у тебя мысли в ответ — так происходит общение. И если это общение происходит достаточно долго, то ты как бы дружишь с лучшими представителями человечества.

Я прочел эту мысль у Макиавелли в начале нулевых. Тогда основным источником пополнения рядов моих мертвых интеллектуальных друзей был киевский книжный рынок Петровка. Там можно было достать не только книги, но и журналы, кино, музыку, игры – короче, топ достижений мировой культуры и науки. Для меня это место было аналоговым интернетом, где информация приходила ко мне медленно, вдумчиво — и за деньги, которых было мало.

Сейчас мне нравится вспоминать те времена, потому что я был совсем юн, все было в новинку и доступ к новой информации кружил голову. Но тогда в этом раскладе меня многое бесило. На рынке я мог найти в лучшем случае 10% интересных мне авторов, а 90% художников, музыкантов, философов и прочих кандидатов в друзья плавали где-то там, в мировом океане знаний, к которому у меня не было доступа.

Сейчас я чувствую себя по-настоящему счастливым, потому что есть интернет, где собрались вообще все: и живые и мертвые мыслители. Теперь загвоздка не в доступности, а в релевантности. Доступны все — вопрос в том, кто сейчас нужен лично мне и в какой форме мне удобнее потреблять идеи.

Например, YouTube вручает каждому желающему бесплатный пропуск на любые научные конференции, лекции, мастер-классы и выступления ведущих специалистов из любых областей знаний и сфер деятельности. Бери не хочу.

Во всей этой информационной интернет оргии я стал делить авторов на три категории.

«Друзья» – это люди, которые демократизируют знания, делают их доступными и понятными. Сейчас в эту категорию для меня в основном входят ныне живущие и активные персонажи, которые развиваются, творят и борются с чем-то у меня на глазах, в прямом эфире. В таких людях, кроме их компетентности, мне важны характер и харизма.

«Наставники» – это люди, которые не столько дают знания, сколько приобщают к их образу мышления. Они учат думать, а конкретные факты, которые я узнаю из их речей и произведений – второстепенны. Хотя у таких людей обычно и с фактажем все отлично. Но в них я ценю прежде всего их личность.

«Знакомые» – это люди–источники фактов, идей и концепций. Обычно это специалисты в узких областях или просто добросовестные журналисты и блоггеры. Личные качества таких людей не играют особого значения, зато их может быть много – и чем больше, тем лучше.

Конечно, такая виртуальная дружба не заменит живого общения и эмоциональных связей с реальными людьми. Она также сильно отличается от связей, в которые мы вступаем с пользователями соцсетей: инстаграм, например, я читаю не для интеллектуальных отношений, а потому что мне приятно наблюдать и контактировать с реальными людьми, проживающими свою жизнь параллельно с моей.

Но все-таки возможность интеллектуальной дружбы в эпоху интернета – одно из самых светлых явлений нашего времени. Она с лихвой окупает весь негатив и токсичный дурман этой эпохи.

​Посчитай себя сам

Каждому из нас отведено ограниченное количество всего: приливов радости или страха, вздохов, ударов сердца.
Принципиальная ограниченность количества нашего опыта делает нас людьми.

Другие без всяких моральных сентиментов раскладывают нас по полочкам и выражают многообразие нашего внутреннего мира в числах. Правительства делают это, чтобы эффективнее нами управлять. Работодатели — чтобы выжать из нас максимум продуктивности. Надзорные капиталисты — чтобы эффективнее предсказывать наше поведение и зарабатывать на нас рекламные доллары.

И только мы сами предпочитаем оставаться в неведении по поводу математических закономерностей, незримо пронизывающих нашу жизнь. Мы не хотим понимать себя в цифрах и осознавать конечность всего происходящего, нам нравится думать, что жизнь бесконечна.

Самый простой пример – неумение и нежелание вести личный бюджет. Мы хотим тратить деньги так, будто завтра никогда не наступит, а на завтра удивляемся, почему деньги опять закончились. И тогда мы включаем нарративы: рассказываем себе, что нам мало платят, что надо что-то в жизни менять или что кругом одна несправедливость. Все это может быть правдой, но только деньги заканчиваются «неожиданно» просто потому, что мы их плохо посчитали: не хотели видеть в них цифры, а концентрировались на приятных переживаниях, которые эти деньги приносили и на нарративе «у меня есть деньги и я гуляю».

Деньги — это только вершина айсберга. Ваши проблемы с финансовым бюджетом очевидны всем, поэтому если у вас сплошной факап с деньгами, вы вряд ли будете думать, что у вас все в порядке. А вот кромешный ад в других типах личных бюджетов – времени, сил, позитивных и негативных переживаний и т.д. – часто незаметен со стороны. Наши глупость и расточительность в управлении своими жизнями незаметны ни нам самим, ни окружающим.

Мы никогда не пытались посчитать самих себя, не переводили опыт жизни в цифры, поэтому нам просто нечем оперировать, когда мы пытаемся понять, как обстоят дела в наших бюджетах энергии, настроения, вдохновения и т.д. Мы беспокоимся и задумываемся над цифрами жизни, только когда что-то идет не так: из-за болезни, расставаний, неожиданных ударов судьбы. И тогда мы начинаем считать: сколько вредной еды мы съели, сколько неприятных часов провели с человеком, сколько сил потратили на какую-то полную хрень.

Мы слишком часто считаем ретроспективно, «неожиданно» оказываясь у разбитого корыта. А когда кризисный момент проходит, мы опять перестаем считать и с закрытыми глазами несемся к следующему «неожиданному» кризисному эпизоду.

Даже самые поверхностные попытки посмотреть на собственную жизнь через призму чисел вскрывают много интересного. Мы смотрим на свою жизнь через истории и часто страдаем из-за того, что выбираем для себя мрачные и неприятные сказки. Умение «посчитать» свою жизнь позволяет увидеть в этих сказках паттерны, а когда они становятся видны – вы можете их менять.

С чего начать? Ну, например, с экспериментов с таймером и секундомером. Включите секундомер и посчитайте, сколько времени вы тратите на привычные занятия. Попробуйте рассчитать, сколько времени у вас уйдет на какое-то дело и воспользуйтесь таймером. С таких маленьких шагов может начаться что-то очень интересное.

Мне неоднократно замечали, что подсчет своей жизни лишает жизнь вкуса, делает ее формальной и предсказуемой. Но мы живем в условиях неопределенности: как бы четко мы себя не рассчитали, мы всегда будем сталкиваться с непредсказуемыми силами, которые больше нас, а неожиданности, приятные и неприятные, никуда не уйдут.

Эмоции не перестанут ощущаться остро и глубоко, если вы будете понимать, что сейчас чувствуете и почему вы это чувствуете. Ум не убивает душу, он ее обогащает.

​Пандемия как эксперимент над сознанием

Профессор Скиннер так описывает процедуру «промывки мозгов» с точки зрения бихевиоризма:

«Сначала нужно создать невыносимые условия – такие как голод или недостаток сна – а потом смягчать их каждый раз, когда человек проявляет «позитивное отношение» к политической и религиозной системе. Нужное «мнение» создается простым подкреплением нужных утверждений. Эта процедура может быть не очевидной для тех, к кому ее применяют, но слишком очевидна для остальных, и поэтому не может считаться допустимым способом перемены мнений».

Сам Скиннер использовал этот принцип на лабораторных животных, которых он держал в полуголодном состоянии, чтобы во время эксперимента животное было сильно мотивировано искать еду, а кусочек сахара работал как эффективное подкрепление. Сытое животное может пренебречь едой, а голодное сделает ради нее все, что угодно.

А что с людьми?

Пару миллиардов людей по всему миру погрузили в состояние тревоги и опасений за собственную жизнь. Сотни миллионов потеряли работу, уверенность в завтрашнем дне и ощущение собственной безопасности, лишились самых простых благ вроде свободы передвижения и живой коммуникации. У многих из нас сложились те самые «невыносимые условия», которые, по Скиннеру, создают идеальную ситуацию для эффективной модификации поведения.

Большинство властей оказались не подготовленными к такой ситуации и пока не очень понимают, в каком направлении «промывать мозги» своих подчиненных. Тем не менее, я ни на минуту не сомневаюсь, что нас ждет колоссальный процесс модификации поведения. И какие-то тренды этого процесса уже стали вырисовываться.

Например, скоро выйдет моя новая статья о том, как пандемия усилила слежку и цифровой контроль за работниками. Самый печальный вывод, к которому я пришел, работая над ней, заключается в том, что теперь не только у государства и надзорных капиталистов есть средства для тотального контроля над частной жизнью людей – эти средства теперь есть и у самого мелкого менеджера, который без проблем может удаленно контролировать не только работу своих подчиненных, но и их частную жизнь. В условиях, когда людям так нужны деньги, эффективно управлять их поведением смогут те самые «ужасные начальники» с работы.

Сейчас я работаю над другой статьей: о развитии средств слежки и удаленного контроля над студентами и школьниками. И в этой теме я вижу точно такой же расклад: у преподавателей и учителей появляется слишком много средств для контроля над учениками.

Я не берусь судить, насколько реальна угроза коронавируса и насколько адекватны меры борьбы с ним. Но я хочу обратить ваше внимание на простой факт: сейчас мы очень многого лишились и попали в положение, в котором мы максимально уязвимы для «промывки мозгов» по Скиннеру.

Поэтому нужно быть как никогда внимательными. Давайте не будем превращаться в подопытных животных, которые за кусочек сахара яростно повторяют придуманные экспериментаторами лозунги и готовы растерзать всех, кто с этими лозунгами не согласен.

​Словарь цифровой осознанности: взлом восприятия

Термин «взлом восприятия» стал популярным в конце 2020 года. Глава политики безопасности Facebook Натан Глейчер так описал это явление: «Злоумышленники пытаются играть на коллективных ожиданиях широкомасштабного вмешательства [в выборы] и казаться более влиятельными, чем они есть на самом деле. Мы называем это взломом восприятия – попыткой превратить неопределенность в оружие и посеять недоверие и раздор».

Восприятие можно взломать, играя на разнице между реальными фактами — и тем, как их воспринимает общественное сознание. Например, относительно небольшое вмешательство в процесс выборов не способно само по себе реально повлиять на их исход. Но после того, как преувеличенная информация о нем попадает в общественное сознание (через политиков, медиа, блоггеров и соцсети), оно начинает оказывать непропорционально сильное влияние на то, как люди видят выборы.

Так как социальные сети превратились в основной источник новостей и площадку для обмена мнениями, они же стали главным инструментом для полномасштабных «взломов восприятия». В соцсетях расцвели социальные боты и фабрики троллей – виртуальных персонажей, которых используют преувеличить значение того или иного события в глазах людей.

Взлом восприятия – в первую очередь инструмент психологической манипуляции, который использует эмоции, предрассудки, предубеждения и когнитивные искажения людей. Часто он происходит в обход рациональности, логики и фактов: взломать общественное восприятие можно с помощью полностью выдуманного факта или фейковой новости. Однако чаще всего такой взлом основывается на реальном событии, которое любая заинтересованная сторона может преувеличить и трактовать в свою пользу.

Вот пример взлома восприятия с президентских выборов 2016 года.

Накануне выборов злоумышленники взломали электронную почту демократической партии, и письма чиновников утекли в сеть.

Демократы обвинили во взломе своей почты российских хакеров, которые хотят подпортить их репутацию в пользу республиканского кандидата — Трампа. На этом они построили обвинение Трампа в том, что он – марионетка Кремля. А республиканцы стали распространять по соцсетям и СМИ якобы найденные в утекших письмах доказательства того, что демократические чиновники торгуют детьми, породив мощную волну в конспирологическом движении.

Оба «взлома» основывались на реальном событии, но их трактовки оказались либо сильными преувеличениями, либо откровенными фейками. Однако всё это поспособствовало накалу враждебности между последователями республиканцев и демократов и создало почву для новых «взломов» уже на выборах в 2020 году.

В конце 2020 года главными сферами, уязвимыми для «взломов восприятия» стали вопросы пандемии, террористической угрозы и легитимности выборов президента США.

А главными борцами со «взломами восприятия» стали владельцы социальных сетей, что значительно усилило их политическое и социальное влияние. Они развернули активную борьбу с «координированным неаутентичным поведением» на своих площадках (то есть с ботами и фабриками троллей) и стали принимать активное участие в определении правдивости информации, размещаемой на их площадках (борьба с фейковыми новостями).

#чнс_словарь

​Разберитесь с приоритетами

Нидерландский ученый в сфере ИИ и больших данных Мориц Каптейн пишет:

«Мы вошли в эру технологий убеждения – интерактивных вычислительных систем, созданных специально для того, чтобы менять мнения и поведение людей.

Эффективные системы убеждения должны доставлять правильное сообщение в нужный момент и в подходящем виде. Этот общий принцип довольно банален. Он выделяет три ключевых элемента, необходимых для успешной манипуляции поведением:

1. Убеждаемый должен быть восприимчив к конечной цели убеждения. «Конечная цель» — это мнение и поведение человека, которые мы хотим вызвать технологией убеждения.

2. Послание нужно доставить в момент, когда получающая сторона сможет уделить ему внимание, а если требуется немедленное действие, то у получателя должна быть возможность его совершить.

3. Можно оформить убеждающее послание разными способами. Например, если цель послания – убедить человека больше заниматься спортом, то можно сказать: «80% пользователей бегает минимум раз в неделю» или же «фитнесс-эксперты рекомендуют бегать хотя бы раз в неделю». В обоих случаях конечная цель послания одна и та же, но аргумент убеждения сильно отличается».

В описанном Каптейном процессе участвуют как минимум две стороны: убеждающий и убеждаемый.

Убеждающая сторона сначала пассивно наблюдает за убеждаемой, чтобы ответить на три вопроса Каптейна: какой посыл будет правильным, в какое время и в какой форме. Ну а когда на основе полученных данных убеждающий формирует и доставляет послание убеждаемой стороне — и происходит сама манипуляция.

Убеждаемый пассивен, когда за ним наблюдают и когда он получает послание убеждения. Но у него есть выбор: выполнять программу манипулятора или нет.

Важно помнить, что для надзорных капиталистов и политиков мы – пассивные объекты, убеждаемые, а наша активность – результат чьего-то убеждения: «Купи это, пойди туда, сделай так, прыгни-топни-хлопни». Конечная цель, с которой за нами наблюдают с маниакальной настойчивостью, – сделать нас еще более удобными для манипуляций.

Технологии развиваются так, что выйти из состояния пассивного наблюдаемого у нас практически нет шансов. Этот расклад уверенно становится новой нормой.

Если мы обладаем свободой воли, то на каждом из нас лежит ответственность за последнюю, решающую часть манипуляционного уравнения. Никакая манипуляция не будет успешной, если в итоге наблюдения и убеждения мы всё же откажемся действовать так, как хочет манипулятор.

Но отказ от действия, на которое нас хотят подтолкнуть – не самоценность. Главное – не вестись на разрушительные манипуляции, которые приводят к зависимостям, ненависти, вражде или страху. А для того, чтобы не вестись на вредные манипуляции, нужно понимать, чего ты на самом деле хочешь — и твердо на этом стоять. Что для тебя полезно?

У надзорных капиталистов и политиков есть четкое, рациональное понимание того, что для них выгодно и какой смысл у их действий. В то же время у большинства людей вместо смысла есть разве что туманные «хочется, нравится, приятно».

Напоследок процитирую классиков: «Разберитесь сами с приоритетами».

​Соединенные Штаты Цукерберга

Почему у надзорных капиталистов получилось получить так много власти, хотя их действия часто нарушали закон и разрушали устоявшиеся социальные институты? Причины, по которым это произошло, разбирает в своей книге «Эпоха надзорного капитализма» американский философ Шошана Зубофф.

Одним из главных факторов их успеха она считает то, что они просто застали нас врасплох: люди столкнулись с новыми, неожиданно мощными, технологиями и не понимали, чего от них ждать — зато потенциал этих технологий хорошо понимали будущие надзорные капиталисты.

Она пишет: «Большинство из нас не сопротивлялись ранним вторжениям со стороны Google, Facebook и других надзорных капиталистов потому, что не понимали, чем их действия отличались от всего того, что происходило раньше. Их технологии и бизнес-модели были диковинными и странными, и нам оставалось только диву даваться, что за инновационные «повозки без лошадей». Мы беспокоились и фиксировались на известных угрозах слежки и контроля, ассоциировавшихся с государственной властью. Ранние операции по масштабной модификации поведения понимались как продолжение государства, но мы были не готовы к нападению со стороны частных компаний».

Эти слова Зубофф относились к концу 2000-х и началу 2010-х годов, когда Google и Facebook только набирали силу и были озабочены сверхприбылью. В конце 2020 года мы видим, как надзорные капиталисты продолжают делать «беспрецедентные» вещи у нас на глазах. На этот раз они захватывают политическую власть.

Твиттер и Фейсбук цензурируют президента Америки, ограничивая распространение его постов с объявлением победы на выборах. Ведь голоса еще не подсчитали, следовательно, любые преждевременные заявления нарушают «юридическую святость» выборов. Поэтому половина твитов Трампа насчет выборов помечена словами «некоторый или весь контент в этом твите – спорный и может вводить в заблуждение касательно выборов и других гражданских процессов».

Соцсети сыграли серьезную роль на выборах президента США в 2016 году, но тогда их действия были скрытыми. «Тайные делишки» вскрылись уже после выборов, например, в скандале с Cambridge Analytica. А сейчас владельцы соцсетей открыто влияют на выборы и даже претендуют на то, что они – более взвешенный гарант конституции, чем президент страны.

Один из главных инструментов социальной физики – изменение скорости и характера передачи информации в обществе. Когда Twitter или Facebook не дает постам действующего президента дойти до подписчиков, они модерируют информационные потоки в обществе — как светофоры и гаишники управляют потоками машин на дорогах. Только в отличие от светофоров и гаишников, их никто не ставил в центр управления инфопотоками: они сами пришли и с улыбкой стали размахивать жезлом.

Неважно, что сейчас цензурируют республиканского президента. Это демонстрация силы и создание прецедента: дальше под цензуру может попасть любая партия и институт.

Не так важно, какая партия выиграет эти выборы, гораздо важнее то, что их опять выигрывают социальные сети.

​Кого объединяет интернет?

По мере развития интернет стал питательной средой для маньяков и других антисоциальных элементов, пишет в своей книге «Cyber Effect» кибер-криминалистка Мэри Айкен.

Раньше девиантные люди не знали о существовании “единомышленников”. Если у враждебного психопата и был где-то единомышленник с похожими интересами, он, скорее всего, жил в другом конце страны или вообще на другом континенте. Разделенные физическим пространством, они никогда не пересекались. Такие люди были маргинализованными и не представляли для общества особой угрозы, так как не могли объединиться в совершении преступлений.

Но с появлением интернета физическое расстояние между людьми перестало иметь значение. «Странные» люди нашли друг друга. Это облегчило создание всяких запрещенных террористических организаций, привело к радикализации молодежи и расцвету экстремизма в целом. В цифровую эпоху люди с позицией «я против целого мира» стремятся к тому, чтобы объединиться и перейти в состояние «мы против целого мира».

Интернет объединяет не только откровенно деструктивные элементы общества.

Технологические элиты Кремниевой долины (например, первые несколько десятков работников Facebook) тоже познакомились в конце 90-х в интернете. А точнее, в закрытых хакерских кибер-тусовках, где они обсуждали искусство взлома и делились своими наработками в этой сфере. Многие участники таких тусовок сели в тюрьму, а другие, вроде Марка Цукерберга, Шона Паркера, создавшего Napster, и гуру кибербезопасности Алекса Стамоса, сошлись уже в реальной жизни в ключевых для нашего времени компаниях. Эти трое, например, вместе работали в Facebook.

Но оказывается, что интернет еще чаще объединяет людей против друг друга. Да, он сводит людей в группы, где они чувствуют родство и взаимные симпатии, — но эти группы слишком часто создаются вокруг неприязни к другим группам.

Это тот самый трайбализм — племенное сознание, которое неизбежно всплывает при обсуждении соцсетей. Хейт интереснее любви. И еще хуже то, что хейт чаще приводит к активным действиям, в то время как в любви обитатели интернета слишком часто пассивны.

Но так не должно быть.

Моя мысль сегодня очень простая: давайте объединяться для любви и конструктива. Мы не обязаны вестись на «взломы восприятия» и прочие соцсетевые прихваты политиков и техноолигархов. Давайте вместе менять характер интернета и социальные законы, которые в нем сложились.

Используйте сеть для образования, ведите конструктивные дискуссии, знакомьтесь с интересными людьми и делайте вместе дела, поставьте лайк годному контенту. Вечеринки, стартапы и интеллектуальные сообщества должны стать более влиятельными силами, чем хейт-клубы и сообщества троллей.

Социальные сети — это все-таки не только стареющие хакеры из Кремниевой долины и мутные политики из разных стран, это мы с вами. А мы хотим процветания и роста, а не говноштормов и конфликтов.

​Надзорные капиталисты в совершенстве освоили стратегию, которая позволяет присваивать чужие вещи, просто объявляя их своими. Это еще одна из причин, по которым они обрели столько власти, пишет Шошана Зубофф:

«Завоевание через заявление: из-за отсутствия прецедентов в прошлом нас застали безоружными и очарованными. Тем временем Google освоил искусство завоевания через заявление – то есть навык брать, что хочешь, и называть это своим. Корпорация заявила свое право обходить наше сознание, присваивать наш опыт и превращать его в данные, которыми она распоряжается. Корпорации придумали, как скрыть от нас, что они делают. И при этом настаивают на беззаконии, необходимом, чтобы и дальше беспрепятственно делать свое дело. Именно такие «заявления» позволили надзорному капитализму стать рыночной структурой».

Сейчас надзорные капиталисты таким же образом завоевывают закон и власть: просто объявляя их своими. Так же они захватывают власть над свободой слова и право цензурировать обмен информацией.

В конце октября CEO Google Сундар Пичай вынужден был доказывать, что его компания цензурирует не только правую идеологию. Сенатор Майк Ли спросил его: «Вы можете назвать известного человека или организацию либеральной идеологии, которых вы цензурировали, и что именно вы сделали?»

Пичай заявил, что Google цензурировали и рекламу от демократического кандидата в президенты Джо Байдена. Также он назвал левацкий сайт World Socialist Web Site (WSWS), который Google цензурировал из-за каких-то «несоответствий». Еще в 2017 году WSWS жаловался, что после введения новых поисковых алгоритмов в Google трафик сайта упал на две трети. Но тогда Google молчал, а на фоне всего, что сейчас происходит с выборами, решил открыто объявить, что цензурирует и правых, и левых, и вообще кого хочешь зацензурит теперь.

Аналогичные доказательства цензуры в адрес демократов и социалистов требовали на слушаниях и от Facebook с Twitter, но они сказали, что вышлют список «зацензуренных» позже, и не назвали никаких конкретных имен.

Короче, сам факт цифровой цензуры политиков больше не волнует: главное, чтобы она применялась ко всем.

И не сомневайтесь, что надзорные капиталисты воспользуются этим правом так же гиперагрессивно, как они воспользовались самопровозглашенным «правом» присваивать наши данные и превращать их в триллионы долларов.

​Почему выборы президента выиграли надзорные капиталисты

В среднем за неделю выборов акции ключевых компаний надзорных капиталистов выросли на 10%.

За неделю выборов акции Tesla выросли на 10%, а Илон Маск стал богаче на $7.8 млрд.

Администрация Байдена делает ставку на «зеленый» автопром и обещает субсидировать производство и использование электрокаров, что на руку Маску. Хотя он не кажется очевидным надзорным капиталистом, на деле Маск – один из самых радикальных представителей этой философии. Его беспилотники — один из самых амбициозных проектов в сфере ИИ, а нейроимпланты Neuralink – амбициозные «убийцы смартфонов» и потенциально самый мощный инструмент для сбора и передачи данных.

Стоимость Facebook выросла на 11,5%, а личное состояние Марка Цукерберга – на $11 млрд.

Задолго до выборов он пообещал бороться с дезинформацией, защищать выборы и не допускать вспышек насилия (которые он настойчиво предсказывал). Facebook показал миру новую метрику: «тренды насилия и разжигания», которая оценивает вероятность протестов и вспышек насилия на основе хэштегов и поисковых запросов. По словам сотрудников компании, во время подсчета голосов вероятность насилия выросла на 45%. Чтобы «сохранить мир», Цукерберг впервые цензурировал президента Америки, посчитав его поведение опасным — и ему при этом аплодировали. И давали деньги. Пандемия и выборы президента в США принесли Facebook не только прибыль, но и значительный рост влияния.

Стоимость Microsoft выросла на 10,5%, состояние Билла Гейтса увеличилось на $5,4 млрд, а другой бывший гендиректор компании Стив Балмер заработал $5,9 млрд.

Гейтс в этом году стал любимым персонажем конспирологов в связи с коронавирусом и рассуждениями на тему вакцин. Основанная им компания Microsoft весь год стремительно росла благодаря своим приложениям для удаленной работы, а в прошлом году выиграла контракт на $10 млрд от Пентагона, став главным провайдером облачных вычислений для американских военных. Олды помнят Microsoft, как производителя «того самого ужасного Windows», но сейчас компания выбивается в лидеры инноваций типа облачных компьютеров и дополненной реальности и наращивает влияние в сфере надзорного капитализма.

Акции Google выросли за выборную неделю на 9%, а состояния основателей компании Сергея Брина и Ларри Пейджа выросли на $5,5 млрд и $5,7 млрд.

Google – та самая компания, из-за которой появился термин «надзорный капитализм». Facebook стал играть серьезную роль в выборах американского президента во время избрания Трампа, а Google в этой игре еще с конца нулевых, с первого срока Барака Обамы. Генеральный директор Google Эрик Шмидт еще в 2008 году ходил в Белый дом в качестве эксперта по технологиям и консультировал Обаму на тему цифровой экономики. А на выборах 2020 Google впервые получил зеленый свет для публичной демонстрации своих цензурных возможностей.

Больше всех денег, как обычно, получил Джефф Безос. Акции Amazon выросли на 9%, а сам он стал богаче на $13,9 млрд, и теперь его состояние составляет $193 млрд.

Я много пишу о Безосе не только потому, что это самый богатый надзорный капиталист, но и потому, что он – хардкорный капиталист старой школы, из тех, кого называли «акулами бизнеса» и «cutthroat capitalists», и при этом работает в авангарде надзора (чего стоят одни его домашние дроны). На выборной неделе ходила новость о сотрудничестве Amazon с полицией Миссисипи: полиция будет в тестовом режиме 45 дней использовать надверные камеры Ring для живых трансляций в своих участках. То есть Безос на пару с полицией уговорили американцев купить и установить камеры наблюдения у своих дверей — чтобы за ними было удобнее наблюдать. Это ли не суть надзорного капитализма?

Словарь цифровой осознанности: bossware

Стремительное развитие удаленной работы из-за пандемии привело к взрывному росту bossware – приложений для автоматического измерения времени работы, аналитики эффективности, защиты от утечек данных и информационной безопасности.

По своим функциям bossware часто неотличим от «stalkerware» (программ для слежки за бывшими партнерами, членами семьи и т.д.) и «spyware» (программ для кибер-слежки, которыми пользуются хакеры, спецслужбы и военные).

Bossware устанавливается на компьютеры и смартфоны работников и дает работодателю доступ практически ко всему, что происходит на этих устройствах. Bossware собирает информацию о работе в программах и нажатии клавиш, поисковых запросах и интернет-истории, списке контактов, истории звонков и даже о личных паролях сотрудников. Bossware может иметь доступ к геолокации устройств, их камерам и микрофонам. Компании-производители bossware предлагают разные способы упорядочивания и классификации собранных данных, чтобы работодатели смогли на их основе увеличить эффективность сотрудников и обезопасить свою компанию.

Например, в целях безопасности некоторые программы анализируют паттерны поведения сотрудников, и если происходит что-то необычное, бьют тревогу. А для увеличения эффективности bossware может в рабочее время блокировать доступ к соцсетям и развлекательным приложениям. Основные вызовы для bossware-производителей лежат именно в вопросах увеличения эффективности труда, так как многие работы сами по себе не имеют четких критериев эффективности.

Bossware можно разделить на две категории:

– программы, подконтрольные работнику. Человек сам принимает решение включить и выключить слежку за своей работой. Такие программы часто используются фрилансерами с почасовой оплатой труда, чтобы они могли доказать, что в рабочее время они, собственно, работали.

– программы, подконтрольные только начальству. Руководство может включать и выключать слежку по своему усмотрению. Часто такие программы работают в фоновом режиме и невидимы для работника. В большинстве случаев сотрудник знает, что начальство установило на его устройства такой spyware и следит за его действиями. Но в отдельных случаях производители bossware предлагают установку на нужное устройство без ведома его владельца.

Также bossware можно классифицировать в зависимости от уровня доступа к данным работника. Bossware может собирать данные в рамках одного или нескольких приложений, а может иметь круглосуточный доступ ко всему, что происходит на наблюдаемых устройствах.

Собранная информация может храниться в виде проанализированных и упорядоченных данных, а может сохранятся в сыром виде и в полном объеме. Так как хранение данных сотрудников пока никак не регулируется законом, bossware серьезно нарушает приватность и безопасность сотрудников. Например, если сотрудник уходит из компании, его бывшее начальство может использовать собранную о нем информацию против него и мешать ему устроиться на новую работу.

Один из самых эффективных способов борьбы со злоупотреблениями bossware – разделение личных устройств и рабочей техники. На рабочей машине может быть установлен bossware, если это оговорено в контракте с работодателем, но личные устройства должны оставаться свободными от bossware, чтобы обеспечить приватность и неприкосновенность личной жизни их владельцев.

Подробнее о bossware читайте в моей статье «Цифровой кнут».

чнс_словарь

​Американское издание Bloomberg выпустило статью с заголовком «Уолл-стрит хочет быть уверенным, что Байден сможет поставить на место армию Уоррен».

Элизабет Уоррен – сенатор, представляющий левое крыло демократической партии. Демократические социалисты выступают за социальную справедливость, повышение налогов для богатых и, самое главное – за разлом технологических корпораций вроде Google и Facebook. А Джо Байден и верхушка демократической партии представляют демократов-центристов – то есть хардкорных капиталистов, которым идея «наказывать» цифровых олигархов и технокорпорации за их успехи кажется полным бредом.

Процветание Больших технологий – основа здоровья Уолл-стрит и американских финансов. Роман Больших финансов с Большими технологиями начался в конце 90-х, когда еще «небольшие» технологии помогали финансистам модернизироваться: оцифровывать данные, переводить бизнес в интернет, использовать ИИ для построения финансовых моделей. А с начала XXI века деньги из акций нефтяников, продавцов, производителей товаров и других прежних фаворитов Уолл-стрит стабильно перетекали в акции компаний вроде Google, Apple и Facebook.

На фоне пандемии технокорпорации стали единственным прибежищем, где финансисты смогли сохранить и приумножить деньги своих вкладчиков. В 2020 году всё рушилось: туризм, кафе, рестораны, цены на нефть и так далее – а вот цифровые торговцы Amazon, производители облачных вычислений Microsoft и владельцы соцсетей Facebook – стремительно росли. Именно их рост позволил избежать обвала американских финансов — а вместе с ними и мировых.

Что еще важнее для финансистов, Большие технологии гарантируют, что будут расти и дальше.

Действующие техноэлиты уже стоят во главе бизнесов, которые обещают стать следующим финансовым чудом: телемедицина, биотехнологии, цифровое образование, виртуальная и дополненная реальность.

То есть они еще даже приблизительно не достигли пика влияния и богатства, — зачем же их сейчас разваливать? Чтобы помешать Безосу стать первым в истории триллионером?

Когда стало понятно, что выборы выиграл Джо Байден, акции Больших технологий выросли в среднем на 10%. Так что пока никто не верит, что Элизабет Уоррен и ее «армия» демократических социалистов даже при президенте-демократе смогут навредить Большим технологиям. И Большие финансы вместе с Большими технологиями просят нового президента поставить Уоррен с её «наказанием за успех» на место.

(на фото – Байден и Уоррен)

​Контролируй контроль

Создатель социальной физики Алекс Пентланд пишет:

«Нашим обществом управляет не личная рациональность каждого, а коллективный ум, который формируется из потоков идей и примеров. Мы учимся у окружения, а окружение учится у нас.

Например, когда мы изучали вопрос набора веса, то обнаружили, что люди заражаются новыми привычками, наблюдая их у окружающих, а не только через взаимодействие с друзьями. То есть если все в офисе едят пончики, вы, скорее всего, тоже их будете есть. Такое воздействие окружения оказалось более значимым, чем все остальные факторы вместе взятые, доказывая, что автоматическое социальное научение в значительной степени формирует нашу жизнь. Тот же паттерн работает и для выборов, и для потребления товаров».

Этот же эффект наблюдается в соцсетях: чтобы «подхватить» поведение, достаточно видеть, как люди из вашей ленты делают что-то или высказывают какое-то мнение. Это не обязательно должны быть ваши друзья или знакомые – социальное обучение происходит и при наблюдении поведения незнакомцев. Мы просто автоматически повторяем за нашим окружением.

Поэтому я смотрю на список френдов и подписок как на набор источников влияния на себя. И все время задаюсь вопросами: чему меня учит этот человек? какое мнение, настроение или поведение нормализует этот человек? чем я заражаюсь, наблюдая эту личность?

Я отношусь к лайкам, как к средству усиления влияния на себя: чем больше лайков я ставлю кому-то, тем чаще он появляется в моей ленте, тем чаще я буду его видеть и тем больше буду брать с него пример. Инструмент «unfollow» дает возможность избавиться от влияния – это команда искусственному интеллекту не только скрыть конкретного пользователя, но и показывать мне меньше похожих тем.

Изучение социальной физики привело меня к выводу, что самое большое зло – это бездумное создание контента. Мало кто осознанно распространяет вредоносную информацию и учит людей плохому, но если у высказывания нет цели, оно чаще всего распространяет социальные вирусы. И самыми вирулентными оказываются именно вредные вирусы, навязанные политиками или маркетологами.

Конечно, во всех вопросах важнее всего нюансы. Борьба «за все хорошее/против всего плохого» приводила к возникновению тоталитарных режимов и безумной цензуре. Поэтому, чистя свою ленту, не стоит слишком увлекаться и разбрасываться «неоднозначными» персонажами и страницами. Мрачные шуты иногда глаголят истину, маркетологи создают годноту, а реклама может нести пользу, если соответствует вашим интересам.

Кстати, видеоматериалы – самый «заразный» тип контента, поэтому с особой бдительностью нужно относиться к YouTube, Instagram и TikTok.

Я вот сознательно выделил часть ленты Facebook под видео, в которых люди готовят. Этот сектор на Fb пронизан маркетингом и прочими прихватами. Но благодаря кулинарным видео я приучил себя к мысли, что готовить — не страшно, а нормально и даже приятно. Этот навык особо пригодился, когда нагрянули локдауны и я стал готовить себе и близким блюда, а не корм.

А пока я готовлю, я подвергаю себя другому воздействию: и смотрю/слушаю финансовые и технологические новости на Bloomberg или лекции из Стэнфорда.

Я пишу про технологии и надзорный капитализм потому, что вижу: мы недостаточно хорошо осознаем их потенциал, и конструктивный и деструктивный. Интернет и искусственный интеллект — важнее текущей политики и экономики. И я хочу, чтобы мы заранее подготовились к переменам, которые нас неизбежно ждут.

​Словарь цифровой осознанности: надзорный капитализм

Надзорным капитализмом называют экономическую систему, возникшую в начале XXI века и основанную на сборе, обработке и торговле персональными данными. Во многом она появилась благодаря тому, что технологии сбора данных стремительно развиваются, в то время как регулирующие эти процессы законы — нет.

Надзорными капиталистами называют международные цифровые корпорации с миллиардами пользователей и самой высокой рыночной стоимостью — такие как Google, Facebook или Amazon.

С помощью слежки надзорные капиталисты собирают большие данные о деятельности людей, обрабатывают их мощностями искусственного интеллекта и получают точную картину о поведении пользователей — в том числе возможность предсказывать его. Владение этими данными превратили их интернет-компании в самые эффективные рекламные агенства, а цифровую рекламу – в инструмент политической борьбы. Это привело к тому, что в руках надзорных капиталистов скопилось беспрецедентно большое количество денег и власти.

Человеческий опыт – основное сырье в системе надзорного капитализма. Его в промышленных масштабах добывают из жизней миллиардов людей с помощью средств цифровой слежки в виртуальной и реальной среде. Любые данные, которые человек производит по ходу жизни, – от режима сна и графика сердечной активности до истории покупок и передвижений – оцифровываются, хранятся и обрабатываются в самых крупных data-центрах и системах ИИ, принадлежащих надзорным капиталистам.

Сотни миллионов людей делятся с ними своими данными и позволяют за собой следить, получая в обмен бесплатные услуги – от почты на Gmail и YouTube до аккаунтов в Facebook и Twitter. С развитием интернета вещей возможности слежки и сбора данных значительно расширились: от умных колонок Google и виртуальных помощников Apple до камер наблюдения и дронов от Amazon.

Надзорные капиталисты не только обладают самыми продвинутыми средствами слежки и самыми мощными инструментами медиа и рекламы, но и самыми утонченными и совершенными системами искусственного интеллекта. Их компании – крупнейшие научные лаборатории, в которых работают лучшие ученые из всех областей науки и со всего мира.

Со временем стало очевидно, что такие компании как Google и Facebook не только успешно предсказывают поведение людей, но и могут его модифицировать: то есть они перешли от наблюдения к управлению.

Основные опасности надзорного капитализма – исчезновение приватности людей, усугубление экономического неравенства, угроза свободному рынку.

Средства цифрового контроля, сконцентрированные в руках надзорных капиталистов, могут с одинаковой вероятностью привести как к развитию цифровой демократии, так и к установлению цифрового тоталитаризма. Не говоря уже о том, что исповедуемый надзорными капиталистами детерминизм подрывает саму идею свободы воли.

#чнс_словарь

​Альтернативные соцсети

2020 год стал годом расцвета кибер-цензуры из-за пандемии и выборов президента США. 

Facebook, Twitter и в меньшей степени YouTube показали, что они могут и готовы удалять контент и пользователей, которых по каким-то причинам считают опасными и неуместными. Цензурировали и правых, и левых (хотя правых – чаще и резонанснее). 

Это привело к неожиданным результатам: процветанию конкурентов соцсетевых монополий. 

Одним из основных бенефициаров усиления цензуры в мейнстримных соцсеnях стал Telegram. 

В 2015 году Телеграмом пользовались 60 миллионов человек, а к апрелю 2020 – уже больше 400 миллионов. С тех пор каждый день в Telegram регистрируются около 1,5 млн человек. 

Главные преимущества соцсети Дурова – сквозное шифрование (блокирующее доступ к содержанию переписки третьей стороне) и отсутствие цензуры со стороны соцсети. Телеграм пользовался популярностью у протестующих в Иране и у протестующих в Гонконге. 

Дурную славу мессенджеру принесла популярность у террористов, в частности, у тех самых печально известных игиловцев. Год назад руководство соцсети впервые проявило свой цензурный потенциал и удалило тысячи чатов, ботов и каналов, связанных с террористами. Но в остальном пока что Телеграм остается территорией, свободной от цензуры. 

«У вас есть возможность блокировать телеграм-каналы? Ни у кого нет, даже у тех, кто всю эту паутину придумал, — американцев», — жаловался Александр Лукашенко. 

В США Телеграмом пользуются и протестующие из Black Lives Matter, и их заклятые враги – белые националистические организации. Осенью, когда Facebook и Twitter забанили все крупные группы с сотнями тысяч сторонников теории заговора Q.anon, те тоже массово мигрировали на площадку Дурова. И, в отличие от Facebook, здесь ни тех, ни других никто не блокирует и не удаляет их сообщества. 

После блокировки Facebook-групп, организовавших протесты против локдауна в США, ковид-диссиденты стали массово регистрироваться в популярной у сторонников теорий заговора социальной сети MeWe. А блокировка несогласных с результатами выборов президента США привела ко взлету популярности консервативной соцсети Parler: за пять дней после выборов ее скачали больше миллиона раз. MeWe и Parler позиционируют себя как места, где «ценят свободу слова» и где можно «высказывать свои взгляды без страха “деплатформинга”». 

Похоже, что кроме развития темы киберсуверенитета (о котором я писал здесь), мы также наблюдаем явление соцсетевой сегрегации. 

Раньше пользователей с диаметрально противоположными точками зрения разводили в разные углы алгоритмы соцсетей, которые показывали близкий взглядам пользователя контент и скрывали неугодный — тогда мы говорили о пузырях фильтров. 

Теперь пользователей разводят уже по разным социальным сетям, и пузырь фильтров превращается в соцсетевые стены. 

Дональд Трамп за 4 года президентства так и не построил стену между США и Мексикой. Но ему, кажется, удалось построить киберстены.

​В 1980-х годах Джефф Безос изучал физику в Принстонском университете. Он считался одним из 25 лучших студентов и мечтал заниматься теоретической физикой. Но во время учебы засомневался в своих способностях:

«Я не мог решить очень сложное дифференциальное уравнение. Вместе с соседом Джо, который очень хорошо разбирался в математике, мы три часа ломали голову над решением. А потом обратились к другу. Он недолго посмотрел на уравнение и сказал: «Ответ – косинус». Он предложил показать решение, мы пошли в его комнату, и там он исписал три листа алгебраическими уравнениями. Все сошлось, ответом был косинус. Я спросил: «Ты что, все это сразу в голове решил?». А он ответил: «Нет, конечно, это невозможно. Но три года назад я решал подобную задачу, и там ответом был косинус. Я наложил ту задачу на эту и сразу все понял».

«Это был переломный момент: я понял, что никогда не стану выдающимся теоретическим физиком. В большинстве профессий, если ты лучше 90% конкурентов, то ты добьешься успеха. Но в теоретической физике, если ты не один из 50 лучших в мире, ты ничего не сделаешь».

После этого Безос сменил факультет и закончил университет с дипломом по электротехнике и компьютерным наукам. А потом вообще решил уйти в бизнес. И уже в нем стал самым успешным в мире.

Похожую историю рассказывал русский олигарх Борис Березовский. В университете он изучал математику и кибернетику, а потом защитил несколько диссертаций и написал больше 100 научных работ в этих областях. Но он отмечал, что некоторым его коллегам математика дается куда проще: пока он выходные напролет ломал голову над задачами, другие решали их быстро и легко.

Поэтому когда в конце 1980-х появилась возможность заняться коммерцией, он оставил научную карьеру (которой посвятил почти 20 лет) и перешел в бизнес. Оказалось, что там ему нет равных. Он стал одним из самых успешных русских олигархов 1990-х и со временем переключился уже на политику, где его переиграл только Путин.

Эти примеры – не о том, что ученые созданы для бизнеса (хотя и об этом тоже). На мой взгляд, они иллюстрируют две идеи:

1) каждый человек талантлив, если занимается своим делом. Не обязательно становиться олигархом – достаточно найти свою стезю и изо всех сил стараться стать в ней лучше. И даже если вы не станете лучшим в своей сфере (а совершенство в принципе недостижимо), вы будете ближе к ощущению счастья и полноты жизни.

2) чтобы найти свою стезю, нужно не бояться менять направление. Мы слишком часто позволяем нашей биографии определять нас и боимся пробовать новое. Конечно, нельзя быстро сдаваться и приходить в отчаяние, если что-то не получается. Но излишний фатализм и чувство обреченности не дают раскрыть свой потенциал.

Эти мысли особенно актуальны в период Четвертой промышленной революции, пандемии, экономических и политических катаклизмов. Система меняется, и ваша работа может устареть за пару месяцев. Но вы – «Homo Mutabilis», человек меняющийся, как пишет в своей книге Настя Травкина. А зашатавшаяся система может стать вашим шансом попробовать новое и реально найти себя.

​Кооперация важнее конкуренции

Питер Тиль – легенда Кремниевой долины, основатель PayPal и первый инвестор Facebook. Он считает, что молодым людям не стоит ориентироваться на Илона Маска:

«Очень странно ставить в пример человека, который и электрокары развивает, и многоразовые ракеты в космос запускает. Если сказать молодому человеку “будь, как Илон”, это будет негативная ролевая модель, потому что он ответит: “Это слишком сложно”».

В своей статье «Он такой же задрот, как и я. Отличный выбор!» я писал о начале отношений Тиля и Маска:

«Илон Маск приехал в Кремниевую долину, когда ему было 23 года. С собой у него была только машина, компьютер и $2000. Уже через 4 года он продал стартап zip2 более чем за $300 млн.

Следующим проектом Маска стала компания X.com, занимавшаяся интернет-банкингом. Маск хотел, чтобы пользователи могли управлять всеми своими финансовыми делами с одной странички в интернете. Его инвесторам не очень нравилась идея создания “супербанка”, зато приглянулась идея удобных онлайн платежей и переводов – что автоматически сделало его главным конкурентом тилевского PayPal в 1999 году.

Офис компании X.com располагался в том же здании, что и офис Тиля: их команды дышали друг другу в затылок в этой технологической гонке. Оба быстро поняли, что им придется либо слиться в единую компанию, либо взаимоуничтожиться. Первый вариант показался более разумным, и произошло слияние. Маск сменил Питера Тиля на должности CEO и успешно рулил компанией больше года.

В середине 2000 года недавно женившийся Маск решил совместить приятное с полезным и на две недели уехал в турне – чтобы поднять инвестиций для PayPal, ну и насладиться медовым месяцем. Когда он вернулся в Кремниевую долину, оказалось, что совет директоров сместил его с должности CEO. На это место вернулся Питер Тиль и занимал его вплоть до продажи PayPal корпорации eBay в 2002 году».

Сейчас Маск входит в десятку самых богатых людей на планете. И дальше будет только круче: и SpaceX, и Tesla пока только набирают обороты. А его стартап по производству нейроимплантов Neuralink вообще находится в зародышевой стадии и грозится стать главным стартапом Кремниевой долины.

Действительно, «будь, как Илон» – плохой совет. Тиль считает, что лучше посоветовать «начать интернет-компанию из студенческого общежития», — то есть быть, как Цукерберег.

Но, по-моему, совет «будь, как Маск/Тиль/Гейтс/Джобс» – совсем о другом.

В 1997 году Билл Гейтс спас компанию своего главного конкурента, Стива Джобса, в критический момент вложив в Apple $150 млн. Несмотря на разногласия времен PayPal, Тиль и Маск остались друзьями – и Тиль стал первым инвестором в SpaceX Маска.

Главное в этой истории – командный дух, царящий в Кремниевой долине, несмотря на жесткую конкуренцию.

Единомышленники должны помогать друг другу и ставить общие ценности выше прибылей – тогда победят их принципы и идеи.

Кооперация важнее конкуренции. И хотя деньги, конечно, никогда не помешают, — идеи важнее денег.