В преддверии 77-летия праздника Победы в Великой Отечественной войны мы начинаем рубрику #НаукаФронту, где будем рассказывать о научных событиях и участии Московского университета в войне. Сегодня мы расскажем о выпускниках медицинского факультета.
В 1940 г. по инициативе Георгия Гаузе Дезинфекционный институт Минздрава СССР заключил договор с лабораторией экологии МГУ по вопросам изучения действия дезинфицирующих веществ.
Эти исследования имели оборонное значение и были связаны с защитой от бактериологического оружия. Новизна работ состояла в том, что для тестирования дезинфицирующих веществ вместо культур бактерий он использовал культуры простейших, а это позволяло резко ускорить темпы и надёжность научных исследований.
В 1942 г. совместно с Марией Бражниковой получил первый отечественный антибиотик – грамицидин С («грамицидин советский») из линии Bacillus brevis (var. Gause-Brajhnikova), обитающей в почвах Подмосковья.
Испытания антибиотика проводились в полевых госпиталях 2-го Прибалтийского фронта под руководством Николая Бурденко Грамицидин С применялся при лечении огнестрельных ран, гнойных и воспалительных инфекций кожи и мягких тканей, язв, пролежней и при таких заболеваниях, как воспалительные заболевания уха, горла, стоматит, воспаления костного мозга и прилегающей костной ткани, при ожогах кожи. Он давал очень хорошие результаты в отношении стрептококков и стафилококков, а также возбудителей анаэробной инфекции и других микроорганизмов.
Его удалось внедрить в практику здравоохранения, и уже в 1943–1944 гг. он широко использовался в госпиталях и в военно-полевых условиях. В начале 1943 г. были выполнены первые клинические наблюдения прошедших курс лечения грамицидином С 100 раненых, произведенные в клинике проф. Николая Приорова и проф. Ивана Руфанова. По заключению лечащих врачей, длительно незаживающие инфицированные раны под воздействием грамицидина С быстро освобождались от гнойного содержимого, температура понижалась до нормы, и рана вскоре покрывалась равномерными здоровыми грануляциями с хорошо выраженной краевой эпителизацией.
Выпускник медицинского факультета МГУ, ординатор (1911–1914), ассистент, приват-доцент (1924–1930) кафедры госпитальной хирургической клиники медицинского факультета Иван Руфанов во время Великой Отечественной войны был главным хирургом управления эвакогоспиталями Народного комиссариата здравоохранения СССР.
В 1943 г. одним из первых клиницистов начал применять отечественный пенициллин для лечения раненых. Уделял много внимания делу оказания эффективной лечебной помощи раненым, пропагандировал новые методы лечения, в частности применение сульфаниламидов и антибиотиков, необходимость сочетания антибиотиков со специфической вакцинотерапией (стафилококковым анатоксином). Изучал новые лекарственные препараты и их формы для лечения ран: бальзамы, экстракты из растений и листьев и т.д.
В 1940 г. по инициативе Георгия Гаузе Дезинфекционный институт Минздрава СССР заключил договор с лабораторией экологии МГУ по вопросам изучения действия дезинфицирующих веществ.
Эти исследования имели оборонное значение и были связаны с защитой от бактериологического оружия. Новизна работ состояла в том, что для тестирования дезинфицирующих веществ вместо культур бактерий он использовал культуры простейших, а это позволяло резко ускорить темпы и надёжность научных исследований.
В 1942 г. совместно с Марией Бражниковой получил первый отечественный антибиотик – грамицидин С («грамицидин советский») из линии Bacillus brevis (var. Gause-Brajhnikova), обитающей в почвах Подмосковья.
Испытания антибиотика проводились в полевых госпиталях 2-го Прибалтийского фронта под руководством Николая Бурденко Грамицидин С применялся при лечении огнестрельных ран, гнойных и воспалительных инфекций кожи и мягких тканей, язв, пролежней и при таких заболеваниях, как воспалительные заболевания уха, горла, стоматит, воспаления костного мозга и прилегающей костной ткани, при ожогах кожи. Он давал очень хорошие результаты в отношении стрептококков и стафилококков, а также возбудителей анаэробной инфекции и других микроорганизмов.
Его удалось внедрить в практику здравоохранения, и уже в 1943–1944 гг. он широко использовался в госпиталях и в военно-полевых условиях. В начале 1943 г. были выполнены первые клинические наблюдения прошедших курс лечения грамицидином С 100 раненых, произведенные в клинике проф. Николая Приорова и проф. Ивана Руфанова. По заключению лечащих врачей, длительно незаживающие инфицированные раны под воздействием грамицидина С быстро освобождались от гнойного содержимого, температура понижалась до нормы, и рана вскоре покрывалась равномерными здоровыми грануляциями с хорошо выраженной краевой эпителизацией.
Выпускник медицинского факультета МГУ, ординатор (1911–1914), ассистент, приват-доцент (1924–1930) кафедры госпитальной хирургической клиники медицинского факультета Иван Руфанов во время Великой Отечественной войны был главным хирургом управления эвакогоспиталями Народного комиссариата здравоохранения СССР.
В 1943 г. одним из первых клиницистов начал применять отечественный пенициллин для лечения раненых. Уделял много внимания делу оказания эффективной лечебной помощи раненым, пропагандировал новые методы лечения, в частности применение сульфаниламидов и антибиотиков, необходимость сочетания антибиотиков со специфической вакцинотерапией (стафилококковым анатоксином). Изучал новые лекарственные препараты и их формы для лечения ран: бальзамы, экстракты из растений и листьев и т.д.
Первым делом, первым делом самолеты!
#НаукаФронту
Серьезную помощь авиации оказали научные исследования профессора механико-математического факультета Николая Гурьевича Четаева по теории устойчивости движения. Во время войны самолетам часто приходилось пользоваться аэродромами, не располагающими хорошими взлетно-посадочными полосами. С еще большими сложностями было сопряжено движение самолетов по земле при вынужденных посадках, которые случались нередко. Благодаря разработанным Николаем критериям, авиаконструкторы получили весьма надежный метод расчета устойчивости самолета при движении его на земле.
Следует отметить работы по изучению способов выведения самолета из штопора, которыми успешно занимался с начала войны работавший в ЦАГИ и преподававший в МГУ Александр Николаевич Журавченко при участии профессора механико-математического факультета Александра Ивановича Морошкина.
Ряд ученых физического факультета МГУ были эвакуированы в годы войны в Казань. Так, Сергей Павлович Стрелков создал прибор, с помощью которого можно было, используя метод аналогий, изучать процессы, происходящие при обтекании крыла самолета воздушным потоком.
Нужно было найти способ испытания моделей самолетов и отдельных конструкций в аэродинамической трубе малых размеров. Для этой цели Сергей Стрелков разрабатывал, монтировал и отлаживал необходимые приборы, совершенствовал методику измерений. Вернувшись в августе 1943 г. в Москву, ученый продолжил исследования прочности и надежности крыла самолета.
Аспирантом Макаром Дмитриевичем Карасевым были получены важнейшие результаты в области акустического шума и вибрации двигателей самолета. Поршневые двигатели, которыми была оснащена в то время авиация, повышали свою эффективность при использовании горючей смеси в состоянии, близком к детонации. Такой режим работы двигателей позволял увеличить дальность полета бомбардировщиков на 25%.
Однако подобная практика была опасной: незначительные отклонения от режима могли привести к взрыву. В этой связи появилась крайняя необходимость в бортовых приборах для самолета, которые обнаруживали бы детонацию в двигателях в самой ранней стадии процесса. Такое радиотехническое устройство создала группа сотрудников, в числе которых был и М.Д.Карасёв. Советские пилоты получили прибор, подобного которому в то время не было в других странах.
#НаукаФронту
Серьезную помощь авиации оказали научные исследования профессора механико-математического факультета Николая Гурьевича Четаева по теории устойчивости движения. Во время войны самолетам часто приходилось пользоваться аэродромами, не располагающими хорошими взлетно-посадочными полосами. С еще большими сложностями было сопряжено движение самолетов по земле при вынужденных посадках, которые случались нередко. Благодаря разработанным Николаем критериям, авиаконструкторы получили весьма надежный метод расчета устойчивости самолета при движении его на земле.
Следует отметить работы по изучению способов выведения самолета из штопора, которыми успешно занимался с начала войны работавший в ЦАГИ и преподававший в МГУ Александр Николаевич Журавченко при участии профессора механико-математического факультета Александра Ивановича Морошкина.
Ряд ученых физического факультета МГУ были эвакуированы в годы войны в Казань. Так, Сергей Павлович Стрелков создал прибор, с помощью которого можно было, используя метод аналогий, изучать процессы, происходящие при обтекании крыла самолета воздушным потоком.
Нужно было найти способ испытания моделей самолетов и отдельных конструкций в аэродинамической трубе малых размеров. Для этой цели Сергей Стрелков разрабатывал, монтировал и отлаживал необходимые приборы, совершенствовал методику измерений. Вернувшись в августе 1943 г. в Москву, ученый продолжил исследования прочности и надежности крыла самолета.
Аспирантом Макаром Дмитриевичем Карасевым были получены важнейшие результаты в области акустического шума и вибрации двигателей самолета. Поршневые двигатели, которыми была оснащена в то время авиация, повышали свою эффективность при использовании горючей смеси в состоянии, близком к детонации. Такой режим работы двигателей позволял увеличить дальность полета бомбардировщиков на 25%.
Однако подобная практика была опасной: незначительные отклонения от режима могли привести к взрыву. В этой связи появилась крайняя необходимость в бортовых приборах для самолета, которые обнаруживали бы детонацию в двигателях в самой ранней стадии процесса. Такое радиотехническое устройство создала группа сотрудников, в числе которых был и М.Д.Карасёв. Советские пилоты получили прибор, подобного которому в то время не было в других странах.
Продолжаем рубрику #НаукаФронту
Сегодня в ней воспоминания о работе университетских психологов в военных госпиталях вспоминала профессор Блюма Зейгарник:
«Я работала в группе психологов, в которую входили Александр Лурия, Соломон Гелерштейн, Сергей Рубинштейн, Эдгар Бейн, Олег Кауфман, Филипп Басин, одно время с нами работал Александр Запорожец.
Наша работа велась по трем направлениям. Первое — это восстановление речи. В нейрохирургический госпиталь попадали бойцы, получившие черепно-мозговые ранения. Многие из них теряли речь. Второе — восстановление нарушенных движений. Третье — восстановление работоспособности».
Психологи должны были искать быстрые и эффективные решения в лечебной практике. «У многих бойцов, которые получили тяжелую контузию, — рассказывала Блюма Зейгарник, — развивалась глухонемота, они переставали говорить. Ни отоларингологи, ни невропатологи не могли определить механизм этого явления. Как показали исследования, эта глухонемота была реакцией на тяжелый стресс.
Очень трудно было выводить раненых из такого состояния, но психологам это удавалось. Многие из бойцов, у которых были повреждены определенные области мозга, не могли, скажем, поднять руки из-за поражения нервов. Специалисты (Александр Запорожец, Соломон Гелерштейн и Сергей Рубинштейн) придумали действенный метод восстановления движения, который назывался предметным движением.
Бойцы начинали, к примеру, работать здоровой левой рукой, а правая больная как бы притягивалась как помощник. Больные должны были что-то строгать, чинить, шить и т. п. Предметное движение, а не просто гимнастика, позволяло восстанавливать движение больных.
Конечной целью психологов было восстановление работоспособности раненых. Многие из них до войны не успели приобрести профессии. Таких в госпиталях специально обучали слесарному и столярному мастерству, шитью. Самое главное, что при этом удавалось воодушевить человека, поднять его самооценку, самоуважение. Больные видели, что, несмотря на тяжелое ранение, они могут приобщиться к общественно полезному труду».
Преследуя практические цели, работы университетских психологов военных лет были в то же время направлены на принципиальное решение одной из фундаментальных теоретических проблем — проблемы функционального развития.
Были изучены процессы формирования координации движений конечностей, анатомически «переделанных» хирургическим вмешательством, процессы восстановления утраченной чувствительности и др. Результаты исследований были отражены в многочисленных публикациях, в том числе в монографии Алексея Леонтьева и Александра Запорожца «Восстановление движения. Психофизиологические исследования восстановления функций руки после ранения» (1945).
Эти публикации являлись важным пособием в деле практического восстановления бое- и трудоспособности бойцов и офицеров Советской Армии.
Сегодня в ней воспоминания о работе университетских психологов в военных госпиталях вспоминала профессор Блюма Зейгарник:
«Я работала в группе психологов, в которую входили Александр Лурия, Соломон Гелерштейн, Сергей Рубинштейн, Эдгар Бейн, Олег Кауфман, Филипп Басин, одно время с нами работал Александр Запорожец.
Наша работа велась по трем направлениям. Первое — это восстановление речи. В нейрохирургический госпиталь попадали бойцы, получившие черепно-мозговые ранения. Многие из них теряли речь. Второе — восстановление нарушенных движений. Третье — восстановление работоспособности».
Психологи должны были искать быстрые и эффективные решения в лечебной практике. «У многих бойцов, которые получили тяжелую контузию, — рассказывала Блюма Зейгарник, — развивалась глухонемота, они переставали говорить. Ни отоларингологи, ни невропатологи не могли определить механизм этого явления. Как показали исследования, эта глухонемота была реакцией на тяжелый стресс.
Очень трудно было выводить раненых из такого состояния, но психологам это удавалось. Многие из бойцов, у которых были повреждены определенные области мозга, не могли, скажем, поднять руки из-за поражения нервов. Специалисты (Александр Запорожец, Соломон Гелерштейн и Сергей Рубинштейн) придумали действенный метод восстановления движения, который назывался предметным движением.
Бойцы начинали, к примеру, работать здоровой левой рукой, а правая больная как бы притягивалась как помощник. Больные должны были что-то строгать, чинить, шить и т. п. Предметное движение, а не просто гимнастика, позволяло восстанавливать движение больных.
Конечной целью психологов было восстановление работоспособности раненых. Многие из них до войны не успели приобрести профессии. Таких в госпиталях специально обучали слесарному и столярному мастерству, шитью. Самое главное, что при этом удавалось воодушевить человека, поднять его самооценку, самоуважение. Больные видели, что, несмотря на тяжелое ранение, они могут приобщиться к общественно полезному труду».
Преследуя практические цели, работы университетских психологов военных лет были в то же время направлены на принципиальное решение одной из фундаментальных теоретических проблем — проблемы функционального развития.
Были изучены процессы формирования координации движений конечностей, анатомически «переделанных» хирургическим вмешательством, процессы восстановления утраченной чувствительности и др. Результаты исследований были отражены в многочисленных публикациях, в том числе в монографии Алексея Леонтьева и Александра Запорожца «Восстановление движения. Психофизиологические исследования восстановления функций руки после ранения» (1945).
Эти публикации являлись важным пособием в деле практического восстановления бое- и трудоспособности бойцов и офицеров Советской Армии.
Продолжаем рубрику #НаукаФронту👇
В годы войны Алексей Антонович Ильюшин, профессор и заведующий кафедрой (1946–1998) теории упругости мехмата МГУ, возглавил работы по упругой деформации и вязкопластическому течению металлов, которые широко использовались при производстве артиллерийской военной техники.
Исследования по прочности артиллерийских снарядов оказали серьезную помощь военной промышленности, позволив значительно увеличить производство боеприпасов.
Возможности увеличения производства существенно ограничивались теорией, лежащей ранее в основе технологии изготовления корпусов снарядов. Ходило убеждение, что корпус должен обладать большой прочностью и упругостью, то есть практически не допускались какие-либо остаточные деформации при испытаниях снарядов на прочность. Большое число снарядов браковалось после их изготовления.
Алексей Ильюшин совершенно по-новому ответил на вопрос, какими свойствами должен обладать металл снарядных корпусов. В основу решения была положена специально разработанная теория малых упругопластических деформаций. Ученый доказал, что металл, идущий на изготовление корпусов снарядов, должен обладать прежде всего пластичностью, что необратимые пластические деформации снаряда, появляющиеся в момент выстрела, вполне допустимы.
Были проведены сложные расчеты допустимой величины деформаций, которые бы не влияли на траекторию полета снаряда. Большую работу по этим вычислениям выполнил Сергей Попов. В итоге были выработаны рекомендации для производства боеприпасов, в значительной степени упрощающие технологию изготовления артиллерийских снарядов.
Многочисленные пробные стрельбы изготовленными по новой технологии снарядами подтвердили теорию Алексея Ильюшина. Новую технологию утвердили, и одна из причин возможного «снарядного голода» была устранена. Созданная ученым теория пластичности легла также и в основу проектирования стволов артиллерийских орудий.
В годы войны Алексей Антонович Ильюшин, профессор и заведующий кафедрой (1946–1998) теории упругости мехмата МГУ, возглавил работы по упругой деформации и вязкопластическому течению металлов, которые широко использовались при производстве артиллерийской военной техники.
Исследования по прочности артиллерийских снарядов оказали серьезную помощь военной промышленности, позволив значительно увеличить производство боеприпасов.
Возможности увеличения производства существенно ограничивались теорией, лежащей ранее в основе технологии изготовления корпусов снарядов. Ходило убеждение, что корпус должен обладать большой прочностью и упругостью, то есть практически не допускались какие-либо остаточные деформации при испытаниях снарядов на прочность. Большое число снарядов браковалось после их изготовления.
Алексей Ильюшин совершенно по-новому ответил на вопрос, какими свойствами должен обладать металл снарядных корпусов. В основу решения была положена специально разработанная теория малых упругопластических деформаций. Ученый доказал, что металл, идущий на изготовление корпусов снарядов, должен обладать прежде всего пластичностью, что необратимые пластические деформации снаряда, появляющиеся в момент выстрела, вполне допустимы.
Были проведены сложные расчеты допустимой величины деформаций, которые бы не влияли на траекторию полета снаряда. Большую работу по этим вычислениям выполнил Сергей Попов. В итоге были выработаны рекомендации для производства боеприпасов, в значительной степени упрощающие технологию изготовления артиллерийских снарядов.
Многочисленные пробные стрельбы изготовленными по новой технологии снарядами подтвердили теорию Алексея Ильюшина. Новую технологию утвердили, и одна из причин возможного «снарядного голода» была устранена. Созданная ученым теория пластичности легла также и в основу проектирования стволов артиллерийских орудий.
В рамках рубрики #НаукаФронту делимся событиями Великой Отечественной войны на страницах «Летописи Московского университета»👇
Об истории 8-ой Краснопресненской дивизии народного ополчения сложена из судеб Московского университета, в составе которой сражались более 1000 студентов и сотрудников МГУ.
Читайте по ссылке
Эвакуация Московского университета
МГУ заранее разработал план по спасению ценного имущества (учебное, научное, библиотечное, музейное) и произвёл его разбор на группы, подлежащие либо вывозу, либо консервации в Москве.
Подробнее об эвакуации читайте по ссылке
О Совете ветеранов войны и труда МГУ читайте по ссылке
На фото: Аудиторный корпус после падения авиабомбы 29 октября 1941 г. (рис. Б.С.Земенкова, 1941)
#научныйполк
Об истории 8-ой Краснопресненской дивизии народного ополчения сложена из судеб Московского университета, в составе которой сражались более 1000 студентов и сотрудников МГУ.
Читайте по ссылке
Эвакуация Московского университета
МГУ заранее разработал план по спасению ценного имущества (учебное, научное, библиотечное, музейное) и произвёл его разбор на группы, подлежащие либо вывозу, либо консервации в Москве.
Подробнее об эвакуации читайте по ссылке
О Совете ветеранов войны и труда МГУ читайте по ссылке
На фото: Аудиторный корпус после падения авиабомбы 29 октября 1941 г. (рис. Б.С.Земенкова, 1941)
#научныйполк
Продолжаем нашу рубрику #НаукаФронту
Война потребовала от промышленности оперативной переработки огромного количества металла и всевозможных сплавов.
Нужно было располагать надежными методами и приборами для быстрого, качественного и количественного определения состава различных материалов. Обеспечить такой анализ стало возможным на основе спектроскопии.
Перед войной наша оптическая промышленность начала выпускать аппаратуру для спектрального анализа металлов. Однако в связи с эвакуацией это производство прекратилось. Физическому факультету МГУ поручили организовать исследовательскую, проектную работу и непосредственный выпуск серий спектральных приборов для обеспечения аналитических работ на предприятиях автомобильной, танковой, авиационной промышленности и т.д. Руководство этой работой было возложено на доцента Федора Андреевича Королева.
«Выполнить это задание, — писал он, — было поручено коллективу кафедры оптики, который в сжатые сроки провел исследовательскую и конструкторскую работу и совместно с мастерскими физического факультета обеспечил выполнение заданий Государственного комитета обороны по изготовлению спектральной аппаратуры. Были разработаны и изготовлены большие серии трех типов спектральных приборов с электрическими агрегатами для возбуждения спектра испытуемых материалов».
Созданная в МГУ аппаратура для спектрального анализа могла работать не только в условиях заводских лабораторий, но и непосредственно в цехах, на складах, на подъездных путях, везде, куда поступал металл, наконец, в полевых условиях. Она использовалась и во фронтовых лабораториях. Спектральные приборы, изготовленные в МГУ и переданные предприятиям оборонной промышленности, позволили обеспечить экспресс-анализами технологические процессы в решающих отраслях оборонной промышленности.
Научно-исследовательского институт физики МГУ, который тогда возглавлял Александр Саввич Предводителев, наладил выпуск деталей для мин, снарядов, ручных гранат и простых радиоприборов. Затем в его стенах стали разрабатываться и производиться более сложные приборы и аппаратура: стилоскопы, стилометры, приборы для ночной посадки и взлета самолетов, приборы для обнаружения мин, измерения магнитных полей судов, перископы для дотов и подводных лодок.
16 ноября 1944 г. газета «Московский университет» поместила письмо командующего фронтом Маршала Советского Союза Константина Константиновича Рокоссовского и члена Военного совета фронта генерал-лейтенанта Константина Фёдоровича Телегина, адресованное директору НИИФ Александру Предводителеву с благодарностью Военного совета 1-го Белорусского фронта за проделанную институтом работу по организации фронтовой лаборатории и выделение для нее стилоскопа.
Война потребовала от промышленности оперативной переработки огромного количества металла и всевозможных сплавов.
Нужно было располагать надежными методами и приборами для быстрого, качественного и количественного определения состава различных материалов. Обеспечить такой анализ стало возможным на основе спектроскопии.
Перед войной наша оптическая промышленность начала выпускать аппаратуру для спектрального анализа металлов. Однако в связи с эвакуацией это производство прекратилось. Физическому факультету МГУ поручили организовать исследовательскую, проектную работу и непосредственный выпуск серий спектральных приборов для обеспечения аналитических работ на предприятиях автомобильной, танковой, авиационной промышленности и т.д. Руководство этой работой было возложено на доцента Федора Андреевича Королева.
«Выполнить это задание, — писал он, — было поручено коллективу кафедры оптики, который в сжатые сроки провел исследовательскую и конструкторскую работу и совместно с мастерскими физического факультета обеспечил выполнение заданий Государственного комитета обороны по изготовлению спектральной аппаратуры. Были разработаны и изготовлены большие серии трех типов спектральных приборов с электрическими агрегатами для возбуждения спектра испытуемых материалов».
Созданная в МГУ аппаратура для спектрального анализа могла работать не только в условиях заводских лабораторий, но и непосредственно в цехах, на складах, на подъездных путях, везде, куда поступал металл, наконец, в полевых условиях. Она использовалась и во фронтовых лабораториях. Спектральные приборы, изготовленные в МГУ и переданные предприятиям оборонной промышленности, позволили обеспечить экспресс-анализами технологические процессы в решающих отраслях оборонной промышленности.
Научно-исследовательского институт физики МГУ, который тогда возглавлял Александр Саввич Предводителев, наладил выпуск деталей для мин, снарядов, ручных гранат и простых радиоприборов. Затем в его стенах стали разрабатываться и производиться более сложные приборы и аппаратура: стилоскопы, стилометры, приборы для ночной посадки и взлета самолетов, приборы для обнаружения мин, измерения магнитных полей судов, перископы для дотов и подводных лодок.
16 ноября 1944 г. газета «Московский университет» поместила письмо командующего фронтом Маршала Советского Союза Константина Константиновича Рокоссовского и члена Военного совета фронта генерал-лейтенанта Константина Фёдоровича Телегина, адресованное директору НИИФ Александру Предводителеву с благодарностью Военного совета 1-го Белорусского фронта за проделанную институтом работу по организации фронтовой лаборатории и выделение для нее стилоскопа.
С вами рубрика #НаукаФронту! Сегодня рассказываем, как накануне войны в связи с разработкой теории парашютов университетские ученые столкнулись с проблемой обтекания жидкостью или газом тел с просачиванием через проницаемую поверхность.
Эта проблема позднее породила новую область гидро- и аэромеханики. Соответствующие исследования, как теоретические, так и экспериментальные начал тогда же один из самых молодых ученых университета Халил Ахмедович Рахматулин. За 1940 г. в числе наиболее выдающихся упоминалась работа, выполненная доцентом Xалилом Рахматулиным по исследованию аэродинамики парашюта.
В 1943 г. разработанная им теория парашюта была защищена в качестве докторской диссертации. Теория позволяла выявить зависимость коэффициента сопротивления парашюта от его конструктивных параметров, определить напряженное состояние купола парашюта и предложить эффективные способы упрочения купола и уменьшения его напряжения. Благодаря исследованиям аэродинамических свойств и прочности парашютов, которые провёл Рахматулин и его коллеги, в военные годы были разработаны, внедрены в производство и нашли широкое применение на фронте несколько новых видов парашютных конструкций.
Другим важным направлением исследовательских работ Xалина Рахматулина накануне и в годы войны явилось изучение аэродинамики привязанных аэростатов, выяснение закономерностей в работе тросов в системах воздушных заграждений.
Была разработана теория деформации нити при поперечном ударе. Объяснить математически волновую картину, возникавшую при поперечном ударе, очень сложно. Xалину Рахматулину впервые в мировой науке удалось решить эту задачу сначала для случая возникновения упругих деформаций, а затем и для случая возникновения пластических деформаций. Теоретические работы ученого сыграли заметную роль при создании системы противовоздушных заграждений Москвы и других советских городов.
В военные годы Xалил Ахмедович успешно разрабатывал теорию продольного удара за пределами упругости, которая объясняла поведение твердых тел при действии высоких давлений и быстром спаде давления (подобная ситуация возникает в момент выстрела при выходе снаряда из ствола орудия). Исследования в этой области привели к открытию так называемых волн разгрузки, которые получили известность в мировой научной литературе под названием «волн Рахматулина».
Разработка теории продольного удара способствовала обоснованию и внедрению в производство новой технологии изготовления корпусов артиллерийских снарядов из сталистого чугуна вместо употреблявшейся ранее для этих целей высокопрочной стали.
Эта проблема позднее породила новую область гидро- и аэромеханики. Соответствующие исследования, как теоретические, так и экспериментальные начал тогда же один из самых молодых ученых университета Халил Ахмедович Рахматулин. За 1940 г. в числе наиболее выдающихся упоминалась работа, выполненная доцентом Xалилом Рахматулиным по исследованию аэродинамики парашюта.
В 1943 г. разработанная им теория парашюта была защищена в качестве докторской диссертации. Теория позволяла выявить зависимость коэффициента сопротивления парашюта от его конструктивных параметров, определить напряженное состояние купола парашюта и предложить эффективные способы упрочения купола и уменьшения его напряжения. Благодаря исследованиям аэродинамических свойств и прочности парашютов, которые провёл Рахматулин и его коллеги, в военные годы были разработаны, внедрены в производство и нашли широкое применение на фронте несколько новых видов парашютных конструкций.
Другим важным направлением исследовательских работ Xалина Рахматулина накануне и в годы войны явилось изучение аэродинамики привязанных аэростатов, выяснение закономерностей в работе тросов в системах воздушных заграждений.
Была разработана теория деформации нити при поперечном ударе. Объяснить математически волновую картину, возникавшую при поперечном ударе, очень сложно. Xалину Рахматулину впервые в мировой науке удалось решить эту задачу сначала для случая возникновения упругих деформаций, а затем и для случая возникновения пластических деформаций. Теоретические работы ученого сыграли заметную роль при создании системы противовоздушных заграждений Москвы и других советских городов.
В военные годы Xалил Ахмедович успешно разрабатывал теорию продольного удара за пределами упругости, которая объясняла поведение твердых тел при действии высоких давлений и быстром спаде давления (подобная ситуация возникает в момент выстрела при выходе снаряда из ствола орудия). Исследования в этой области привели к открытию так называемых волн разгрузки, которые получили известность в мировой научной литературе под названием «волн Рахматулина».
Разработка теории продольного удара способствовала обоснованию и внедрению в производство новой технологии изготовления корпусов артиллерийских снарядов из сталистого чугуна вместо употреблявшейся ранее для этих целей высокопрочной стали.
Продолжаем нашу рубрику #НаукаФронту. Сегодня рассказываем об эвакуации МГУ.
25 октября 1941 г. началась эвакуация в Ашхабад группы профессоров и научных работников МГУ численностью 220 человек под руководством проф. С.И. Кулаева (биологический факультет).
А 29 октября в Ашхабад отправлен второй эшелон сотрудников и преподавателей МГУ, в т.ч. 35 по преимуществу престарелых профессоров. К этому времени эвакуировано 65 кафедр, 90% сотрудников и преподавателей, отправлено основное оборудование.
В целом эвакуация, проходившая в чрезвычайно сложной обстановке непрерывных военных тревог и воздушных налётов на Москву, затянулась на два месяца и закончилась к 1 января 1942 г., т.е. тогда, когда непосредственная угроза Москве фактически миновала и немцы потерпели поражение в сражении под Москвой.
В течение августа и сентября из коллектива МГУ выбыли около 100 научных работников, 200–300 сотрудников и вместе с эвакуированными родителями несколько сотен студентов. Эвакуация сотрудников, особенно женщин с детьми, проходила организованно, эшелонами, отправляясь главным образом в Татарскую АССР.
В соответствии с первоначальным предположением о вывозе оборонной тематики и наиболее ценного имущества был произведён соответствующий разбор имущества университета (учебников, научного, библиотечного, музейного). Оно было разделено на группы: подлежащие эвакуации в 1-ю, 2-ю и 3-ю очереди и подлежащее консервации в Москве.
В августе на барже были отправлены в г. Хвалынск наиболее ценные сокровища Научной библиотеки (около 5000 томов). В дальнейшем из г. Хвалынска в г. Кустанай. В октябре во главе с директором библиотеки А.И. Кудрявцевой в Ашхабад были отправлены 80 тыс. томов.
25 октября 1941 г. началась эвакуация в Ашхабад группы профессоров и научных работников МГУ численностью 220 человек под руководством проф. С.И. Кулаева (биологический факультет).
А 29 октября в Ашхабад отправлен второй эшелон сотрудников и преподавателей МГУ, в т.ч. 35 по преимуществу престарелых профессоров. К этому времени эвакуировано 65 кафедр, 90% сотрудников и преподавателей, отправлено основное оборудование.
В целом эвакуация, проходившая в чрезвычайно сложной обстановке непрерывных военных тревог и воздушных налётов на Москву, затянулась на два месяца и закончилась к 1 января 1942 г., т.е. тогда, когда непосредственная угроза Москве фактически миновала и немцы потерпели поражение в сражении под Москвой.
В течение августа и сентября из коллектива МГУ выбыли около 100 научных работников, 200–300 сотрудников и вместе с эвакуированными родителями несколько сотен студентов. Эвакуация сотрудников, особенно женщин с детьми, проходила организованно, эшелонами, отправляясь главным образом в Татарскую АССР.
В соответствии с первоначальным предположением о вывозе оборонной тематики и наиболее ценного имущества был произведён соответствующий разбор имущества университета (учебников, научного, библиотечного, музейного). Оно было разделено на группы: подлежащие эвакуации в 1-ю, 2-ю и 3-ю очереди и подлежащее консервации в Москве.
В августе на барже были отправлены в г. Хвалынск наиболее ценные сокровища Научной библиотеки (около 5000 томов). В дальнейшем из г. Хвалынска в г. Кустанай. В октябре во главе с директором библиотеки А.И. Кудрявцевой в Ашхабад были отправлены 80 тыс. томов.
Продолжаем нашу рубрику #НаукаФронту. Сегодня рассказываем об реэвакуации МГУ.
Успехи Красной армии на всех фронтах Великой Отечественной поставили на повестку дня вопрос о возвращении МГУ в Москву. 22 мая 1943 г. стал последним днём занятий в Свердловске.
В Свердловск приехала Служба времени ГАИШ - важная стратегическая штука, в Ашхабаде были исследования, так сказать, с местными особенностями промышленности, экспедиции даже были.
Общее руководство реэвакуацией МГУ из Свердловска осуществляла заместитель председателя СНК СССР Розалия Самойловна Землячка. В мае 1943 года личный состав университета и оборудование в двух эшелонах были отправлены из Свердловска.
В составе первого эшелона — биологический, геолого-почвенный, географический, механико-математический, химический факультеты, фундаментальная библиотека; в составе второго — физический, исторический, филологический, философский, экономический факультеты, институт психологии, военная кафедра и ректорат. Реэвакуация в столицу прошла организованно. Она продолжалась две недели и была завершена 10 июня 1943 года.
15 июня 1943 г. в связи с окончанием реэвакуации и развертыванием работы МГУ в полном объеме были утверждены деканаты факультетов во главе с деканами.
#МГУ_в_годы_ВОВ #НаучныйПолк
Успехи Красной армии на всех фронтах Великой Отечественной поставили на повестку дня вопрос о возвращении МГУ в Москву. 22 мая 1943 г. стал последним днём занятий в Свердловске.
В Свердловск приехала Служба времени ГАИШ - важная стратегическая штука, в Ашхабаде были исследования, так сказать, с местными особенностями промышленности, экспедиции даже были.
Общее руководство реэвакуацией МГУ из Свердловска осуществляла заместитель председателя СНК СССР Розалия Самойловна Землячка. В мае 1943 года личный состав университета и оборудование в двух эшелонах были отправлены из Свердловска.
В составе первого эшелона — биологический, геолого-почвенный, географический, механико-математический, химический факультеты, фундаментальная библиотека; в составе второго — физический, исторический, филологический, философский, экономический факультеты, институт психологии, военная кафедра и ректорат. Реэвакуация в столицу прошла организованно. Она продолжалась две недели и была завершена 10 июня 1943 года.
15 июня 1943 г. в связи с окончанием реэвакуации и развертыванием работы МГУ в полном объеме были утверждены деканаты факультетов во главе с деканами.
#МГУ_в_годы_ВОВ #НаучныйПолк
Сегодня в нашей рубрике #НаукаФронту рассказываем о задачах кафедры теории упругости механико-математического факультета во время войны.
Задача касалась прочности ледового покрытия и была непосредственно связана с организацией знаменитой «Дороги жизни», проложенной по льду Ладожского озера. Большой вклад в выполнение этого задания внес сотрудник кафедры Михаил Митрофанович Филоненко-Бородич. Ему принадлежит решение важной задачи о прочности ледяного слоя под гусеничной нагрузкой.
Профессор Василий Владимирович Шулейкин по заданию Гидрографического управления ВМФ разработал теорию расчета ледовых переправ. Контрольные испытания проводились на Белом море. Уже в ноябре 1941 г. были составлены и разосланы по флотам таблицы для расчета морских ледовых переправ. Они с успехом использовались при прокладке зимой 1941-1942 гг. «Дороги жизни», а также для установления переправ в прибрежных районах северных морей. Василий Шулейкин занимался также вопросами штурманского и гидрографического вооружения в условиях военного времени. В частности, им был сконструирован баронивелир повышенной точности — прибор, с помощью которого определялись высоты различных навигационных знаков и огней на берегах.
Профессор географического факультета Николай Николаевич Колосовский был включен в комиссию Академии наук по мобилизации ресурсов Урала на нужды обороны страны. Николай Колосовский подготовил ряд важных мероприятий, способствовавших улучшению работы железнодорожного транспорта в военное время, увеличению пропускной и провозной способности железных дорог.
В 1941-1946 гг. под научным руководством Игоря Владимировича Никольского в Казахстане работала Транспортно-экономическая экспедиция. Она проводила общие экономико-географические и специальные транспортные исследования для экономического обоснования строительства и реконструкции автомобильных дорог. Это было важное оборонное задание, так как железные дороги тогда были предельно перегружены.
Задача касалась прочности ледового покрытия и была непосредственно связана с организацией знаменитой «Дороги жизни», проложенной по льду Ладожского озера. Большой вклад в выполнение этого задания внес сотрудник кафедры Михаил Митрофанович Филоненко-Бородич. Ему принадлежит решение важной задачи о прочности ледяного слоя под гусеничной нагрузкой.
Профессор Василий Владимирович Шулейкин по заданию Гидрографического управления ВМФ разработал теорию расчета ледовых переправ. Контрольные испытания проводились на Белом море. Уже в ноябре 1941 г. были составлены и разосланы по флотам таблицы для расчета морских ледовых переправ. Они с успехом использовались при прокладке зимой 1941-1942 гг. «Дороги жизни», а также для установления переправ в прибрежных районах северных морей. Василий Шулейкин занимался также вопросами штурманского и гидрографического вооружения в условиях военного времени. В частности, им был сконструирован баронивелир повышенной точности — прибор, с помощью которого определялись высоты различных навигационных знаков и огней на берегах.
Профессор географического факультета Николай Николаевич Колосовский был включен в комиссию Академии наук по мобилизации ресурсов Урала на нужды обороны страны. Николай Колосовский подготовил ряд важных мероприятий, способствовавших улучшению работы железнодорожного транспорта в военное время, увеличению пропускной и провозной способности железных дорог.
В 1941-1946 гг. под научным руководством Игоря Владимировича Никольского в Казахстане работала Транспортно-экономическая экспедиция. Она проводила общие экономико-географические и специальные транспортные исследования для экономического обоснования строительства и реконструкции автомобильных дорог. Это было важное оборонное задание, так как железные дороги тогда были предельно перегружены.
Я не устану вспоминать
Где СОРОК ПЕРВЫЙ, май тревожный,
Как призывала нас Русь – мать
Быть на чеку, ВОЙНА ВОЗМОЖНА.
Войны начало встретил я,
Как все в Москве не истерично,
Как каждая в Москве семья,
Без паники – патриотично...
Ковшов Серафим Николаевич, сотрудник химического факультета
В воскресное утро 22 июня 1941 г. из репродукторов по всей стране прозвучало страшное слово: «ВОЙНА»
22 июня 1941 в МГУ на факультетах, в институтах прошли митинги и собрания, на которых были приняты решения о готовности к беспощадной борьбе с врагом.
В Коммунистической аудитории собрались комсомольцы университета. Коммунисты и комсомольцы объявили себя мобилизованными для выполнения любого задания Родины.
О том, как Московский университет встретил первый день войны, — в воспоминаниях студентов и сотрудников в летописи.
#Наукафронту
Где СОРОК ПЕРВЫЙ, май тревожный,
Как призывала нас Русь – мать
Быть на чеку, ВОЙНА ВОЗМОЖНА.
Войны начало встретил я,
Как все в Москве не истерично,
Как каждая в Москве семья,
Без паники – патриотично...
Ковшов Серафим Николаевич, сотрудник химического факультета
В воскресное утро 22 июня 1941 г. из репродукторов по всей стране прозвучало страшное слово: «ВОЙНА»
22 июня 1941 в МГУ на факультетах, в институтах прошли митинги и собрания, на которых были приняты решения о готовности к беспощадной борьбе с врагом.
В Коммунистической аудитории собрались комсомольцы университета. Коммунисты и комсомольцы объявили себя мобилизованными для выполнения любого задания Родины.
О том, как Московский университет встретил первый день войны, — в воспоминаниях студентов и сотрудников в летописи.
#Наукафронту
Сегодня, 23 февраля, День защитника Отечества
#отмечаем_мгу
Делимся рубрикой “Научный полк”. По хэштегу #НаукаФронту вы найдете цикл рассказов о вкладе ученых Московского университета в победу в Великой Отечественной войне.
Вы узнаете о работе университетских психологов в военных госпиталях, выпускниках медицинского факультета, помощи авиации от мехмата и многом другом.
#отмечаем_мгу
Делимся рубрикой “Научный полк”. По хэштегу #НаукаФронту вы найдете цикл рассказов о вкладе ученых Московского университета в победу в Великой Отечественной войне.
Вы узнаете о работе университетских психологов в военных госпиталях, выпускниках медицинского факультета, помощи авиации от мехмата и многом другом.