Из мемуаров помощника президента США по национальной безопасности по национальной безопасности в 2018-2019 Джона Болтона (перевод google.translate)

Трамп был обеспокоен возможностью российских потерь в Сирии, учитывая обширное военное присутствие России там, которое резко возросло за годы правления Обамы. Это было законное беспокойство, и мы решили его, попросив председателя Объединенного комитета начальников штабов Джо Данфорда позвонить своему российскому коллеге Валерию Герасимову, чтобы заверить его, что какие бы действия мы ни решили предпринять, они не будут направлены на российский персонал или активы.
Канал Данфорд-Герасимов был и оставался критически важным активом для обеих стран с течением времени, во многих случаях гораздо более подходящим, чем обычные дипломатические коммуникации, чтобы гарантировать, что Вашингтон и Москва четко понимают свои соответствующие интересы и намерения.
(…)
Эрдоган звучал как Муссолини, говорящий со своего римского балкона, за исключением того, что Эрдоган говорил таким тоном и громкостью по телефону. Это было похоже на то, как если бы он читал нам лекцию, стоя за столом Resolute. Эрдоган, казалось, избегал любых обязательств присоединиться к планам удара США, но сказал, что он поговорит с Путиным в ближайшее время. Трамп призвал Эрдогана подчеркнуть, что мы стремимся избежать российских потерь.
На следующий день, в четверг, Ибрагим Калин, мой турецкий коллега (а также пресс-секретарь Эрдогана, интересное сочетание), позвонил, чтобы сообщить о звонке Эрдогана-Путина. Путин подчеркнул, что не хочет видеть более широкой конфронтации с Соединенными Штатами из-за Сирии, и что все должны действовать со здравым смыслом.
В восемь утра в четверг Данфорд позвонил, чтобы отчитаться о своем разговоре с Герасимовым поздно вечером накануне. После обязательной российской защиты режима Асада Герасимов перешел к делу, серьезно отнесся к Данфорду, когда он подчеркнул, что мы не намерены нападать на русских. Данфорд охарактеризовал Герасимова как «очень профессионального, очень взвешенного». Данфорд и я согласились, что это положительный результат, о котором я сообщил Трампу позже утром, вместе с телефонным разговором Эрдогана и Путина.

Из всего послушанного по обмену политзеков поразила одна деталь (рассказал тов. иноагент Пивоваров):

На «вывозном» спецборту Ил авиатряда «Россия»…
Иностранных граждан…
Посадили отдельно: в салон для белых бизнес-класса…
А граждан РФ — в эконом.

Каждый раз когда очередная Z-тля что-то будет говорить о «попавших под западное вражеское влияние либерастах и леваках», представляйте себе эту картину. Как «наши silovye слоны» походя лишний раз гражданство России унизили. Лишь бы услужить господам.

Я бы выпиннул в позорную бы отставку того, кто организовал эту сегрегацию. Это точно. И при Путине бы выпиннул, и в Нормальной России Будущего. Да не за западопоклонство! — а за то что он фетюк, халдей и шакал.

Генерал-лейтенант ФСБ Владислав Меньщиков руководит Первой службой контрразведки и замешан в коррупционных схемах с оборонным концерном «Алмаз-Антей», выяснил The Insider.

С 2003 по 2014 год, возглавляя компанию, он распределял государственные контракты между фирмами, принадлежащими его родственникам. Родственница его супруги, Татьяна Сухорукова, через ООО «Альбион» организовывала деловые поездки сотрудников концерна, а предполагаемая мать, Валентина Меньщикова, владела долей в компании «Новые технологии и материалы», поставляющей крепежную продукцию.

Чистая прибыль этих компаний составляла сотни миллионов рублей ежегодно, инвестируясь в коммерческую недвижимость, стоимость которой достигла 3 млрд рублей. Активы зарегистрированы на фирмы, принадлежащие дочери Меньщикова Татьяне и бывшему подчиненному Яну Новикову.

Эти фирмы «Галакс», «Агора» и «Биоимпульс» стали собственниками недвижимости, в которую были вложены коррупционные средства.

Подписаться на The Insider | Задонатить | Написать редакции

ТОП — 5 мировых тем на ближайшие 5 лет по версии МИГ, в порядке убывания

1. Появление "сильного ИИ"
2. Глобальное потепление
3. Угроза пандемий
4. Локальные военные конфликты, связанные с производством и логистикой микрочипов
5. Большая война на Ближнем Востоке

Украина в пятерку не входит.

Причем первые 2 с сильным отрывом от всего остального

➡️ МИГ России: живи прогрессивно, а не абы как. Подписаться

Всё так. Разгром зажравшихся [мягко говоря] военных чиновников (и не только их) — хорошее зрелище для граждан воюющей страны.

Проблема в том, что происходит эрозия баланса элит:

(1) Явное усиление «силовиков»;
(2) Кардинальное изменение правил игры — к которому никто не был готов;
(3) Тишина Верховного арбитра.

Итогом зачистки может стать разрушение сложившихся элитных диспозиций и начало войны «всех против всех». Пленных брать уже начали.

@ausguck

В ходе СВО большие потери понесло Министерство обороны:

1. Министр обороны генерал армии Сергей Шойгу — снят с должности;
2. Первый замминистра обороны Руслан Цаликов — снят с должности;
3. Замминистра обороны Тимур Иванов (стройка) — арестован;
4. Замминистра обороны генерал-полковник Юрий Садовенко (аппарат МО) — снят с должности;
5. Замминистра обороны Татьяна Шевцова (финансовое обеспечение) — снята с должности;
6. Замминистра обороны генерал армии запаса Николай Панков (статс-секретарь) — снят с должности;
7. Бывший замминистра обороны генерал армии Дмитрий Булгаков (материально-техническое обеспечение) — арестован;
8. Замминистра обороны генерал армии Павел Попов (инновационные исследования) — снят с должности;
9. Начальник главного управления кадров генерал-лейтенант Юрий Кузнецов — арестован;
10. Начальник главного управления связи генерал-лейтенант Вадим Шамарин — арестован;
11. Начальник управления департамента по обеспечению гособоронзаказа Владимир Вертелецкий — арестован;
12. Пресс-секретарь Минобороны Россияна Марковская — снята с должности;
13. Помощник Министра обороны генерал-лейтенант Александр Бураченок — снят с должности;
14. Генеральный директор Военно-строительной компании Андрей Белков — арестован.

8 июля внезапно умер глава управления госэкспертизы Минобороны РФ генерал Хандаев. Он был правой рукой арестованного экс-зама Шойгу Иванова. 11 июля в СИЗО также внезапно умер бизнесмен Игорь Котельников, который был посредником при Иванове.
Сегодня в рамках арьергардных боев задержаны директор парка «Патриот» и замначальника Главного управления инновационного развития МО РФ;

По слухам, неподтвержденным официальной информацией, начавшийся с приходом Андрея Белоусова (поставлен навести порядок в оборонных расходах) аудит в Министерстве Обороны выявил «исчезновение» 11 трлн. руб. (!) Правда, лично мне цифра представляется завышенной.

По слухам, следующие потери понесет Московская область, где будут выкорчевывать корни Шойгу.

🇷🇺🔍«Демократизировать Россию лучше целиком, а не по частям». Призывы к развалу страны играют на руку «патриотов» и чреваты появлением «нового Путина»

Политолог Аббас Галлямов* в новой колонке для «МО» рассказывает о вреде предложений создать несколько государств на территории постпутинской России

Прежде всего, надо иметь в виду, что в случае распада РФ в итоге уйдут только национальные окраины, а большинство русских регионов останутся, отмечает эксперт в ответ на вновь зазвучавшие призывы к развалу: «С высокой долей вероятности можно предположить, что происходящее будет сопровождаться всплеском русского этнонационализма. Надо просто помнить уроки истории: не сумев либерализоваться и демократизироваться, осколки распадающихся империй очень часто консолидируются именно таким образом».

Такая «Новая Московия» может быть для соседей даже опаснее, чем нынешняя Россия, указывает политолог.

«Украинцев подводит подход, который можно назвать «картографическим». Смотрит человек на карту, видит огромную, нависшую над Украиной Россию и думает: «Эх, вот если бы её уменьшить, то хорошо было бы». Как будто физический размер автоматически определяет силу или степень агрессивности государства. На самом деле и большое государство может быть миролюбивым, — уверен Галлямов. – посмотрите на номер два в мире, Канаду; и маленькое — воинственным, — вспомните нацистскую Германию или Италию эпохи Муссолини».

После падения путинского режима его сторонники будут деморализованы и демобилизованы. Единственное, что сможет снова вернуть их в политику, – это как раз угроза распада страны, предупреждает политолог.

«С криком «Отечество в опасности» они пойдут на улицы, на избирательные участки и именно из этой среды произрастёт новый Путин. Задача сторонников демократии — указанному сценарию помешать. Для этого надо всячески избегать действий, которые будут способствовать новой мобилизации «патриотов», – резюмирует политолог.

Подробнее разбор эксперта читайте здесь.

*автор признан Минюстом РФ иностранным агентом.

На отдыхе прочла известнейшую работу Джеймса Биллингтона (бывший глава Библиотеки Конгресса) "Икона и топор. Опыт истолкования истории русской культуры" (The Icon and the Axe: An Interpretative History of Russian Culture). Это культурная история России, основанная на работе с огромным количеством первоисточников, исследует эволюцию российской мысли от самых истоков до ~1960х годов. Книга признана одним из глубочайших исследований по данной теме

Что поражает? Это поразительная преемственность в исторической российской мысли. То есть те штампы, которыми мыслит россиянин сегодня, условно говоря, были релевантны и в 16-17 веках! Несколько ключевых моментов важных для понимания:

1) Вера в собственной избранничество и исключительность, которая видимо связана с принятием православия, которое психологически отделило Русь от католического Запада. Хотя акцент на собственной особости, значимости, исключительности, хотя бы как-то можно понять после того, когда СССР стал одной из сверхдержав, его трудно объяснить его в 16-17ом веках, когда Россия оставалась глубоко отсталой страной. В письмах к князю Курбскому "перемежая высокопарный язык грубыми оскорблениями в стиле иосифлян, Иван Грозный отстаивает свое право как вождя избранного народа, окруженного враждебными «агарянами» и «исмаилтянами», на жестокость и абсолютную власть." (с.88). "После того как в первые годы Никонова патриаршества Московское государство предприняло успешное нападение на Польшу, убеждение в его священной миссии и особом предназначении росло не по дням, а по часам." (с.147). Впоследствии, все эти установки прослеживаются и в русской литературе. "Магницкий выказывал романтическую увлеченность идеей о том, что именно культивирование восточных связей поможет России выступить в роли избавителя падшего Запада." (с.303). Князь Одоевский "полагал, что «в России многое дурно, а все вместе хорошо; в Европе многое хорошо, а все вместе дурно»." (с.326). "Уверенность, что России каким-то образом суждено явить миру новый общественный облик, быть может даже «новое христианство», спасала большую часть <интеллигенции> от от убийственной мировой скорби (Weltschmerz) дворянского столетия." (с.401). "Веру, что России суждено идеологически возродить загнивающий Запад, пропагандировали как консервативные, так и радикальные теоретики. А вера в близкое свершение земной утопии нередко завораживала даже тех, кто ее отрицал. Достоевский, отойдя от радикализма к консерватизму, все равно чувствовал, сколь соблазнителен этот «чудный сон, высокое заблуждение человечества»: «Золотой век — мечта самая неправдоподобная из всех, какие были, но за которую люди отдавали всю жизнь свою и все свои силы, для которой умирали и убивались пророки, без которой народы не хотят жить и не могут даже и умереть!» Ради этой мечты люди оказались готовы умереть, отражая в Гражданскую войну контратаки старого порядка. Во времена смуты и распада самые утопические мечтания способны стать самым что ни на есть практическим лозунгом и снискать массовую народную поддержку. " (с.512)

2) Анти-западничество. Опять же, отделение себя от Запада, чувство ущербности (в связи с отсталостью) в купе с отчаянным желанием научить Запад, показать ему "как правильно". Присутствует уже в 16-17 веках, и является устойчивой характеристикой российской интеллектуальной мысли. "Драматическое противоречие между единообразной религиозной цивилизацией Московского государства и многогранным светским Западом породило смуты и столкновения, продолжавшиеся от Ивана до Петра Великого и запечатлевшие себя в русской культуре." (с.90). В 14-15 вв."все более яростное и апокалиптически окрашенное утверждение Московским государством исключительной роли и достоинства России проистекает, таким образом, из психологической потребности скрыть от себя все более зависимый и производный характер русской культуры." Любопытно, что само представление о причинах упадка Запада также черпается из западных источников. В 19 в. молодые идеалисты "проникнутые влиянием де Местра, Сен-Мартена и всей традиции контрпросвещения, они все же были сугубо обязаны германской романтической мысли: там они почерпнули свое представление о глубинных, исторических причинах упадка Запада." (с.325). И славянофилы и западники "были порождением тогдашнего романтического идеализма; и те, и другие равно ненавидели николаевскую бюрократию и западных предпринимателей; и те, и другие стремились заимствовать западные идеи помимо западной социальной практики, дабы Россия смогла возглавить возрождение европейской цивилизации" (с.327). "Но ни Победоносцев, ни Толстой не могли разогнать тяжелое уныние восьмидесятых годов и уж тем более хоть как-нибудь обновить подход к насущным проблемам эпохи. Обоих страшила и отталкивала новь окружающего мира в ее главных проявлениях. Интеллектуальные и политические устремления современной Европы казались им никчемными, растленными и своекорыстными. " (с.435).

3) Заимствования у Запада ограничиваются преимущественно технической составляющей. "Важной особенностью этой российской ориентации на североевропейские протестантские государства была ее исключительно военная и административная направленность. Московское государство не переняло у этих развитых наций ни религиозных, ни культурных, ни образовательных идей. Для заинтересованности Московии в чисто военной и управленческой сторонах светского просвещения показателен тот факт, что слово «наука», которое в дальнейшем обозначало в России именно науку и образование, в первом военном руководстве 1647 г. являлось синонимом «военной сноровки». Научная революция пришла в Россию после военной, и естественные науки на протяжении многих лет считались в основном вспомогательными для военного дела." (с.130). "Дворянство переняло язык и стиль французской культуры, но не ее критический дух и постоянно стремилось сплотиться с идеализированными сектантскими или крестьянскими общинами, не участвуя в трудах этих недворянских элементов и не разделяя их веры. Радикальная интеллигенция благоговела перед западной наукой XIX в., однако ж не воссоздавала ту атмосферу свободной критики, которая и сделала возможным научный прогресс. Исследование «проклятых вопросов» происходило не в академиях и даже не на рыночных площадях, а в оккультных кружках и «эзоповских» газетах." (с.569).

4) Консерватизм. Опять же, поскольку именно Запад является для российской мысли "Другим" - образом, относительно которого Россия себя определяет, устойчивой характеристикой являются постоянные попытки доказать Западу, что он в своем развитии идет куда-то не туда. Это было и в 19 веке, и весь 20 век, и как нельзя лучше характеризует современную кремлевскую пропаганду. Россия же при этом представляет себя защитницей тех самых консервативных ценностей, от которых отошел Запад. "Как ни парадоксально, однако решимость радикальных интеллектуалов более позднего времени твердо стоять на «принципиальных и идейных» позициях вполне может восходить к этой древней нерассуждающей преданности консервативных антиинтеллектуалов совсем иной системе принципов." (с.139).

5) Ожидание перемен и одновременно страх перемен. "Эта неясность (ожидать ли бедствий или освобождения) стала на самом деле характерной чертой русских пророческих сочинений. В более поздние времена такое же неустойчивое чередование предвкушения и страха, ликования и уныния не раз сопровождало ожидание великих перемен, предстоящих России." (с.70) "Во-вторых, Ленин удачно воспользовался российским пристрастием к историческим теориям, сулящим всеобщее спасение, но делающим особый упор на лидерстве России. Такая философия истории традиционно привлекала российскую интеллигенцию, которая подсознательно всегда опиралась на исторически ориентированное богословие. Давняя вера в грядущий золотой век утратила свой религиозный характер за целое столетие проповедей, что «золотой век ждет нас впереди, а не позади», и для народа, пропитанного шаблонными утопическими помыслами, были очень и очень притягательны заявления Ленина, что переход к бесклассовому коммунизму не за горами и все проблемы человечества очень скоро разрешатся таким же способом, каким мирно настроенные толпы улаживают случайные уличные стычки." (с.512)

6) Бинарность мировоззрения. Всё - или ничего. При Екатерине "хотя французская культура зачастую доставалась России из вторых рук, в ней тем не менее обычно видели законченное целое, которое следовало целиком принимать или целиком отвергать. Даже более, нежели когда-то в отношениях с Византией, русские стремились перенять французский опыт помимо сопутствующего ему критического духа." (с.226). "Однако же гораздо больше россиян пришли с помощью Гегеля к убеждению, что диалектика требует вовсе не прославления существующего государства, а его полного уничтожения. Невозможные, по всей видимости, перемены внезапно становились возможны с учетом того факта, что история движется противоречиями. Даже в большей степени, чем левые младогегельянцы в Германии, российские гегельянцы расслышали в концепции истории Гегеля призыв к революции: к уничтожению «Бога и государства», а также «Кнуто-Германской империи»" (с.333). "Пожалуй, можно сказать, что гегелевское лекарство превратило российское пристрастие ко всеобъемлющим философским системам в наркотическую зависимость." (с.334). "Интеллигенция сплавила элементы религиозно-утопического сознания и дворянского снобизма в презрительном отношении к таким полумерам, как конституционные реформы и представительное правительство. Самое слово «либерализм» было в XIX столетии не в почете; и подлинно либеральное движение конца века тщательно избегало именоваться «либеральным» в официальном контексте." (с.437).

7) Отсутствие дорожной карты, позитивной повестки. "Мыслящие россияне предпочитали объединительное отрицание объединяющему утверждению" (с.241). За вычетом дискуссий конца екатерининской поры и первых десятилетий Александра I, четкая политическая программа реформ отсутствовала даже на большей части 19 века. Преобладал либо анархизм, либо революционные установки - все отнять и поделить. Только к концу века стали появляться более разработанные программы либеральных реформ. "В XIX в. популярность царей-реформаторов, как правило, была обратно пропорциональна их фактическим достижениям. Александр I, свершивший на удивление мало и установивший в конце своего царствования куда более репрессивный и реакционный режим, чем даже Николай I, был всеми любим, тогда как Александр II, необычайно много сделавший в первое десятилетие своего правления, был в конце этой декады вознагражден покушением на свою жизнь — первым из нескольких (при последнем он был убит)." (с.556).

8) Антирационализм. Популярность таких крайних форм выражения христианской духовности, "как столпничество и юродство — странничество «юродствующих Христа ради»." "Юродивые предрекали бедствия и намекали на необходимость новых крестовых походов и покаяний, усиливая уже отмеченную склонность славянского православия скорее к страстям и пророчествам, нежели к разуму и дисциплине." "Для трагических русских мыслителей позднейшего времени — Достоевского, Мусоргского и Бердяева — окажется соблазнительным соотнести национальное своеобразие своего народа с этой недисциплинированной традицией святого «скитальца вродной земле»". "Россия была простой, но могущественной религиозной цивилизацией, которой роковым образом не хватало критического мышления или четкого разделения властей." (с.73) "Не менее примечательным был интерес русских к астрологии. Почти все авторы конца XV и начала XVI столетий были в то или иное время очарованы «звездозаконною прелестью»." "Получилось так, что светская наука становилась в России скорее гностической, чем агностической. Есть действительно некая преемственность традиции в передаче Западом всеобъемлющих метафизических учений последующим завороженным поколениям русских мыслителей: от ранних алхимиков и астрологов до оккультной теософии (буквально — «божественного знания») Бёме и масштабных, целокупных учений Шеллинга, Гегеля и Маркса". (с.101) "На протяжении всей эпохи Московского государства присутствовал постоянный страх перед тем, что «цифирная мудрость» есть вызов мудрости Божественной, хотя математикой — в прикладном аспекте — широко пользовались и даже изучали ее в монастырях" (с.102). "Антикатолицизм официальной Московии приводит в недоумение, поскольку составляющие культуры Ренессанса, которых больше всего боялись иосифляне — астрология, алхимия, социальные утопии, философский скептицизм и антитриипостасная, против обрядов направленная теология, — находились в оппозиции также и к Римской Церкви." (с.109). В 19 веке характерный тренд - "сближение дворянского мистицизма и низового сектантства" (с.283). "Антирационализм получил в России специальные привилегии, поскольку рационализм отождествлялся с революцией, революция — с Наполеоном, а Наполеон — с вторжением в Россию и сожжением Москвы." (с.311).

9) Роль старшинства и авторитета. "Где нужно было сказать «Я знаю», говорили — «Я помню». Любые наставления, описи и государевы наказы в приказах были известны всем как «памяти»; эпические сказания записывались «для того, чтобы старики слушали и молодые запоминали». Важнейшим при разрешении споров было обращение к здравой, доброй и твердой памяти старейшего авторитета" (с.74). "Цельность Московии, по существу, обеспечивалась не сводами законов и не установленным порядком, а принимаемой на веру и не обсуждаемой совокупной памятью. Самыми влиятельными людьми были местные «старейшие», сохранявшие в памяти больше всего данных об апостольских временах и сведущие, благодаря жизненному опыту, в христианской традиции: старец, ведущий аскетическую жизнь в монастыре, уважаемый староста в городе и сказитель «старин» (древних сказаний)." Отсюда и извечная вера в доброго царя.

10) Роль войны. Войны и военные победы играют важную роль в усилении восприятия исключительности России, ее особого предназначения, но также и дестабилизирующую роль в случае неуспеха. "Церковный раскол явился следствием Первой Северной войны, Петровские реформы были вызваны Второй, волнения последних лет царствования Александра I и восстание декабристов порождены были наполеоновским нашествием; большие войны конца XIX — начала XX в. также оказали глубокое и дестабилизирующее влияние на русское культурное развитие. Турецкая война середины семидесятых годов послужила прологом драмы революционного народничества в России; за Японской войной 1904–1905 гг. воспоследовала революция 1905 г.,[1] а Первая мировая война разрешилась революциями 1917-го. Война неизменно подвергала новым испытаниям на прочность устарелую социально-экономическую систему и в то же время делала российские умы особенно восприимчивымик зарубежным идеям и чужому образу мышления." (с.384). "Взять хотя бы войну и ее влияние — эта тема снова и снова звучит в современной русской истории. Чувство приподнятости, самопожертвования и повышенной социальной мобильности традиционно соединилось с новыми западными контактами, стимулируя в России реформистские устремления. Действительно, серьезные волнения почти всегда происходили после важных войн и заручались поддержкой возвращающихся ветеранов; примером тому декабристы после наполеоновских войн; «новые люди» 1860-х гг. после Крымской войны; народники после Турецкой войны; революция 1905 г. после Японской войны и революция 1917-го после Первой мировой" (с.530).

Военкоры про руководство войсковой операции.