***
Ищет мир теперь тишины…
Души будто обнажены,
Снегом нежным поражены, Припорошены.
То ли истины, то ли сны
В лужах мёрзлых заточены,
С неба - жемчуг величиной
С горошину.
На ресницы и на плечо
Плавно сыплется за год счёт,
Снежной резью ладонь печёт
Посреди зимы.
Читать полностью…
Ищет мир теперь тишины…
Души будто обнажены,
Снегом нежным поражены, Припорошены.
То ли истины, то ли сны
В лужах мёрзлых заточены,
С неба - жемчуг величиной
С горошину.
На ресницы и на плечо
Плавно сыплется за год счёт,
Снежной резью ладонь печёт
Посреди зимы.
Читать полностью…
Уходит прошлое. Его не удержать.
Всё дальше голоса, улыбки, взгляды.
И хочется от боли закричать .
Чтобы вернуть того, кого нет рядом.
Уходит мир. Который был любим .
И не узнать дома, аллеи, скверы.
Где каждый камень был уже своим,
И где теперь другие интерьеры...
Меняемся, нам прежними не стать .
И нет билета в солнечное детство.
Как много мы теперь готовы дать ,
Чтобы найти в былое время дверцу.
Уходит счастье. Только б не забыть
Тепло души и рук прикосновенье .
Как хочется до слез все вновь прожить,
Вернуться в прошлое.
Хотя бы на мгновенье...
Юлия Солнечная
Всё дальше голоса, улыбки, взгляды.
И хочется от боли закричать .
Чтобы вернуть того, кого нет рядом.
Уходит мир. Который был любим .
И не узнать дома, аллеи, скверы.
Где каждый камень был уже своим,
И где теперь другие интерьеры...
Меняемся, нам прежними не стать .
И нет билета в солнечное детство.
Как много мы теперь готовы дать ,
Чтобы найти в былое время дверцу.
Уходит счастье. Только б не забыть
Тепло души и рук прикосновенье .
Как хочется до слез все вновь прожить,
Вернуться в прошлое.
Хотя бы на мгновенье...
Юлия Солнечная
Плюшевые волки,
Зайцы, погремушки.
Детям дарят с елки
Детские игрушки.
И, состарясь, дети
До смерти без толку
Все на белом свете
Ищут эту елку.
Где жар-птица в клетке,
Золотые слитки,
Где висит на ветке
Счастье их на нитке.
Только дед-мороза
Нету на макушке,
Чтоб в ответ на слезы
Сверху снял игрушки.
Желтые иголки
На пол опадают...
Всё я жду, что с ёлки
Мне тебя подарят.
К. Симонов, 1941
Зайцы, погремушки.
Детям дарят с елки
Детские игрушки.
И, состарясь, дети
До смерти без толку
Все на белом свете
Ищут эту елку.
Где жар-птица в клетке,
Золотые слитки,
Где висит на ветке
Счастье их на нитке.
Только дед-мороза
Нету на макушке,
Чтоб в ответ на слезы
Сверху снял игрушки.
Желтые иголки
На пол опадают...
Всё я жду, что с ёлки
Мне тебя подарят.
К. Симонов, 1941
этот год проверял на прочность, пожалуй, каждого,
дал нам понять, что пока мы живы, нам всё по силам.
с нами остались те, кто сердцу до жути важен.
и только за это ему стоит сказать «спасибо».
этот год постепенно подводит свои итоги,
он был непрост, и сложностей в нём не счесть,
порой у нас опускались руки и почву теряли ноги,
но этот год научил ценить всё, что у нас есть.
Аня Захарова
дал нам понять, что пока мы живы, нам всё по силам.
с нами остались те, кто сердцу до жути важен.
и только за это ему стоит сказать «спасибо».
этот год постепенно подводит свои итоги,
он был непрост, и сложностей в нём не счесть,
порой у нас опускались руки и почву теряли ноги,
но этот год научил ценить всё, что у нас есть.
Аня Захарова
Forwarded from inside zero
Забвенье улиц, выцветших домов
Костры иллюзий догорают тихо
И между строк утерянных томов
Ищу ответ на смысл этого дурного мира
Я снова слышу шорох вечера в окне
Как время тихо падает на плечи
В прохладном отражении, луне
Бредут слова, потерянные в речи
На перекрестке мыслей и дорог
Стою один, считая звезды в небе
И каждый светлый, отдаленный Бог
Шлет знак о том, что истина в потере
Скользит закат по крышам городов
Рисуя тени прежних ожиданий
В проёмах окон — отблески шагов
Как эхо неоконченных признаний
Дорога стелет серый свой ковер
Ведёт меня сквозь улицы пустые
Фонарь, как одинокий наблюдатель
Бросает свет на мысли роковые
За поворотом — вечность или миг
Граница между прошлым и грядущим
И каждый шаг, как неразгаданный язык
Где смысл скрыт под слоем равнодушья
В кармане — горсть забытой мелочи годов,
Напоминаньем прожитых мгновений
Я бросил их в безмолвие дворов
Чтоб откупиться от своих сомнений
И в тишине, где город спит без снов
Я слышу шёпот ветра за спиною
Он шепчет мне: "Ты только гость без слов
В стране, что называется судьбою."
Костры иллюзий догорают тихо
И между строк утерянных томов
Ищу ответ на смысл этого дурного мира
Я снова слышу шорох вечера в окне
Как время тихо падает на плечи
В прохладном отражении, луне
Бредут слова, потерянные в речи
На перекрестке мыслей и дорог
Стою один, считая звезды в небе
И каждый светлый, отдаленный Бог
Шлет знак о том, что истина в потере
Скользит закат по крышам городов
Рисуя тени прежних ожиданий
В проёмах окон — отблески шагов
Как эхо неоконченных признаний
Дорога стелет серый свой ковер
Ведёт меня сквозь улицы пустые
Фонарь, как одинокий наблюдатель
Бросает свет на мысли роковые
За поворотом — вечность или миг
Граница между прошлым и грядущим
И каждый шаг, как неразгаданный язык
Где смысл скрыт под слоем равнодушья
В кармане — горсть забытой мелочи годов,
Напоминаньем прожитых мгновений
Я бросил их в безмолвие дворов
Чтоб откупиться от своих сомнений
И в тишине, где город спит без снов
Я слышу шёпот ветра за спиною
Он шепчет мне: "Ты только гость без слов
В стране, что называется судьбою."
День памяти
ОСИПА МАНДЕЛЬШТАМА
Ленинград
Я вернулся в мой город, знакомый до слёз,
До прожилок, до детских припухлых желёз.
Ты вернулся сюда, так глотай же скорей
Рыбий жир ленинградских речных фонарей,
Узнавай же скорее декабрьский денёк,
Где к зловещему дёгтю подмешан желток.
Петербург! Я ещё не хочу умирать:
У тебя телефонов моих номера.
Петербург! У меня ещё есть адреса,
По которым найду мертвецов голоса.
Я на лестнице чёрной живу, и в висок
Ударяет мне вырванный с мясом звонок,
И всю ночь напролёт жду гостей дорогих,
Шевеля кандалами цепочек дверных.
Декабрь 1930
ОСИПА МАНДЕЛЬШТАМА
Ленинград
Я вернулся в мой город, знакомый до слёз,
До прожилок, до детских припухлых желёз.
Ты вернулся сюда, так глотай же скорей
Рыбий жир ленинградских речных фонарей,
Узнавай же скорее декабрьский денёк,
Где к зловещему дёгтю подмешан желток.
Петербург! Я ещё не хочу умирать:
У тебя телефонов моих номера.
Петербург! У меня ещё есть адреса,
По которым найду мертвецов голоса.
Я на лестнице чёрной живу, и в висок
Ударяет мне вырванный с мясом звонок,
И всю ночь напролёт жду гостей дорогих,
Шевеля кандалами цепочек дверных.
Декабрь 1930
Forwarded from Заметки Есенина.
До свиданья, друг мой, до свиданья.
Милый мой, ты у меня в груди.
Предназначенное расставанье
Обещает встречу впереди.
До свиданья, друг мой, без руки, без слова,
Не грусти и не печаль бровей, —
В этой жизни умирать не ново,
Но и жить, конечно, не новей.
27 декабря
1925 г.
Милый мой, ты у меня в груди.
Предназначенное расставанье
Обещает встречу впереди.
До свиданья, друг мой, без руки, без слова,
Не грусти и не печаль бровей, —
В этой жизни умирать не ново,
Но и жить, конечно, не новей.
27 декабря
1925 г.
Последнее стихотворение Сергея Есенина.
24 декабря 1925 года он приехал из Москвы в Ленинград и остановился в гостинице «Англетер». Е. А. Устинова вспоминает, что 27 декабря она зашла в номер к Есенину, «Сергей Александрович стал жаловаться, что в этой «паршивой» гостинице даже чернил нет и ему пришлось писать сегодня утром кровью… Сергей Александрович подошёл к столу, вырвал из блокнота написанное утром кровью стихотворение и сунул Эрлиху во внутренний карман пиджака. Эрлих потянулся рукой за листком, но Есенин его остановил: «Потом прочтёшь, не надо!» Стихотворение В. Эрлих прочитал только на следующий день после смерти Есенина. Напечатанное в «Красной газете» в тот же день, оно вскоре стало широко известно...
24 декабря 1925 года он приехал из Москвы в Ленинград и остановился в гостинице «Англетер». Е. А. Устинова вспоминает, что 27 декабря она зашла в номер к Есенину, «Сергей Александрович стал жаловаться, что в этой «паршивой» гостинице даже чернил нет и ему пришлось писать сегодня утром кровью… Сергей Александрович подошёл к столу, вырвал из блокнота написанное утром кровью стихотворение и сунул Эрлиху во внутренний карман пиджака. Эрлих потянулся рукой за листком, но Есенин его остановил: «Потом прочтёшь, не надо!» Стихотворение В. Эрлих прочитал только на следующий день после смерти Есенина. Напечатанное в «Красной газете» в тот же день, оно вскоре стало широко известно...
Сегодня кто-то продавал на перекрестке счастье.
Оно лежало средь крючков и старых ярких платьев,
Среди усталых пыльных книг, средь кисточек и мела.
Оно лежало и на всех неверяще смотрело.
Народ шел мимо, редко кто вдруг подходил к прилавку
Купить брошюрку, календарь, иголку, нить, булавку.
И равнодушный взгляд скользил по глупой мелочевке,
А счастье так просилось в дом, так робко и неловко.
Моляще поднимало взгляд, едва-едва пищало,
Но «кто-то» мимо проходил и счастье замирало.
Темнело, я брела домой. В карманах грея руки.
Торговец собирал товар, чуть напевал со скуки.
Я бы прошла, но вдруг задел молящий и печальный
Беспомощный несчастный взгляд, как будто вздох прощальный.
Я подошла, а за стеклом пластмассовой витрины
комочек маленький дрожал от горя и обиды.
Комок устал, хотел в тепло, замерз на этой стуже,
Но, к сожалению, комок был никому не нужен.
— И сколько стоит? — голос мой дрожал от напряжения.
— Что? Это? — Это! — Да бери, оно — одни мученья!
Я бережно взяла комок, к груди его прижала,
Закутав в складочки пальто, домой почти бежала.
Бежала греть. Скорей, скорей! В тепло с морозных улиц,
И даже блики фонарей как будто улыбнулись…
И улыбался белый снег, и небо. Мир смеялся.
Нашелся все же человек, что счастьем не кидался.
Я принесла комочек в дом, и стало вдруг понятно,
Что никому его не дам, и не верну обратно.
Л. Рубальская
Оно лежало средь крючков и старых ярких платьев,
Среди усталых пыльных книг, средь кисточек и мела.
Оно лежало и на всех неверяще смотрело.
Народ шел мимо, редко кто вдруг подходил к прилавку
Купить брошюрку, календарь, иголку, нить, булавку.
И равнодушный взгляд скользил по глупой мелочевке,
А счастье так просилось в дом, так робко и неловко.
Моляще поднимало взгляд, едва-едва пищало,
Но «кто-то» мимо проходил и счастье замирало.
Темнело, я брела домой. В карманах грея руки.
Торговец собирал товар, чуть напевал со скуки.
Я бы прошла, но вдруг задел молящий и печальный
Беспомощный несчастный взгляд, как будто вздох прощальный.
Я подошла, а за стеклом пластмассовой витрины
комочек маленький дрожал от горя и обиды.
Комок устал, хотел в тепло, замерз на этой стуже,
Но, к сожалению, комок был никому не нужен.
— И сколько стоит? — голос мой дрожал от напряжения.
— Что? Это? — Это! — Да бери, оно — одни мученья!
Я бережно взяла комок, к груди его прижала,
Закутав в складочки пальто, домой почти бежала.
Бежала греть. Скорей, скорей! В тепло с морозных улиц,
И даже блики фонарей как будто улыбнулись…
И улыбался белый снег, и небо. Мир смеялся.
Нашелся все же человек, что счастьем не кидался.
Я принесла комочек в дом, и стало вдруг понятно,
Что никому его не дам, и не верну обратно.
Л. Рубальская
Мело, мело по всей земле
Во все пределы.
Свеча горела на столе,
Свеча горела.
Как летом роем мошкара
Летит на пламя,
Слетались хлопья со двора
К оконной раме.
Метель лепила на стекле
Кружки и стрелы.
Свеча горела на столе,
Свеча горела.
На озаренный потолок
Ложились тени,
Скрещенья рук, скрещенья ног,
Судьбы скрещенья.
И падали два башмачка
Со стуком на пол.
И воск слезами с ночника
На платье капал.
И все терялось в снежной мгле
Седой и белой.
Свеча горела на столе,
Свеча горела.
На свечку дуло из угла,
И жар соблазна
Вздымал, как ангел, два крыла
Крестообразно.
Мело весь месяц в феврале,
И то и дело
Свеча горела на столе,
Свеча горела.
Борис Пастернак, 1946
Во все пределы.
Свеча горела на столе,
Свеча горела.
Как летом роем мошкара
Летит на пламя,
Слетались хлопья со двора
К оконной раме.
Метель лепила на стекле
Кружки и стрелы.
Свеча горела на столе,
Свеча горела.
На озаренный потолок
Ложились тени,
Скрещенья рук, скрещенья ног,
Судьбы скрещенья.
И падали два башмачка
Со стуком на пол.
И воск слезами с ночника
На платье капал.
И все терялось в снежной мгле
Седой и белой.
Свеча горела на столе,
Свеча горела.
На свечку дуло из угла,
И жар соблазна
Вздымал, как ангел, два крыла
Крестообразно.
Мело весь месяц в феврале,
И то и дело
Свеча горела на столе,
Свеча горела.
Борис Пастернак, 1946
Никого не будет в доме,
Кроме сумерек. Один
Зимний день в сквозном проёме
Незадёрнутых гардин.
Только белых мокрых комьев
Быстрый промельк маховой.
Только крыши, снег и, кроме
Крыш и снега, - никого.
И опять зачертит иней,
И опять завертит мной
Прошлогоднее унынье
И дела зимы иной,
И опять кольнут доныне
Неотпущенной виной,
И окно по крестовине
Сдавит голод дровяной.
Но нежданно по портьере
Пробежит вторженья дрожь.
Тишину шагами меря,
Ты, как будущность, войдёшь.
Ты появишься из двери
В чём-то белом, без причуд,
В чём-то впрямь из тех материй,
Из которых хлопья шьют.
Б. Пастернак
Кроме сумерек. Один
Зимний день в сквозном проёме
Незадёрнутых гардин.
Только белых мокрых комьев
Быстрый промельк маховой.
Только крыши, снег и, кроме
Крыш и снега, - никого.
И опять зачертит иней,
И опять завертит мной
Прошлогоднее унынье
И дела зимы иной,
И опять кольнут доныне
Неотпущенной виной,
И окно по крестовине
Сдавит голод дровяной.
Но нежданно по портьере
Пробежит вторженья дрожь.
Тишину шагами меря,
Ты, как будущность, войдёшь.
Ты появишься из двери
В чём-то белом, без причуд,
В чём-то впрямь из тех материй,
Из которых хлопья шьют.
Б. Пастернак
А там – на небе тоже суета
И ангел поедает мандарины…
Там облака в снежинках – красота.
И январю декабрь дышит в спину.
А в Новый Год за праздничным столом
Они здоровья нам всегда желают.
Им радостно за нас, что мы живем.
Они о нас частенько вспоминают…
То птичкою в окошко постучат,
То дверью скрипнут дома по привычке.
Нас напугать, конечно, не хотят,
Но к нашим душам есть у них отмычки…
Они же видят, как в ночи грустим,
Смахнув слезу, уткнувшись в одеяло…
А нам покой души необходим,
Хоть больно от того, что их не стало…
Когда часы пробьют двенадцать раз,
И мы свои желанья загадаем,
Родные наши в небе пьют за нас
Напиток, о котором мы не знаем…
Безалкогольный, вкусный для души…
Там пахнет мандаринами повсюду.
Им вечно в наших душах жить и жить,
Как нам – в их душах. Это ли не чудо?
Там Бог снежинки счастьем заправлял
И слал на землю к нам по просьбе близких…
И по бокалам радость разливал
Своим жильцам, и их родным по списку…
Я верю, там никто не одинок.
Там светятся сердца, а не витрины.
И ангел, подуставший за денёк,
Разносит нашим близким мандарины…
Автор: Ирина Самарина-Лабиринт
И ангел поедает мандарины…
Там облака в снежинках – красота.
И январю декабрь дышит в спину.
А в Новый Год за праздничным столом
Они здоровья нам всегда желают.
Им радостно за нас, что мы живем.
Они о нас частенько вспоминают…
То птичкою в окошко постучат,
То дверью скрипнут дома по привычке.
Нас напугать, конечно, не хотят,
Но к нашим душам есть у них отмычки…
Они же видят, как в ночи грустим,
Смахнув слезу, уткнувшись в одеяло…
А нам покой души необходим,
Хоть больно от того, что их не стало…
Когда часы пробьют двенадцать раз,
И мы свои желанья загадаем,
Родные наши в небе пьют за нас
Напиток, о котором мы не знаем…
Безалкогольный, вкусный для души…
Там пахнет мандаринами повсюду.
Им вечно в наших душах жить и жить,
Как нам – в их душах. Это ли не чудо?
Там Бог снежинки счастьем заправлял
И слал на землю к нам по просьбе близких…
И по бокалам радость разливал
Своим жильцам, и их родным по списку…
Я верю, там никто не одинок.
Там светятся сердца, а не витрины.
И ангел, подуставший за денёк,
Разносит нашим близким мандарины…
Автор: Ирина Самарина-Лабиринт
ТАК БУДЕТ НЕ ВСЕГДА…
Все проходит – и плохое, и хорошее,
Все кончается – и радость, и беда.
Было важным, а сегодня – просто прошлое.
Ты скажи себе – так будет не всегда.
День с дождем, и сильный ветер дышит холодом.,
Тучи низкие, с земли рукой подать.
Но, отчаявшись, в пальто с поднятым воротом,
Ты скажи себе - так будет не всегда.
От обиды в горле ком, и жить не хочется.
От удачи не осталось и следа.
В жизни точек нет, есть только многоточие.
Ты скажи себе – так будет не всегда.
Утром в зеркало посмотришь - диво-дивное -
Хороша собой, свежа и молода.
Ни заботы, ни тревоги – жизнь счастливая.
Ты скажи себе – так будет не всегда.
Опьяняет ароматом сад сиреневый,
Теплой ночью в траву падает звезда.
Счастье рыбкой золотою бьется в неводе,
Ты скажи себе – так будет не всегда.
Лучше рыбку золотую в море выпусти,
Пусть плывет себе неведомо куда.
Счастью радуйся, а все печали выгрусти.
Ты скажи себе – так будет не всегда.
Потому, что все проходит – это истина.
Так мудрец изрек в далекие года.
И когда смириться с чем-нибудь немыслимо,
Ты скажи себе – так будет не всегда.
Лариса Рубальская
Все проходит – и плохое, и хорошее,
Все кончается – и радость, и беда.
Было важным, а сегодня – просто прошлое.
Ты скажи себе – так будет не всегда.
День с дождем, и сильный ветер дышит холодом.,
Тучи низкие, с земли рукой подать.
Но, отчаявшись, в пальто с поднятым воротом,
Ты скажи себе - так будет не всегда.
От обиды в горле ком, и жить не хочется.
От удачи не осталось и следа.
В жизни точек нет, есть только многоточие.
Ты скажи себе – так будет не всегда.
Утром в зеркало посмотришь - диво-дивное -
Хороша собой, свежа и молода.
Ни заботы, ни тревоги – жизнь счастливая.
Ты скажи себе – так будет не всегда.
Опьяняет ароматом сад сиреневый,
Теплой ночью в траву падает звезда.
Счастье рыбкой золотою бьется в неводе,
Ты скажи себе – так будет не всегда.
Лучше рыбку золотую в море выпусти,
Пусть плывет себе неведомо куда.
Счастью радуйся, а все печали выгрусти.
Ты скажи себе – так будет не всегда.
Потому, что все проходит – это истина.
Так мудрец изрек в далекие года.
И когда смириться с чем-нибудь немыслимо,
Ты скажи себе – так будет не всегда.
Лариса Рубальская
Мне говорят, что нужно уезжать.
Да-да. Благодарю. Я собираюсь.
Да-да. Я понимаю. Провожать
не следует. Да, я не потеряюсь.
Ах, что вы говорите – дальний путь.
Какой-нибудь ближайший полустанок.
Ах, нет, не беспокойтесь. Как-нибудь.
Я вовсе налегке. Без чемоданов.
Да-да. Пора идти. Благодарю.
Да-да. Пора. И каждый понимает.
Безрадостную зимнюю зарю
над родиной деревья поднимают.
Все кончено. Не стану возражать.
Ладони бы пожать – и до свиданья.
Я выздоровел. Нужно уезжать.
Да-да. Благодарю за расставанье.
Вези меня по родине, такси.
Как будто бы я адрес забываю.
В умолкшие поля меня неси.
Я, знаешь ли, с отчизны выбываю.
Как будто бы я адрес позабыл:
к окошку запотевшему приникну
и над рекой, которую любил,
я расплачусь и лодочника крикну.
(Все кончено. Теперь я не спешу.
Езжай назад спокойно, ради Бога.
Я в небо погляжу и подышу
холодным ветром берега другого.)
Ну, вот и долгожданный переезд.
Кати назад, не чувствуя печали.
Когда войдешь на родине в подъезд,
я к берегу пологому причалю.
И. Бродский
(Фото - Иосиф Бродский в ленинградском аэропорту «Пулково» в день эмиграции, 4 июня 1972 года)
Да-да. Благодарю. Я собираюсь.
Да-да. Я понимаю. Провожать
не следует. Да, я не потеряюсь.
Ах, что вы говорите – дальний путь.
Какой-нибудь ближайший полустанок.
Ах, нет, не беспокойтесь. Как-нибудь.
Я вовсе налегке. Без чемоданов.
Да-да. Пора идти. Благодарю.
Да-да. Пора. И каждый понимает.
Безрадостную зимнюю зарю
над родиной деревья поднимают.
Все кончено. Не стану возражать.
Ладони бы пожать – и до свиданья.
Я выздоровел. Нужно уезжать.
Да-да. Благодарю за расставанье.
Вези меня по родине, такси.
Как будто бы я адрес забываю.
В умолкшие поля меня неси.
Я, знаешь ли, с отчизны выбываю.
Как будто бы я адрес позабыл:
к окошку запотевшему приникну
и над рекой, которую любил,
я расплачусь и лодочника крикну.
(Все кончено. Теперь я не спешу.
Езжай назад спокойно, ради Бога.
Я в небо погляжу и подышу
холодным ветром берега другого.)
Ну, вот и долгожданный переезд.
Кати назад, не чувствуя печали.
Когда войдешь на родине в подъезд,
я к берегу пологому причалю.
И. Бродский
(Фото - Иосиф Бродский в ленинградском аэропорту «Пулково» в день эмиграции, 4 июня 1972 года)
Страх — это еще не слабость. Вот если страх заставляет тебя отступить, если ты бережешь свои силы и в результате уменьшаешься сам — это слабость.
А чтобы знать жизнь — надо жить. Не беречь себя от конфликтов своих и чужих, не бояться опасности, риска, не искать пути полегче, не бежать от ответственности, не думать, что твоя хата с краю и что ветры времени тебя не коснутся.
Есть ли в твоей жизни человек, перед которым ты не боишься быть маленьким, глупым, безоружным, во всей наготе своего откровения? Этот человек и есть твоя защита.
«Тишина — это какое-то особое состояние мира и человеческой души. Мне кажется, мы себя чувствуем частичкой природы, каплей океана в тишине только. Вне тишины нельзя понять красоту».
Бывает достаточно всего одного доброго слова, чтобы почувствовать себя окрылённым. И очень важно, чтобы это слово было сказано при жизни человека.
Евгений Леонов, "Письма к сыну"
А чтобы знать жизнь — надо жить. Не беречь себя от конфликтов своих и чужих, не бояться опасности, риска, не искать пути полегче, не бежать от ответственности, не думать, что твоя хата с краю и что ветры времени тебя не коснутся.
Есть ли в твоей жизни человек, перед которым ты не боишься быть маленьким, глупым, безоружным, во всей наготе своего откровения? Этот человек и есть твоя защита.
«Тишина — это какое-то особое состояние мира и человеческой души. Мне кажется, мы себя чувствуем частичкой природы, каплей океана в тишине только. Вне тишины нельзя понять красоту».
Бывает достаточно всего одного доброго слова, чтобы почувствовать себя окрылённым. И очень важно, чтобы это слово было сказано при жизни человека.
Евгений Леонов, "Письма к сыну"
А вы знали что стихотворения не только вдохновляют, но и лечат душу?
На канале Светланы Андроновой исцеляют творчеством🖤
Заходите 👇
https://t.iss.one/iszelenietvorchestvom
На канале Светланы Андроновой исцеляют творчеством🖤
Заходите 👇
https://t.iss.one/iszelenietvorchestvom
Гoвopят, чтo cильныe нe плaчyт
, им нипoчeм гpoзa...
Пpocтo эти люди чacтo пpячyт
Кpacныe oт cлeз глaзa...
Гoвopят, чтo cильныe вce мoгyт,
Жить бeз тeплыx cлoв и бeз любви...
Пpocтo эти люди c бoлью cтoнyт
Тaм, гдe нeт yшeй и бoлтoвни..
Гoвopят, чтo cильным вce дaeтcя
Бeз ycилия и бeз тpyдa...
Пpocтo этим людям yдaeтcя
Bcю ycтaлocть yтaить вceгдa...
Гoвopят, чтo cильным cтaть нe cлoжнo
Этo, кaк yмнoжить двa нa двa...
Гoвopить, кoнeчнo, вce вoзмoжнo,
Тoлькo тpyднo, cильным быть вceгдa...
, им нипoчeм гpoзa...
Пpocтo эти люди чacтo пpячyт
Кpacныe oт cлeз глaзa...
Гoвopят, чтo cильныe вce мoгyт,
Жить бeз тeплыx cлoв и бeз любви...
Пpocтo эти люди c бoлью cтoнyт
Тaм, гдe нeт yшeй и бoлтoвни..
Гoвopят, чтo cильным вce дaeтcя
Бeз ycилия и бeз тpyдa...
Пpocтo этим людям yдaeтcя
Bcю ycтaлocть yтaить вceгдa...
Гoвopят, чтo cильным cтaть нe cлoжнo
Этo, кaк yмнoжить двa нa двa...
Гoвopить, кoнeчнo, вce вoзмoжнo,
Тoлькo тpyднo, cильным быть вceгдa...
Море!
Я бегу к тебе вновь,
Сквозь слезы и боль.
Я потеряла в жизни свою роль,
Прошу, помоги мне, родное.
Не залечит мои раны спиртное.
Жизнь меня лечит уколами,
Прошу, Излечи меня волнами
Я ныряю в тебя со своими мечтами,
Я готова не спать с тобою ночами.
Ты меня слышишь, родное?
пока судьба калечит, Ты меня лечишь.
Зачем, почему, не понятно…
Бормочу я тебе что-то невнятно.
Но знаю, ты понимаешь,
Волнами своими меня обнимаешь.
И мне легче, ты знаешь..
Я слышу твои звуки, я становлюсь
сильнее и беру себя в руки.
Все чаще слышу сердца стуки,
Как же надоели мне эти муки.
Но я сильная, я справлюсь,
Да, иногда сама себе не нравлюсь,
Иду по граблям, вопреки всем моралям,
Жму на тормоза, да вечно путаю педали.
Я не знаю, к чему меня приведет эта дорога,
Может дети будут ждать у порога,
А может я так и буду биться в тревогах.
Каждый день, я как заново рождаюсь,
Да сколько можно, я поражаюсь.
Каждый день я с судьбою сражаюсь,
Падаю, больно, но поднимаюсь.
Поставил бы кто на правильный путь,
Да и страшно опять не в ту сторону свернуть.
Живу одним днем, наслаждаюсь, ценю,
Надеясь что сценарий свой изменю.
Море, я знаю, ты стихия моя,
В этой жизни Только ты мне судья,
Я держусь за края, но не боюсь упасть,
Так как Знаю, ты не дашь мне пропасть.
Мой сценарий написан, я просто актер,
У моего фильма лучший режиссер.
Я без сценария буду дальше играть свою роль,
пусть каждый день буду переживать новую боль.
Я знаю от каждой преграды пароль,
Я доберусь до финала, я обещаю,
Я все на своем пути сломаю.
Прошу об одном, море, дыши со мной в такт,
Я буду рядом, как только будет антракт.
Море, душа, моя жизнь, ты мой Бог!
Умоляю, Избавь меня от тревог.
Несмотря на то, как этот мир жесток,
Я обещаю, нас ждет наилучший итог❤️
Автор 👉 https://t.iss.one/komarovaspoems
Я бегу к тебе вновь,
Сквозь слезы и боль.
Я потеряла в жизни свою роль,
Прошу, помоги мне, родное.
Не залечит мои раны спиртное.
Жизнь меня лечит уколами,
Прошу, Излечи меня волнами
Я ныряю в тебя со своими мечтами,
Я готова не спать с тобою ночами.
Ты меня слышишь, родное?
пока судьба калечит, Ты меня лечишь.
Зачем, почему, не понятно…
Бормочу я тебе что-то невнятно.
Но знаю, ты понимаешь,
Волнами своими меня обнимаешь.
И мне легче, ты знаешь..
Я слышу твои звуки, я становлюсь
сильнее и беру себя в руки.
Все чаще слышу сердца стуки,
Как же надоели мне эти муки.
Но я сильная, я справлюсь,
Да, иногда сама себе не нравлюсь,
Иду по граблям, вопреки всем моралям,
Жму на тормоза, да вечно путаю педали.
Я не знаю, к чему меня приведет эта дорога,
Может дети будут ждать у порога,
А может я так и буду биться в тревогах.
Каждый день, я как заново рождаюсь,
Да сколько можно, я поражаюсь.
Каждый день я с судьбою сражаюсь,
Падаю, больно, но поднимаюсь.
Поставил бы кто на правильный путь,
Да и страшно опять не в ту сторону свернуть.
Живу одним днем, наслаждаюсь, ценю,
Надеясь что сценарий свой изменю.
Море, я знаю, ты стихия моя,
В этой жизни Только ты мне судья,
Я держусь за края, но не боюсь упасть,
Так как Знаю, ты не дашь мне пропасть.
Мой сценарий написан, я просто актер,
У моего фильма лучший режиссер.
Я без сценария буду дальше играть свою роль,
пусть каждый день буду переживать новую боль.
Я знаю от каждой преграды пароль,
Я доберусь до финала, я обещаю,
Я все на своем пути сломаю.
Прошу об одном, море, дыши со мной в такт,
Я буду рядом, как только будет антракт.
Море, душа, моя жизнь, ты мой Бог!
Умоляю, Избавь меня от тревог.
Несмотря на то, как этот мир жесток,
Я обещаю, нас ждет наилучший итог❤️
Автор 👉 https://t.iss.one/komarovaspoems
Telegram
Komarova’s poems✨
Строки из моей жизни, пишу душой♥️ @komarovaalena
Самой нежной любви наступает конец,
Бесконечной тоски обрывается пряжа...
Что мне делать с тобою, с собой, наконец,
Как тебя позабыть, дорогая пропажа?
Скоро станешь ты чьей - то любимой женой,
Станут мысли спокойней и волосы глаже.
И от наших пожаров весны голубой
Не останется в сердце и памяти даже.
Будут годы мелькать, как в степи поезда,
Будут серые дни друг на друга похожи...
Без любви можно тоже прожить иногда,
Если сердце молчит и мечта не тревожит.
Но когда-нибудь ты, совершенно одна
(Будут сумерки в чистом и прибранном доме),
Подойдешь к телефону, смертельно бледна,
И отыщешь затерянный в памяти номер.
И ответит тебе чей-то голос чужой:
"Он уехал давно, нет и адреса даже."
И тогда ты заплачешь: "Единственный мой!
Как тебя позабыть, дорогая пропажа!"
А. Вертинский
Бесконечной тоски обрывается пряжа...
Что мне делать с тобою, с собой, наконец,
Как тебя позабыть, дорогая пропажа?
Скоро станешь ты чьей - то любимой женой,
Станут мысли спокойней и волосы глаже.
И от наших пожаров весны голубой
Не останется в сердце и памяти даже.
Будут годы мелькать, как в степи поезда,
Будут серые дни друг на друга похожи...
Без любви можно тоже прожить иногда,
Если сердце молчит и мечта не тревожит.
Но когда-нибудь ты, совершенно одна
(Будут сумерки в чистом и прибранном доме),
Подойдешь к телефону, смертельно бледна,
И отыщешь затерянный в памяти номер.
И ответит тебе чей-то голос чужой:
"Он уехал давно, нет и адреса даже."
И тогда ты заплачешь: "Единственный мой!
Как тебя позабыть, дорогая пропажа!"
А. Вертинский
Forwarded from inside zero
Громче в пустых коридорах скитается эхо
Грядущий январь насмешливо стукнул в окно
Мы верим: любовь залатает любую прореху
Но год не меняется – всё так же вокруг темно
Будет ли новая музыка – вряд ли:
здесь всё тянет ржавчиной слов и затёртых историй
Мы вновь станем в очередь к вечности, словно в декабрь,
и поменяв лишь лица, пропустим тот же повтор
Смерть набросает края, придавая мелодии резкость
или опять отодвинет нам миг неизбежной черты
Годы текут, лишь под маской нового трутся надежды
В зрачках отражая былое, измятое, будто листы
Что неизбежно – зовут судьбой, но шагают по кругу
зимние сны, свежий календарь церемонии слов
Мы склеиваем этапы: от прошлого к будущему – туго
опутав себя обещаньем, что можно свернуть в другой двор
Но там, за чертой февраля, тот же измученный ветер
выдувает все встречи и лица до белой, хрупкой строки
Душа называет это привет, тело – пепел, а сердце –
шумным повтором минут, у которых так много зимней тоски
Грядущий январь насмешливо стукнул в окно
Мы верим: любовь залатает любую прореху
Но год не меняется – всё так же вокруг темно
Будет ли новая музыка – вряд ли:
здесь всё тянет ржавчиной слов и затёртых историй
Мы вновь станем в очередь к вечности, словно в декабрь,
и поменяв лишь лица, пропустим тот же повтор
Смерть набросает края, придавая мелодии резкость
или опять отодвинет нам миг неизбежной черты
Годы текут, лишь под маской нового трутся надежды
В зрачках отражая былое, измятое, будто листы
Что неизбежно – зовут судьбой, но шагают по кругу
зимние сны, свежий календарь церемонии слов
Мы склеиваем этапы: от прошлого к будущему – туго
опутав себя обещаньем, что можно свернуть в другой двор
Но там, за чертой февраля, тот же измученный ветер
выдувает все встречи и лица до белой, хрупкой строки
Душа называет это привет, тело – пепел, а сердце –
шумным повтором минут, у которых так много зимней тоски