Пропал без вести
Однажды мы разговорились с соседкой Раисой Андреевной о войне. «А я никуда в день Победы не хожу, целый день сижу и плачу», - сказала она. Ей уже за 80, но она так и не знает о судьбе своего отца, который ушел в 41-м и не вернулся. Хотя она и писала во все инстанции, но четкого ответа ни разу не получила. Точнее, прислали ей одну бумагу, что, мол, отец ее, Александр Яковлевич Садовников умер в декабре 1942 года в госпитале и похоронен в той местности.
Но только отца её звали не Александром, а Андреем! И непонятно, то ли это была просто опечатка, а то ли речь шла о другом человеке – больше никаких данных в той бумаге не было. Ни года, ни места рождения, ничего. Самой же ей известно о нем тоже немного - имя-отчество и название деревни из Рязанской области, откуда он родом.
С какого он года, она точно не знает. «Наверное, одного года с мамой, то есть с 1917-го», - предположила она.
Я предложила ей поискать в БД «Мемориал». Нашлось сразу несколько Андреев Яковлевичей, но не совпадали места рождения. Нашли того Александра Яковлевича, который умер в госпитале – как оказалось, от сепсиса. Но он по возрасту вроде старше, а других деталей, по которым его можно идентифицировать – не было.
В общем, ушла соседка расстроенная. А я решила задать поиск только по фамилии. А потом отследить по месту рождения. Искала-искала и вдруг нашла документ – вот он, Андрей Садовников, год рождения вполне подходящий, а главное – из той самой деревни в Рязанской области. Только почему-то документ написан по-немецки.
Начинаю разбираться и понимаю, что папа моей соседки попал в концлагерь - в Шталаг-352 под Минском. Его организовали одним из первых, летом 1941 года, когда в плен попадали сотнями тысяч. От голода и болезней в том лагере погибли более 80 тысяч человек. А найденный документ оказался историей болезни, которую завели на Андрея в лагерном лазарете, и в которую с немецкой педантичностью занесли все биографические данные, даже вероисповедание. Из бумаги следует, что Андрея там вроде даже вылечили.
В сети я потом нашла книжку о Шталаге, узнала, что в нем были врачи из пленных. Умер ли он там или в другом лагере – неизвестно.
Но все же меня смущал год рождения — этот Андрей Яковлевич был 1914 г.р. Решила уточнить у соседки. Говорю, мол, нашла одного Андрея Яковлевича, вроде подходит, но по возрасту старше. И тут она как заплачет! Оказалось, вспомнила, как много лет назад мама ей говорила, что Андрей был тремя годами старше её. Выходило, что он как раз 1914 г.р.
Читать, смотреть фотографии из того концлагеря – и то было невыносимо. Можно только догадываться, что пережил Андрей Яковлевич, уроженец Рязанской области, отец моей соседки. Может, сердце ей что-то подсказывало, потому она и плакала каждый день Победы.
Текст: Татьяна Юрасова
#ДеньПобеды #ПраздникСоСлезамиНаГлазах #ГоворятМытищи_история
Однажды мы разговорились с соседкой Раисой Андреевной о войне. «А я никуда в день Победы не хожу, целый день сижу и плачу», - сказала она. Ей уже за 80, но она так и не знает о судьбе своего отца, который ушел в 41-м и не вернулся. Хотя она и писала во все инстанции, но четкого ответа ни разу не получила. Точнее, прислали ей одну бумагу, что, мол, отец ее, Александр Яковлевич Садовников умер в декабре 1942 года в госпитале и похоронен в той местности.
Но только отца её звали не Александром, а Андреем! И непонятно, то ли это была просто опечатка, а то ли речь шла о другом человеке – больше никаких данных в той бумаге не было. Ни года, ни места рождения, ничего. Самой же ей известно о нем тоже немного - имя-отчество и название деревни из Рязанской области, откуда он родом.
С какого он года, она точно не знает. «Наверное, одного года с мамой, то есть с 1917-го», - предположила она.
Я предложила ей поискать в БД «Мемориал». Нашлось сразу несколько Андреев Яковлевичей, но не совпадали места рождения. Нашли того Александра Яковлевича, который умер в госпитале – как оказалось, от сепсиса. Но он по возрасту вроде старше, а других деталей, по которым его можно идентифицировать – не было.
В общем, ушла соседка расстроенная. А я решила задать поиск только по фамилии. А потом отследить по месту рождения. Искала-искала и вдруг нашла документ – вот он, Андрей Садовников, год рождения вполне подходящий, а главное – из той самой деревни в Рязанской области. Только почему-то документ написан по-немецки.
Начинаю разбираться и понимаю, что папа моей соседки попал в концлагерь - в Шталаг-352 под Минском. Его организовали одним из первых, летом 1941 года, когда в плен попадали сотнями тысяч. От голода и болезней в том лагере погибли более 80 тысяч человек. А найденный документ оказался историей болезни, которую завели на Андрея в лагерном лазарете, и в которую с немецкой педантичностью занесли все биографические данные, даже вероисповедание. Из бумаги следует, что Андрея там вроде даже вылечили.
В сети я потом нашла книжку о Шталаге, узнала, что в нем были врачи из пленных. Умер ли он там или в другом лагере – неизвестно.
Но все же меня смущал год рождения — этот Андрей Яковлевич был 1914 г.р. Решила уточнить у соседки. Говорю, мол, нашла одного Андрея Яковлевича, вроде подходит, но по возрасту старше. И тут она как заплачет! Оказалось, вспомнила, как много лет назад мама ей говорила, что Андрей был тремя годами старше её. Выходило, что он как раз 1914 г.р.
Читать, смотреть фотографии из того концлагеря – и то было невыносимо. Можно только догадываться, что пережил Андрей Яковлевич, уроженец Рязанской области, отец моей соседки. Может, сердце ей что-то подсказывало, потому она и плакала каждый день Победы.
Текст: Татьяна Юрасова
#ДеньПобеды #ПраздникСоСлезамиНаГлазах #ГоворятМытищи_история