У нас сегодня жутко крутой материал, который будет интересен, уверен, всем. Он о тех самых «сотрудниках службы безопасности Сбер-Альфа-ВТБ и прочих банков», которые звонили хотя бы раз каждому из нас.

Кто-то сразу их посылает, а кто-то отшучивается. Некоторых им удаётся развести на деньги, но, судя по всему, всё реже и реже. Хотя доходы, если верить, всё равно впечатляют – до 2-3 миллионов рублей в день. Не Игорь Иванович Сечин, конечно, но всё же.

В общем, мы нашли одного из таких теневых специалистов и анонимно (естественно) с ним пообщались.

TikTok: «У нас сервис коротких видео, вы можете снимать всякий треш, бред и угар, но опасные и сомнительные ролики мы будем блокировать!»

«ВКонтакте»: «О, чуваки, давайте тоже сделаем себе такой же сервис коротких видео, назовём его «Клипы», зайдёт же! Модерация? Да нахуй, всё норм будет, китайцы параноики просто!»

На самом деле понятно, конечно, что видео «отражено», то есть запущено в обратку, но сути это никак не меняет.

Все похудевшие очень любят рассказывать о том, как они это сделали и их можно понять. Это большой труд, великий труд в некоторых случаях. Именно в связи с этим я чувствую некоторую неловкость. Мне удалось сбросить значительный вес, – больше 30 килограммов – но я не ощутил тяжести процесса. Мне не было сложно, я не умирал на дорожке, от голода или слабости. Когда мне говорят, что я молодец, я ощущаю себя чуть-чуть вором – я словно ворую эту похвалу, ведь на самом деле ничего особенного со мной не произошло.

Я поговорил об этой истории с Натальей Лосевой и Ильёй Переседовым в подкасте «Правда тела». Я впервые рассказал, как, собственно, худел. И снова ощутил, что это было очень просто.

https://ria.ru/20201007/mogutin-1578517695.html

Выступаю на одном московском форуме, в зале, на удивление, даже есть люди, но больше всего мне понравилась ссылка на доске у входа – рукописная.

Был сегодня на форуме одном и там, среди прочего, обсуждали пэйволы – издания с платным доступом к материалам. Выступал немолодой мужчина, ведущий представил его: «А вот и пример успешного пэйвола из регионов России, давайте послушаем, что он скажет!»

Мужчина взял в руки микрофон, тяжело вздохнул, поприветствовал всех и начал: «Знаете, иногда хочется опустить руки.»

В общем-то, это всё, что надо знать о судьбе пэйволов в России.

​​Интернет хорош тем, что там всегда можно найти какой-то ад, за которым потом будет интересно наблюдать. Особенно этим прекрасна инста, где концентрация искреннего человекотреша просто невероятная.

Сегодня я как обычно бурил дно российских соцсетей и случайно наткнулся на страницу питерской, прости хсподи, поэтессы Марины Кацубы. Её творчество прошло мимо меня, но, судя по размаху личной жизни, которую она выкладывает в паблик, Кацуба должна быть не меньше Есенина. Скорее – больше.

В общем, эту короткую и грустную историю должен был написать Хемингуэй, ну или Александра Маринина, на крайняк: Кацуба вдруг узнала, что беременна от перуанского шамана, с которым виделась ровно один раз в жизни. Она уже назначила дату родов – на 7:40 утра 22 июня 2021 года. У Кацубы, конечно, есть Любимый Мужчина (это не шаман), который всё понимает и поддерживает её. У Кацубы есть друзья и любящая семья. Но у неё нет денег. И теперь она проклинает шамана из Перу – ведь он, падла, отказался помогать с ребёнком.

В комментариях, само собой, развернулись Содом и Гоморра, естественно, туда сразу же набежали бойцы из «Мужского государства» и теперь Кацуба выкладывает скрины отвратных (серьезно) оскорблений, которые ей массово шлют в личку.

Если честно, я даже не знаю, зачем вам об этом рассказываю, возможно, меня зацепила вот эта фраза Кацубы:

«..не стоит спать с шаманами из Перу на первой и последней встрече..»

Или, что скорее, меня зацепил её другой пост, в котором она рассказывала про свою первую любовь, а потом написала, что только что он умер от рака, ну и «прости, мой родной, за мои измены».

Кацуба сейчас явно в шоке от того хейта, который на неё обрушился. Посторонние неприятные люди ломанулись в её аккаунт и начали оценивать её моральный облик и честь. В связи с этим, на самом деле, у меня нет особо никакой морали. Только совет.

Чёртов интернет – это токсичная пустошь, где ваша откровенность и наивность – топливо для чужой ненависти. Берегите своих шаманов и измены при себе.

Или терпите.

Вкус октября – вкус папиного сливового. Папа не готовил его уже больше 15 лет, да и было это лишь раз, но та осень была наполнена только им – вкусом папиного сливового.

Я не знаю, откуда у нас дома взялись несколько килограммов спелых слив. Никто из нас и не любил их вовсе, ни мама, ни отец, ни брат. Кто принёс те мешки домой, кто складывал в холодильник, зачем – уже не вспомнить. Остался лишь кислый, пьяный запах, доносившийся из ящика для овощей и фруктов. И голос папы: «Так, блядь, кто опять посуду в раковине оставил, я кому говорил убирать за собой? А чем это ещё воняет? Всё, варенье сегодня сварю!»

Умирающие сливы отец долго варил в кастрюле, но перед этим он съездил в магазин и привёз несколько мешков сахара. Казалось, что сахара было больше, чем слив, скорее всего, так оно и было. Но в этом, пожалуй, и заключался главный отцовский секрет моего папы – лёгкая чрезмерность во всём. Если помогать с домашним заданием – то до слёз, но без синяков, как опера, если учить плавать, то бросив в бассейн, если убираться, то блядь всё, не оставляя ничего, чтобы, блядь, ни соринки, я проверю, кто так кухню вытирает, знаешь, что будет, если оставить воду, я тебе покажу, смотри, куда пошёл, щенок, стоять, вот, а теперь отожми как следует тряпочку, молодец! А если делать варенье – то сладким до диабета.

Таким оно и вышло – почему-то жутко кислым, но одновременно дико сладким, невероятно ароматным, около 10 килограммов в двух больших тазах. Мы разлили его по банкам, но всё равно ещё оставалось достаточно, тогда мы разлили его по кастрюлям и немного по полу и в тот день у нас был сладкий ужин, а на утро – сладкий завтрак.

А потом мы долго пытались доесть это варенье. Мы ели его всю осень. По чуть-чуть, не растягивая, нет, скорее, не перебарщивая, и всегда шутили, что банку папиного сливового можно продавать по цене грамма героина. Ладно, не мы так шутили, брат мой так шутил, а папа настороженно всматривался в него. Но варенье и без героина забирало не на шутку. То количество сахара, которое отец всыпал в него, будоражило мозг, разгоняло кровь, трясло нас, зрачки расширялись, мы ели, а потом долго бегали по комнате и громко кричали, а мама кричала на нас – за наш шум, она тоже ела это варенье и поэтому и кричала, ведь обычно она говорила очень тихо. Так мы и провели ту осень: орали друг на друга, носились кругами по комнатам и ели варенье. Осень, когда папа решил приготовить своё сливовое.

Наш новый крутой оператор Альберт много лет прожил в США. Настолько много, что с русским языком у него теперь сложности, говорит он с акцентом и слова понимает не все. А ещё у Альберта есть супер-сила – он невероятно молодо выглядит. Пока я не увидел его документы, был уверен, что ему лет 25-30, ну, типа, как Дурову, но без пластики.

– Альберт, тебе что, реально сорокет?
– Что мне?
– Тебе сорокет?
– Мне чтоу, прости?
– Альберт, тебе что, сорокет?
– Что такое сорокет, Никита?
– 40 лет
– Нет, мне 38.

Мы с братом слишком много времени проводили перед компьютером, и родители решили приучить нас к дисциплине. Для контроля придумали простой способ – забирали шнур от системного блока. Ехидно взглянув на нас, вытаскивали провод из гнезда, сматывали в кольцо и уезжали на два дня на дачу. С пятницы по воскресенье. По вечерам звонили и спрашивали, чем мы занимаемся. Я читал. И брат тоже.

В воскресенье родители возвращались и, глядя в наши покрасневшие глаза, журили нас, что мы читали при плохом свете. Я понимающе кивал, брат устал тёр веки. Потом нам великодушно возвращали шнур – ровно на час. Я лениво, словно отвыкнув, играл, потом брат.

Так продолжалось достаточно долго. Пока отец не узнал, что шнур от нашего принтера подходит и к системнику тоже.

Мной быть весело, лишнее доказательство этому – прямо сейчас кто-то очень старательный ломает мой почтовый ящик на Yahoo. Зачем ломает, почему, что он хочет там найти, следы каких чудовищных махинаций – ведомо лишь этому взломщику и Господу богу.

Могу поделиться и сам – этот ящик я веду для всевозможных мусорных почтовых рассылок и прочего, ничего важного там нет. Хотя, впрочем, а у кого-то хоть сейчас осталось что-то важное в электронной почте, удивите меня?

Сегодня меня, наконец-то, засудили за пикет по делу Ивана Сафронова. В прошлый раз суд по ходатайству нашего юриста Константина Зеленина вызвал для дачи показаний полицейских, которые меня задерживали. Полицейские на это заседание не явились. В честь этого сегодня меня оштрафовали на 10 тысяч рублей, ну и всё. Обжаловать это говно, естественно, я не вижу никакого смысла.

Иного исхода я не ждал, но было приятно повозиться.

Приехали на съёмки в село, далеко. Вокруг леса и поля, ну и местные все такие простые-простые и все друг-друга должны знать, потому что ну как не знать, если их тут всего пара десятков. Оказалось, что нет, не знают, да ещё и разговаривать со мной не особо-то и хотят.

Уже в отчаянии рванулся к пожилой женщине в кепке и очках, она шла по улице с таким видом, словно знала вообще всё, ну прямо всё – отсюда и до туда.

Спрашиваю, не видела ли она братьев Муховых, Лёшу и Женю. Задумалась. Как же говорит, видела. Только они не Муховы, – говорит. А кто же они, – спрашиваю. Ну не Муховы точно, они Ивановы.

Начинаю раздражаться: «Ну нет, не может быть, мне именно Муховы нужны.» Чеканит тоном моей классной учительницы: «Да не Муховы они, вы ошибаетесь. Они Ивановы. Гена и Михаил.

Но мне, – говорю, – нужны Муховы, Лёша и Женя.

Молчит и смотрит, как на дебила. В этот момент меня начинает облаивать какая-то мимо пробегавшая дворняга. Я бормочу: «Хорошая собака, хорошая!»

Женщина это слышит: «Нет, она не хорошая, совсем не хорошая. Я её знаю, она плохая собака!»

Лучше всего концентрат гостеприимства ощущается в маленьких сельских гостиницах. Люди там работают не по правилам начальников и менеджеров, их не волнуют какие-то внутренние стандарты и нормативы – на ширину улыбки, блеск зубов или радушность в голосе. Администраторы, официанты, уборщики, гардеробщики, банщики и повара, – чаще всего, это одни и те же лица, – трудятся по велению сердца и настроения. Они – идеальные лакмусовые бумажки для осознания того, насколько ты нравишься людям.

Спустился сегодня пораньше, чтобы заказать завтрак на всю группу.

– Добрый день. Будьте добры два американо.
– Эхе.
– Ещё будьте добры латте.
– Чой-та?
– Латте.
– Чой-та? Нету такого.
– Хорошо, капучино.
(зло пишет, рвёт бумагу, отворачивается от меня и начинает возиться с кофеваркой)
– Извините, я ещё не всё.
– Да поняла уж. Кофе хоть включу.
– Тогда ещё два омлета с сыром и томатами.
– Нету сыра.
– Давайте просто с томатами.
– Эхе.
– И две овсянки.
– Эхе.
– Ой, а сырники есть?
– Два осталось.
– Давайте два сырника. А овсянку тогда одну.
– Эх-хе.
(Зло, с силой вычёркивает «Овсянка – 2» и переписывает ниже: «Овсянка – 1»)
– Спасибо!
– Ну на это минут 15 понадобится.
(задумывается, глядя на листок)
– Нет, даже все 25 выйдет. Ждать будете?
(последнее произносит с явной надеждой).
– Буду.

Разворачивается и уходит на кухню, гремит сковородой, что-то роняет со звоном, громко чертыхается. Вскоре приносит – жутко вкусный омлет, потрясающую кашу и обычный кофе.

Просто это я людям не нравлюсь, а так-то они отличные.

Кажется, РЕН взял на себя что-то совсем неподъёмное, решив показать Хабиба против Гэтжи.

Но, с другой стороны, когда бы ещё телевизор включить бы пришлось.

Смотрю трансляцию на «РЕНе», Хабиб объявляет о завершении карьеры и сразу же реклама: «Онлайн-курс от Хабиба Нурмагомедова. Семь дней бесплатно!»

Какая интересная смена деятельности.

Сегодня программе «Поле Чудес» исполняется 30 лет. Полюбил её ещё с Владом Листьевым, а потом, когда он ушёл, и появился Якубович, я всё думал: «Не, ну это совсем не то, ну он точно не задержится!»

«Сектор «Приз» на барабане!»

Наш оператор Альберт, проживший много лет в США, – армянин. Заговорили с ним вчера о конфликте в Карабахе. Альберт сказал, что его очень тревожит ситуация, он переживает, но старается не пускать это глубоко.

А сегодня с утра Альберт выглядел очень задумчивым. Все больше молчал и в разговорах не участвовал. Но внезапно его прорвало:

«Никита, мы вчера про Карабах говорили, да? Вот из-за этого факин разговора я всю ночь у азеров в плену сидел!»

Так мы узнали, что не пускать ситуацию глубоко у Альберта не получается.