Противники премьер-министра Израиля Биньямина Нетаньяху, кажется, вот-вот договорятся и сформируют новое широкое «правительство перемен» – во всяком случае, принципиальное согласие работать вместе под руководством сменных премьер-министров Нафтали Беннета и Яира Лапида достигнуто.
Это не первый раз, когда эти двое подкладывают Нетаньяху, извините за некошерную метафору, свинью. В 2006 году Беннет стал начальником канцелярии Биби. Это продлилось недолго – всего до 2008 года, когда Беннет впал в немилость жены Нетаньяху, которая известна ее вмешательством в государственные дела. Как пишет в своей книге, биографии Нетаньяху, политический обозреватель газеты «Хаарец» Аншель Пфеффер, «Беннетт совершил смертный грех, сказав Саре, которая требовала полного отчета о местонахождении Биби: “Я работаю на вашего мужа, а не на вас”».
Этого оказалось достаточно, чтобы, когда в 2013 году Нетаньяху нужно было сформировать правительство, Сара «наложила вето» на сотрудничество с «Еврейским домом», тогда – партией Беннета. Не в состоянии собрать коалицию, Нетаньяху обратился к партии «Авода», но там ему отказали. Был и третий вариант – новая центристская партия «Еш Атид» («Есть будущее») во главе с телеведущим Яиром Лапидом, которая, как пишет Пфеффер, «казалось, не могла занять позицию, даже незначительно отклоняющуюся от мейнстрима». Но Лапид был ярым секуляристом, и ультраортодоксы наложили на него вето. «Вето харедим перевесило вето Сары. Нетаньяху был вынужден начать переговоры с Беннеттом, который подготовил для него сюрприз».
В соответствии с тайной договоренностью Беннета и Лапида, «Еврейский дом» отказался войти в правительство без «Еш Атид». Нетаньяху возмутился, что у него есть «мандат от нации», и что Беннет не может диктовать ему, каких других партнеров выбирать. «Беннетт, наслаждаясь тем, как его бывший босс корчится, не поддался. Нетаньяху был вынужден бросить своих друзей-харедим и сформировать коалицию с тремя партийными лидерами, которым он глубоко не доверял - Беннеттом, Лапидом и Ципи Ливни. Это было несчастливое и недолговечное правительство».
Пфеффер приводит еще один эпизод. В марте 2016 года, во время спора в кабинете министров, Нетаньяху сорвался на Беннета, который тогда был министром образования и конкурентом Биби за лидерство в правом крыле: «Не надо мне тут рассказывать о защите солдат ЦАХАЛа. Я водил в битву больше солдат, чем ты!».«Не говоря даже о детскости этого замечания, – пишет Пфеффер, – это просто-напросто было неправдой. Беннетт, который также служил в спецподразделении Сайерет Маткаль, командовал целой ротой спецназа и продолжал служить в качестве офицера запаса намного дольше, чем Нетаньяху».
Это не первый раз, когда эти двое подкладывают Нетаньяху, извините за некошерную метафору, свинью. В 2006 году Беннет стал начальником канцелярии Биби. Это продлилось недолго – всего до 2008 года, когда Беннет впал в немилость жены Нетаньяху, которая известна ее вмешательством в государственные дела. Как пишет в своей книге, биографии Нетаньяху, политический обозреватель газеты «Хаарец» Аншель Пфеффер, «Беннетт совершил смертный грех, сказав Саре, которая требовала полного отчета о местонахождении Биби: “Я работаю на вашего мужа, а не на вас”».
Этого оказалось достаточно, чтобы, когда в 2013 году Нетаньяху нужно было сформировать правительство, Сара «наложила вето» на сотрудничество с «Еврейским домом», тогда – партией Беннета. Не в состоянии собрать коалицию, Нетаньяху обратился к партии «Авода», но там ему отказали. Был и третий вариант – новая центристская партия «Еш Атид» («Есть будущее») во главе с телеведущим Яиром Лапидом, которая, как пишет Пфеффер, «казалось, не могла занять позицию, даже незначительно отклоняющуюся от мейнстрима». Но Лапид был ярым секуляристом, и ультраортодоксы наложили на него вето. «Вето харедим перевесило вето Сары. Нетаньяху был вынужден начать переговоры с Беннеттом, который подготовил для него сюрприз».
В соответствии с тайной договоренностью Беннета и Лапида, «Еврейский дом» отказался войти в правительство без «Еш Атид». Нетаньяху возмутился, что у него есть «мандат от нации», и что Беннет не может диктовать ему, каких других партнеров выбирать. «Беннетт, наслаждаясь тем, как его бывший босс корчится, не поддался. Нетаньяху был вынужден бросить своих друзей-харедим и сформировать коалицию с тремя партийными лидерами, которым он глубоко не доверял - Беннеттом, Лапидом и Ципи Ливни. Это было несчастливое и недолговечное правительство».
Пфеффер приводит еще один эпизод. В марте 2016 года, во время спора в кабинете министров, Нетаньяху сорвался на Беннета, который тогда был министром образования и конкурентом Биби за лидерство в правом крыле: «Не надо мне тут рассказывать о защите солдат ЦАХАЛа. Я водил в битву больше солдат, чем ты!».«Не говоря даже о детскости этого замечания, – пишет Пфеффер, – это просто-напросто было неправдой. Беннетт, который также служил в спецподразделении Сайерет Маткаль, командовал целой ротой спецназа и продолжал служить в качестве офицера запаса намного дольше, чем Нетаньяху».
Моя любимая присказка про разницу между двумя израильскими премьер-министрами, которые были у власти рекордно долго — Давидом Бен-Гурионом и Биньямина Нетаньяху — такова: Бен-Гурион все время грозился уйти, а Нетаньяху все время грозится остаться.
Это я к тому, что вот буквально сейчас оппозиционный блок подписал коалиционное соглашение, буквально за 20 минут до истечения мандата Яир Лапид позвонил президенту и сообщил, что правительству перемен — быть.
Но я бы не спешила радоваться до тех пор, пока новое правительство не приведут к присяге.
А после этого я бы не спешила радоваться, потому что новым премьер-министром в ближайшие два года будет Нафтали Беннет.
Это я к тому, что вот буквально сейчас оппозиционный блок подписал коалиционное соглашение, буквально за 20 минут до истечения мандата Яир Лапид позвонил президенту и сообщил, что правительству перемен — быть.
Но я бы не спешила радоваться до тех пор, пока новое правительство не приведут к присяге.
А после этого я бы не спешила радоваться, потому что новым премьер-министром в ближайшие два года будет Нафтали Беннет.
Еще один довод в пользу перезаключения ядерной сделки с Ираном – это поможет сдерживанию России и Китая в регионе. Foreign Affairs пишет, почему это хорошо для Ирана: в период усиленного давления со стороны Вашингтона Тегерану не оставалось ничего другого, кроме как искать дипломатической и оборонительной защиты у двух других великих держав. Россия превратилась в главного гаранта безопасности Ирана, военного партнера и поставщика военной техники. Китай также быстро расширил свое сотрудничество в этих секторах. И Россия, и Китай воспользовались своим правом вето в Совете Безопасности ООН, чтобы защитить Иран от требований Америки. Также Москва и Пекин публично выступили против требований Вашингтона расширить условия ядерной сделки в качестве условия для возвращения США за стол переговоров.
Это не первый раз, когда Иран оказался в губительной зависимости от сторонних сил. В девятнадцатом и двадцатом веках Иран в разной степени зависел от России, Советского Союза, Великобритании и США, которые с готовностью использовали его ресурсы и пресекали любые попытки обрести самостоятельность. Вспомнить хотя бы переворот, соркестрированный ЦРУ, когда премьер-министр Мохаммед Моссадык решил национализировать нефтегазовый сектор.
Теперь иранская промышленность опасается очередной потери внутреннего контроля. Поэтому заключение 25-летнего Всеобъемлющего стратегического партнерства, о котором Тегеран и Пекин объявили в марте, вызвало сдержанную, а то и негативную, реакцию – даже несмотря на то, что китайские инвестиции в него составляют 400 миллиардов долларов.
История колониальной эксплуатации Ирана предрасполагает его политическую систему к тому, чтобы с глубоким подозрением относиться к любой зависимости от глобальных игроков в национальных и международных делах. У иранских официальных лиц есть веские основания для осторожности. В 2015 году Россия якобы предприняла тайную попытку остановить ядерную сделку, используя борьбу внутри иранского правящего класса. А благодаря недавно объявленному иранско-китайскому партнерству Китай стремится получить военный и наблюдательный доступ и контроль над иранскими портами и аэропортами. Иранцы осознают, что снятие санкций, особенно банковских ограничений, путем возобновления ядерной сделки важно для восстановления экономической независимости их страны. Возрождение ядерной сделки ослабит хватку этих двух сверхдержав над Тегераном и вернет ему геополитическую автономию.
Но сдерживание России и Китая отвечает не только интересам Ирана. Как я уже писала, с недавнего времени Пекин позиционирует себя не только как торговый партнер стран региона, но и активный игрок со своими политическими интересами. Инициатива Китая «Один пояс, один путь» направлена на то, чтобы поставить Китай в центр мировой торговли, а его «Цифровой Шелковый путь» – в авангард инноваций и технологий. Ради реализации этих планов Китай готов влиять на отношения внутри региона.
Про активность России в регионе тоже все понятно: именно поддержке со стороны Москвы обязан сохранением своей власти сирийский диктатор Башар Асад. И именно Россия откладывает или и вовсе делает невозможным мирный процесс в Сирии. Большую роль Москва хочет играть и в урегулировании палестино-израильского конфликта, как показала недавняя военная операция в Газе, и в межафганских процессах.
Это не первый раз, когда Иран оказался в губительной зависимости от сторонних сил. В девятнадцатом и двадцатом веках Иран в разной степени зависел от России, Советского Союза, Великобритании и США, которые с готовностью использовали его ресурсы и пресекали любые попытки обрести самостоятельность. Вспомнить хотя бы переворот, соркестрированный ЦРУ, когда премьер-министр Мохаммед Моссадык решил национализировать нефтегазовый сектор.
Теперь иранская промышленность опасается очередной потери внутреннего контроля. Поэтому заключение 25-летнего Всеобъемлющего стратегического партнерства, о котором Тегеран и Пекин объявили в марте, вызвало сдержанную, а то и негативную, реакцию – даже несмотря на то, что китайские инвестиции в него составляют 400 миллиардов долларов.
История колониальной эксплуатации Ирана предрасполагает его политическую систему к тому, чтобы с глубоким подозрением относиться к любой зависимости от глобальных игроков в национальных и международных делах. У иранских официальных лиц есть веские основания для осторожности. В 2015 году Россия якобы предприняла тайную попытку остановить ядерную сделку, используя борьбу внутри иранского правящего класса. А благодаря недавно объявленному иранско-китайскому партнерству Китай стремится получить военный и наблюдательный доступ и контроль над иранскими портами и аэропортами. Иранцы осознают, что снятие санкций, особенно банковских ограничений, путем возобновления ядерной сделки важно для восстановления экономической независимости их страны. Возрождение ядерной сделки ослабит хватку этих двух сверхдержав над Тегераном и вернет ему геополитическую автономию.
Но сдерживание России и Китая отвечает не только интересам Ирана. Как я уже писала, с недавнего времени Пекин позиционирует себя не только как торговый партнер стран региона, но и активный игрок со своими политическими интересами. Инициатива Китая «Один пояс, один путь» направлена на то, чтобы поставить Китай в центр мировой торговли, а его «Цифровой Шелковый путь» – в авангард инноваций и технологий. Ради реализации этих планов Китай готов влиять на отношения внутри региона.
Про активность России в регионе тоже все понятно: именно поддержке со стороны Москвы обязан сохранением своей власти сирийский диктатор Башар Асад. И именно Россия откладывает или и вовсе делает невозможным мирный процесс в Сирии. Большую роль Москва хочет играть и в урегулировании палестино-израильского конфликта, как показала недавняя военная операция в Газе, и в межафганских процессах.
Пока ещё премьер-министр Израиля Биньямин Нетаньяху обвинил своих оппонентов в том, что они пытаются провести закон, ограничивающий срок пребывания на посту двумя каденциями или 8 годами (вот подлецы!).
А чтобы пострашнее звучало, он называет этот предполагаемый закон... «иранским законом»!
В формальной логике ему не откажешь: в Иране, действительно, ни один президент не сидел больше положенных ему двух каденций, в отличие от единственной демократии на Ближнем Востоке, как Израиль называет тот же Нетаньяху.
Ну а тот факт, что ограничение времени пребывания на самом высоком государственном посту — это черта многих демократий, призванная не допустить именно того, что произошло в Израиле (коррупция, культ личности, деградация институтов) — это уже частности.
А чтобы пострашнее звучало, он называет этот предполагаемый закон... «иранским законом»!
В формальной логике ему не откажешь: в Иране, действительно, ни один президент не сидел больше положенных ему двух каденций, в отличие от единственной демократии на Ближнем Востоке, как Израиль называет тот же Нетаньяху.
Ну а тот факт, что ограничение времени пребывания на самом высоком государственном посту — это черта многих демократий, призванная не допустить именно того, что произошло в Израиле (коррупция, культ личности, деградация институтов) — это уже частности.
Собрала подборку экспертных и/или журналистских каналов, которые читаю сама и рекомендую всем, кто интересуется Ближним Востоком или отдельными его частями:
Ближний Восток
Kirill Semenov – главный русскоязычный эксперт по военным делам в регионе, в том числе во всем, что связано с участием в них России
Восточный синдром – арабист и бывший член израильского парламента Ксения Светлова
Усы Асада – авторский канал украинского эксперта Илии Кусы
Фалафельная – канал одной из главных российских авторов, пишущих о Ближнем Востоке – Марианны Беленькой из «Коммерсанта»
Wild Field - исторические заметки и наблюдения за пост-османским миром
Q.E.D. – новости арабского мира от исследователя ближневосточных конфликтов Антона Мардасова
Мозаика залива – аналитика по странам Персидского залива
MiddleEAST – политика и конфликты на Ближнем Востоке
Junger Orientalist – незаслуженно маленький канал с академическим уклоном
Hevale – канал о Курдистане; в последнее время не обновляется, но рекомендую почитать архив.
Израиль
Балаган-ньюз – главные новости каждый день, со ссылками на источники на трех языках
Дежурный по Израилю – кажется, главный израильский телеграмм-канал; я могу часто не соглашаться с оценками, но читаю с интересом
Wondering (non) Jew – житель Иерусалима; его записки очевидца во время недавней эскалации были глотком свежего воздуха на фоне других каналов, бьющихся в истерике.
Обзиратель – обзоры израильской прессы от журналиста Цви Зильбера
Еврейский вопрос – канал Семена Довжика не только об Израиле, но и о жизни еврейской диаспоры
The Peacemaker – канал специалиста по безопасности, контртерроризму и работе спецслужб, бывшего оперативника Международного управления полиции Израиля Сергея Мигдаля
Турция
Повестка дня Турции – обстоятельный разбор новостей Турции от главреда МК-Турция Яшара Ниязбаева
Голос Турции – отличный канал с новостями и аналитикой
Иран
Дежурный по Ирану – канал иранского корреспондента ТАСС Никиты Смагина
Yuzik – Иранская власть – журналист Юлия Юзик, которая много занималась Кавказом, а теперь пишет про Иран, о котором знает больше многих – в 2019 году ее арестовали в Тегеране
Иранизатор – независимый аналитик, эксперт РСМД Полина Василенко
Другая международка
Внешпол (Алексей Наумов) – журналист «Коммерсанта» – о том, что происходит в США, и как это влияет на всех нас
Индия сегодня – что происходит в самой большой демократии в мире
Пшеничные поля Терезы Мэй – ироничный канал о британской политике
Африканистика – все о Черном континенте
Африканский бегемот – заметки об Африке и Ближнем Востоке; сейчас автор живет в Ливане
А также
Галеев – канал историка и журналиста Камиля Галеева о любопытных поворотах истории Ближнего Востока, Китая и Великобритании
RESSENTIMENT – наблюдения о постколониальном мире
И бонус
Antifada – новая и старая музыка со всего Ближнего Востока
Мой канал «Минареты, автоматы», где я слежу за тем, что происходит на Ближнем Востоке, не упуская и сопутствующие темы: безопасность и терроризм, религия и культура, сосуществование и расизм.
Ближний Восток
Kirill Semenov – главный русскоязычный эксперт по военным делам в регионе, в том числе во всем, что связано с участием в них России
Восточный синдром – арабист и бывший член израильского парламента Ксения Светлова
Усы Асада – авторский канал украинского эксперта Илии Кусы
Фалафельная – канал одной из главных российских авторов, пишущих о Ближнем Востоке – Марианны Беленькой из «Коммерсанта»
Wild Field - исторические заметки и наблюдения за пост-османским миром
Q.E.D. – новости арабского мира от исследователя ближневосточных конфликтов Антона Мардасова
Мозаика залива – аналитика по странам Персидского залива
MiddleEAST – политика и конфликты на Ближнем Востоке
Junger Orientalist – незаслуженно маленький канал с академическим уклоном
Hevale – канал о Курдистане; в последнее время не обновляется, но рекомендую почитать архив.
Израиль
Балаган-ньюз – главные новости каждый день, со ссылками на источники на трех языках
Дежурный по Израилю – кажется, главный израильский телеграмм-канал; я могу часто не соглашаться с оценками, но читаю с интересом
Wondering (non) Jew – житель Иерусалима; его записки очевидца во время недавней эскалации были глотком свежего воздуха на фоне других каналов, бьющихся в истерике.
Обзиратель – обзоры израильской прессы от журналиста Цви Зильбера
Еврейский вопрос – канал Семена Довжика не только об Израиле, но и о жизни еврейской диаспоры
The Peacemaker – канал специалиста по безопасности, контртерроризму и работе спецслужб, бывшего оперативника Международного управления полиции Израиля Сергея Мигдаля
Турция
Повестка дня Турции – обстоятельный разбор новостей Турции от главреда МК-Турция Яшара Ниязбаева
Голос Турции – отличный канал с новостями и аналитикой
Иран
Дежурный по Ирану – канал иранского корреспондента ТАСС Никиты Смагина
Yuzik – Иранская власть – журналист Юлия Юзик, которая много занималась Кавказом, а теперь пишет про Иран, о котором знает больше многих – в 2019 году ее арестовали в Тегеране
Иранизатор – независимый аналитик, эксперт РСМД Полина Василенко
Другая международка
Внешпол (Алексей Наумов) – журналист «Коммерсанта» – о том, что происходит в США, и как это влияет на всех нас
Индия сегодня – что происходит в самой большой демократии в мире
Пшеничные поля Терезы Мэй – ироничный канал о британской политике
Африканистика – все о Черном континенте
Африканский бегемот – заметки об Африке и Ближнем Востоке; сейчас автор живет в Ливане
А также
Галеев – канал историка и журналиста Камиля Галеева о любопытных поворотах истории Ближнего Востока, Китая и Великобритании
RESSENTIMENT – наблюдения о постколониальном мире
И бонус
Antifada – новая и старая музыка со всего Ближнего Востока
Мой канал «Минареты, автоматы», где я слежу за тем, что происходит на Ближнем Востоке, не упуская и сопутствующие темы: безопасность и терроризм, религия и культура, сосуществование и расизм.
Завтра должна состояться встреча президентов Турции и США Реджепа Тайипа Эрдогана и Джо Байдена. По тому, как она пройдет, наблюдатели постараются предсказать, в каком направлении будет в ближайшее время развиваться турецкая политика.
В контексте отношений с США и в целом с западом Турцию качает, как маяк, который пока не нашел своей точки равновесия. С Дональдом Трампом Эрдоган, как и другие авторитарные лидеры, был на короткой ноге, но Джо Байден уже дал понять, что разные вольности Эрдогана так просто ему с рук не сойдут. Когда-то Турция стремилась к интеграции с Европой и даже надеялась стать членом ЕС. Однако в последнее время риторика Эрдогана изменилась: он все чаще вспоминает славное османское прошлое и стремиться не заслужить одобрение Запада, а играть по своим правилам в регионе, который считает исторически зоной своего влияния.
Население Турции, если верить опросам, поддерживает идею восстановления величия Турции на мировой арене, и большинство избирателей разделяют настороженное отношение Эрдогана к Западу, особенно Соединенным Штатам. Однако величие на хлеб не намажешь, и многие турки не хотят, чтобы Турция отделилась от своих западных союзников, если эта изоляция скажется на их экономическом благополучии и качестве жизни. Поддержка членства в ЕС по-прежнему составляет около 60 процентов – просто потому, что многие рассчитывают, что интеграция с Европой приведет к более сильной экономике и лучшему госуправлению.
Не стоит забывать и о новых партнерах Турции: России и Китае. Правительство не только закупило российские системы вооружений, но и работало с Москвой над крупными инфраструктурными проектами, включая газопроводы и первый ядерный реактор Турции. Турция и Россия поделили сферы влияния в Ливии и Сирии. А в последнее время Турция заигрывает также с Китаем, привлекая китайские инвестиции, закупая вакцину от коронавируса, производимую китайской компанией Sinovac, и отказывается критиковать нарушения прав уйгуров.
Тема сближения с Россией и Китаем (а особенно закупки российского вооружения) наверняка будет поднята во время встречи двух президентов. Байден, вероятно, поставит Эрдогана перед выбором – чтобы тот определился, наконец, с кем ему по пути. Аналогичное давление можно ожидать и со стороны российского президента.
Однако, как пишет Foreign Affairs, главная цель Эрдогана – не выбрать один из двух противоборствующих лагерей, а быть самостоятельной державой. «Его новую внешнюю политику лучше всего понимать не как дрейф в сторону России или Китая, а как выражение желания оставаться в каждом лагере и управлять соперничеством великих держав».
Анкара недавно активизировала шаги, чтобы показать, что она является сдерживающей силой для деятельности Москвы в регионе. Лидеры Грузии, Польши и Украины – все в разногласиях с Россией – с апреля несколько раз посещали Турцию. Во время этих визитов Эрдоган пообещал полностью поддержать стремление Грузии вступить в НАТО, заключил контракт на использование беспилотников с Польшей и поддержал Украину в ее противостоянии с Россией. Кроме того, недавно Турция приняла активное участие в учениях НАТО «Стойкий защитник» в Румынии.
В то же время «игра мускулами» в восточном Средиземноморье говорит о том, что мнение союзников по НАТО для Турции играет меньшее, чем когда-то, значение. Анкара, вероятно, продолжит также направлять свои ресурсы на развитие обороны и расширять свое влияние в регионе – даже если это не понравится США.
В общем, интересно будет посмотреть, найдется ли какой-то баланс в этом пересечении взаимоисключающих интересов. 14 июня это может в какой-то степени проясниться.
В контексте отношений с США и в целом с западом Турцию качает, как маяк, который пока не нашел своей точки равновесия. С Дональдом Трампом Эрдоган, как и другие авторитарные лидеры, был на короткой ноге, но Джо Байден уже дал понять, что разные вольности Эрдогана так просто ему с рук не сойдут. Когда-то Турция стремилась к интеграции с Европой и даже надеялась стать членом ЕС. Однако в последнее время риторика Эрдогана изменилась: он все чаще вспоминает славное османское прошлое и стремиться не заслужить одобрение Запада, а играть по своим правилам в регионе, который считает исторически зоной своего влияния.
Население Турции, если верить опросам, поддерживает идею восстановления величия Турции на мировой арене, и большинство избирателей разделяют настороженное отношение Эрдогана к Западу, особенно Соединенным Штатам. Однако величие на хлеб не намажешь, и многие турки не хотят, чтобы Турция отделилась от своих западных союзников, если эта изоляция скажется на их экономическом благополучии и качестве жизни. Поддержка членства в ЕС по-прежнему составляет около 60 процентов – просто потому, что многие рассчитывают, что интеграция с Европой приведет к более сильной экономике и лучшему госуправлению.
Не стоит забывать и о новых партнерах Турции: России и Китае. Правительство не только закупило российские системы вооружений, но и работало с Москвой над крупными инфраструктурными проектами, включая газопроводы и первый ядерный реактор Турции. Турция и Россия поделили сферы влияния в Ливии и Сирии. А в последнее время Турция заигрывает также с Китаем, привлекая китайские инвестиции, закупая вакцину от коронавируса, производимую китайской компанией Sinovac, и отказывается критиковать нарушения прав уйгуров.
Тема сближения с Россией и Китаем (а особенно закупки российского вооружения) наверняка будет поднята во время встречи двух президентов. Байден, вероятно, поставит Эрдогана перед выбором – чтобы тот определился, наконец, с кем ему по пути. Аналогичное давление можно ожидать и со стороны российского президента.
Однако, как пишет Foreign Affairs, главная цель Эрдогана – не выбрать один из двух противоборствующих лагерей, а быть самостоятельной державой. «Его новую внешнюю политику лучше всего понимать не как дрейф в сторону России или Китая, а как выражение желания оставаться в каждом лагере и управлять соперничеством великих держав».
Анкара недавно активизировала шаги, чтобы показать, что она является сдерживающей силой для деятельности Москвы в регионе. Лидеры Грузии, Польши и Украины – все в разногласиях с Россией – с апреля несколько раз посещали Турцию. Во время этих визитов Эрдоган пообещал полностью поддержать стремление Грузии вступить в НАТО, заключил контракт на использование беспилотников с Польшей и поддержал Украину в ее противостоянии с Россией. Кроме того, недавно Турция приняла активное участие в учениях НАТО «Стойкий защитник» в Румынии.
В то же время «игра мускулами» в восточном Средиземноморье говорит о том, что мнение союзников по НАТО для Турции играет меньшее, чем когда-то, значение. Анкара, вероятно, продолжит также направлять свои ресурсы на развитие обороны и расширять свое влияние в регионе – даже если это не понравится США.
В общем, интересно будет посмотреть, найдется ли какой-то баланс в этом пересечении взаимоисключающих интересов. 14 июня это может в какой-то степени проясниться.
Foreign Affairs
Turkey Will Not Return to the Western Fold
Ankara’s assertive foreign policy is here to stay.
Биография Биньямина Нетаньяху авторства Аншеля Пфеффера (2018 год) заканчивается так:
«Но рано или поздно Нетаньяху будет вынужден уйти. Он проиграет выборы, или его соперники, наконец, наберутся смелости и соберут большинство, чтобы свергнуть его в кнессете. Он может даже продержаться достаточно долго, чтобы колесо правосудия, наконец, изобличило его в неизлечимой коррупции. У Израиля будут другие компетентные лидеры, и, несмотря на мрачные прогнозы Нетаньяху, страна выживет без него.
[…]
Есть надежда, что следующий лидер начнет необходимый процесс излечения и строительства заново – потому что на следующий день после ухода Биньямина Нетаньяху его окончательным наследием станет не более устойчивая нация, а глубоко расколотое израильское общество, живущее за стенами».
С перевесом в 1 голос (60 против 59; 1 воздержался) — в Израиле новое правительство.
«Но рано или поздно Нетаньяху будет вынужден уйти. Он проиграет выборы, или его соперники, наконец, наберутся смелости и соберут большинство, чтобы свергнуть его в кнессете. Он может даже продержаться достаточно долго, чтобы колесо правосудия, наконец, изобличило его в неизлечимой коррупции. У Израиля будут другие компетентные лидеры, и, несмотря на мрачные прогнозы Нетаньяху, страна выживет без него.
[…]
Есть надежда, что следующий лидер начнет необходимый процесс излечения и строительства заново – потому что на следующий день после ухода Биньямина Нетаньяху его окончательным наследием станет не более устойчивая нация, а глубоко расколотое израильское общество, живущее за стенами».
С перевесом в 1 голос (60 против 59; 1 воздержался) — в Израиле новое правительство.
Как левые в Израиле победили – и умерли
Впервые за долгие годы правящая коалиция в Израиле включает левые партии «Авода» и МЕРЕЦ, но не стоит заблуждаться: это правая коалиция, и левые голоса в ней способны в лучшем случае сдержать доминирующих в ней «ястребов» из правого лагеря.
Мне было интересно, как левые из политической силы, стоявшей за созданием Государства Израиль, оказалась в ситуации, когда даже преодоление электорального барьера может оказаться непосильной задачей. Поговорила об этом с Алоном Хуттером, политическим советником одного из депутатов левого лагеря.
Почитайте: у него свой, порой, парадоксальный взгляд на вещи и инсайды человека, который большую часть времени проводит в кнессете.
«На самом деле, правые кандидаты постоянно обещают своему электорату левацкие вещи. Биби пришел к власти под лозунгом «Добьемся безопасного мира». И практически каждый правый кандидат называет себя «социальным» – то есть, обещает позаботиться о бедных. И вот, победив в двух главных политических дискуссиях – об оккупации и об экономике – левый лагерь в Израиле умер».
Впервые за долгие годы правящая коалиция в Израиле включает левые партии «Авода» и МЕРЕЦ, но не стоит заблуждаться: это правая коалиция, и левые голоса в ней способны в лучшем случае сдержать доминирующих в ней «ястребов» из правого лагеря.
Мне было интересно, как левые из политической силы, стоявшей за созданием Государства Израиль, оказалась в ситуации, когда даже преодоление электорального барьера может оказаться непосильной задачей. Поговорила об этом с Алоном Хуттером, политическим советником одного из депутатов левого лагеря.
Почитайте: у него свой, порой, парадоксальный взгляд на вещи и инсайды человека, который большую часть времени проводит в кнессете.
«На самом деле, правые кандидаты постоянно обещают своему электорату левацкие вещи. Биби пришел к власти под лозунгом «Добьемся безопасного мира». И практически каждый правый кандидат называет себя «социальным» – то есть, обещает позаботиться о бедных. И вот, победив в двух главных политических дискуссиях – об оккупации и об экономике – левый лагерь в Израиле умер».
В Иране сегодня проходят президентские выборы, на которых, в отсутствие реальных соперников, победит Ибрагим Раиси, глава судебной власти и человек, ответственный за тысячи смертей иранских диссидентов.
«Большинство иранцев показывали снова и снова, что, если у них есть выбор, они предпочтут более прагматичного и умеренного политика. Вот почему я ожидаю очень низкой явки, – сказал эксперт израильского Института исследований национальной безопасности доктор Раз Циммт. – Отсутствие такого кандидата отражает исключительно намерение режима сохранить гегемонию консерваторов и лоялистов системы во всех ветвях власти, особенно учитывая то, что мы, вероятно, приближаемся к эпохе после Хаменеи».
Сюрпризов в этих выборах не будет, а вот вопросы остаются.
Как президентство Раиси повлияет на его шансы стать следующим верховным лидером – роль, к которой, как считается, его готовил Хаменеи?
Выйдут ли иранцы, уставшие от режима, экономических тягот и отсутствия политической альтернативы, на улицы, как это было после выборов 2009 года?
И что с ядерной сделкой, которую не успели перезаключить до выборов?
Об этом в моем тексте.
«Большинство иранцев показывали снова и снова, что, если у них есть выбор, они предпочтут более прагматичного и умеренного политика. Вот почему я ожидаю очень низкой явки, – сказал эксперт израильского Института исследований национальной безопасности доктор Раз Циммт. – Отсутствие такого кандидата отражает исключительно намерение режима сохранить гегемонию консерваторов и лоялистов системы во всех ветвях власти, особенно учитывая то, что мы, вероятно, приближаемся к эпохе после Хаменеи».
Сюрпризов в этих выборах не будет, а вот вопросы остаются.
Как президентство Раиси повлияет на его шансы стать следующим верховным лидером – роль, к которой, как считается, его готовил Хаменеи?
Выйдут ли иранцы, уставшие от режима, экономических тягот и отсутствия политической альтернативы, на улицы, как это было после выборов 2009 года?
И что с ядерной сделкой, которую не успели перезаключить до выборов?
Об этом в моем тексте.
Аппельберг pinned «Как левые в Израиле победили – и умерли Впервые за долгие годы правящая коалиция в Израиле включает левые партии «Авода» и МЕРЕЦ, но не стоит заблуждаться: это правая коалиция, и левые голоса в ней способны в лучшем случае сдержать доминирующих в ней «ястребов»…»
С новым иранским президентом Ибрагимом Раиси в контексте ядерных переговоров есть еще и такая проблема: Дональд Трамп в свое время ввел санкции против него лично. Теоретически это, например, ограничивает его возможность путешествовать, в том числе приезжать в Нью-Йорк на заседания Организации Объединенных Наций. Не очень удобно, если ты президент.
Иран, естественно, надеется, что эти санкции будут сняты. США тоже, в принципе, обычно лидеров государств санкциям не подвергают. Но тут есть свои сложности.
Наложенные на Иран санкции делятся на несколько категорий. Есть секторальные – то есть связанные с работой определенных секторов: ядерного, финансового, транспортного и т.д. По поводу отмены этих ограничений стороны, вроде бы, договорились.
Есть санкции против отдельных юридических и физических лиц, которые были введены из-за их участия в террористической деятельности или за нарушения прав человека. Именно с этим связаны санкции против Раиси. Теоретически, они не имеют отношения к ядерной программе, а потому и отменить их в рамках СВПД будет непросто. В конце концов, многие из подобных санкций действовали и до, и во время заключения первой ядерной сделки в 2015 году – потом Трамп просто добавил к ним новые.
США могут воспользоваться этими санкциями как инструментом давления на Иран, чтобы продвинуть новую сделку, которая включала бы ограничение программы производства баллистических ракет и деятельность Ирана в регионе при помощи вооруженных прокси-групп. Или придержать их до лучших времен – когда иранцы будут готовы обсуждать такое расширенное соглашение.
Да и решение снять санкции с человека, который, очевидно, виновен в смерти множества людей – будет выглядеть для нынешней американской администрации, заявившей о своей приверженности правам человека во всем мире, непоследовательно.
Но иранцы, конечно, настаивают на снятии всех – или максимального числа – санкций.
Вероятно, это будет одним из главных вопросов финальной стадии переговоров, к которой, судя по всему, все и движется.
Иран, естественно, надеется, что эти санкции будут сняты. США тоже, в принципе, обычно лидеров государств санкциям не подвергают. Но тут есть свои сложности.
Наложенные на Иран санкции делятся на несколько категорий. Есть секторальные – то есть связанные с работой определенных секторов: ядерного, финансового, транспортного и т.д. По поводу отмены этих ограничений стороны, вроде бы, договорились.
Есть санкции против отдельных юридических и физических лиц, которые были введены из-за их участия в террористической деятельности или за нарушения прав человека. Именно с этим связаны санкции против Раиси. Теоретически, они не имеют отношения к ядерной программе, а потому и отменить их в рамках СВПД будет непросто. В конце концов, многие из подобных санкций действовали и до, и во время заключения первой ядерной сделки в 2015 году – потом Трамп просто добавил к ним новые.
США могут воспользоваться этими санкциями как инструментом давления на Иран, чтобы продвинуть новую сделку, которая включала бы ограничение программы производства баллистических ракет и деятельность Ирана в регионе при помощи вооруженных прокси-групп. Или придержать их до лучших времен – когда иранцы будут готовы обсуждать такое расширенное соглашение.
Да и решение снять санкции с человека, который, очевидно, виновен в смерти множества людей – будет выглядеть для нынешней американской администрации, заявившей о своей приверженности правам человека во всем мире, непоследовательно.
Но иранцы, конечно, настаивают на снятии всех – или максимального числа – санкций.
Вероятно, это будет одним из главных вопросов финальной стадии переговоров, к которой, судя по всему, все и движется.
Очень неудобно представлять себя защитником прав человека во всем мире – и одновременно дружить, поддерживать и вести бизнес с Саудовской Аравией. Такое желание усидеть на двух стульях нередко ставило США в неловкое положение. Вот и сейчас оказалось, что четверо жителей Саудовской Аравии, участвовавшие в убийстве журналиста Джамаля Хашогги в 2018 году, прошли военную подготовку в США по контракту, одобренному госдепартаментом США.
По информации «Нью-Йорк таймс», обучение проводилось частной компанией Cerberus, носило оборонительный характер и было разработано для защиты саудовских лидеров.
Пресс-секретарь госдепартамента США Нед Прайс заявил, что в соответствии с законом департамент не может комментировать «какую-либо деятельность по лицензированию оборонного экспорта, о которой утверждается в сообщениях СМИ». Прайс также заявил, что политика США в отношении Саудовской Аравии «будет ставить во главу угла верховенство закона и уважение прав человека».
Хашогги был жителем США и постоянным автором Middle East Eye и Washington Post. Он также был критиком наследного принца Саудовской Аравии Мухаммеда бин Салмана, из-за чего в свое время и покинул Саудовскую Аравию. В 2018 году он был убит и расчленен командой связанных с принцем оперативников в консульстве королевства в Стамбуле. В докладе американской разведки в феврале говорилось, что кронпринц лично одобрил операцию по захвату и убийству журналиста.
Руководитель Cerberus Луи Бремер выдвигался на руководящую должность в Пентагоне при администрации Дональда Трампа. В письменных ответах на вопросы членов конгресса он подтвердил роль своей компании в подготовке четырех членов команды убийц Хашогги, однако законодатели так и не получили эти ответы, потому что администрация Трампа, похоже, не отправила их в конгресс, а просто отзвала кандидатуру Бремера.
По информации «Нью-Йорк таймс», обучение проводилось частной компанией Cerberus, носило оборонительный характер и было разработано для защиты саудовских лидеров.
Пресс-секретарь госдепартамента США Нед Прайс заявил, что в соответствии с законом департамент не может комментировать «какую-либо деятельность по лицензированию оборонного экспорта, о которой утверждается в сообщениях СМИ». Прайс также заявил, что политика США в отношении Саудовской Аравии «будет ставить во главу угла верховенство закона и уважение прав человека».
Хашогги был жителем США и постоянным автором Middle East Eye и Washington Post. Он также был критиком наследного принца Саудовской Аравии Мухаммеда бин Салмана, из-за чего в свое время и покинул Саудовскую Аравию. В 2018 году он был убит и расчленен командой связанных с принцем оперативников в консульстве королевства в Стамбуле. В докладе американской разведки в феврале говорилось, что кронпринц лично одобрил операцию по захвату и убийству журналиста.
Руководитель Cerberus Луи Бремер выдвигался на руководящую должность в Пентагоне при администрации Дональда Трампа. В письменных ответах на вопросы членов конгресса он подтвердил роль своей компании в подготовке четырех членов команды убийц Хашогги, однако законодатели так и не получили эти ответы, потому что администрация Трампа, похоже, не отправила их в конгресс, а просто отзвала кандидатуру Бремера.
Сегодня политические режимы в арабских странах, как правило, недемократические. Однако это не значит, что демократия как такова не возможна на Ближнем Востоке — тем более, что такие устремления здесь были.
Элизабет Томпсон из Американского университета в Вашингтоне посвятила целую книгу под названием «Как Запад украл демократию у арабов» (“How the West Stole Democracy from the Arabs”) истории столетней давности. По ее словам, события 1920 года во многом определили и могут объяснить нынешнее положение вещей в Сирии и по всему Ближнему Востоку. Вот основные идеи Томпсон:
В центре книги — Сирийский конгресс 1920 года, который был довольно любопытным органом. В его составе были самые разные представители сирийского общества — и исламисты, и традиционалисты, и светские националисты. Вместе они начали работу над сирийской конституцией. Одним из ее положений было разделение религии и государства — мусульмане и представители других конфессий были равны, хотя предполагалось, что король должен быть мусульманином. Этот документ появился за 8 лет до того, как Ататюрк поставил Турецкую республику на рельсы секуляризма — и, в отличие от той же Турции, с согласия религиозных членов Конгресса. Президент Конгресса, Рашид Рида, сам человек религиозный, объяснил, что равенство — один из основополагающих принципов ислама, и потому сделать ислам государственной религией на территории, где проживают и представители других конфессий, было бы нарушением этого принципа.
В ходе Первой мировой арабы присоединились к борьбе против Османской империи, поверив обещаниям союзников — США, Франции и Великобритании — что по окончании войны они получат независимость. 8 марта 1920 года Сирийский конгресс провозгласил независимость на территории Великой Сирии (территории современных Сирии, Ливана, Иордании, Палестины и Израиля). Королем был назначен Фейсал, сын шерифа Мекки, командир арабского восстания против Османской империи во время Первой мировой.
Но западные страны не собирались выполнять свои обещания. На конференции союзников в Сан-Ремо (куда арабов даже не пустили) они объявили решение Сирийского Конгресса «экстремистским» — это оправдало ввод французских войск. Территория Великой Сирии была поделена между Францией (Сирия, Ливан) и Великобританией (Иордания, Палестина, Израиль). Великобритании отошёл также Ирак при условии, что иракская нефть будет поделена между Британией и Францией.
Фейсалу разрешили управлять Ираком. Предательство союзников внесло раскол в Конгресс, который только углублялся со временем. Рашид Рида понял, что европейцы никогда не позволят арабам жить в их собственной стране независимо. Он порвал со своими либеральными союзниками и бежал в Каир, где стал продвигать идею того, что справедливость для арабского народа может быть найдена только вопреки Западу и внутри ислама. Одним из его учеников в Египте был Хассан аль-Бана, в будущем — основатель «Братьев-мусульман». В Сирии, теперь под управлением французов, светские либеральные элиты организовались в «Национальный блок», который сформировал правительство в 1936. Ему противостояла оппозиция в лице популистов-исламистов, которые в 20х были их союзниками, но теперь — ярыми противниками.
Элизабет Томпсон считает, что именно здесь берет своё начало политический раскол между Востоком и Западом, а также — между исламистами и либералами в каждой отдельно взятой стране региона; раскол, который только углубится после Второй Мировой войны. На протяжении десятилетий этот раскол между исламистами и либералами ослабляет оппозицию диктаторским режимам. Свержение таких режимов возможно лишь при условии единства оппозиции (как это случилось, хоть и на очень короткий срок, в Египте 2011, в результате чего был свергнут Хосни Мубарак). От того, смогут ли сирийцы и другие жители Ближнего Востока «починить» этот раскол, зависит будущее демократии в регионе.
Фото: Фейсал на Парижской конференции в 1919 году.
Элизабет Томпсон из Американского университета в Вашингтоне посвятила целую книгу под названием «Как Запад украл демократию у арабов» (“How the West Stole Democracy from the Arabs”) истории столетней давности. По ее словам, события 1920 года во многом определили и могут объяснить нынешнее положение вещей в Сирии и по всему Ближнему Востоку. Вот основные идеи Томпсон:
В центре книги — Сирийский конгресс 1920 года, который был довольно любопытным органом. В его составе были самые разные представители сирийского общества — и исламисты, и традиционалисты, и светские националисты. Вместе они начали работу над сирийской конституцией. Одним из ее положений было разделение религии и государства — мусульмане и представители других конфессий были равны, хотя предполагалось, что король должен быть мусульманином. Этот документ появился за 8 лет до того, как Ататюрк поставил Турецкую республику на рельсы секуляризма — и, в отличие от той же Турции, с согласия религиозных членов Конгресса. Президент Конгресса, Рашид Рида, сам человек религиозный, объяснил, что равенство — один из основополагающих принципов ислама, и потому сделать ислам государственной религией на территории, где проживают и представители других конфессий, было бы нарушением этого принципа.
В ходе Первой мировой арабы присоединились к борьбе против Османской империи, поверив обещаниям союзников — США, Франции и Великобритании — что по окончании войны они получат независимость. 8 марта 1920 года Сирийский конгресс провозгласил независимость на территории Великой Сирии (территории современных Сирии, Ливана, Иордании, Палестины и Израиля). Королем был назначен Фейсал, сын шерифа Мекки, командир арабского восстания против Османской империи во время Первой мировой.
Но западные страны не собирались выполнять свои обещания. На конференции союзников в Сан-Ремо (куда арабов даже не пустили) они объявили решение Сирийского Конгресса «экстремистским» — это оправдало ввод французских войск. Территория Великой Сирии была поделена между Францией (Сирия, Ливан) и Великобританией (Иордания, Палестина, Израиль). Великобритании отошёл также Ирак при условии, что иракская нефть будет поделена между Британией и Францией.
Фейсалу разрешили управлять Ираком. Предательство союзников внесло раскол в Конгресс, который только углублялся со временем. Рашид Рида понял, что европейцы никогда не позволят арабам жить в их собственной стране независимо. Он порвал со своими либеральными союзниками и бежал в Каир, где стал продвигать идею того, что справедливость для арабского народа может быть найдена только вопреки Западу и внутри ислама. Одним из его учеников в Египте был Хассан аль-Бана, в будущем — основатель «Братьев-мусульман». В Сирии, теперь под управлением французов, светские либеральные элиты организовались в «Национальный блок», который сформировал правительство в 1936. Ему противостояла оппозиция в лице популистов-исламистов, которые в 20х были их союзниками, но теперь — ярыми противниками.
Элизабет Томпсон считает, что именно здесь берет своё начало политический раскол между Востоком и Западом, а также — между исламистами и либералами в каждой отдельно взятой стране региона; раскол, который только углубится после Второй Мировой войны. На протяжении десятилетий этот раскол между исламистами и либералами ослабляет оппозицию диктаторским режимам. Свержение таких режимов возможно лишь при условии единства оппозиции (как это случилось, хоть и на очень короткий срок, в Египте 2011, в результате чего был свергнут Хосни Мубарак). От того, смогут ли сирийцы и другие жители Ближнего Востока «починить» этот раскол, зависит будущее демократии в регионе.
Фото: Фейсал на Парижской конференции в 1919 году.
Теория «произвольного правления» ираниста из Оксфорда Хомы Катузиана может быть полезна для понимания современного Ирана.
Его главная идея заключается в том, что анализировать иранскую историю и общество с помощью тех же теорий, что применяются к европейской истории, в корне неверно, так как исторически они развивались по-разному. И главное их отличие заключается в том, что европейская история – это история «долгосрочных» обществ, в то время как иранская история – череда «краткосрочных» обществ. Корни этого явления уходят в то, что Катузиан называет «произвольным правлением» (arbitrary rule) в Иране.
Легитимность властителя в европейском феодальном, а затем и абсолютистском обществе определялась через право наследования и опору на определенные социальные группы. Старший сын, как правило, наследовал земли, благосостояние и титул графа или князя; сын короля наследовал его королевство. Кроме того, королевская власть опиралась на церковь, на аристократию, со временем – на класс буржуа или торговцев; в общем, эта власть зависела от групп людей за пределами ближайшего круга монарха.
Иранское общество развивалось по принципиально иным законам. Источником легитимности власти правителя было не престолонаследие, а то, что в иранских источниках называется Божьей благодатью. Правитель, которому сопутствовала Божья благодать, был легитимным. Но если она его покидала – он терял права на свои претензии на власть.
Как узнать, сопутствует ли кому-либо Божья благодать? Критерий здесь только один – если правителю сопутствовал успех, значит, благодать была с ним; если же его свергали – значит, соответственно, благодать покинула прежнего правителя и теперь сопутствует новому. Таким образом, чтобы стать легитимным правителем, не нужно было быть сыном царя (хотя это никогда не помешает) – достаточно захватить власть. С другой стороны, поддержка определенных социальных групп тоже была не обязательна: иранцы традиционно недолюбливали своих правителей, и потому поначалу радостно приветствовали нового, тем более что с ним, как мы уже установили, были сверхъестественные силы.
Опора на внешние по отношению к властителю группы на протяжении веков, а также неприкосновенность права наследования привели к тому, что в Европе сложилась правовая система, в которой стало возможно накопление капитала – социального и материального. Европейский царь, даже абсолютный монарх, все же был связан определенными обязательствами и ответственностью перед людьми, на которых опиралась его власть.
Иранский правитель не был связан ничем. Он мог раздавать титулы, земли и богатство и забирать их по своему усмотрению. Для этого даже не нужно было впадать в немилось: знатный вельможа мог умереть и быть похоронен со всеми почестями, но его богатство не передавалось его детям, а отходило в государственную казну. Даже если какая-то преемственность и наблюдалась на протяжении двух-трех поколений, с приходом нового правителя все обнулялось и начиналось сначала.
Именно поэтому Катузиан называет Иран «краткосрочным» обществом, в противовес европейскому «долгосрочному».
Европейская система правления в конечном итоге привела к тому, что определенные люди или семьи могли накопить капитал, необходимый для индустриальной революции и развития капитализма. В Иране, где не только материальные блага, но сама жизнь не была в безопасности, такого перехода произойти не могло.
В XX веке Иран, переживающий экономический подъем на фоне нефтяного бума, скопировал некоторые западные институты. Однако отношения между властью и обществом оставались теми же. Неудивительно поэтому, что в двух революциях – 1905-1909 и 1978-1979 годов – имущие слои общества, торговцы и представители духовенства, либо выступали на стороне революционеров, либо воздерживались, но не вставали на защиту власти.
Но об этом я еще напишу подробнее.
Источники: Homa Katouzian, The Short-Term Society: a study in the problems of long-term political and economic development in Iran; Homa Katouzian, Iranian History and Politics.
Его главная идея заключается в том, что анализировать иранскую историю и общество с помощью тех же теорий, что применяются к европейской истории, в корне неверно, так как исторически они развивались по-разному. И главное их отличие заключается в том, что европейская история – это история «долгосрочных» обществ, в то время как иранская история – череда «краткосрочных» обществ. Корни этого явления уходят в то, что Катузиан называет «произвольным правлением» (arbitrary rule) в Иране.
Легитимность властителя в европейском феодальном, а затем и абсолютистском обществе определялась через право наследования и опору на определенные социальные группы. Старший сын, как правило, наследовал земли, благосостояние и титул графа или князя; сын короля наследовал его королевство. Кроме того, королевская власть опиралась на церковь, на аристократию, со временем – на класс буржуа или торговцев; в общем, эта власть зависела от групп людей за пределами ближайшего круга монарха.
Иранское общество развивалось по принципиально иным законам. Источником легитимности власти правителя было не престолонаследие, а то, что в иранских источниках называется Божьей благодатью. Правитель, которому сопутствовала Божья благодать, был легитимным. Но если она его покидала – он терял права на свои претензии на власть.
Как узнать, сопутствует ли кому-либо Божья благодать? Критерий здесь только один – если правителю сопутствовал успех, значит, благодать была с ним; если же его свергали – значит, соответственно, благодать покинула прежнего правителя и теперь сопутствует новому. Таким образом, чтобы стать легитимным правителем, не нужно было быть сыном царя (хотя это никогда не помешает) – достаточно захватить власть. С другой стороны, поддержка определенных социальных групп тоже была не обязательна: иранцы традиционно недолюбливали своих правителей, и потому поначалу радостно приветствовали нового, тем более что с ним, как мы уже установили, были сверхъестественные силы.
Опора на внешние по отношению к властителю группы на протяжении веков, а также неприкосновенность права наследования привели к тому, что в Европе сложилась правовая система, в которой стало возможно накопление капитала – социального и материального. Европейский царь, даже абсолютный монарх, все же был связан определенными обязательствами и ответственностью перед людьми, на которых опиралась его власть.
Иранский правитель не был связан ничем. Он мог раздавать титулы, земли и богатство и забирать их по своему усмотрению. Для этого даже не нужно было впадать в немилось: знатный вельможа мог умереть и быть похоронен со всеми почестями, но его богатство не передавалось его детям, а отходило в государственную казну. Даже если какая-то преемственность и наблюдалась на протяжении двух-трех поколений, с приходом нового правителя все обнулялось и начиналось сначала.
Именно поэтому Катузиан называет Иран «краткосрочным» обществом, в противовес европейскому «долгосрочному».
Европейская система правления в конечном итоге привела к тому, что определенные люди или семьи могли накопить капитал, необходимый для индустриальной революции и развития капитализма. В Иране, где не только материальные блага, но сама жизнь не была в безопасности, такого перехода произойти не могло.
В XX веке Иран, переживающий экономический подъем на фоне нефтяного бума, скопировал некоторые западные институты. Однако отношения между властью и обществом оставались теми же. Неудивительно поэтому, что в двух революциях – 1905-1909 и 1978-1979 годов – имущие слои общества, торговцы и представители духовенства, либо выступали на стороне революционеров, либо воздерживались, но не вставали на защиту власти.
Но об этом я еще напишу подробнее.
Источники: Homa Katouzian, The Short-Term Society: a study in the problems of long-term political and economic development in Iran; Homa Katouzian, Iranian History and Politics.
3 июля 2013 года Абдул-Фаттах ас-Сиси отстранил президента Египта Мухаммеда Мурси от должности и назначил временно исполняющего обязанности президента Али Мансура, чтобы через год самому стать лидером – и оставаться им по сей день. Так закончилась вторая египетская революция «Арабской весны», в ходе которой египетский народ избавился от демократически избранного президента.
Автократия ас-Сиси в этом смысле отличается почти от любой другой автократии в мире, включая Мубарака, против режима которого была направлена первая революция 2011 года. Ас-Сиси можно обоснованно критиковать на либеральных основаниях за нарушение индивидуальных прав человека. Но это остается, по крайней мере, на данный момент, законным выражением народной воли египтян. Столкнувшись с выбором: демократические выборы, которые дали им Мурси, или возвращение к автократии, они выбрали второе.
Про события 30 июня-3 июля 2013 года иногда говорят, что это была контрреволюция – тем самым принижая ее легитимность. Но, как пишет Ноа Фельдман, американский юрист и автор книги «Арабская зима»:
«Если вы считаете, что египетский народ действовал посредством революции 25 января, чтобы заменить Мубарака, диктатора, тогда вы также должны верить, что египетский народ действовал посредством революции 30 июня, чтобы заменить Мурси, демократически избранного президента. Сначала народ действовал как агент своего политического будущего, призывая к свержению режима. Затем народ выступил в качестве агента своего политического будущего, свергнув сменивший его режим».
Авторитарная президентская диктатура Египта до 2011 года не была результатом воли народа. Но авторитарная президентская диктатура Египта сегодня, после революции 30 июня, как раз-таки ею является.
По его словам, после Тахрира идея о том, что исламская демократия формата «Братьев-мусульман» возобладает где-либо в арабоязычном мире, кажется невозможной. Конец демократического эксперимента Египта стал также концом эксперимента исламской демократии в регионе – во всяком случае, на обозримое будущее.
Подробнее о книге Ноа Фельдмана «Арабская зима. Трагедия»
Автократия ас-Сиси в этом смысле отличается почти от любой другой автократии в мире, включая Мубарака, против режима которого была направлена первая революция 2011 года. Ас-Сиси можно обоснованно критиковать на либеральных основаниях за нарушение индивидуальных прав человека. Но это остается, по крайней мере, на данный момент, законным выражением народной воли египтян. Столкнувшись с выбором: демократические выборы, которые дали им Мурси, или возвращение к автократии, они выбрали второе.
Про события 30 июня-3 июля 2013 года иногда говорят, что это была контрреволюция – тем самым принижая ее легитимность. Но, как пишет Ноа Фельдман, американский юрист и автор книги «Арабская зима»:
«Если вы считаете, что египетский народ действовал посредством революции 25 января, чтобы заменить Мубарака, диктатора, тогда вы также должны верить, что египетский народ действовал посредством революции 30 июня, чтобы заменить Мурси, демократически избранного президента. Сначала народ действовал как агент своего политического будущего, призывая к свержению режима. Затем народ выступил в качестве агента своего политического будущего, свергнув сменивший его режим».
Авторитарная президентская диктатура Египта до 2011 года не была результатом воли народа. Но авторитарная президентская диктатура Египта сегодня, после революции 30 июня, как раз-таки ею является.
По его словам, после Тахрира идея о том, что исламская демократия формата «Братьев-мусульман» возобладает где-либо в арабоязычном мире, кажется невозможной. Конец демократического эксперимента Египта стал также концом эксперимента исламской демократии в регионе – во всяком случае, на обозримое будущее.
Подробнее о книге Ноа Фельдмана «Арабская зима. Трагедия»
Самая долгая война в истории Соединенных Штатов – в Афганистане – подходит к концу. По крайней мере, для США: президент Джо Байден пообещал вывести последние войска до 11 сентября. Однако для местных жителей, особенно тех, кто был вовлечен в деятельность американцев на местах, ужасы войны не только не заканчиваются – они могут стать лишь реальнее.
Пока последние войска США и НАТО покидают страну, «Талибан» стремительно продвигается по северу Афганистана: более десятка районов перешли под контроль боевиков только за последние дни. Более 300 сотрудников афганских сил безопасности бежали через границу в Таджикистан. Провинции Бадахшан и Тахар за пределами региональных столиц теперь в основном находятся под контролем талибов.
Между тем межафганские переговоры, которые когда-то были одним из условий ухода США, не двигаются ни на сантиметр. Некоторые опасаются, что после ухода иностранных войск Афганистан еще больше погрузится в гражданскую войну и вернется на путь террора и развала.
Генерал Остин Миллер, командующий войсками США, предупредил, что «гражданская война – это, безусловно, путь, который можно представить, если все будет продолжаться по той траектории, по которой идет».
Бывший президент Афганистана Хамид Карзай настроен так же пессимистично. «Посмотрите на ситуацию. Мы в разрухе. Страна находится в состоянии конфликта. Мы испытываем огромные страдания... Те, кто пришел сюда 20 лет назад во имя борьбы с экстремизмом и терроризмом, не только не смогли покончить с ними, но при них экстремизм расцвел. Вот что я называю провалом», – сказал Карзай.
Ограниченные достижения последнего времени – демократическое управление, свобода слова, улучшение здравоохранения, образования, гражданских прав и прав женщин – все это под угрозой. Жертвы десятков тысяч гражданских лиц и солдат, афганских и иностранных, которые погибли или навсегда сломали свою жизнь – могут оказаться напрасны.
Самое, может быть, поразительное заключается в том, что США могли бы сделать выводы из другой своей бессмысленной и травмирующей войны – Вьетнама.
Боевые войска США находились во Вьетнаме восемь лет (в Афганистане – уже 20). Как и во Вьетнаме, США уходят после заключения мирного соглашения с врагом, которого они пытались уничтожить – и не смогли. Как и во Вьетнаме, от воодушевленного врага не ожидают сохранения мира. Сайгон два года сопротивлялся северовьетнамской армии после ухода американцев. По некоторым оценкам американской разведки, Кабулу не дается и шести месяцев.
Тогда, как и сейчас, те, кто работал с американцами, например, военные переводчики, умоляли эвакуироваться вместе с ними.
Из чуть более 400 районов Афганистана «Талибан» контролирует около половины, и продолжает отвоевывать все больше. После ухода США афганское гражданское население пытается организовать отряды самообороны, чтобы защитить свои деревни от сил, поджидающих их в сельской местности.
«Военный урок Вьетнама заключался в том, что США не могли вести борьбу с повстанцами за тысячи километров от дома против идеологически мотивированного врага, укоренившегося в обществе, которое в конечном итоге рассматривало американские войска как оккупантов, – пишет «Гардиан». – Этот урок был усвоен – и затем забыт в горячке, последовавшей за терактами 11 сентября.
Обе войны работали как маятник, втягивая все больше и больше войск, денег и техники, чтобы оправдать и защитить то, что уже было потрачено или потеряно. После того, как американцы и афганцы погибали, чтобы изгнать талибов, открыть школы для девочек и укрепить армию, уход из страны казался предательством. Так сейчас чувствуют себя те, кто взял в руки оружие, чтобы защитить свои деревни, и многие афганские женщины и активисты гражданского общества.
Что дальше? Для Афганистана – новые смерти, страдания и разрушения. И западные страны несут определенную степень ответственности, даже если их войск там уже нет.
Пока последние войска США и НАТО покидают страну, «Талибан» стремительно продвигается по северу Афганистана: более десятка районов перешли под контроль боевиков только за последние дни. Более 300 сотрудников афганских сил безопасности бежали через границу в Таджикистан. Провинции Бадахшан и Тахар за пределами региональных столиц теперь в основном находятся под контролем талибов.
Между тем межафганские переговоры, которые когда-то были одним из условий ухода США, не двигаются ни на сантиметр. Некоторые опасаются, что после ухода иностранных войск Афганистан еще больше погрузится в гражданскую войну и вернется на путь террора и развала.
Генерал Остин Миллер, командующий войсками США, предупредил, что «гражданская война – это, безусловно, путь, который можно представить, если все будет продолжаться по той траектории, по которой идет».
Бывший президент Афганистана Хамид Карзай настроен так же пессимистично. «Посмотрите на ситуацию. Мы в разрухе. Страна находится в состоянии конфликта. Мы испытываем огромные страдания... Те, кто пришел сюда 20 лет назад во имя борьбы с экстремизмом и терроризмом, не только не смогли покончить с ними, но при них экстремизм расцвел. Вот что я называю провалом», – сказал Карзай.
Ограниченные достижения последнего времени – демократическое управление, свобода слова, улучшение здравоохранения, образования, гражданских прав и прав женщин – все это под угрозой. Жертвы десятков тысяч гражданских лиц и солдат, афганских и иностранных, которые погибли или навсегда сломали свою жизнь – могут оказаться напрасны.
Самое, может быть, поразительное заключается в том, что США могли бы сделать выводы из другой своей бессмысленной и травмирующей войны – Вьетнама.
Боевые войска США находились во Вьетнаме восемь лет (в Афганистане – уже 20). Как и во Вьетнаме, США уходят после заключения мирного соглашения с врагом, которого они пытались уничтожить – и не смогли. Как и во Вьетнаме, от воодушевленного врага не ожидают сохранения мира. Сайгон два года сопротивлялся северовьетнамской армии после ухода американцев. По некоторым оценкам американской разведки, Кабулу не дается и шести месяцев.
Тогда, как и сейчас, те, кто работал с американцами, например, военные переводчики, умоляли эвакуироваться вместе с ними.
Из чуть более 400 районов Афганистана «Талибан» контролирует около половины, и продолжает отвоевывать все больше. После ухода США афганское гражданское население пытается организовать отряды самообороны, чтобы защитить свои деревни от сил, поджидающих их в сельской местности.
«Военный урок Вьетнама заключался в том, что США не могли вести борьбу с повстанцами за тысячи километров от дома против идеологически мотивированного врага, укоренившегося в обществе, которое в конечном итоге рассматривало американские войска как оккупантов, – пишет «Гардиан». – Этот урок был усвоен – и затем забыт в горячке, последовавшей за терактами 11 сентября.
Обе войны работали как маятник, втягивая все больше и больше войск, денег и техники, чтобы оправдать и защитить то, что уже было потрачено или потеряно. После того, как американцы и афганцы погибали, чтобы изгнать талибов, открыть школы для девочек и укрепить армию, уход из страны казался предательством. Так сейчас чувствуют себя те, кто взял в руки оружие, чтобы защитить свои деревни, и многие афганские женщины и активисты гражданского общества.
Что дальше? Для Афганистана – новые смерти, страдания и разрушения. И западные страны несут определенную степень ответственности, даже если их войск там уже нет.
Новости из Ливана все более и более грустные. Недавно парламент одобрил закон о карточках для поддержки наиболее уязвимых слоев населения. Программа направлена на поддержку около 500 000 семей, которым на протяжении года будут выплачивать в среднем 93 доллара в месяц.
Согласно докладу Экономической и социальной комиссии ООН для Западной Азии, обесценивание местной валюты более чем на 90 процентов привело к тому, что 55 процентов населения Ливана оказались за чертой бедности.
После экономического кризиса в 2019 году центральный банк предложил импортерам и торговцам выгодный обменный курс для покупки топлива, пшеницы и лекарств, а также продовольственной корзины, состоящей примерно из 350 наименований, включая кофе, какао-порошок и орехи. Из-за кризиса и нехватки ликвидности в долларах США у центрального банка больше нет резервов для субсидий, которые обходятся в 6 млрд долларов ежегодно, поэтому большинство субсидий импортерам сократились или прекратились. Это вызвало страх дефицита, что привело в последние недели к длинным очередям за продовольствием и топливом.
Временное правительство еще не определило четкую схему введения программы карточек для малоимущих. Решения будут приняты на основе консультаций с соответствующими международными организациями и правительствами других стран.
Однако известно, что программа будет стоить около 1,2 млрд долларов в год, и неясно, откуда правительство может найти средства для ее реализации. Временный министр финансов Гази Вазни объявил, что программа может быть профинансирована Международным валютным фондом на сумму 900 млн долларов. Между тем, правительство выделит 300 миллионов долларов, полученных от Всемирного банка, которые первоначально должны были быть использованы для проектов общественного транспорта.
Ливанские политические партии и раньше предоставляли прямую поддержку наиболее уязвимым семьям. С апреля несколько политических партий, включая «Хизбаллу», «Ливанские силы» и Свободное патриотическое движение, продвигают ряд инициатив по оказанию помощи своим сторонникам – в частности, «Хизболла» распространяет карточки «Ас-Саджад» для покупки товаров первой необходимости.
Согласно докладу Экономической и социальной комиссии ООН для Западной Азии, обесценивание местной валюты более чем на 90 процентов привело к тому, что 55 процентов населения Ливана оказались за чертой бедности.
После экономического кризиса в 2019 году центральный банк предложил импортерам и торговцам выгодный обменный курс для покупки топлива, пшеницы и лекарств, а также продовольственной корзины, состоящей примерно из 350 наименований, включая кофе, какао-порошок и орехи. Из-за кризиса и нехватки ликвидности в долларах США у центрального банка больше нет резервов для субсидий, которые обходятся в 6 млрд долларов ежегодно, поэтому большинство субсидий импортерам сократились или прекратились. Это вызвало страх дефицита, что привело в последние недели к длинным очередям за продовольствием и топливом.
Временное правительство еще не определило четкую схему введения программы карточек для малоимущих. Решения будут приняты на основе консультаций с соответствующими международными организациями и правительствами других стран.
Однако известно, что программа будет стоить около 1,2 млрд долларов в год, и неясно, откуда правительство может найти средства для ее реализации. Временный министр финансов Гази Вазни объявил, что программа может быть профинансирована Международным валютным фондом на сумму 900 млн долларов. Между тем, правительство выделит 300 миллионов долларов, полученных от Всемирного банка, которые первоначально должны были быть использованы для проектов общественного транспорта.
Ливанские политические партии и раньше предоставляли прямую поддержку наиболее уязвимым семьям. С апреля несколько политических партий, включая «Хизбаллу», «Ливанские силы» и Свободное патриотическое движение, продвигают ряд инициатив по оказанию помощи своим сторонникам – в частности, «Хизболла» распространяет карточки «Ас-Саджад» для покупки товаров первой необходимости.
Премьер-министр Ливана Саад Харири так и не смог сформировать правительство и подал в отставку. Он не сумел договориться с президентом страны Мишелем Ауном о составе кабинета министров.
Это еще дальше отодвигает перспективу получения Ливаном международной помощи, так как международные доноры во главе с Францией и МВФ настаивают на том, что обещанные сотни миллионов долларов будут выделены только после формирования правительства.
Между тем, Всемирный банк назвал экономический кризис в Ливане одним из худших за последние 150 лет. Местная валюта потеряла 90 процентов своей стоимости с 2019 года. Ливан не в состоянии импортировать такие необходимые товары, как лекарства и топливо.
Кто заменит Харири – неизвестно; понятно только, что это должен быть суннит.
Несколько моих прошлых постов о том, как разворачивался этот кризис:
Взрыв в порту Бейрута прошлым летом
Массовые демонстрации с поджогами правительственных зданий
Сколько стоит ливанская валюта?
Правительство Ливана вводит карточки для малоимущих.
Это еще дальше отодвигает перспективу получения Ливаном международной помощи, так как международные доноры во главе с Францией и МВФ настаивают на том, что обещанные сотни миллионов долларов будут выделены только после формирования правительства.
Между тем, Всемирный банк назвал экономический кризис в Ливане одним из худших за последние 150 лет. Местная валюта потеряла 90 процентов своей стоимости с 2019 года. Ливан не в состоянии импортировать такие необходимые товары, как лекарства и топливо.
Кто заменит Харири – неизвестно; понятно только, что это должен быть суннит.
Несколько моих прошлых постов о том, как разворачивался этот кризис:
Взрыв в порту Бейрута прошлым летом
Массовые демонстрации с поджогами правительственных зданий
Сколько стоит ливанская валюта?
Правительство Ливана вводит карточки для малоимущих.
Чудесные вещи происходят в США, лидере свободного мира.
«Нью-Йорк таймс» рассказывает о том, что администрация Байдена перевела своего первого заключенного из тюрьмы Гуантанамо, которую в отдаленной перспективе планируется закрыть. Для этого заключенных постепенно отправляют в другие страны, которые обещают сделать так, чтобы США они больше не тревожили.
Это давнишняя программа, которая началась еще при Джордже Буше-младшем, продолжилась при Обаме, но во время президентского срока Дональда Трампа, естественно, сошла на нет.
56-летнего Абдула Латифа Насера, в частности, рекомендовали к освобождению еще в 2016 году, но передали властям его родного Марокко только сегодня. За все эти годы ему не были предъявлены никакие обвинения.
После трансфера Насера в Гуантанамо остаются 39 заключенных, из них 28 не были предъявлены обвинения в течение почти двух десятилетий их пребывания под стражей.
Ну то есть – это именно то, что сами США бы громогласно осудили и ввели бы санкции, если бы это происходило где-то еще. Но у США есть оправдание – эти заключенные там содержатся по законам военного времени – в связи с так называемой «войной с террором».
Ну как, войной. За исключением заголовков СМИ вы это определение больше нигде не встретите. Бывшая глава британской контр-разведки Элайза Маннингхэн-Бюллер как-то сказала, что теракты 11 сентября были «преступлением, а не актом войны. Поэтому я никогда не считала полезным называть их войной с террором». Британское правительство перестало использовать это определение в 2007 году, американское – в 2009, когда министерство обороны официально изменило название операций с «Глобальной войны с террором» на «Зарубежные чрезвычайные операции» (ОСО).
То есть войны вроде как и нет, а военное время и соответствующие законы – есть. И речь не только о заключенных в Гуантанамо, к которым применялись пытки. В рамках «войны с террором» США вторглись в Ирак и Афганистан – последствия этого в регионе предстоит разгребать еще долго, но США, которые выводят свои войска из Афганистана, скоро будут ни при чем. Известно также, что спецслужбы использовали «войну с террором», чтобы легитимизировать нарушения гражданских свобод в самих США.
Может, кого-то такое лицемерие и смущает, но не госсекретаря США Энтони Блинкена. Как мы узнаем из того же текста НЙТ, во время участия в дискуссии по правам человека несколько недель назад он не моргнув глазом заявил следующее:
«Мы пытаемся найти способ действовать индивидуально в каждом отдельном случае. В некоторых случаях нужно найти страну, которая готова принять данного человека». Как только страна найдена, продолжил он, «мы должны получить гарантию, что права этих людей будут защищены в этой стране. Это тоже нелегко».
Конечно, нелегко – постараться так защитить права человека, как это делают в Гуантанамо, где людей десятилетиями держат в заключении без решения суда, пытают, где правозащитники указывают на высокий уровень попыток самоубийства в результате неопределенности их положения.
Поразительно, с какой незамутненностью США все несут и несут бремя белого человека.
(А если бы этот блог не был посвящен Ближнему Востоку, я бы вам еще рассказала о газете «Вашингтон пост», которая вышла с заголовком «Усилия цивилизованных стран по сдерживанию России и Китая начинают приносить плоды»).
«Нью-Йорк таймс» рассказывает о том, что администрация Байдена перевела своего первого заключенного из тюрьмы Гуантанамо, которую в отдаленной перспективе планируется закрыть. Для этого заключенных постепенно отправляют в другие страны, которые обещают сделать так, чтобы США они больше не тревожили.
Это давнишняя программа, которая началась еще при Джордже Буше-младшем, продолжилась при Обаме, но во время президентского срока Дональда Трампа, естественно, сошла на нет.
56-летнего Абдула Латифа Насера, в частности, рекомендовали к освобождению еще в 2016 году, но передали властям его родного Марокко только сегодня. За все эти годы ему не были предъявлены никакие обвинения.
После трансфера Насера в Гуантанамо остаются 39 заключенных, из них 28 не были предъявлены обвинения в течение почти двух десятилетий их пребывания под стражей.
Ну то есть – это именно то, что сами США бы громогласно осудили и ввели бы санкции, если бы это происходило где-то еще. Но у США есть оправдание – эти заключенные там содержатся по законам военного времени – в связи с так называемой «войной с террором».
Ну как, войной. За исключением заголовков СМИ вы это определение больше нигде не встретите. Бывшая глава британской контр-разведки Элайза Маннингхэн-Бюллер как-то сказала, что теракты 11 сентября были «преступлением, а не актом войны. Поэтому я никогда не считала полезным называть их войной с террором». Британское правительство перестало использовать это определение в 2007 году, американское – в 2009, когда министерство обороны официально изменило название операций с «Глобальной войны с террором» на «Зарубежные чрезвычайные операции» (ОСО).
То есть войны вроде как и нет, а военное время и соответствующие законы – есть. И речь не только о заключенных в Гуантанамо, к которым применялись пытки. В рамках «войны с террором» США вторглись в Ирак и Афганистан – последствия этого в регионе предстоит разгребать еще долго, но США, которые выводят свои войска из Афганистана, скоро будут ни при чем. Известно также, что спецслужбы использовали «войну с террором», чтобы легитимизировать нарушения гражданских свобод в самих США.
Может, кого-то такое лицемерие и смущает, но не госсекретаря США Энтони Блинкена. Как мы узнаем из того же текста НЙТ, во время участия в дискуссии по правам человека несколько недель назад он не моргнув глазом заявил следующее:
«Мы пытаемся найти способ действовать индивидуально в каждом отдельном случае. В некоторых случаях нужно найти страну, которая готова принять данного человека». Как только страна найдена, продолжил он, «мы должны получить гарантию, что права этих людей будут защищены в этой стране. Это тоже нелегко».
Конечно, нелегко – постараться так защитить права человека, как это делают в Гуантанамо, где людей десятилетиями держат в заключении без решения суда, пытают, где правозащитники указывают на высокий уровень попыток самоубийства в результате неопределенности их положения.
Поразительно, с какой незамутненностью США все несут и несут бремя белого человека.
(А если бы этот блог не был посвящен Ближнему Востоку, я бы вам еще рассказала о газете «Вашингтон пост», которая вышла с заголовком «Усилия цивилизованных стран по сдерживанию России и Китая начинают приносить плоды»).