Словно специально для того, чтобы проиллюстрировать мой недавний пост о том, что мировые конфликты невозможно свести к «столкновению цивилизаций», в Foreign Policy вышла статья о многосторонних и меняющихся конфликтах на Ближнем Востоке.

Если раньше политическим сердцем региона был арабский мир, которому бросал вызов Иран, то сейчас ключевую роль в регионе играют неарабские державы: Иран, Турция и Израиль, а арабы окзались в уязвимом положении, поскольку их защитник Соединенные Штаты сокращают свои обязательства. Именно эта уязвимость перед иранской угрозой лежит в основе исторического «соглашения Авраама» между ОАЭ и Израилем.

Но это соглашение является таким же рычагом против Турции, как и против Ирана. Вопреки тому, что говорил Дональд Трамп, эта сделка не символизирует новый, более мирный Ближний Восток, а лишь подчеркивает усиление соперничества между арабами, иранцами, израильтянами и турками. 

Про Иран с его стремлением к обладаюнию ядерным потенциалом и использованием прокси для влияния на арабский мир, известно давно. А вот Турция, которая стала непредсказуемым нарушителем стабильности на гораздо более обширной территории, – явление относительно новое.
Например, Турция сейчас контролирует часть Сирии, имеет влияние в Ираке и сопротивляется влиянию Ирана как в Дамаске, так и в Багдаде, а также активизировала военные операции против курдов в Ираке.

Турция участвовала в гражданской войне в Ливии и совсем недавно вмешалась в спор между Арменией и Азербайджаном из-за Нагорного Карабаха. Официальные лица в Анкаре также присматриваются к расширению своей роли на Африканском роге и в Ливане.

Как и следовало ожидать, турецкий экспансионизм сталкивается с региональными интересами Ирана в Леванте и на Кавказе, и обе эти страны сталкиваются с интересами России. 

Каждое из трех неарабских государств оправдывает такие посягательства необходимостью обеспечения безопасности, но есть и экономические мотивы: например, доступ на иракский рынок для Ирана или выгодные позиции для Израиля и Турции в освоении богатых газовых месторождений в Средиземном море. 

Израиль тоже расширил свое присутствие в арабском мире. В 2019 году Трамп признал полувековые претензии Израиля на Голанские высоты, которые он захватил у Сирии в 1967 году, и аннексия частей Западного берега, хоть и отложена в долгий ящик, остается гипотетической угрозой. Однако «соглашения Авраама» предполагают, что арабы готовы смотреть на это сквозь пальцы, чтобы укрепить свои позиции. Они хотят компенсировать снижение интереса Америки к Ближнему Востоку союзом с Израилем против Ирана и Турции. Они видят в Израиле опору, которая поможет их большой игре за влияние в регионе.

Напряженность между Ираном и Израилем не утихает по мере того, как Иран все глубже проникает в арабский мир. Две страны ведут войну на истощение в Сирии и в киберпространстве, а Израиль также делает все возможное, чтобы сорвать ядерную и ракетную программы Ирана. 

Нынешняя региональная позиция Турции, охватывающая Ирак, Ливан, Сирию и Африканский Рог, находится в прямом противоречии с политикой, проводимой Саудовской Аравией, ОАЭ и Египтом.

При этом отношения Турции с Израилем, Саудовской Аравией, ОАЭ и Египтом на протяжении последних десяти лет ухудшаются. Иран поддерживает ХАМАС против Израиля, Турция последовала его примеру, но также разозлила арабских правителей, поддержав «Братьев-мусульман». 

Все это говорит о том, что движущая сила на Ближнем Востоке – не идеология или религия, а старомодная «реальная политика». Если Израиль укрепит позицию Саудовской Аравии и ОАЭ, можно ожидать, что те, кто чувствует угрозу от этих стран, например, Катар или Оман, будут полагаться на Иран и Турцию в вопросах защиты. Но если израильско-арабский союз даст Ирану и Турции повод объединить усилия, агрессивная позиция Турции на Кавказе и в Ираке может стать проблемой для Ирана. Военная поддержка Азербайджана со стороны Турции теперь совпадает с поддержкой Баку со стороны Израиля, а Иран, Саудовская Аравия и ОАЭ пришли к согласию, беспокоясь о последствиях успешного маневра Турции в этом конфликте.

​​Ливанская валюта упала до исторического минимума, и по всей стране с новой силой вспыхнули протесты и волнения. За 1 доллар на черном рынке дают почти 10750 лир, фактически валюта потеряла около 85 процентов стоимости с октября 2019 года. С начала кризиса цены на продовольствие увеличились в три раза, а новые коронавирусные ограничения еще сильнее повлияли на и без того разрушенную экономику. 

Вспыхивающие время от времени протесты встречают жесткую реакцию армии и сил безопасности, которые в отдельных случаях применяют боевые патроны. Так, во время беспорядков в Триполи один протестующий был убит и сотни были ранены. В конце февраля военный трибунал предъявил обвинения в терроризме 35 протестующим в Триполи.

Всю последнюю неделю демонстранты блокировали дороги и шоссе по всей стране автомобилями, горящими шинами и мусорными баками, периодически возникали столкновения с ливанской армией и службой безопасности, перекрывались дороги в Бейрут. 

8 марта офис Ауна опубликовал заявление, в котором призвал армию вмешаться и разогнать протесты. Рано утром в среду, 10 марта ливанская армия силой расчистила дороги, но всего через несколько часов они снова были заблокированы.

В качестве решения экономических проблем власти начали борьбу с цифровыми платформами и неофициальными обменными пунктами, которые используют курс черного рынка (где доллар стоит больше 10 тысяч лир), а не официальный курс (искусственно установленный на уровне 1500 лир). Однако существует вероятность, что это лишь загонит нелегальные обменники глубже в подполье и еще сильнее уронит местную валюту, нанеся больший ущерб потребителям и владельцам бизнеса.

Но больше сделать пока не представляется возможным. Несмотря на критическую ситуацию, Ливан не может проводить реформы и реструктурировать свою экономику.

Согласно конституции, временное правительство Хасана Диаба может функционировать в крайне ограниченном формате. В то же время назначенный на пост премьер-министра Саад Харири и президент Мишель Аун не могут договориться о составе кабинета министров.

Диаб грозится прекратить выполнять свои обязанности, если это поможет ускорить процесс формирования правительства. Даже Папа Римский Франциск призвал ливанских лидеров забыть о личных разногласиях и работать вместе для скорейшего преодоления экономического кризиса. 

В пятницу, 12 марта, парламент соберется только во второй раз в этом году.

Международное сообщество отказывается помогать и выдавать стране кредиты на цели развития до тех пор, пока не будет сформирован новый кабинет и не будет реализован новый план восстановления экономики. 

Но, учитывая отсутствие правительства и рост числа случаев заражения коронавирусом, едва ли это произойдет в ближайшее время.

На The Economist вышел роскошный профайл Асмы Асад, жены сирийского диктатора и, поговаривают, его преемницы на посту президента. Если можете, рекомендую прочтитать полностью и в оригинале, если нет – я сделала сильно сокращенную версию на русском. Из интересного:

• Асма Асад выросла в не самом богатом пригороде Лондона, училась в Королевском колледже и работала в инвестбанках; была скромная и усердная сотрудница, Ближним Востоком не интересовалась и даже по-арабски не говорила.

• Башара она встретила через сводничество своей матери, родственник которой в свое время помог отцу Асада захватить власть в 1970х; Башар тоже учился в Великобритании. Трогательный факт: он учился на офтальмолога, потому что не переносил кровь.

• Первые годы замужества Асма была довольно бессловесна, рожала детей и не отсвечивала. Но когда начались первые санкции против Асада и режима, она была тут как тут и, будучи европейкой, могла несколько сгладить отношения с западными лидерами.

• Так началось ее восхождение. Поначалу она хотела заняться экономическим развитием Сирии, но эта кормушка была уже занята двоюродным братом Башара, Рами Махлуфом. Но Асма умела ждать, а тем временем занялась масштабными проектами по привлечению в страну туристов; для этой цели создала Syrian Trust for Development – основной канал связи Сирии и мира. 

• А потом началась арабская весна, а с ней – гражданская война. Какое-то время было непонятно ни как Башар Асад будет реагировать на протесты, ни какую роль во всем этом играет Асма. Говорят, в какой-то момент она могла бы уехать. Но она осталась и полностью поддержала все, что делал ее муж – а ее муж в основном уничтожал гражданское население и травил его химическим оружием.

• Асма в это время начала играть роль такой матери нации. Особенно, когда у нее обнаружили рак – историю ее борьбы с болезнью тщательно документировали все государственные СМИ. 

• Между тем, созданные когда-то ею Syria Trust стал основным каналом получения сирийцами гуманитарной помощи из-за рубежа. В 2016-19 годах Syria Trust ежегодно получала все большие суммы денег от агентств ООН (только агентство ООН по делам беженцев пожертвовало 6,5 млн долларов за первые пять месяцев 2018 года). Пользуясь помощью ООН, Асма создала обширную сеть покровительства, в которую вошли сирийские полевые командиры. Сообщается, что люди выражали благодарность за ее защиту и доброжелательность в виде чемоданов, полных денег, доставленных организациям, с которыми она была связана.

• Все это помогло ей разделаться с давним конкурентом, Рами Махлуфом. Банковские счета Махлуфа были заморожены, а люди Асмы вошли в правления его предприятий. Сейчас Махлуф остается под частичным домашним арестом, и, по слухам, его оставили в живых только потому, что он хранит пароли и документы на зарубежные активы на сумму около 10 миллиардов долларов. 

• Политически Асма тоже приобретает все больший вес. Если позиция Башара станет несостоятельной, может ли президент Асма оказать подачку суннитскому большинству страны, сохранив при этом преемственность власти? Ходят даже слухи, что член семьи недавно встретился с американскими официальными лицами, чтобы заручиться поддержкой такой схемы. 

Между тем, сегодня появилась новость, что отдел военных преступлений полиции Великобритании начинает предварительное расследование в отношении Асмы. Из этого ничего, конечно, не выйдет, но интересно, что блитанского гражданства ее так и не лишили.

На «Оскар» в категории лучшая мужская роль впервые номинирован актер-мусульманин – Риз Ахмед за роль в фильме Sound of Metal, где он играет барабанщика, который теряет слух. Как кто-то написал в твиттере, то, что мусульманин номинирован за роль, не связанную с терроризмом – уже хорошо.

Я Риза Ахмеда знаю только по очень хорошему сериалу The Night of, где он играет хорошего мусульманского мальчика, который как-то раз просыпается рядом с окровавленной мертвой девицей – ну и дальше там не столько про то, убил он ее или нет, сколько про то, что система с тобой в такой ситуации делает, даже если ты не – а особенно, если ты небелый.

Вообще Риз Ахмед довольно классный – во-первых, изучал политику и философию в Оксфорде. Во-вторых, собрал хип-хоп группу, с которой выпустил некоторое количество треков, некоторые – довольно политически заряженные. Например, шуточную песню Post 9/11 Blues мгновенно запретили на радио в Великобритании (текст там, например, такой: “Shave your beard if you’re brown, and you best salute the crown/ Or they’ll do you like Brazilians and shoot your arse down”). Хорошо, что у нас здесь не радио:

Российская внешняя политика строится по принципу «свято место пусто быть не должно». Как только появляется какой-то вакуум, Россия тут как тут. Этим объясняется, в частности, возобновленный интерес к урегулированию в Афганистане. 

США в прошлом году объявили о выводе войск из Афганистана и даже подписали худо-бедно составленный на коленке договор с «Талибаном». Этот договор должен был положить начало переговорам между «Талибаном» и афганским правительством под руководством президента Ашрафа Гани, однако с тех пор стороны не смогли договориться даже о повестке дня. 

Несколько попыток сдвинуть переговоры с мертвой точки будут предприняты в ближайшие недели. 18 марта в Москве пройдет встреча «расширенной тройки» (Россия, США, Китай и Пакистан), на которой обсудят вопросы афганского урегулирования. 27 марта в Стамбуле пройдет аналогичная конференция с расширенным составом: помимо участников консультаций в Москве приглашены также Иран и Индия, а пройдет встреча, инициированная Вашингтоном, под эгидой ООН. 

В то время, как США под руководством Дональда Трампа решили сокращать свое присутствие в регионе, Москва почувствовала, что может стать ведущим игроком на этом поле. Однако новая американская администрация менее, чем предыдущая, склонна к резким необдуманным решениями, а потому Джо Байден не оставляет попыток запустить мирный процесс до того, как американские войска покинут Афганистан.

Ранее госсекретарь США Энтони Блинкен направил афганским лидерам письмо, в котором изложил свои соображения по поводу урегулирования конфликта. В нем приводятся амбициозные планы: достижение при посредничестве ООН регионального консенсуса по Афганистану, установление руководящих принципов для переговоров между афганскими политическими лидерами и представителями «Талибана» и снижение уровня насилия на 90 дней. Конференция в Турции должна стать площадкой для обсуждения этих планов. 

Ключевая идея Блинкена – создание временного правительства, которое включало бы представителей разных политических сил, до утверждения новой конституции и проведения выборов. Согласно предложению, национальный парламент должен либо быть расширен, чтобы включить членов «Талибана», либо его работа приостановлена до проведения выборов. 

Однако сотрудничество правительства и «Талибана» – это именно то, чего стороны не могут добиться уже долгие годы. Так что неудивительно, что и «Талибан», и правительство Афганистана этот план отвергли. Президент Гани, как пишут, был в ярости и от тона, и от содержания послания, и конфронтация между Вашингтоном и Кабулом может стать одной из самых серьезных за последние годы. 

На этом фоне Москва пытается стать основной площадкой для межафганских переговоров. Несмотря на напряжение в их отношениях, Вашингтон воспринимает Кабул как своего партнера. По этой причине Москва не сильно доверяет правительству Гани и, как и в бесчисленных других случаях, культивирует отношения и с ним, и с «Талибаном», и с локальными лидерами – на всякий случай. При этом стратегические цели России не вполне ясны – она просто старается увеличивать свое влияние везде, где может. 

На конференцию 18 марта приглашены как делегаты от афганского правительства, так и представители «Талибана». Возглавлять правительственную делегацию будет глава Высшего совета по национальному примирению Афганистана Абдулла Абдулла. От движения «Талибан» направится команда переговорщиков из 10 человек. Делегацию возглавит заместитель лидера движения мулла Абдул Гани Барадар. Будут ли они общаться напрямую, пока неизвестно. 

Декларируемая цель США и России едина – укрепить светский режим в Афганистане и не дать экстремистским группировкам превратить страну в плацдарм для мирового терроризма после вывода американских войск. 

Однако смогут ли США и Россия сотрудничать на этом направлении, или это станет еще одним поводом для обострения конкуренции, неясно.

Вот Юлия Юзик пишет, что и в Ливане то же самое

Иран открывает России двери в правительство Ливана🇱🇧

Член делегации Хезболлы, встречавшийся в Москве с Лавровым, Аммар аль-Мусави: «Россия выразила готовность содействовать формированию правительства Ливана».

Пока Макрон сажает на камеры кедры и объявляет о великом возвращении Ливана под французский протекторат, Москва действует тихо через ребят в серых костюмах, ещё вчера носивших камуфляж - и при помощи Ирана заходит в парламент и правительство Ливана. Которое Макрон так и не смог сформировать и угомонить. Удовольствие для Москвы наверняка недешевое, зная ливанские аппетиты.

Интересно о том, что Эрдоган имел в виду, когда в своей статье в Bloomberg написал, что «наименее затратный» для Запада путь разобраться с Сирией — это поддержать Турцию.

Оказывается, это отсылка к первым годам холодной войны, когда американские лидеры часто выступали за военное партнерство с Турцией как дешевый способ продвижения интересов безопасности США. В своем выступлении перед конгрессом в 1953 году, например, госсекретарь Джон Фостер Даллес сказал, что турецкие солдаты «получают 23 цента в месяц», в то время как американские солдаты «будут стоить вам в 10 раз дороже».

«Такие сравнения оставили неизгладимый след в политическом лексиконе Турции, и великий турецкий поэт Назим Хикмет, известный социалист, даже написал стихотворение под названием «Солдат за 23 цента». Для многих военное сотрудничество с Соединенными Штатами по-прежнему сродни тому, чтобы быть “самыми дешевыми солдатами Америки”».

По случаю очередных израильских выборов ребята из подкаста «Че там у евреев?» позвали меня обсудить новости и партии. Это неформальный проект, где не очень много какой-то серьезной аналитики (я, впрочем, думаю, что в последних паре выборов и анализировать-то особо нечего), зато много наших туповатых шуточек. Но, может быть, кому-то поможет определиться, если вам это релевантно и вы ещё в раздумьях.

​​Шалом хаверим!

В преддверии (очередных) выборов мы замутили новый выпуск «Че там у евреев?». В этот раз приглашенной звездой стала у нас в студии Саша Аппельберг, автор канала @minarety. Меньшие чем за 2 часа мы успели: 

⁃ Предположить о причинах влияния политики на закрытие неба 
⁃ Разыскать еврейского Волдеморта
⁃ Обсудить плюсы/минусы всех лидирующих партий на выборах 
⁃ Выяснить что у новых репатриантов существуют «требования новых репатриантов» и одним из пунктов требований является «отправка Биби на Луну» и т.д.

Узнать обо всем этом можно по этой ссылке: https://www.youtube.com/watch?v=U5Q1zeNLvDA&t=6408s

В то время, как израильтяне идут на избирательные участки, а палестинские жители Западного берега готовятся к собственным, первым за 15 лет, выборам в мае, многие западные СМИ сравнивают электоральные процессы, проходящие в непосредственной близости друг от друга. 

Салем Бараме, исполнительный директор Палестинского института общественной дипломатии, призывает не относиться к этому, как к «совместному упражнению в области демократии», так как на самом деле это «окно в реальность двухуровневой системы, которая лишает палестинцев основных свобод и прав, которые многие во всем мире считают само собой разумеющимися».

«Вашингтон пост» указывает на горькую иронию того, что бюллетени для израильских выборов печатались в поселении Карней-Шомрон палестинскими рабочими, которые сами не могут принять участие в этих выборах.

Более того, хотя Биньямин Нетаниягу в этом электоральном цикле цинично обратился к арабским гражданам Израиля – несмотря на то, что ранее постоянно демонизировали их, – наиболее вероятный путь Нетаниягу к власти приведет к формированию его самого правого правительства на сегодняшний день, которое будет включать поддержку маргинальных радикалов-каханистов. 

Нетаньяху или другой лидер правого крыла может еще исполнить желание многих жителей поселений и формально аннексировать куски территории на Западном берегу. Хотя этот шаг возмутил бы политическую элиту в других странах Ближнего Востока и даже некоторых законодателей в Вашингтоне, он мало что изменит для простых палестинцев, давно привыкших к тому, что их права подчиняются военной оккупации Израиля.

Мало что изменят для них и выборы. Как пишет «Нью-Йорк таймс», более 93 процентов палестинцев, у которых есть такое право, уже зарегистрировались для голосования, что, по мнению аналитиков, свидетельствует о первоначальном энтузиазме по поводу этого процесса. Однако, по наблюдениям авторов статьи, за первоначальным энтузиазмом растет скептицизм относительно того, приведут ли выборы к значимым изменениям.

Мой текст для «Деталей».

​​RESSENTIMENT

Немного каналов вещает нам о странах Третьего мира с упором на Ближний Восток, а про Израиль так и вообще сложно найти что либо без излишней слащавой заангажированности. Если вам интересны эти темы, а также любопытны факты из мира богатых и бедных, о трущобах и дворцах, об истории нового времени лысых злых обезьян, то вам на этот канал. Тем более, там иногда бывают и инсайды с Ближнего Востока.

В Foreign Affairs хорошее объяснение, почему Иран, несмотря на все санкции, до сих пор более-менее на плаву.

Когда США в одностороннем порядке вышли из ядерного соглашения с Ираном и применили стратегию «максимального давления», расчет был на то, что и без того ослабленная иранская экономика рухнет, и лидеры Исламской республики будут вынуждены заключить новую сделку, куда менее для них выгодную.

Многие из прогнозов относительно иранской экономики сбылись, но таким образом, который дорого обошелся иранскому обществу и очень мало помог США. Санкции привели к обесцениванию валюты Ирана, инфляции и экономическому спаду, но не к коллапсу. Рост недовольства привел к протестам, но с помощью жестких репрессий его удалось подавить, и лидеры Ирана отнюдь не смягчили свои позиции в отношении ядерного соглашения.

Как ни странно, и жители Ирана своего мнения о ядерной сделке не поменяли. Согласно недавнему опросу общественного мнения, «иранцы категорически против переговоров с администрацией Байдена до того, как Соединенные Штаты вернутся к полному соблюдению [ядерной сделки]».

Умеренный президент Рухани был избран и в 2013, так и в 2017 году на волне его обещаний отменить санкции и восстановить отношения с Западом. Рухани очень хочет воспользоваться намерением Байдена вернуться к ядерной сделке, потому что он считает, что путь Ирана к экономическому процветанию лежит через глобальную интеграцию. Он стремится заключить сделку до того, как в июне будет избран новый, скорее всего, консервативный президент.

Однако против выступают консерваторы. Некоторым в этом лагере никогда не нравилась ядерная сделка, и они были бы счастливы, если бы она окончательно провалилась. Другие просто борются за положение и хотят быть теми, кто сядет за стол переговоров с США. А третья группа, в том числе аятолла Али Хаменеи, ценят передовые технологии и глобальную интеграцию, но стремятся доказать, что Иран может достичь этих целей без переориентации на Запад.

Консерваторы, поддерживающие верховного лидера, полны решимости доказать Западу и своим внутренним соперникам, что Иран будет продолжать бросать вызов гегемонии США в регионе, невзирая на санкции и максимальное давление. Во всяком случае, утверждает эта группа, санкции помогли Ирану снизить его зависимость от нефти и от Запада. Это «экономика сопротивления» – концепция, которую верховный лидер впервые сформулировал в 2014 году.

Нефтяной сектор, действительно, пострадал больше всего. Три десятилетия назад на нефть приходилось более 50 процентов ВВП Ирана; в прошлом году эта доля снизилась до 15 процентов. Всем остальным секторам удалось сохранить стабильный уровень производства и занятости в условиях санкций. Производство даже улучшилось: санкции Трампа привели к колоссальной девальвации валюты, что сделало импорт менее доступным. Внутреннее производство заполнило пробелы, увеличив производство, занятость и внутренние продажи. Если бы санкции не помешали иранским фирмам экспортировать свою продукцию, производство было бы еще лучше. 

Для сторонников этого видения санкции – это не просто источник краткосрочных страданий, но и возможный катализатор более устойчивого будущего.

Однако устойчевое будущее – слабое утешение, если прямо сейчас у тебя нет денег. Если 40 лет назад иранцы готовы были затянуть пояса потуже, чтобы пережить сложные постреволюционные времена, сегодня они выходят на улицы. Чтобы выполнить социальный договор с собственными гражданами, Ирану потребуется примирить свои политические амбиции региональной державы с экономической целью обеспечения роста.

И потому, Ирану все-таки нужна ядерная сделка. А значит, переговоры вполне могут продолжиться даже после выборов, которые ознаменуют уход правительства Рухани.

А вот и визуализация результатов выборов в Израиле на этот час

Чему нас учит история с застрявшим в Суэцком канале контейнеровозом Ever Given? Помимо критики оголтелого капитализма и глобализации (что, конечно, очень интересно – но оставим для какого-то другого блога) – тому, что доверять управление такой важной водной артерией авторитарным лидерам может стоить очень дорого. Об этом пишет главред Middle East Eye Дэвид Херст.

«Некомпетентность диктатуры Сиси – это не только проблема международного сообщества в вопросах прав человека и верховенства закона. Некомпетентность Сиси угрожает крупному международному водному пути», – утверждает он.

Когда Суэцкий канал был заблокирован 400-метровым контейнеровозом, застрявшим во время пыльной бури, воцарилась тишина. В течение 26 часов не было ни слова ни о закрытом канале, ни о судах, выходящих из Средиземного и Красного морей, ни о самом Ever Given. СМИ молчали. Только спустя сутки появилось первое официальное заявление, в котором отмечалось, что попытки «вновь открыть канал» продолжаются. Управление Суэцкого канала преуменьшало серьезность ситуации и даже разрешило конвою судов 24 марта войти с северной оконечности Порт-Саида, усугубив пробку.

Правда скрывалась даже от международных грузоотправителей. Судоходная компания Gulf Agency Egypt процитировала управление Суэцкого канала, заявившее, что контейнеровоз, застрявший в канале более суток назад, был частично спущен с мели и стоял у берега, и что движение вскоре возобновится. Только спустя два дня после начала хаоса власти официально объявили о приостановке навигации.

«Сейчас обычное дело слышать, что Египет – государство-неудачник, государство, которое подводит своих граждан, государство с истощенными ресурсами, ослабленной экономикой, разграбленной египетской армией, с растущим уровнем бедности, от которого страдают десятки миллионов людей», – пишет Херст.

«Однако международное сообщество еще не осознало тот факт, что Сиси представляет опасность не только для его народа и его страны, но также для международной торговли и стабильности. Возможно, большой корабль, застрявший посреди канала, поможет в этом осознании».

Я уже как-то писала по другому поводу, что проблемы и даже катастрофы могут случится где угодно; см. недавнюю историю с разлитой нефтью у берегов Израиля. Вопрос в том, что происходит после этого: насколько оперативно и честно власти разрешают кризис и берут на себя ответственность. В этом смысле ас-Сиси, конечно, провалился.

Китай все глубже залезает на Ближний Восток, и если раньше он ограничивался покупкой энергоносителей и некоторыми инвестициями, то сейчас Пекин, похоже, намерен способствовать региональному урегулированию и примирить непримиримых врагов. 

Накануне ближневосточного тура министра иностранных дел КНР Ванга И (он посетил Саудовскую Аравию, ОАЭ, Иран, Турцию, Бахрейн и Оман) его ведомство заявило, что цель состоит в том, чтобы «стимулировать высококачественное сотрудничество» по пекинской инициативе «Один пояс, один путь», «обсудить беспроигрышное сотрудничество», и «поделиться мудростью Китая в поддержании мира на Ближнем Востоке».

В Иране Ванг И и министр иностранных Джавад Зариф договорились о  масштабном стратегическом соглашении между двумя странами, включающем в себя обязательство Китая инвестировать 400 миллиардов долларов в Иран в течение 25 лет в обмен на стабильные поставки нефти (соглашение было подписано 27 марта). Это должно поддержать иранскую экономику и ослабить эффект американских санкций; однако детали соглашения пока не разглашаются. 

Во время визита в Эр-Риад Ванг И выступил с предложением из пяти пунктов, которое включает в себя помощь в разрешении постоянных споров в регионе, в том числе по поводу ядерной программы Ирана. Желая создать новые рамки безопасности для региона, он также призвал к проведению многостороннего диалога, в ходе которого предлагается обсудить угрозу безопасности нефтяных объектов и морских путей в Персидском заливе.

Китай даже готов принять у себя прямые переговоры между израильтянами и палестинцами, намекая, что американское доминирование в регионе препятствует миру и развитию.

Начинание прекрасное, но, как и другие инициативы, ставящие своей целью развитие кооперации на Ближнем Востоке, китайские усилия могут оказаться напрасны.  

Во-первых, не очень понятно, как Китай собирается маневрировать между Ираном и странами Персидского залива, чьи интересы даже по текущим вопросам, порой, диаметрально противоположны. 

Например, Китай хотел бы, чтобы Иран вернулся к ядерной сделке 2015 года и вышел из-под санкций США. Снятие ограничений в отношении Тегерана устраивает Китай, поскольку это стало основным препятствием в двусторонней торговле, и даже реализация только что подписанного договора о сотрудничестве может оказаться под угрозой.

Однако такие государства, как Саудовская Аравия и ОАЭ, наверняка будут возражать против возобновления ядерной сделки – снятие санкций с Ирана не отвечает даже их бизнес-интересам, поскольку после изоляции Ирана они получили значительную долю нефтяного рынка.

Тем временем Пекин планирует заключить соглашение о свободной торговле с арабскими странами – предполагается, что оно позволит странам, входящим в Совет сотрудничества арабских государств Персидского залива, открыться для экономических сообществ, в которых участвует Китай, и предоставит им преференциальный торговый статус.

Пока неизвестны подробности китайско-иранской сделки, кажется, что Иран и арабские государства имеют одинаковый уровень стратегических связей с Китаем. Пока Пекину удается балансировать между Тегераном и арабскими странами, но в какой-то момент обязательно будут опубликованы более подробные сведения, и какой-то из сторон они могут не понравиться.

Если это произойдет, это усилит региональное соперничество.

Между тем, не все в Иране в восторге от нового соглашения с Китаем. Критики говорят, что переговорам не хватало прозрачности, и называют сделку распродажей ресурсов Ирана. Это накладывается на традиционно подозрительное отношение иранцев к любым вмешательствам со стороны. 

Сторонники сделки, в свою очередь, заявляют, что Иран должен проявить прагматичность и признать растущее экономическое положение Китая.

«Нью-Йорк таймс» приводит слова экономического аналитика, который до недавнего времени был членом Торговой палаты Ирана: «Слишком долго в наших стратегических альянсах мы клали все яйца в корзину Запада, и это не дало результатов. Теперь, если мы изменим политику и посмотрим на Восток, будет не так уж и плохо».

США возвращаются в ядерную сделку с Ираном. Это, судя по всему, было решено на тайных переговорах в Германии в понедельник, обсуждалось сегодня во время онлайн-встречи представителей стран-участниц СВПД и будет финализировано во вторник на встрече в Вене, где будут присутствовать переговорщики из США, Ирана и других сторон соглашения. Об этом заявил сегодня Евросоюз.

Судя по всему, это означает частичное и постепенное снятие санкций.

Хорошо это или плохо? Смотря для кого.

Если вы предпочитаете, чтобы у Ирана не было ядерного оружия (это, в принципе, в интересах большей части населения планеты) — то возобновление переговоров по ядерной сделке, несомненно, хорошая новость.

Если для вас главное — слабый экономически и изолированный Иран, пусть и с атомной бомбой, то для вас эта новость плохая. Но тогда, скорее всего, вас зовут Дональд Трамп или Биньямин Нетаньяху — и вы проиграли.

США готовы ֹ«предпринять шаги, необходимые для возврата к соблюдению СВПД (ядерной сделки), в том числе путем отмены санкций, несовместимых с СВПД», – сказал пресс-секретарь госдепартамента США Нед Прайс.

В рамках «венского процесса» сформированы две рабочие группы: одна работает над снятием или облегчением санкций, вторая – над возвращением Ирана к ограничениям, наложенным на него оригинальным соглашением. При этом напрямую представители Ирана и США не общаются – только через посредников. Российский представитель в международных организациях в Вене Михаил Ульянов, который также участвует в переговорах, говорит, что результаты по восстановлению сделки могут появиться уже к лету.

Но даже если стороны сумеют договориться, верификация займет некоторое время, учитывая технические сложности и отсутствие доверия с обеих сторон.

Например, компании, которые хотят вести дела с Ираном и которые сильно пострадали, когда Трамп вновь ввел санкции, захотят быть уверены, что новая администрация не поступит так же. Иран захочет увидеть экономические выгоды, а не только их обещания, а Соединенные Штаты захотят, чтобы Международное агентство по атомной энергии гарантировало, что Иран вернулся к соблюдению ограничений и не обманывает. 

Между тем, Индия уже готовится закупать иранскую нефть – как только санкции отменят.

Ну и раз уж об этом зашла речь, интересно посмотреть, что такое санкции как инструмент давления, когда они работают и когда – нет, и насколько эффективны они будут в будущем.

Еще сорок-пятьдесят лет назад санкции США накладывались только на граждан или компании США – то есть государство запрещало людям или организациям, подпадающим под его юрисдикцию, вести дела или как-либо взаимодействовать с нежелательной стороной. Однако затем появились так называемые «вторичные» санкции, то есть фактический запрет третьим странам вести торговлю или бизнес с тем или иным государством. Интересно, что первой такие санкции попыталась ввести Лига Арабских стран – в 1973 году она применила нефтяное эмбарго, перестав продавать нефть государствам, поддерживающим Израиль. США это не понравилось: они небезосновательно расценили это как попытку навязать им внешнюю политику. Однако двумя десятилетиями позднее уже США попытались навязать своим европейским партнерам санкции против Кубы. Несмотря на то, что Куба для европейских стран представляла минимальный интерес, пойти на поводу у США Европа не захотела.

То ли США осознали свои ошибки и в следующий раз координировали свои действия со странами-партнерами, вместо того чтобы ставить их перед фактом, то от роль сыграло то, что отношение к Ирану и ядерному оружию в его руках у всех было примерно одинаковым – негативным, но первые санкции против Ирана Европа поддержала. И они оказались удачными: Иран был вынужден сесть за стол переговоров и подписать соглашение в рамках «ядерной сделки».

Однако выход США из ядерной сделки и повторное введение санкций Дональдом Трампом поставили мировое сообщество в совсем другие условия. США вышли из договора не потому, что Иран нарушил условия, а самовольно и в одностороннем порядке, подорвав, таким образом, доверие и потенциальный эффект санкций как инструмента влияния в будущем. Вот почему европейские государства до последнего старались сохранить сделку в силе – но, естественно, отдельные бизнесы и корпорации, а также государства, поставленные перед выбором, вынуждены были пожертвовать контрактами с Ираном в пользу США.

Однако на фоне выхода США из сделки в Европе начали пытаться выстроить систему по обходу американских санкций, которую можно будет использовать в будущем. Подобные процессы еще раньше были запущены в Китае. Это не происходит в одночасье, но вполне укладывается в тренд многополярного мира, где следующий Дональд Трамп не сможет так просто диктовать своим партнерам с кем и против кого дружить.

Ещё один важный аспект санкций - гуманитарный. Вводя санкции, которые повлияют на всю экономику страны (как в случае с Ираном), нельзя не отдавать себе отчёт в том, что сильнее всего они ударят по самым бедным. Поэтому санкции имеет смысл вводить только в том случае, если есть вероятность, что они сработают и приведут к желаемому эффекту - то есть, к смене курса правительства. Это случается, прямо скажем, нечасто – Северная Корея много лет живет под санкциями и не тужит, тот же Иран вполне смог переформатировать свою экономику так, чтобы выжить и в этих условиях.

Поэтому нужно понимать, как на проблему смотрит вторая сторона. Если Иран считает, что разработка баллистических ракет - это залог его выживания в регионе, едва ли любые экономические санкции могут это изменить.

Политический кризис, финансовый коллапс, последствия взрыва в порту, который разрушил половину ливанской столицы – все это усугубляется нетривиальной экономической загвоздкой: в Ливане никто не знает, сколько стоят их деньги, пишет Foreign Policy. 

На данный момент существует как минимум четыре совершенно разных обменных курса, по которым ливанский фунт обменивается на доллары США. 

В 1997 году ливанский фунт был привязан к доллару по курсу 1500 к 1, и обе валюты они использовались взаимозаменяемо на этой основе до октября 2019 года. Но после того, как страна погрузилась в экономический кризис, стоимость ливанской валюты на открытом рынке резко упала, потеряв от 80 до 90 процентов своей ценности, даже несмотря на то, что официальный курс остается на уровне привязки 1997 года.

Чтобы избежать массового изъятия вкладов из банков, ливанцам запретили снимать доллары, депонированные до экономического кризиса. Они могут снимать деньги в ливанских фунтах, но по гораздо менее выгодному курсу по сравнению с рыночным. Центральный банк разрешил снятие средств по ставке, произвольно установленной на уровне 3900 фунтов за доллар, даже несмотря на то, что рыночный курс поднялся выше этого уровня, достигнув в прошлом месяце 15000 фунтов за доллар. Сейчас курс колеблется между 11 000 и 11 500 фунтами за доллар. Между тем, четвертый обменный курс в 6240 фунтов за доллар появился, когда центральный банк предложил выдать деньги по этому курсу 800 000 получателям ссуды Всемирного банка на чрезвычайную помощь в размере 246 миллионов долларов.

Короче говоря, обычные ливанцы с теперь скромными доходами перемещаются по ошеломляющему лабиринту множества обменных курсов и расплачиваются за кризис, вызванный некомпетентностью и коррупцией финансовой и политической элиты.

Вся эта свистопляска не сильно волнует богатых ливанцев – они-то как раз находят способы, чтобы обойти запрет на перевод денег за границу. А мелкие и средние вкладчики вынуждены снимать деньги с огромными потерями. Но и это еще не все. Разница между разными курсами сказывается в том числе на стоимости базовых продуктов. С начала кризиса хлеб в Ливане подорожал в два раза, овощи – в четыре раза.  

По данным Организации Объединенных Наций, в 2020 году более 55 процентов населения страны считалось «пойманным в ловушку бедности и борющимся за предметы первой необходимости», по сравнению с 28 процентами в 2019 году. «Крайняя бедность выросла в три раза с 8 процентов в 2019 году до 23 процентов в 2020 году», – добавили в ООН.

 При этом политики продолжают спорить из-за министерских портфелей и на протяжении долгих месяцев не могут сформировать правительство, которое имплементировало бы необходимые реформы. 

Международное сообщество оказалось в тисках: без реформ МВФ не может предоставить Ливану кредиты, но позволить большей части населения страны голодать тоже нельзя. 

Поэтому Всемирный банк решил предоставить 246 миллионов долларов беднейшим слоям населения, но решение центрального банка об арбитраже по ставке 6240 фунтов за доллар, что составляет половину рыночного курса, вызвало всеобщее возмущение. Центральный банк Ливана якобы хотел использовать оставшуюся часть денег для поддержания субсидий на муку, топливо и лекарства. Но активисты заявили, что субсидии стали для коррумпированного правящего класса инструментом сдерживания народного гнева и в дальнейшем используются для получения откатов и, посредством контрабанды, для поддержки региональных союзников – например, по словам некоторых аналитиков, топливные субсидии использовались для контрабанды дешевого топлива в Сирию и тем самым поддержки режима президента Башара Асада. 

Взрыв на подземном ядерном объекте в Натанзе, который мировые СМИ приписывают Израилю – одна из серии операций против иранского ядерного проекта. В июле 2020 года на заводе по производству современных центрифуг в том же комплексе произошел мощный взрыв, который нанес значительный ущерб наземному объекту и побудил иранские власти построить подземную замену. За взрывом последовало громкое убийство в ноябре Мохсена Фахризаде, главного архитектора иранской программы по атомной энергии. Считается, что за всеми этими событиями стоят израильские спецслужбы. 

Каковы последствия всех этих действий? Пока таковы: Иран может представить себя жертвой израильской агрессии (и делает это) и получить на этом фоне немалые дивиденды: например, без особых последствий увеличить обогащение урана до 60 процентов, а также добиться лучших для себя условий на переговорах в Вене. 

Вот почему первая реакция иранского правительства была сдержанной. Иранцы попытались даже преуменьшить ущерб от атаки. Официальный представитель президента Али Рабие заявил журналистам, что Иран «не попадется в ловушку» израильской «провокационной операции». Мохаммед Джавад Зариф на совместной пресс-конференции с министром иностранных дел России Сергеем Лавровым, выразил ту же мысль: «Израильтяне думали, что это нападение ослабит нашу руку на переговорах в Вене, но оно, напротив, укрепит наши позиции».

Урон, нанесенный ядерному объекту, не был достаточно серьезным, чтобы полностью изменить ядерные расчеты Ирана или заставить его отказаться от участия в многосторонних ядерных переговорах. Напротив, теперь Иран попытается добиться за столом переговоров полного снятия санкций, что при других обстоятельствах могло бы показаться чрезмерным требованием, чреватым отчуждением России и Китая.

Кто больше всего выигрывает от этой истории, так это иранские сторонники жесткой линии, представитель которых, вероятно, сменит более мягкого Рухани на выборах в июне. Вне зависимости от того, чем закончатся переговоры в Вене, они в самой удобной позиции. Если администрация Байдена отменит все санкции, введенные Трампом, – сторонники жесткой линии, которые первыми выдвинули это максималистское требование, станут триумфаторами у себя дома. Если Вашингтон не сможет этого сделать, сторонники жесткой линии все еще могут законно придерживаться того же требования, чтобы помешать команде более Рухани вести переговоры по ядерной сделке, а затем, после победы на выборах, возобновить дипломатические усилия для облегчения санкций.

А главное – это то, что простые иранцы, которые исторически испытывают сильное отторжение, когда иностранные противники вмешиваются в их дела, сближаются с правительством в вопросе ядерной программы. И может случиться, что Иран, если дипломатический путь ни к чему не приведет, все-таки приступит к созданию бомбы в качестве необходимого окончательного сдерживающего фактора при беспрецедентной коллективной поддержке граждан. 

В общем, если за всеми этими взрывами действительно стоит Израиль, то создается полное впечатление, что у премьер-министра Нетаньяху, который четвертый раз за два года не может сформировать устойчивое правительство и погряз в судебных разбирательствах, на уме не безопасность его страны и региона, а какие-то другие соображения.