а к передаче "Троицы" Рублева непосредственное, хотя и непреднамеренное, отношение, подозреваю, имеет формулировка "Иконостаса" о. Павла Флоренского -
- "Из всех философских доказательств бытия Божия наиболее убедительно звучит именно то, о котором даже не упоминается в учебниках; примерно оно может быть построено умозаключением: "Есть Троица Рублева, следовательно, есть Бог"
[Флоренский, 1993: 47 - 48]

и да, по ассоциации с Рублевым - а дальше Тарковский -
- сформулировал одну из причин своей глубинной любви к Розанову -
- нелюбовь, избегание всего "с заглавных букв"

ну и несколько старых соображений в связи с актуальным сюжетом –
- музеи пришли в европейский мир и распространились далее по свету сравнительно недавно, собственно – первый большой публичный универсальный музей, Лувр – дитя Французской революции и Наполеоновской империи –
- за «культурными ценностями» и т.п. лежит очень важная и сильная еще в 1960-е идея гуманизма – музей выступал как своего рода «храм человечества», а о том, что художники и писатели заняли места священников – не только написаны тысячи книг, но об этом и одна из лучших книг всех времен, «В поисках утраченного времени», об искусстве как единственном, что дарует смысл и оправдание –
- музей выступал тем, кто диктовал посетителю свою волю –
- тот приходил смиренно научаться, приобщаться высокому –
- род светской литургии, наряду с драматическим театром –
- выстраивая иерархию – не «разные проявления искусства», а вереница шедевров –
- тот же Лувр дал первую схему, продвижение по залам как шествие по векам развития искусства, пространство превращалось в физическую схему, когда ты телом, перемещаясь из зала в зал, проходил путь человечества –
- провинциал приезжал и шел или был ведом на экскурсию в Третьяковку или Эрмитаж – как паломник, добравшийся из своей бретонской деревеньки до гробницы апостола Петра –
- этого уже давно нет, то, что есть, живет остаточной логикой – не решаясь договаривать собственные притязания до конца именно от того, что – договорив – обнаружилось бы, что эти основания не может вполне принять сам утверждающий –
- всей той большой и тяжелой логики гуманизма, в конце концов – религии человечества –
- есть здоровый консерватизм, стремление противостоять натиску извне –
- но именно противостоять, удерживать то, что возможно удержать – не претендуя на экспансию, да и не ведая, ради чего она возможна

читаю попутно дискуссию про исторические нарративы - и натыкаюсь на расхожее, что, мол «исторический нарратив» под политические задачи выстроить легко, это вообще не проблема –
- и понимаю, что здесь как с конструктивизмом –
- говорящие, не суть важно с каких политических позиций, воспринимают те же «исторические нарративы» именно как произвольные истории –
- «сочинение», можно так, а можно эдак –
- и повернуть в любой момент в любую сторону –
- даже не задумываясь, что ведь это рамка, которая должна быть устроена так, чтобы спокойно вмещать множество специальных, современных научных исследований –
- что она должна так или иначе, но согласовываться с предшествующим – переинтерпретируя, сдвигая, переосмысляя – но не «отменяя», именно от того, что просто отменить – невозможно –
- это не фантазия, которая строится под текущую задачу –
- и вместе с тем не нечто «объективное», а попытка всерьез, добросовестно осмыслить собственный исторический опыт, понимая, что как всякое повествование о смыслах, оно есть интерпретация –
- но именно всерьез, это опыт самопонимания – а не нечто, призванное «удовлетворить запрос» и «придуманное под задачу» -
- и именно то, что не просто это приходится объяснять – но, прежде всего, понимание, что это объяснение бесполезно –
- и говорит о масштабе кризиса

то есть «органический порок» такого рода рассуждений можно легко увидеть на излюбленном – «а давайте поместим в центр русского исторического повествования историю древних народоправств» - вече, Новгород и проч. –
- давать-то давать можно, и историю такую рассказать можно, только вот одна проблема –
- сделать это стержнем повествования, так или иначе претендующего являться рассказом о русской истории в целом –
- не выйдет –
- поскольку основной массив пойдет в линию «исключение», «забвение», «отклонение от истинного пути» -
- т.е. ту же историю Московского царства и Российской империи придется толковать как некое отклонение –
- ну а идея сделать акцент на Великом княжестве Литовском еще попутно демонстрирует такой размах имперских амбиций из настоящего, через понимание истории того политического образования как части своей собственной – что даже «привычные схемы» выглядят куда менее экспансионистскими идейно –
- та же советская историография, в том числе в бурных изводах 1920 – 30-х годов, показательна тем, что опиралась на длинную традицию – с акцентом не на былые «очаги свободы», а прописывая длинную историю всякого «сопротивления», борьбы за свободу и/или против гнета – от народных восстаний и низового сопротивления до истории свободомыслия –
- то есть прослаивала историю господства историей сопротивления – в конце концов находящей свой благой финал в революции –
- к этому можно как угодно относиться, но это не про произвольность – а про способ понимания

с проводником в изображаемую реальность

с днем рождения, дорогой "Русский Сыч"!
оставайся столь же бодрым, умным и остроумным - на радость нам всем

мимоходом

Многих удивляет, почему пропаганда выдаёт такие странные демотивирующие месседжи. Имхо, ничего удивительного тут нет. Как известно, коммуникацию трудно назвать сильной стороной действующей сейчас российской власти. Достаточно сказать, что многие представители этой самой власти безбожно путают пиар ("коммуникацию с обществом") с пропагандой (по сути либо проповедью, либо рекламой). Вдобавок, госмашина малоподвижна, интровертирована, гиперосторожна, если не сказать труслива, и заточена под иерархии и чинопочитание. Всё это "антикоммуникативные" качества даже на уровне отдельного человека, если подумать. Просто представьте себе, как человек с таким характером общается, да ещё с большой аудиторией. А тут ситуацию ещё и осложнило то, что воевать власть, видимо, не собиралась, а собиралась она натурально спецоперировать. Быстро и тайно, как оно и положено. Какие уж тут коммуникации? Это значит, что продавать войну обществу никто не готовился. Возможно, были какие-то заготовки по продаже итогов операции, но даже если так, они быстро утратили актуальность.

На кого же информационно опираться в таком случае, если коммуникация не твоя сильная сторона и быстро сформировать привлекательную версию происходящего и найти сторонников ты не способен даже под дулом пистолета? А на тех, кто и так, по сути, за любую войну и вообще за любой хипеш, включая голодовку. То есть на контркультуру, в особенности на её ультраправую часть (половину ультралевых гарантировано швырнет в пацифизм, как оно всегда бывало, правые в этом смысле более предсказуемы).

Проблема в том, что на ультраправых лежит печать происхождения - ну романтические у этой истории корни, ничего не поделаешь. Вот как у левых во всём угадываются следы просвещенческой культуры, так у этих - романтической. Со всеми прелестями, вроде презрения к обывателю, тяги к иным мирам без особого различения ангельского и демонического, любви к чернушной эстетике, эпатажу и всяческим трансгрессивным практикам, демонстрируемого на всех углах мортидо, культа силы, уважительного интереса к тем, кого принято считать "плохими" - привет неоязычеству, сатанизму и оправданию/воспеванию всяких интересных исторических и литературных персонажей etc. И вот эти люди неожиданно оказываются единственным доступным рупором (единственными, кто готов сам выполнять эту функцию, с кем не надо договариваться, да и вообще - разговаривать). Ну и несут именно то, что могут нести. А оппортунисты естественным образом под них подстраиваются - потому что не подо что больше, - всё сильнее раскручивая спираль ("ну раз уж умереннейший Иван Иваныч в Вальгаллу маршировать призывает и тех, кто три раза в день ест еду, обличает...") Результат налицо.

индустриальный пейзаж

в формулировке от прекрасного друга -
==============================
кстати, у самого народного и пролетарского левого иногда пробивается паричок Вольтера.
а у самого тупого скина нет-нет да и проглянет белая рубашечка Байрона.

"Гоббс - первый современный автор, у которого очевидная ненависть к идеологам; но ненависть также и к идеологиям права на сопротивление, идеологиям неповиновения, которые сегодня, как и тогда, тиранят нас, задолго до финала призывая к саботажу, и ex post объявляют преступниками, потому что мы не решились стать саботажниками. В случае с христианством Гоббс ловит их на слове: только тот, кто проповедует христианство, обязан умереть за свою веру. Это не так уж далеко от Кьеркегора; во всяком случае, Кьеркегор бы живо с ним согласился. Проповедник покаяния вроде Ясперса, который даже не был побит, не заслуживает интереса".
[Карл Шмитт. Glossarium. - запись от 19.VI.1948]

а тем временем -
- мы неспешно продолжаем беседовать с Алексеем Кругловым о сюжетах наших библиотечных и кантовских -

и немного о подзабытом романе книжника -