Марийская смерть и мир будущего.
«Моя соседка умерла, и приснилась мне во сне, — рассказала нам одна уральская марийка, — Я, говорит, дома шагу не могу ступить, у меня по дому проволока. Проволока обыкновенная. Я думаю: “Господи, почему это мне приснилось?” Звоню ее дочери, а та говорит: “А знаешь, наверное, почему? Цветов мы понатыкали поверх могилы, а они же из проволоки!” Они убрали цветы и потом ее снова во сне видели, в красивом платье».
С тех пор, как психоанализ объяснил сны нашими репрессированными желаниями и страхами, их не принято пересказывать чужим. У марийцев, живущих на Урале, отношение ко снам устроено иначе: это важный канал коммуникации с мертвыми. После смерти человек не уходит в небытие, а находятся в состоянии, похожем на полужизнь. Его нельзя встретить в реальности, но можно увидеть во сне — до тех пор, пока о нем помнят. От покойников можно получить важную информацию с того света, например, предупреждение о грядущих неприятностях, болезнях и смертях.
Хотя гораздо чаще они приходят, чтобы чего-нибудь попросить или пожаловаться.
Когда-то сон и смерть были такими же многозначительными и в других традициях, а не только у марийцев. Но в 16 веке Иван Грозный взял Казань и подчинил себе все живущие на территории ханства народы. Часть марийцев спасалось от насильственной христианизации и от русской армии и бежала с Волги на восток, на Урал. Благодаря бегству их традиционная культура неплохо сохранилась.
Что бы ни думал современный городской человек о загробном мире, как бы ни стремился избежать его, он вряд ли достигнет той же гармонии со смертью, какую хранит деревенская культура. Оправившись от шока при виде экзотических ритуалов кормления покойников и историй о встречах с ними, он начнет завидовать деревенским. Они-то хорошо помнят, что когда-нибудь умрут. И точно знают, что их ждет после смерти.
Больше всего марийские представления о мире мертвых похожи на то, что описывал американский фантаст Филип Дик в романе «Убик». «Варварство, – говорит его персонаж Герберт, — Похороны — это каменный век». Герберт управляет Мораториумом Возлюбленных Собратьев. Его бизнес — хранить тела тех, кто уже умер, но некоторое время продолжает свою «полужизнь» и может выходить на связь с живыми. В мире «Убика» разным людям отмерены разные сроки полужизни, после чего наступает «окончательное перерождение». И если родственники готовы выложить крупную сумму за возможность продолжать в это время общение с умершими, они заказывают услуги Мораториума.
Филип Дик создал одно из самых сильных описаний смерти для человека городской культуры — как она выглядит изнутри, с того света, и какими зыбкими могут оказаться границы между мирами. Он искал если не вечности, то утешения, которого рано или поздно ищет любой городской человек. И при этом удивительно точно воссоздал то отношение к смерти, какое до сих пор можно обнаружить в традиционной деревенской культуре. Особенно, если забраться подальше от властей, производств и культурных центров.
Сходство марийских снов с научной фантастикой 1960-х не так уж и случайно. В это время новое поколение американцев осознало, что рациональная западная культура больше не отвечает на вопросы о смысле смерти. В поисках ответов Калифорния и вслед за ней вся Америка заболела темой расширения сознания — будь то ЛСД, эзотерика, йога, освоение космоса или компьютерные сети. И стала интенсивно исследовать опыт других культур, не потерявших связь с традицией, а значит, и с мертвыми. Тех, которые еще полвека назад называли варварскими. Поэтому, в частности, связь с умершими в Мораториуме поддерживается при помощи симбиоза технологий — не только электроники, но и телепатии, перспективы которых виделись одинаково радужными в конце 1960-х.
Источник: Мариувер.
#мирмертвых #мирживых #марийцы
«Моя соседка умерла, и приснилась мне во сне, — рассказала нам одна уральская марийка, — Я, говорит, дома шагу не могу ступить, у меня по дому проволока. Проволока обыкновенная. Я думаю: “Господи, почему это мне приснилось?” Звоню ее дочери, а та говорит: “А знаешь, наверное, почему? Цветов мы понатыкали поверх могилы, а они же из проволоки!” Они убрали цветы и потом ее снова во сне видели, в красивом платье».
С тех пор, как психоанализ объяснил сны нашими репрессированными желаниями и страхами, их не принято пересказывать чужим. У марийцев, живущих на Урале, отношение ко снам устроено иначе: это важный канал коммуникации с мертвыми. После смерти человек не уходит в небытие, а находятся в состоянии, похожем на полужизнь. Его нельзя встретить в реальности, но можно увидеть во сне — до тех пор, пока о нем помнят. От покойников можно получить важную информацию с того света, например, предупреждение о грядущих неприятностях, болезнях и смертях.
Хотя гораздо чаще они приходят, чтобы чего-нибудь попросить или пожаловаться.
Когда-то сон и смерть были такими же многозначительными и в других традициях, а не только у марийцев. Но в 16 веке Иван Грозный взял Казань и подчинил себе все живущие на территории ханства народы. Часть марийцев спасалось от насильственной христианизации и от русской армии и бежала с Волги на восток, на Урал. Благодаря бегству их традиционная культура неплохо сохранилась.
Что бы ни думал современный городской человек о загробном мире, как бы ни стремился избежать его, он вряд ли достигнет той же гармонии со смертью, какую хранит деревенская культура. Оправившись от шока при виде экзотических ритуалов кормления покойников и историй о встречах с ними, он начнет завидовать деревенским. Они-то хорошо помнят, что когда-нибудь умрут. И точно знают, что их ждет после смерти.
Больше всего марийские представления о мире мертвых похожи на то, что описывал американский фантаст Филип Дик в романе «Убик». «Варварство, – говорит его персонаж Герберт, — Похороны — это каменный век». Герберт управляет Мораториумом Возлюбленных Собратьев. Его бизнес — хранить тела тех, кто уже умер, но некоторое время продолжает свою «полужизнь» и может выходить на связь с живыми. В мире «Убика» разным людям отмерены разные сроки полужизни, после чего наступает «окончательное перерождение». И если родственники готовы выложить крупную сумму за возможность продолжать в это время общение с умершими, они заказывают услуги Мораториума.
Филип Дик создал одно из самых сильных описаний смерти для человека городской культуры — как она выглядит изнутри, с того света, и какими зыбкими могут оказаться границы между мирами. Он искал если не вечности, то утешения, которого рано или поздно ищет любой городской человек. И при этом удивительно точно воссоздал то отношение к смерти, какое до сих пор можно обнаружить в традиционной деревенской культуре. Особенно, если забраться подальше от властей, производств и культурных центров.
Сходство марийских снов с научной фантастикой 1960-х не так уж и случайно. В это время новое поколение американцев осознало, что рациональная западная культура больше не отвечает на вопросы о смысле смерти. В поисках ответов Калифорния и вслед за ней вся Америка заболела темой расширения сознания — будь то ЛСД, эзотерика, йога, освоение космоса или компьютерные сети. И стала интенсивно исследовать опыт других культур, не потерявших связь с традицией, а значит, и с мертвыми. Тех, которые еще полвека назад называли варварскими. Поэтому, в частности, связь с умершими в Мораториуме поддерживается при помощи симбиоза технологий — не только электроники, но и телепатии, перспективы которых виделись одинаково радужными в конце 1960-х.
Источник: Мариувер.
#мирмертвых #мирживых #марийцы
