«Крестьянский набор тел» и «личность Я».
У «Южнорусского еретика» намедни прочел что, цитирую:
«Сколько УФ («угрофин» – северорусский в видении южнорусского) не корми киберпанком, его все равно тянет в 19 век, в прошлое - на болото к финским предкам».
Да, так оно и есть. «Толкователь» вчера писал что, Бахтин в своём описании Средневековья во многом опирался на увиденное им в Москве в конце 1920-х - начале 1930-х, когда русское Средневековье в лице крестьян заполонило город:
Харахордин обращает на это внимание: «В этой Москве Бахтин видел, как его друзья-умники были смяты и раздавлены захлестнувшей Москву крестьянской массой. Только в 1929-1933 годах более 2 млн крестьян переехали жить в бараки вокруг новых промышленных предприятий Москвы, и сначала резко произошла не индустриализация (как мы привыкли думать), а рурализация, окрестьянивание Москвы.
В крестьянско-средневековой Москве 1930-40-х не было «личности Я», а был «набор тел». Бахтин скрылся после лагеря в ссылке в Саранске (Мордовия) и там пересидел остаток периода репрессий до возвращения в Москву в 1960-е, которая к тому времени переварила свалившееся на неё Новое Средневековье».
Этот взгляд особенно интересен, ведь моя собственная семья переселилась из Костромской губернии в Москву в 1925 году. Но будучи горожанином в четвертом поколении, я, как и мой отец, живу, мысленно обратившись к «своей деревне».
И все мы в нашем дискурсе, в той или иной степени, такие, ищем или уже нашли «свою деревню». Полагаю, что вся эта фокусировка на архаике происходит от того, что северорусские так и не сумели конвертировать «свою деревню» («набор тел») в свой «модерн» (свои «личное и коллективное Я»), сделать её основой своей модерной городской культуры.
«Крестьянский набор тел» растворился в желудках Москвы и Ленинграда без следа, также как начавшиеся было яркие «русский модерн», «русский авангард» и их последний отсвет в виде «русского шестидесятничества», были пережеваны и выплюнуты советами.
Отсюда это наше подспудное желание откатить в себе «обновления», внутренне вернуться к изначальной «системе» и переинсталлировать все заново, не криво. В хтони архаики мы черпаем силы жить в сегодняшнем дне, творить мир в оптике своей истинной «личности Я».
#меря #архаика #этно
У «Южнорусского еретика» намедни прочел что, цитирую:
«Сколько УФ («угрофин» – северорусский в видении южнорусского) не корми киберпанком, его все равно тянет в 19 век, в прошлое - на болото к финским предкам».
Да, так оно и есть. «Толкователь» вчера писал что, Бахтин в своём описании Средневековья во многом опирался на увиденное им в Москве в конце 1920-х - начале 1930-х, когда русское Средневековье в лице крестьян заполонило город:
Харахордин обращает на это внимание: «В этой Москве Бахтин видел, как его друзья-умники были смяты и раздавлены захлестнувшей Москву крестьянской массой. Только в 1929-1933 годах более 2 млн крестьян переехали жить в бараки вокруг новых промышленных предприятий Москвы, и сначала резко произошла не индустриализация (как мы привыкли думать), а рурализация, окрестьянивание Москвы.
В крестьянско-средневековой Москве 1930-40-х не было «личности Я», а был «набор тел». Бахтин скрылся после лагеря в ссылке в Саранске (Мордовия) и там пересидел остаток периода репрессий до возвращения в Москву в 1960-е, которая к тому времени переварила свалившееся на неё Новое Средневековье».
Этот взгляд особенно интересен, ведь моя собственная семья переселилась из Костромской губернии в Москву в 1925 году. Но будучи горожанином в четвертом поколении, я, как и мой отец, живу, мысленно обратившись к «своей деревне».
И все мы в нашем дискурсе, в той или иной степени, такие, ищем или уже нашли «свою деревню». Полагаю, что вся эта фокусировка на архаике происходит от того, что северорусские так и не сумели конвертировать «свою деревню» («набор тел») в свой «модерн» (свои «личное и коллективное Я»), сделать её основой своей модерной городской культуры.
«Крестьянский набор тел» растворился в желудках Москвы и Ленинграда без следа, также как начавшиеся было яркие «русский модерн», «русский авангард» и их последний отсвет в виде «русского шестидесятничества», были пережеваны и выплюнуты советами.
Отсюда это наше подспудное желание откатить в себе «обновления», внутренне вернуться к изначальной «системе» и переинсталлировать все заново, не криво. В хтони архаики мы черпаем силы жить в сегодняшнем дне, творить мир в оптике своей истинной «личности Я».
#меря #архаика #этно
Telegram
Толкователь
Бахтин в своём описании Средневековья во многом опирался на увиденное им в Москве в конце 1920-х - начале 1930-х, когда русское Средневековье в лице крестьян заполонило город. Харахордин обращает на это внимание:
«В этой Москве Бахтин видел, как его друзья…
«В этой Москве Бахтин видел, как его друзья…