"Золотой век" империи и этнофутуризм.
Автор канала "Смерть на рэйве" рассуждает об современных постсоветских культурах стран Ех-СССР и о том, что же русские дизайнеры должны нести миру. Читая, поймал себя на мысли, что основа любого национального искусства и в частности дизайна — этнические архетипы и мыслеобразы традиционной культуры.
Знаю, что несу лично я, визуально, используя реконструкцию языка — конструирую мир мери, той древней и современной, сегодняшней.
Есть ли в мерянском этнофутуризме место для Пушкина и Достоевского, по-видимому, нет. Встраиваема ли высокая культура Золотого века империи Готторпов в мерянское, т.е. в верхневолжское региональное? Навряд ли. И дело даже не в том, что их никто не читает. Дело в том, как я и мы это осмысляем.
Как я должен все это осмыслить, если все мои предки, все мои бабушки и дедушки, благодаря большевистской урбанизации и социальным лифтам, шагнули из избы и хаты сразу в цех завода, армию, училище и в комнату городской коммуналки? Поменяли махом фон домодерной деревни на фон легендарного забора с ромбиками?
Чем я кардинально отличаюсь от эстонца или азербайджанца? Ничем.
Является ли высокая имперская культура дворян Жадовских, владевших моими предками в XVII-XIX веках - моей? Очевидно, что не является. Моя культура это рожечная трубля, гусельные переливы, протяжные песни, задорные частушки, побасенки и сказки, палехская народная живопись, искусство традиционных ремесел, деревянная архитектура, косоворотка, трепак, галицкий "наклон", народная духовность, философия старца Евфимия, молельное окно в старой избе, и сам наш язык.
В своем мерянском этнофутуризме, в своем осмыслении субстрата и реактуализации крестьянской этнографии, я конструирую постимперскую верхневолжскую культуру. Отчасти это продолжение дела художников "Серебряного века". И если ко мне подойдут и спросят — читал ты Пушкина? Я, не моргнув глазом, отвечу — нет, не знаю такого. На столе у меня лежат томики Клюева и Соловьева-Нелюдима, альбомы Честнякова и Кустодиева, и Ярославский областной словарь.
Ёлусь па ёлусь!
#искусство #историософия
Автор канала "Смерть на рэйве" рассуждает об современных постсоветских культурах стран Ех-СССР и о том, что же русские дизайнеры должны нести миру. Читая, поймал себя на мысли, что основа любого национального искусства и в частности дизайна — этнические архетипы и мыслеобразы традиционной культуры.
Знаю, что несу лично я, визуально, используя реконструкцию языка — конструирую мир мери, той древней и современной, сегодняшней.
Есть ли в мерянском этнофутуризме место для Пушкина и Достоевского, по-видимому, нет. Встраиваема ли высокая культура Золотого века империи Готторпов в мерянское, т.е. в верхневолжское региональное? Навряд ли. И дело даже не в том, что их никто не читает. Дело в том, как я и мы это осмысляем.
Как я должен все это осмыслить, если все мои предки, все мои бабушки и дедушки, благодаря большевистской урбанизации и социальным лифтам, шагнули из избы и хаты сразу в цех завода, армию, училище и в комнату городской коммуналки? Поменяли махом фон домодерной деревни на фон легендарного забора с ромбиками?
Чем я кардинально отличаюсь от эстонца или азербайджанца? Ничем.
Является ли высокая имперская культура дворян Жадовских, владевших моими предками в XVII-XIX веках - моей? Очевидно, что не является. Моя культура это рожечная трубля, гусельные переливы, протяжные песни, задорные частушки, побасенки и сказки, палехская народная живопись, искусство традиционных ремесел, деревянная архитектура, косоворотка, трепак, галицкий "наклон", народная духовность, философия старца Евфимия, молельное окно в старой избе, и сам наш язык.
В своем мерянском этнофутуризме, в своем осмыслении субстрата и реактуализации крестьянской этнографии, я конструирую постимперскую верхневолжскую культуру. Отчасти это продолжение дела художников "Серебряного века". И если ко мне подойдут и спросят — читал ты Пушкина? Я, не моргнув глазом, отвечу — нет, не знаю такого. На столе у меня лежат томики Клюева и Соловьева-Нелюдима, альбомы Честнякова и Кустодиева, и Ярославский областной словарь.
Ёлусь па ёлусь!
#искусство #историософия
«Русич» как «воображаемая этничность».
Подискутировали сегодня в чате «Славянское новоязычество» про «русичей» из «Слова о полку Игореве». Решил вынести отдельным постом в канал.
Русь как «общедревнерусский этноним» это скорее «воображаемая этничность», «воображаемая общность» во взгляде человека модерна на прошлое.
Предположим, автор «Слова», подразумевал под «русичами» не дружину Игоря, а население Новгород-Северского княжества, или даже все население «Древнерусского государства». Ок. Но это не означает того, что все это население себя само ассоциировало с этими «русичами». Общество в то время было все еще родо-племенным. Даже в начале XX века в Империи существовали крупные сообщества с развитой постплеменной, территориальной или религиозной идентичностью, считавшие себя не «великороссами» или «русскими», а чудцой, кокшарами, митрополами, кумзёрами, явреями, кержаками и тд., и тп.
Более того, вспоминая всех наших средневековых «суздальцев», «галичан», «смолян», «ростовцев», «устюжан» и пр., можно констатировать, что до XVIII века любые термины типа «отечество» на практике означали конкретный город и округу (регион) связанную с ним. Эту схему можно смело продлить прямо до XIII-XV веков. Что в общем доказывает, что никакого единого этноса на Руси не было. Письменники, представители «древнерусской» элиты, могут сколь угодно много писать в своих текстах о «русской земле», «русичах», все это, рассматривая картину в целом, надо воспринимать, как и «наш советский народ», «весь наш Советский Союз». Автор «Слова» под «русичами» может иметь в виду некое культурное и политическое единство (которое он, как часть элиты и конструирует своим текстом), может говорить о них, как о целом. Но это не означает реального наличия единого этноса, так как различия между, сначала племенами/землями, а потом городами/племенами/землями, для реального населения были всегда важнее.
Весь идеологический комплекс «русского патриотизма», с соответствующей терминологией, это рубеж XVIII-XIX веков, только тогда «Древняя Русь», «русичи» и пр., становятся уже хорошо отрефлексированными понятиями (недаром же есть версия о том, что само «Слово» идеологическая екатерининская подделка конца XVIII века). Именно тогда кодифицируется общеимперский русский язык, авторы начинают взывать к общегосударственному историческому русскому патриотизму. Но все это импорт, все это формируется по лекалам французского и немецкого модернового национализма. Реальный «низовой патриотизм», как и реальный идент, как был, так и продолжал оставаться региональным, постплеменным, или этническим, так называемым «инородческим».
#историософия
Подискутировали сегодня в чате «Славянское новоязычество» про «русичей» из «Слова о полку Игореве». Решил вынести отдельным постом в канал.
Русь как «общедревнерусский этноним» это скорее «воображаемая этничность», «воображаемая общность» во взгляде человека модерна на прошлое.
Предположим, автор «Слова», подразумевал под «русичами» не дружину Игоря, а население Новгород-Северского княжества, или даже все население «Древнерусского государства». Ок. Но это не означает того, что все это население себя само ассоциировало с этими «русичами». Общество в то время было все еще родо-племенным. Даже в начале XX века в Империи существовали крупные сообщества с развитой постплеменной, территориальной или религиозной идентичностью, считавшие себя не «великороссами» или «русскими», а чудцой, кокшарами, митрополами, кумзёрами, явреями, кержаками и тд., и тп.
Более того, вспоминая всех наших средневековых «суздальцев», «галичан», «смолян», «ростовцев», «устюжан» и пр., можно констатировать, что до XVIII века любые термины типа «отечество» на практике означали конкретный город и округу (регион) связанную с ним. Эту схему можно смело продлить прямо до XIII-XV веков. Что в общем доказывает, что никакого единого этноса на Руси не было. Письменники, представители «древнерусской» элиты, могут сколь угодно много писать в своих текстах о «русской земле», «русичах», все это, рассматривая картину в целом, надо воспринимать, как и «наш советский народ», «весь наш Советский Союз». Автор «Слова» под «русичами» может иметь в виду некое культурное и политическое единство (которое он, как часть элиты и конструирует своим текстом), может говорить о них, как о целом. Но это не означает реального наличия единого этноса, так как различия между, сначала племенами/землями, а потом городами/племенами/землями, для реального населения были всегда важнее.
Весь идеологический комплекс «русского патриотизма», с соответствующей терминологией, это рубеж XVIII-XIX веков, только тогда «Древняя Русь», «русичи» и пр., становятся уже хорошо отрефлексированными понятиями (недаром же есть версия о том, что само «Слово» идеологическая екатерининская подделка конца XVIII века). Именно тогда кодифицируется общеимперский русский язык, авторы начинают взывать к общегосударственному историческому русскому патриотизму. Но все это импорт, все это формируется по лекалам французского и немецкого модернового национализма. Реальный «низовой патриотизм», как и реальный идент, как был, так и продолжал оставаться региональным, постплеменным, или этническим, так называемым «инородческим».
#историософия
Telegram
Ясенпень in Славянское новоязычество
Полагаю, что уже в 10м веке термин "русин" (и "русич", как производное, означающее подобно "дрегович" или "москвич" обитателя территории Руси) применялся не только к представителям племени русь, но и к другим подданным русских князей. Думаю, в 12м веке русич…
"Учитывая изменения в погребальном обряде — в описываемый период исчезают надгробия со звездой и сваренные из труб намогильные памятники, свойственные этому племени, а также отсутствие в культурном слое селища характерных племенных предметов, таких как пробки "бескозырки" от водяры и пластиковые от плодово-ягодного, вместо которых найдено большое количество алюминиевых банок из-под «Ягуара» и «Пепси», а также находки многочисленных одноразовых зажигалок и прочих китайских импортов, можно предположить, что обнаружено племенное селище существовавшее в период активной ассимиляции местного населения древними переселенцами с востока" — делают вывод специалисты "НИИ Культурно-исторических нарративов".
"Великий заход" 09.10.2255
#юмор #археология #историософия
"Великий заход" 09.10.2255
#юмор #археология #историософия
Telegram
Anton Rakitin in Merjamaa. Chat
Forwarded from Мерянский меметический фронт / Мерӓн мем
Интересная логика у сочинских краеведоф.
Безымянный для них мерянский поселок > новгородская славянская экспансия > славянский город Ростов > Повесть временных лет > "в Новѣгородѣ словенѣ, и в Полотьскѣ кривичи, Ростовѣ меряне.
И так у них всё. Привет,новгородские сочинские экспансионисты! 😆
#экспансия #историософия
Безымянный для них мерянский поселок > новгородская славянская экспансия > славянский город Ростов > Повесть временных лет > "в Новѣгородѣ словенѣ, и в Полотьскѣ кривичи, Ростовѣ меряне.
И так у них всё. Привет,
#экспансия #историософия
«Генеалогия анти-Великороссии» или от ростовских волхвов до «бегунов», от народников до неомерян.
Автор правого канала «Скимѣнъ ранѣный» опубликовал свои пробные штрихи к «Генеалогии анти-Великороссии».
Навскидку в его «генеалогию» смело можно добавить жидовствующих, меряно-марийские дружины галич-мерьского князя Шемяки, в истории Смуты акцент стоило бы сместить с явно литвинского «тушинского вора» (Лжедмитрия II) чье восхождение началось с далёкого пограничного Стародуба, на галич-мерьского дворянина — Григория Отрепьева. И, несмотря на то, что род его отца принадлежал роду выходцев из средневековой Литвы Нелидовых, стоило бы придумать историю о его местной галицкой мерянской матушке, после ранней смерти мужа воспитавшей двух сыновей в мерянских традициях. Стоит также упомянуть жителя погоста Чудцы, Галичского уезда, повстанца и соратника разинского атамана из Цыкмы Ильи Ивановича Пономарева — Проньку Пименова, проработать персоналии родоначальников «раскольничества и сектантства»: создателя христовства (хлыстовства) — Данилы Филипповича из Костромы, создателя ИПХС-«бегунства» — старца Евфимия из Переславля-Залесского (тут жалею что по дырникам мало информации, но в ИМЗ они тоже были), левого народника — Александра Чаянова и многих других.
В целом интересно выходит, но возникает закономерный вопрос — почему «анти-Великороссия»? Неужели у автора его «Великороссия» это не «великорусский мужик», в массе своей* тот самый бунтарь, раскольник и сектант, а профессиональные никониане, лермонтовские «мундиры голубые» и «царь батюшка» говорящий по-русский с немецким акцентом?
Ждем разъяснений и дальнейшей подробной разработки «генеалогии».
***
* Раскольники (бегуны, дырники и пр.), сектанты (христы) отнюдь не были «горсткой еретиков» на фоне благообразных «великороссов никониан» живущих молитвами за царя-батюшку, о чем я уже писал.
Стоит повторить — о массовости этих «бунтарских» духовных движений могут свидетельствовать официальные количественные оценки их численности, сходившиеся в признании значительной их роли в народной жизни великорусов.
По оценкам Министерства внутренних дел РИ, которые само оно считало заниженными, в середине 1820-х в России было около миллиона раскольников. При этом специальная экспедиция, направленная в начале 1850-х в Ярославскую губернию, обнаружила в 37 раз больше (!) раскольников, чем числилось по официальным сведениям. По данным этой экспедиции, до трети населения Ярославской губернии являлось сектантами; в некоторых документах указывалось, что «целая половина губернии тайно или явно принадлежала к расколу». Участвовавший в экспедиции Иван Аксаков, впоследствии известный славянофил, утверждал, что раскольников было три четверти (!). При этом Аксаков полагал, что самые богатые купцы принадлежат к раскольническим толкам и на нужды раскола жертвуют «огромные суммы».
В 1862 году Министерство внутренних дел РИ подсчитало, что сектантов и раскольников в России несколько больше 8 миллионов; в эту оценку не вошла распространенная в Поволжье и близкая к хлыстам община «Спасова согласия», которая одна насчитывала 2 миллиона человек (!). Мельников-Печеркский говорил о «десятке миллионов русских людей» – приверженцев раскола, и еще «не одной сотне тысяч народа» за границей от Пруссии до Египта; это была одна шестая часть всего населения, числившегося православными.
#великороссия #антивеликороссия #меря #историософия
Автор правого канала «Скимѣнъ ранѣный» опубликовал свои пробные штрихи к «Генеалогии анти-Великороссии».
Навскидку в его «генеалогию» смело можно добавить жидовствующих, меряно-марийские дружины галич-мерьского князя Шемяки, в истории Смуты акцент стоило бы сместить с явно литвинского «тушинского вора» (Лжедмитрия II) чье восхождение началось с далёкого пограничного Стародуба, на галич-мерьского дворянина — Григория Отрепьева. И, несмотря на то, что род его отца принадлежал роду выходцев из средневековой Литвы Нелидовых, стоило бы придумать историю о его местной галицкой мерянской матушке, после ранней смерти мужа воспитавшей двух сыновей в мерянских традициях. Стоит также упомянуть жителя погоста Чудцы, Галичского уезда, повстанца и соратника разинского атамана из Цыкмы Ильи Ивановича Пономарева — Проньку Пименова, проработать персоналии родоначальников «раскольничества и сектантства»: создателя христовства (хлыстовства) — Данилы Филипповича из Костромы, создателя ИПХС-«бегунства» — старца Евфимия из Переславля-Залесского (тут жалею что по дырникам мало информации, но в ИМЗ они тоже были), левого народника — Александра Чаянова и многих других.
В целом интересно выходит, но возникает закономерный вопрос — почему «анти-Великороссия»? Неужели у автора его «Великороссия» это не «великорусский мужик», в массе своей* тот самый бунтарь, раскольник и сектант, а профессиональные никониане, лермонтовские «мундиры голубые» и «царь батюшка» говорящий по-русский с немецким акцентом?
Ждем разъяснений и дальнейшей подробной разработки «генеалогии».
***
* Раскольники (бегуны, дырники и пр.), сектанты (христы) отнюдь не были «горсткой еретиков» на фоне благообразных «великороссов никониан» живущих молитвами за царя-батюшку, о чем я уже писал.
Стоит повторить — о массовости этих «бунтарских» духовных движений могут свидетельствовать официальные количественные оценки их численности, сходившиеся в признании значительной их роли в народной жизни великорусов.
По оценкам Министерства внутренних дел РИ, которые само оно считало заниженными, в середине 1820-х в России было около миллиона раскольников. При этом специальная экспедиция, направленная в начале 1850-х в Ярославскую губернию, обнаружила в 37 раз больше (!) раскольников, чем числилось по официальным сведениям. По данным этой экспедиции, до трети населения Ярославской губернии являлось сектантами; в некоторых документах указывалось, что «целая половина губернии тайно или явно принадлежала к расколу». Участвовавший в экспедиции Иван Аксаков, впоследствии известный славянофил, утверждал, что раскольников было три четверти (!). При этом Аксаков полагал, что самые богатые купцы принадлежат к раскольническим толкам и на нужды раскола жертвуют «огромные суммы».
В 1862 году Министерство внутренних дел РИ подсчитало, что сектантов и раскольников в России несколько больше 8 миллионов; в эту оценку не вошла распространенная в Поволжье и близкая к хлыстам община «Спасова согласия», которая одна насчитывала 2 миллиона человек (!). Мельников-Печеркский говорил о «десятке миллионов русских людей» – приверженцев раскола, и еще «не одной сотне тысяч народа» за границей от Пруссии до Египта; это была одна шестая часть всего населения, числившегося православными.
#великороссия #антивеликороссия #меря #историософия
