Один из моих любимых и одновременно нелюбимых моментов в работе над фанфиком #лмтси — это смена POV, то есть главного действующего лица. По-хорошему то, чьими глазами мы видим происходящее, должно накладывать отпечаток на всё вокруг. Мне очень нравится, как это сделано в «Менторе Чёрного Паука» Нины Малкиной: когда после глав о дерзкой Юне Горст начинается глава об аристократичной болезненной Ванде, то меняется даже темп и построение предложений — это просто запредельный уровень проработки!

Я восхищаюсь этим примером, но настолько разные POV бы не потянула, поэтому сосредоточилась на второстепенных персонажах по тезису Юдковского:

Похожим образом каждый активный персонаж также должен жить с картиной мира, где он является центром, а не ваш протагонист. Когда вы описываете точку зрения Боба, каждый объект должен быть упомянут в той степени, насколько он релевантен по отношению к Бобу. Рон Уизли едва ли вообще существует в мире Гарри; но как только мы переключаемся на мир Гермионы, он снова появляется. Драко видит все вещи в той степени, в какой они относятся к нему; профессор Макгонагалл видит вещи в той степени, в какой они относятся к Хогвартсу.

То есть, наверное, в картине мира Логэйна никогда не существовало ни предыстории знатного человека, ни спасения Эамона (скорее всего он делегировал бы вопрос о Кусландах эрлу Хоу, Эамона — ему же и Йовану, а сам занимался подготовкой к остагарской кампании). Через него можно показать Кайлана и Анору, Остагар и гражданскую войну и всё, что связано с долгоиграющими последствиями двух последних в Денериме и в рядах королевской армии. А ещё он из Баннорна и сколько-то пожил в Гварене — хорошо шарит за ферелденские захолустья.

В картине мира Сураны наверняка не отыскать даже Остагара как такового (только что-то до битвы, события на сигнальной башне и последствия глазами отряда на дорогах в период гражданской войны). Зато она успела заценить Алистера, Редклиф, Тегана, Эамона, Урну и все прочие квесты DAO, положение магов и эльфов. Она может много рассказать про Круг.

В итоге у меня оставался большой пласт, который выпадал из поля зрения обоих — взгляд ферелденской аристократии. В фанфике планировался м!Кусланд, поэтому сначала он получил зелёный свет на коротенькую POV-сценку не более трёх страниц, а постепенно разросся на POV из трёх глав, потому что все сгруженные ему вопросики за одну сцену было уже не раскрыть… и одним из этих вопросов оказался эрл Хоу.

(Продолжение прошлого поста по #лмтси)

Для Логэйна это временный союзник, который обеспечил ему тишину в Хайевере, более-менее смирный Денерим и — моё допущение, — сеть соглядатаев. Вопрос с Хоу был решён и закрыт.

Для эльфийки-мага Сураны это какой-то знатный человек с титулом, по влиянию уже практически третий-четвёртый человек в стране. Если бы я была эльфийкой-магом Стражем в королевстве, где на мой орден свалили вину за убийство короля, а эльфам запрещено поднимать оружие на людей, то самое последнее, что я бы сделала перед заседанием аристократов — это убила человека, правящего сейчас Денеримом, Амарантайном и Хайевером. Кого бы он там ни пытал, имхо, худший способ договориться со знатью — это напасть и зарезать одного из них. По канону Страж его всё-таки убивает, так что я покрутила пальцем у виска, натянула сову обоснуя на глобус каноничных событий, и вопрос с Хоу был решён-закрыт.

А потом я вернулась к Рендону Хоу в третий раз, но уже как знатный человек Айдан Кусланд. Сначала в Хоу не было ничего особого. Потом я вспомнила цитату Логэйна перед дуэлью (мол, Мэрик однажды сказал, что о человеке многое можно сказать по его друзьям, но ещё больше — по его врагам) и пошла плясать от того, что Брайс Кусланд считал эрла Хоу своим другом. Брайс не дурак, не слепец, его уважают. Значит Хоу, как минимум, умел хорошо прятать всё то, что испытывал к семье Кусланд…

И теперь я всё ещё вижу перед собой ветерана освободительной войны, близкого приятеля тейрна Хайевера, расчётливого человека и хоть сколько-то неплохого управляющего (раз уж он столько лет правил Амаратайном и тот не пришёл в полное запустение).

Пока что эрл Хоу глазами Айдана Кусланда в сцене на картинках и в этом кусочке после — самое неожиданное, что я получила от смены POV’а.

— Вы многое схватываете, юноша, — эрл насмешливо смотрел на Айдана, — но не всё понимаете правильно.
— Тогда я готов слушать вас, пока не пойму каждое слово.
Обещание сорвалось легко и необдуманно; Айдан по-прежнему улыбался, когда говорил, и эрл тихо рассмеялся, качнул головой. В солнечный день глаза лорда Рендона казались светло-карими с красивым золотистым отливом. Их тёплый оттенок и прищур — весёлый, подначивающий, — неуловимо смягчали ужесточённые линии рта и отталкивающее лицо. Хочешь или нет, но вспомнишь, что леди Элиана Брайланд влюбилась в него не на войне и не в полумраке замковых комнат, а в солнечном весеннем саду, когда много-много смеялась над шутками и рассказами об Амарантайне.
Жаль, что в разговорах с другими лордами эрл слишком часто забывал, каким приятным собеседником мог казаться, если позволял себе оттаять. Зато всегда становился таким, проведя вечер за вином и шахматами в компании Брайса, если приезжал в Хайевер или принимал у себя… и теперь вот с Айданом. Только с ними. Не с Фергюсом.
Удивительно, как это… ободряло? Грело как упавший на кожу солнечный лучик, но даже такое слабое солнце по весне всегда побеждало льды. Юноша немного нахмурился, когда понял, что эрл всё-таки смог расположить его к себе.

Но однажды, Айдан, он всё равно взвесит на одной чаше весов власть, а на другой — свою дружбу с твоей семьёй. Извини.

Получился большой оффтоп о мелкой внутренней кухне, но я каждый раз очень радуюсь, когда получается увидеть какого-то персонажа с другого ракурса и, возможно, без лютого отклонения от него же в каноне. Наверное поэтому так пищу, когда команда по спасению мира, ушатав очередного босса, болтает на Маяке о дежурстве по кухне и любимых блюдах.

— Ты же знаешь, ради тебя я сделаю всё, что в моих силах…
— Нет, Рук. Не знаю.

«У Луканиса больше нет времени на роман с вами» 💔

Луканис и Коготь Виаго первыми встретили после сюжетного выбора (увы, шеф по-прежнему жив) и, боже, как меня зацепила эта сцена! Прекрасно, выверено и драматично всё.

То, как сначала ты видишь Луканиса одного на скамье открытого балкона в Тревизо. Город залит почти закатным, мягким, согревающим светом, но Луканис отвернулся от открывающегося вида — он измотан и уничтожен своим бессилием… или твоим предательством? Наверное, верил, что если не Вороны, то хотя бы люди для тебя будут что-то значить.

То, как в кадр входишь ты и докладываешь: «У нас получилось. Вы смогли?..», а Луканис отвечает, не поднимая головы, всё так же тихо: «Нет. Не смогли». Затем добавляет, что всё это длилось здесь часами, а они ничего не могли сделать. Он не смотрит на тебя, хотя повернул голову.

То, как в кадр входит Виаго: прямой как жердь, несломленный, в развевающемся плаще, и сходу бросает, что пока в Тревизо происходило всё это, ты был в другой стране, ты выбрал другую страну вместо своего родного города!

Лишь после этого Луканис смотрит на тебя и разводит руками: «Это же наши соотечественники, Рук». Как же он зол, как же убит и зол! Виаго срывается, ты отвечаешь тем же, лишь Тейя пытается вмешаться… Луканис на тебя больше не смотрит. Так и сидит, глядя на кого угодно кроме тебя.

В конце он встаёт со скамьи и бросает: «Я найду тебя, когда освобожусь. Не жди меня». «Хорошо», — это единственный ответ, который срывается с губ, но кто тебя сейчас слышит? Разве что Тейя. Уж точно не он.

Когда вы входите в штаб-квартиру, нужно пойти мимо... о боги, Яков. Ещё недавно вы стояли у перил, и ты пытался поговорить, найти подход, утихомирить плещущую в мальчишке ненависть (ведь это ты завершил контракт его кузена, только тебя он действительно ещё был готов услышать) и казалось, что рано или поздно Яков начнёт оттаивать. Но теперь…

— Я знаю, что вы сделали.
— Яков...
— Вы же Ворон! Вы должны быть одним из нас, но оставили погибать! Просто не говорите со мной. Оставьте меня в покое. Уходите.

Уходите.

В памяти упрямо звучат слова Нэв: «Знаешь, Варрик нанял меня недалеко отсюда. “Ну же, Лиса. Остановим ритуал. Спасём мир. Будет весело”, — она рассмеялась, когда рассказывала это тебе у лотка газетчика на улочке тевинтерскй столицы. — Надо было отказаться».
Ты смотришь на яростно отвернувшегося Якова и наверняка думаешь, вторя ей, но совсем о другом: «Да, Нэв. Ты любишь свой дом, но мне… мне надо было отказаться».

В конце, после этих страшных закатных отсветов на зеркальной глади каналов (как хорошо, что ты можешь не видеть их хотя бы во сне, даже не уйдя посоветоваться, а просто сбежав от кошмаров на разговор к Соласу!), бог предательства задаёт вопрос.

— Меня прозвали Ужасным Волком. А как назовут тебя, когда всё это закончится?
Ты хмуришься. Ты злишься. Говоришь это ему, а сам жалеешь, что стоишь не перед Виаго, Луканисом, даже не перед Яковом… ты особенно жалеешь, что это не Яков. Ведь ты уже знаешь, что стало с наставницей мальчика, а воронёнок пока что нет.
— Мне всё равно. Если меня хоть как-то назовут, значит, в мире останется кто-то живой. Это самое главное.
— Я верю в тебя, Рук.
«Вы сказали Соласу, что примете осуждение других, если ваш план выгорит».

Странно, что единственный, кто не стал тебя осуждать — это бог предательства.
Странно — и очень страшно.
От себя.

***

Сюжетный выбор для Ворона: «Предай свою фракцию: почувствуй себя Логэйном в первую неделю после Остагара!»

***

Это было так хорошо! Биовар напихали Грачу в корсет столько прекрасной драмы (оказывается, у него костюм не только с дебиль… с модными перьями, но и с корсетом, кстати), что я заглянула во второй вариант выбора.

Увы, второй не бьёт по его фракции, а Нэв не такая драма-квин как Луканис. Когда рядом лежит смертельно раненный, а его друг даёт понять, насколько же в тебе ошибались, это не так больно, как драма Якова. Когда Нэв говорит оставить их, она будто не хочет нагнетать обстановку, а когда Луканис — жить.

#dragonage #грач