Но главное, за что я очень благодарна курсу — это итоговое задание, где надо было написать в том числе момент получения травмы персонажем.

Я была слабым звеном, которое однажды уже написало сцену получения травмы. Я думала написать на курсе сцену для другого персонажа, но в итоге после лекций возвращалась именно к этой, правила, меняла… и очень о ней беспокоилась.

В ней молодой, захваленный и самоуверенный знатный человек (который привык к той защите, которую всю жизнь давало ему высокое положение сына второго человека после короля) должен был понять, что именно здесь, именно сейчас и именно рядом с лордом Рендоном всё это уже ничего не значит. Имя эрла Рендона Хоу в кругах фанатов игры, наверное, уже давно синоним слов «садист» и «беспринципный кровавый мясник». Это должен был быть момент, когда лорд Рендон в глазах героя впервые предстаёт как есть.

«Нормальный человек понимает, что он оказался в руках садиста, но всё ещё до конца не верит в это. Мне надо, чтобы это было жутко, тошно, жестоко, возможно шокирующее, — думала я, когда писала и переписывала. — Оно должно говорить герою и читателю: “Шутки кончились. Этот человек способен тебя убить”».

Отдельное спасибо курсу Нади Хедвиг за то, что когда я смотрела запись её разбора итоговых занятий, я поверила: боже мой, да неужели получилось!

На картинках — дарк, кровь, жестокое обращение с людьми, AU предыстория знатного человека из драгонаги, Айдан Кусланд и Рендон «я умею ломать не только кости» Хоу.

Начиналось оно с экспозиции, правда в задание она у меня не вошла:

Над головой низко мчали тучи: то тяжёлые, тёмные и снежные, то вылинявшие до молочной серости. Брюшка им царапал обожжённый ствол сосны без ветвей и коры — единственного дерева, торчавшего из песка так близко к воде. Мёртвая, сухая и потрескавшаяся как головёшка, скоро до неё дотянется прилив. Море чуяло бурю, ревело и ярилось, перекрикивало ветер. У берега волны вставали в человеческий рост. Только припорошённая песчаная коса отделяла людей от буйства стихии.

Айдан вновь осмотрелся. Дальше, под мёртвым деревом, лежали три округлых валуна, каждый размером с голову да обвиты комками чёрных и бурых водорослей. Рядом стояли двое мужчин и яростно спорили, маша руками. О чём? Ветер и волны заглушали речь. Судя по оружию, по выправке, это воины. Тот, кто стоял лицом к Хоу и Айдану, немолодой, кряжистый. Пшеничные пряди стянуты в низкий хвост. У второго, повыше, Айдан видел только коротко стриженный седой затылок.

Позади руины, впереди беспокойное море, вокруг снег и мокрый песок. Вблизи стало видно, что у корней голый ствол совсем прогнил — с приходом прилива эту часть берега заливала вода, но до него ещё оставалось время. Странно расставлены валуны — кривым треугольником, на расстоянии в пять-семь шагов друг от друга. Приливная волна сначала скроет один, быстро дотянется до второго и только затем оближет третий. Все овальные будто яйца, с грязными мочалками водорослей, в песке. Размалеванные, пёстрые…

Ближайший «камень» мотнулся, открыл глаза и вперил в него мутный взгляд.

/А дальше в карточках/

Тот момент, когда фанфик видимо всё же дорастёт до метки рейтинга за жестокость, но эрл Хоу есть эрл Хоу.

#лмтси

Продолжаю биться сама с собой из-за того, что у людей очень богатая мимика. Часто тянусь напечатать «(Персонаж) тяжело вздохнул» (сюда же: кивнул, усмехнулся, улыбнулась и т. д.), обилие таких «быстрых» реакций однажды начинает у меня рябить. Поэтому бью себя по рукам, останавливаюсь и прикидываю, какую эмоцию сейчас показывает персонаж, как ещё её транслирует живой человек.

Невероятно удобной оказалась «шпаргалка» описания внешних проявлений эмоций с сайта какой-то авторской клиники — текст.

К некоторым эмоциям там даны комментарии, и один из них меня зацепил особенно:

10. Подозрительность:
— неподвижный взор, устремлённый на объект подозрения;
— взгляд искоса (выражение желания дистанцироваться от объекта угрозы);
— слабое смыкание губ (выражение неуверенности);
— тело ориентировано от объекта угрозы (выражение желания уйти, отдалиться от опасности);
— признаки злобы.
И.А. Сикорский указывает на вполне реалистическое художественное изображение подозрительности — портрет баварского короля Людвига XI, страдавшего паранойей. Король покончил с собой — он утопился, утопив заодно, как это бывает в случаях расширенного самоубийства, и профессора В.А. Гуддена (описавшего глазной синдром с его именем при алкогольной энцефалопатии и тяжёлом алкогольном делирии: миоз, анизокорию, отсутствие и ослабление фотореакции, нарушение конвергенции). Художники-реалисты вообще много внимания уделяют изображению актов экспрессии, проникая тем самым во внутренний мир прототипов персонажей картин, в отличие от художников формалистического направления в искусстве. На картинах последних не всегда можно определить даже пол или возраст персонажа, не говоря уже о его психологии.

Такой «говорящий» портрет заинтересовал, пошла искать и узнала, что речь про Людвига II Отто Фридриха Вильгельма Баварского… он прожил сорок лет, портретов и фотографий много и на всех он какой-то… не такой. Скорее всего, ощущение «нетаковости» возникло из-за того, что я смотрю на них, прочитав комментарий про его болезнь, и в первую очередь теперь изучаю взгляд в сторону.

Но о его брате Отто я ничего не читала. Когда мелькнула его фотография (последняя к посту)… это просто прямой взгляд человека со старой фотографии, да-да. Но именно он в сочетании с выражением лица приковал к месту и вдруг заставил почувствовать себя неспокойно. Я бы прошла мимо фотографий Людвига, не заподозрив душевной болезни, но Отто…

Стала читать про Отто, ещё одного безумного короля, и сама не ожидала, что этот момент так зацепит:

...Несмотря на тяжелое состояние здоровья, он принял участие во Франко-прусской войне как член генерального штаба. Оба брата тяжело переживали войну против Франции, основание империи, потерю баварского суверенитета и провозглашение кайзера Вильгельма I. В разгар войны Людвиг подумывал отречься в пользу брата, но затем взял свое решение обратно. Душевное и физическое состояние Отто в тот период отражено в дневниковой записи от 30 октября 1870 г. кронпринца Фридриха Прусского: «Бледный, жалкий, дрожащий словно в лихорадке, он сидел передо мной, а я объяснял ему необходимость единства военных, дипломатии и главы Дома. Понимал ли он эти вещи, я не мог узнать от него, даже если он действительно слушал» (с) Болезнь принца Отто Баварского, брата короля Людвига II. 1 часть

Такая яркая сцена сразу встаёт перед глазами! И как же не складываются в голове дрожащий человек из дневника кронпринца и мужчина с фотографии, ух.