пудра, скраб, тоник для волос, гель для душа, карандаш для бровей — это способ выживания в тюрьме. Тоня госизмена 13 лет колонии, Наташа из Донецка из пыточной тюрьмы Изоляция, Вика, которая сидит за украинскую песню и вышиванку, — прошли и проходят ад, но для них пудра и тушь — способ быть собой. на суд (перед молчаливыми судьями, смотрящими в стол), в тюремный ларёк и конечно на свидание с родными.

пойду тоже за скрабом и маслом

Плюшаня — солнечный чувак. прямо Гомер Сырник. только мы у него яйца потеряли. звоним доктору «доктор, вы у нас яйца трогали?». «возвращайтесь», — говорит серьёзным голосом. нашли.

теперь Плюшаня звезда на деревне. когда приезжают туристы, все соседи говорят — «а это наш Плюша, он самый добрый из нас».

всё-таки Шамониловка — рай

Из письма:

Читали с соседкой книгу про четырёх Вась: Вася алкаш-висельник, Вася таракан, Вася кот и Вася бомж.

А вчера нам принесли Божественную комедию Данте. Под влиянием Данте мы уже распределили по кругам ада и рая всю нашу колонию. Соседка говорит, что начальник ИК — это шестое небо, то есть «справедливые». Вот верит она в доброго царя! Я вспомнила инвалидов в ШИЗО: ну шестое, так шестое. А вот воспитло — это седьмой круг (насильники над ближними). Всех превзошла надсмотрщица — седьмой круг, первый пояс -- зачинщики раздоров. Это она провоцирует драки и конфликты, стравливая всех со всеми.

У соседей снова драка — спортсменки против бывалых. Все тянут друг друга за волосы. А ты как отпраздновала 8 марта?

Письмо Андрея Трофимова из СИЗО:

Поздравляю нас с тем, что Люся прекратила сухую голодовку и осталась жива. Прошу передать ей мою просьбу больше так никогда не делать, этот пулемёт трупами закидать невозможно, его только живые остановят. Живых он боится, давайте будем живыми, сколько получится.

Пришло письмо от Люси:

Дали ещё 14 суток ШИЗО. Меня просили меня закончить голодовку. Это весомо, но были сомнения, что всё будет ещё хуже. Сомнения сбылись, как видишь, и я жалею. Пока желаю, но всё равно рада тому, что живу.

Мне одна женщина написала письмо. Её зовут Люся. И я когда-нибудь прочту тебе его. Я сохраню его своим внукам, как серьги, как дом грузинский передам по наследству. Это она убедила меня начать есть. Я разрыдалась над её письмом и подумала... и что же в моей жизни больше не будет ни одного ливня, и я не промокну до нитки, ниточки.. и я никогда не проснусь в своём маленьком доме в грузинских горах и не увижу утром через окно, как облако зацепилось за ветку айвы. Я больше всего хочу проснуться в своём маленьком грузинском доме на ножках из каштана, которому сто лет, и хочу увидеть розоватое облако на ветке. И тогда я накину шаль и выйду в сад, и бережно потрясу ветку. Бережно, чтобы не порвать облако, и чтобы тяжёлая айва не упала на мою шальную голову. 

Кого я только не отпускала на свободу: жуков из спичечного коробка, червей из банки, которых должны была съесть рыба, рыбу, которую могла съесть я, шмелей, бабочек, пчёл, лягушек, птиц... Хочу отпустить облако и пойти варить кофе на своей кухне.

Маня, я уже могла бы быть в Грузии. Ведь мы "сидели на чемоданах", но случилась эта беда и рухнуло всё и снаружи, и внутри. Но как хорошо, что есть мечта, которую ничем не убить, и как хорошо, что есть Люся и ещё многие хорошие люди, что мне писали в эти дни. Мне пишут, что все там на свободе обесчеловечиваются, каждый сам за себя. Это не правда! Я знаю это по письмам. Я думаю, что всё наоборот — люди теперь точно будут знать, что на свете всего дороже — это жизнь, мир, свобода, что всё остальное, к чему они так стремились, делая карьеру, копя деньги — обесценилось, что всё это мишура, никак не делающая их счастливыми. Понятно, счастье у каждого своё, но сегодня всё иначе. Люди всё бросают и бегут туда, где не стреляют, не лгут, туда, где они будут свободны, а значит и счастливы и всё. Всё. 

Всем мои объятия, любовь и уважение.

Люся и Саша очень любили Грузию и мечтали туда переехать. Но «случилась эта беда и всё рухнуло и снаружи, и внутри». Рисунок — подробный план мечты

Спасибо большое Надежде

за пять минут до начала мессы бьют колокола. под колокол приземляется парень на параплане, сворачивает парус, крестится и поёт наизусть всю мессу. на витражах у нас Иисус благословляет альпинистов и помогает детям везти саночки

цыган в поезде громко слушает джазовую сюиту Шостаковича

магнолии, вишня, синички

тюремная цензура такая:

нам запретили книги про Освенцим — там надзиратели плохие. запретили про Гулаг — «прививают не те ценности». недавно отобрали все детективы — «вы везде трупы полицейских найдёте».

теперь выдают только сказки, ну что ж: синяя борода — мужик убивает жён, странный фетиш на дверях, красная шапочка — сожрать бабку, замаскироваться и удивить девочку, сестрица Алёнушка — не пей нефильтрованную воду

Люсю пытались убить. адвокат к счастью приехал в тот же день

по крупицам:

— приехал после трёх лет Лефортово на лагерь. а тут зелёная трава и лягушата

— ночнушка в мелкий цветочек, длина до колена. но все зэчки её ненавидят. говорят «буду спать в чём угодно, но положняковую ночнушку на себя не надену». при этом все спят в похожих по модели ночнушках, но с воли. ключевое слово «с воли»

— она хотела лично меня мучить. типичный пример несчастливой женщины некрасивой во всех отношениях. когда на работу за удовольствием помучить кого-то более счастливого даже в тюрьме. более счастливого в тюрьме, чем она на воле

сейчас время это пучок времени. Лазарь, выйди вон. ослик, Лёха, костёр, кедр я заря. зачем ты меня оставил? и Сумы

рисунок: Ирина Затуловская