Год в эмиграции.
10 марта 2022 года мы приземлились в Ереване. Две недели собиралась написать про опыт этого года. Но собралась вот только сейчас, прячась с чашкой чая от дождя в Тбилиси.

Я не знаю, смогли бы мы улететь тогда, если бы не собрались вот так спонтанно. Взяв только вещей на две недели, наших зверей и документы. Все. Это не было легко, но точно легче, чем если бы у нас было время на сборы. Нам не пришлось столкнуться с большим количеством бытовых проблем, в Ереване была большая поддержка от моей работы, быстро начало формироваться большое и дружное комьюнити. А те, с чем на бытовом уровне столкнуться пришлось, я бы не хотела вспоминать.

В первые недели я постоянно одергивала себя, что стоит вести какие-то записки про эту странную жизнь и мои мысли в ее моментах. Но сил, моральных сил, не было. Сейчас бы очень хотелось те записки прочесть. Жизнь первых недель почти целиком состояла из разговоров. Долгих, до глубокой ночи, с большим количеством вина. Помню, как мне захотелось навсегда запомнить, что в каждом таком разговоре люди вспоминали казалось бы незначимую бытовую вещь, которая была некоей опорной точкой в состоянии потери всех ориентиров. Мы все четко понимали, что это совершенно неважно, но сознание цеплялось за это знакомое. Тут или там в разговоре кто-то вздыхал: «мы только закрыли ипотеку», «мы поставили новые подоконники, мраморные, много лет о них мечтала, смонтировали 21 февраля». А у меня было зеркало. Во весь рост. 6 лет не могли купить, а тут собрались — в начале 20-х чисел февраля. И какие же красивые двери мы поставили в квартире в декабре…

Мы прилетели в Ереван ночью после 40 часов пути. 👉

Утром я впервые смогла сесть и нормально работать. Не бесконечно читать чаты и новости, а как-то собраться, закрыть рабочие задачи. За год я все равно сваливалась в периоды, когда непрерывно мониторила все эти чаты и новости. Летом начались панические атаки. Это было очень жутко, и я впервые пошла к психиатру. Таблетки тогда купировали приступы, но я очень скоро бросила их пить, а от врача начала «прятаться». Я находила своему поведению «рациональные объяснения». Например, «я не могу принимать нейролептики со снотворным эффектом, так как каждые два часа надо просыпаться и выносить на улицу в туалет щенка».

Да, животные. В Армении с бездомными животными огромная проблема (не большая, чем в Кемерово, откуда мы приехали). Мы продолжали оплачивать содержание двух собак в Кемерово (одна вскоре нашла дом, сейчас дом ищет только Феденька, три года в приюте😔). И это все тоже часть нашей финансовой ответственности. И насколько бы не было сил, надо собираться и продолжать работу, чтобы нести и эту ответственность тоже.
В начале июня мы не смогли пройти мимо поста о худой собаке с поврежденной лапой. Поехали на другой конец Еревана помочь ловить. А дальше эта история закрутилась так туго, обросла таким количеством новой ответственности, финансовых затрат, временных, что… в ней оказалось какое-то странное облегчение. Когда через две недели охоты (каждый вечер, с поездками через пробки на другой конец города, на четвереньках под гаражами до ночи) мы погрузили в такси рюкзак с двумя щенками, а я надела ошейник их неуловимой маме, на следующее утро я пошла покупать им таз для купания, а смогла купить себе кофейную чашку. Глупость, да. Но это была некая черта, а за чертой принятие факта — мы теперь живем здесь. И пусть временно, но здесь будет наш дом. Дом, в котором у меня есть моя кофейная чашка.

Вскоре мы нашли идеальную квартиру в идеальном месте. До сих пор шутим, что квартиру нам сняла Булочка 🙂 Но эту историю я рассказываю за кофе. Еще с нашей первой квартиры наш дом стал местом сбора больших теплых компаний. Как вспомню сейчас эти первые месяцы такой жизни 🙈 Ты открываешь дверь на звонок, а там незнакомые люди говорят, что их пригласил кто-то из твоих гостей, кто на этот раз даже сам не пришел😂 А в 4 утра ты провожаешь последних гостей, а потом случайно находишь на одном из балконов еще партию людей, допивающих бутыль виски и говорящих о моральной стороне генной инженерии.