Интересное время.

При советах чтобы писать о Азии и Ближнем Востоке нужно было оттарабанить на каком нибудь востфаке СПБГУ пять - восемь лет, паралельно окончив военную кафедру, будучи лейтенантом запаса.

Сейчас хватает просто хотя бы читать англоязычный твиттер и то - кажись этого тоже не делают. Английский что ли не знают?

Ханафиты в назме на пашту воспевают своего апологета в полемике с оппонентами

Преемником Дарбиш Мухаммада из Инхо в кадирийском тарикате был ученый из Ахваха, Хабибуллах аль-Раци. Он же составил на аварском языке брошюру где в стихотворной форме излагал основы этого тариката.

Если есть среди подписчиков кто может рассказать о нем больше - напишите в комментариях. Я так понимаю это село Рацитль в его нисбе указано.

Интересный момент - согласно устной передаче, брат имама Наджмуддина Гоцинского, алим Абдуль-Латиф после встреч с многими суфиями своего времени, в числе которых были такие личности как Абдур-Рахман Сугури, в итоге дал байят Анди Умару Хаджи (на фото, за достоверность которого не ручаюсь).

Также приходилось слышать, что Султан Мухаммад из Тлоха, старейшина ученых Дагестана, и практически наш современник тоже был кадарийцем, приобщившись к этому тарикату в годы учебы у своего гигатлинского учителя.

Сегодня часто от представителей советского поколения можно услышать фразы в духе: "При Союзе национальный вопрос вообще не стоял. Мы даже не знали национальности своих однокурсников. Мы все дружили, а сейчас повсюду национализм". Вот что пишет профессор Мадина Тлостанова в своей работе "Деколониальные импульсы в постсоветском искусстве":

"Репрессивная национальная политика большевиков, основанная на неизменных двойных стандартах, в ряде случаев приводила к поистине трагическим результатам для целых народов, к стиранию памяти и утрате культурного наследия. Советские идеологи сконструировали свой вариант дружбы народов, в котором важная роль была отведена успехам театрального мультикультурализма, который выражался в укрощении национальных культур и их вписывании в определенные жёсткие рамки, предписанные системой. Этот колониалистский дискурс был замешан на стирании и обесценивании предыдущих местных историй, космологий, культурных моделей; навязывании сконструированных и спущенных сверху национальных идентичностей; запрете на иные варианты письменности помимо основанных на кириллице; уничтожении местных экономических торговых систем и жизненных укладов для насаждения колхозов и индустриализации советского образца; внедрении определенных форм гендерной эмансипации, и других признаков советского режима, которые нередко подавались под соусом освобождения, зачастую неся ещё больше несвободы и забвение своей истории, памяти, и культуры. Национальный культурный элемент дозволялся лишь в соответствии с формулой "национального по форме и социалистического по содержанию" в виде колхозников и тракторов, запечатлённых на традиционных коврах или портретов Ленина, выполненных в технике национальной чеканки. Конечной целью оставалось стирание всех этнокультурных различий и создание однородной советской идентичности, в которой, однако, по умолчанию доминировала русская культура"

На фоне хайпа "Дюны"

"Охотничий язык" кабардинцев назывался шакобзэ (буквально вроде и значит "язык охотника")

"Охотничий" или "боевой" Атрейдесов и некоторых других фракций "Дюны" называется chakobsa.

Единственная паралель между сюжетом "Дюны" и современными реалиями исламского мира - пришествие Даджала

Представитель новой афганской администрации, сформированной запрещенной в России организацией, рассказывает что является муридом Накшбандия, и упоминает, если я правильно понял, что среди них есть и муриды других трех тарикатов распространеных в регионе (кадири, и чишти и сухраварди, соответстенно), но лично он - накшбандиец.

Я просто месяц назад ночью смотрел канал ОТР и там эксперт с испитым лицом говорил что "в случае с Афганистаном удивительно что там смогли договорится салафиты и ихваны".
Человек в своем мире.

Очередное исполнение "ас субху бада"

Е.Л. Капустина.
андийские села: опыт пограничной жизни
-------------------------

Откуда берутся стереотипы о крипто-иноэтничном элементе

Публикую заметку о имаме Джазули из старого блога администратора канала Wild Field, устаза Али Нуриева.

Далаиль аль-хайрат, написанный имамом Джазули был распространен и у нас в Кабардино-Балкарии. Часто его можно было найти хранящимся у старых людей. Даже видел как, переизданый тут же в КБР, Далаиль аль-хайрат продавали на Зеленом Рынке в Нальчике.

Также, иджазу в тарикате Джазулия имел покойный шейх из дагестанского селения Костек, Уци Мухаммад-афанди.

https://telegra.ph/Imam-al-Dzhazuli---murabit-10-04

Шукрю Ханиоглу в "Краткой истории поздней Османской империи" пишет о самых популярных книгах до-печатного периода 18 - начала 19 в.в., и Далаиль уль-Хайрат там в тройке самых популярных книг. Если не считать Коран и сборников из сур и аятов, Далаиль уль-Хайрат уступает лишь Васийет аль-Биргиви (книга по акыде) и Мультака аль-Абхур (книга по ханафитскому фикху). И при этом обходит по распространенности другие популярные книги, такие как "Гулистан" Джами (поэзия), Тарикат аль-Мухаммадия Биргиви (суфизм), Мухтасар аль-Кудури (ханафитский фикх), Нафахат аль-унс (биографии суфиев) и другие.

А вообще бытует мнение, что Далаиль уль-Хайрат долгое время была самой распространенной книгой в исламском мире (опять же не считая Коран). Сахих Бухари и другие сборники хадисов были в основном ограничены группами уляма и туллабов, тогда как Далаиль уль-Хайрат читали все группы.

https://t.iss.one/kizilelmaya/688

На видео можно заметить как левая часть груди этого человека пульсирует. Когда мюрид усердствует в зикре латаифами (заставляя свое сердце с каждым ударом повторять имя Аллаха), у некоторых появляется такой эффект. Например, шейх из Ашали рассказывал что во время каждого посещения им Хуссейна-афанди из Саситли, тот обучал его зикру следующим латаифом, и каждый раз та часть тела где он располагается "содрогалась".

Сам админ такое вживую тоже наблюдал в Махачкале году в 2008.

https://youtu.be/8_4Mi82-6AE

Запись беседы с дагестанским исследователем Шамилем Шихалиевым. Всем советую слушать - вот та самая "спрятаная история" которую никто не хочет изучать кроме небольшой группы энтузиастов.

Узнал для себя много нового - сколько еще тайн скрыто от нас в старых рукописях.

Интересный момент - реформатор и воин Сайид Ахмад Барелви (не путать Ахмадом Раза Ханом Барелви) в своей деятельности важным аспектом считал поощрение повторного замужества вдов.

Его, буквально, идеологический двойник на Кавказе, имам Шамиль тоже подходил к этому вопросу столь радикально, что вызывало критику даже у его сторонников, таких как Мухаммад Тахир аль-Карахи.

Беседовали за жизнь с админом Saracēnus и задались вопросом почему такие личности как персонаж Тони Монтана из "Лица со шрамом" оказали такое влияние на кавказскую низовую культуру нулевых? Ведь он не являет собой вообще хоть сколько нибудь положительный образ.

Я предложил поискать ответ в повести дореволюционного абазинского автора Адиль-Гирея Кешева "Абреки" (печаталась под псевдонимом Каламбий).

Там описывается история двух братьев, кабардинцев, чей отец переселился за Кубань к абадзехам, которые из-за нанесенной им обиды ушли в леса и для исполнения мести перешли все границы морали, в итоге добившись полного уничтожения того общества, которое их оскорбило.

Условный "традиционализм", когда преобладает в личности человека над фактором Откровения, всегда порождает таких Тони Монтана, ставящих свое "я" во главе всего.

Вспоминается история о шейхе Илисхани который сказал что люди идущие за ним должны оставить "ас-со" и ему резко возразил один из пристутствующих, а остальные промолчали.

Селение Гагатли. Необычный, совсем не типичный макам, как мне кажется

Искал что нибудь к теме опошления современными кавказцами идеи военных знамен, через увлечение "национальными флагами", а нашел такой интересный эпизод.

"Все пять Шамилевских орудий были тут на лицо, и возле них стоял сам Талгик, осеняемый каким-то черным значком, который, не знаю почему, у нас называли артиллерийским. Мы уже удалились от окопа на значительное расстояние, как вдруг раздался подземный удар, земля заходила под нашими ногами, и в тот же момент изнутри завала поднялись на воздух огромные глыбы земли, камней и бревен. Среди них летели лошади без всадников, всадники без лошадей,— и все это в неясных туманных очерках витало высоко над землею, кружилось, кувыркалось, и стремглав летело опять на землю. В моей памяти врезалась фигура чеченца, летевшего по воздуху с большим черным знаменем в руках, точно он возносился к небу с победною хоругвию.

Глаз наш не привык к подобным неестественным положениям предметов, и вся эта картина поражала именно своею фантастичностью. Когда несколько рассеялся дым, мы увидели все скопище, бежавшее в паническом страхе к Шавдонке. Видно было, что нравственное потрясение его было очень сильно. Мы тотчас повернули назад, чтобы осмотреть место взрыва, и нашли множество трупов с оторванными и отрезанными членами, но не нашли ни орудий, ни черного значка, который я видел, кружившимся в воздухе.

Среди разбросанных тел, помню, мы подняли человека, почти невредимого, но ошеломленного сильным ударом о землю; его привезли в лагерь, и с удивлением осматривали, не будучи в состоянии уяснить себе, как в этой страшной катастрофе человек мог остаться невредимым. Ему было лет двадцать пять, красивый блондин, с голубыми глазами и рыжеватой курчавой бородкой. Одет он был как денди, но его кинжал, шашка и пистолет погибли при взрыве. Он был спокоен и не скрывал удовольствия, что на груди его сохранился серебряный треугольный орден с арабскою надписью, пожалованный ему Шамилем. Сам Козловский полюбопытствовал его видеть. «Да такого молодца,— вскричал он,— у меня, «как» и в кабардинском бою не было; т. е., поправился он тотчас же: молодцы-то были у меня почище его, да только не такого роста». К нему все отнеслись сочувственно и отправили его в Грозную.

Но там ожидала его опасность посерьезнее той, которая угрожала ему на окопе. Один из солдат признал в нем своего фельдфебеля, года за два перед тем бежавшего в горы. Это был, действительно, он. Но когда тревога охватила больницу,— его в ней уже не было. В страшно морозную февральскую ночь, он бежал в одном лазаретном халате и, как узнали впоследствии, благополучно пробрался к своим."

Из записок князя Амилахвари // Кавказский сборник, Том 26. 1907

Если взять на вооружение тезис из подкаста Шамиля Шихалиева о том что Кавказ включал в себя несколько культурно-цивилизационных полей: от Северного Азербайджана до реки Терек и Ингушетии "дагестанское". И то что за ними - золотоордынско/крымско/османское можно придти к интересным выводам.

Это обьясняет, почему тут несмотря на то что исламизация фрагментарно началась довольно давно, не сложилось самостоятельной традиции. Если первое поле по сути самодостаточная среда, окруженная чуждыми христианами-грузинами и шиитским Азербайджаном, то получается вторая - историческая периферия, и даже скорее "за-периферия" (потому что османская периферия это Сараево). Отсюда и стагнация, эта ментальность что сейчас "с Крыма приедет мулла и научит всех", она и сейчас жива у наших людей, иначе я не знаю как обьяснить что за тридцать лет относительной свободы вероисповедания в КБР не то что ученых Ислама, а даже нормальных студентов можно по пальцам посчитать.

В этом смысле интересно как, культурно относящаяся к Центральном Кавказу, Ингушетия в XIX включилась в дагестанское цивилизационное пространство. Массовая исламизация ингушей произошла одновременно с распространением шафиитского мазхаба. Первичная фрагментарная исламизация же проводилась ханафитами, как я слышал и кадиями приглашались кумыки-ханафиты жившие на Тереке.

Сам админ ярый ханафит, если что.