Думаю, мне тоже стоит вставить свои пять копеек в обсуждение темы три дня назад появившегося пластикового горельефа со Сталиным в переходе к метро «Таганская».

Сразу пару аксиом. Во-первых, Сталин – узурпатор власти, диктатор, палач и убийца, виновный в гибели неисчислимого множества людей. Во-вторых, пластиковое воспроизведение скульптуры пластически несравнимо примитивнее оригиналов – сначала, как было тогда принято, гипсового с синим задником, а потом фарфорового или фаянсового, глазурованного, с позолотой.

Однако я бы, как раз, поговорил об оригинале. Очень уж точно он характеризует эпоху, и вовсе не в лучшем свете. Это ведь очень примитивная, со множеством подробных деталей, композиция, с почти зеркальным отражением правой и левой половин, мастерски, правда, втиснутых в огромную люнету.

По существу, мы имеем дело с жанром апофеоза, неким подобием барочных плафонов, с вознесениями святых и триумфами государственных деятелей. Однако, скажем для начала, что Сталин тут отнюдь не устремлен в небеса, скорее, он спускается в подземелье, что, само собой порождает некоторые ассоциации с инфернальным. Но это, что называется, на чей вкус...

А вот что действительно важно, так это непробиваемая однозначность сюжета. Все-таки, то же барокко, при всей любви к ясной риторике, не обходится без аллегорий, без простейших тропов, без означающих и означаемых. Чтобы считать смысл какой-нибудь композиции Рубенса или Тьеполо, нужно было, как минимум, представлять античную мифологию и иконографию известных христианских святых.

Здесь же подразумевается социалистический реализм. Советские люди, конечно, несколько идеализированы относительно живых прототипов, но и только. Пассажир метро должен видеть лишь то, что видит, и воспринимать это без каких-либо дополнительных интерпретаций.

Иными словами, это радостное искусство рассчитано на интеллект ребенка раннедетсадовского возраста, до которого оно и стремилось упростить взрослых подданных Вождя.

На прошлой неделе московские представители одной из самых мирных (созидательных) профессий представили свои достижения в Гостином дворе, на ежегодной выставке АРХ МОСКВА (XXX Международная выставка-форум АРХ МОСКВА 2025). Экспозиция получилась действительно удачной, интересной в творческом плане. Ну а самым, на мой взгляд, захватывающим оказался раздел «Мастера», придуманный, как я понял, Ильей Мукосеем.

Именитым архитекторам и их бюро было предложено создать лаконичные, в белом, арт-объекты с каким-либо творческим высказыванием. Что-то вроде квинтэссенции идеи бумажной архитектуры. Получилось интересно, местами – здорово.

И у меня в голове родились собственные ассоциации, каковые рискую обнародовать.

Тотан Кузембаев
Архитектурное бюро «Остоженка»
Архитектурное бюро «Студия 44»
Илья Мукосей
Максим Атаянц
BUROMOSCOW
WOWHAUS

И да... Все так же не по-прежнему

Город Свияжск был построен в 1551 году как опорная крепость для дальнейших атак войск Ивана Грозного на Казанское ханство. После казанского взятия здесь появился Свияжский Богородице-Успенский монастырь. В 1556–1560 годах был построен Успенский собор и здесь начинается настоящая загадка.

В 60 приблизительно километрах от Казани на высоком берегу возник храм, практически неотличимый от псковских построек той же эпохи. Особенно близок он к церкви Богоявления с Запсковья (1495-1496), включая декор фасада, наборы поребриков и бегунков, отделку апсид и, главное, самой конструкцией – крестово-купольной системой со ступенчатыми сводами. Все это хорошо видно и сейчас, несмотря на поздние добавления в стиле украинского барокко.

Всему этому, казалось бы, есть простое объяснение: строил его, судя по всему, псковский мастер Постник Яковлев. И все-таки странно. В это время все имело символическое значение. В Москве у Фроловских ворот возводится собор Покрова на Рву - в формах совершенно иных. Одновременно возникают храмы в Старице и на Соловках, тоже не то, чтобы псковские по форме.

Достаточно прочитать, как детально, в том числе в символическом аспекте, была продумана царем Иваном Васильевичем церемония отправки в Казань архиепископа Гурия. Трудно представить, что и сам Гурий, и его наследник Герман в такой обстановке просто доверились вкусам псковского зодчего и разрешили построить храм просто как он умел (это еще если считать, что Постник Яковлев – совсем не тот, Постник, который работал с Бармой над концепцией Покровского собора).

Никакие объяснения, в том числе конспирологические и экзотические, в голову не приходят...