Сегодня праздник, который действительно хочется отмечать, потому что он наполнен смыслом и, как это бывает со всеми настоящими праздниками - он со слезами на глазах.

День воссоединения ДНР, ЛНР, Запорожья и Херсонщины с Россией - это день, когда мы отмечаем ещё один, огромный и важный шаг на пути возвращения к себе домой - в историческую тысячелетнюю Россию, Святую Русь.

Этот день "приближали как могли" тысячи и миллионы военнослужащих, добровольцев, волонтеров, гуманитарщиков, военных священников, военных корреспондентов, писателей, художников, актеров, публицистов - всех тех, кого и надо называть русским народом.

Чтобы этот день случился, многие отдали свои жизни. Будем помнить и молиться о них. Воины Максим (Татарский), Андрей (Огнеборец), Дарья (Дугина), Ростислав (Журавлев), Рустик, Даниил, Леонид, Дионисий, Никита - это только имена тех, кого я знал лично, некоторые из них - мои близкие друзья.

Отдельно я хочу сказать о жертве военных священников: протоиерея Михаила, протоиерея Евфимия, протоиерея Олега, иерея Александра, иерея Анатолия, иеромонаха Дамаскина - опять же, это те, чья смерть оставила рубец на сердце и кого вспоминаю каждый день.

Все мы, и мертвые и живые, понимаем, для чего мы это делаем, какая наша цель. Ее даже можно не озвучивать, мы с вами сами все знаем. И все будет как мы любим. Впереди новые города, которые ждут своего возвращения в Русь. А Русь должна и дальше возвращаться к себе.

Церковь празднует сегодня день Веры, Надежды, Любови и матери их Софии. Вот с ними мы и будем идти дальше. С Праздником!

Все чаще слышу о том, что коммунистический проект вполне сочетается с Православием, никак не рвет и не противоречит тысячелетней истории России и надо только исключить из идеи социализма несколько ее ошибок, сварить ее с верой в Бога, и мы придем к прекрасной справедливой стране.

Знаете, что: это ложь.

Причем ложь и о Православии, и о красной идее.
Это одновременно оскорбление и людей Церкви, утопленных строителями «нового мира» в крови, и красных вождей, у которых их идеалы с Православием никак не сшивались.

От святой воды, окатившей недавно памятник Сталину, думаю, ему было бы очень больно.

Я понимаю, что людьми, верящими в это смешение, часто движут добрые чувства и искренняя любовь к стране, или нелюбовь к безыдейной эгоистичной чужой для нас западной модели, или верность прежним идеалам и присягам, или просто ностальгия, но это смешение - это не просто незнание, это ересь.

А на ересь надо отвечать.

Тем более, иллюзия того, что это смешение возможно, рождается в самом нашем странном времени, когда мы можем идти к возрожденному Кафедральному собору своего города по улице Ленина, мимо его же взмахивающего памятника, а труп этого советского бога лежит до сих пор неупокоенный под куполами главных русских святынь.

Кому-то это очень нравится, кто-то (чаще те, кому мила на самом деле левая идея) говорят: «пусть всё будет, это история», но это жизнь во лжи и раздвоенности.

И в этом выросли уже новые поколение русских людей: мы переживаем из-за безыдейности, в которой они росли, но безыдейность рождается в том числе и от смешения идей.

Я не знаю, как не то что красные идеи, а даже просто эти памятники и имена революционных вождей на наших улицах соединяются с Православием – с религией Любви, Правды, служения ближнему, подлинной свободы, силы, Победы и устремлённости в Царство, Которое «не от мира сего».

Но знаю, что тихое соглашательство с этими идеалами, а тем более симпатия к ним, способны спровоцировать повторение прежних сценариев. Потому что сработает железный духовный закон: «Даст тебе Господь по сердцу твоему».

И тогда растеряются и испугаются все: и хорошо пообедавшие восторженные левые интеллектуалы, любящие искать оправдание расстрельным спискам, и так же хорошо пообедавшие либеральные говоруны, сплевывающие одинаково и на идеологию, и на саму Россию.

Посмотрим просто на дела человека, награжденного до сих пор самым большим числом памятников и топонимов в некогда православной стране и спросим, в каком месте эти дела сшиваются с религией Любви и можем ли мы считаться православной, хранящей веру, красивую традицию и смыслы страной, пока носим на себе эти топонимы?

Как сшивается с Православием, например, первое в мире разрешение абортов, после которого в стране наступила практически их пандемия - к 1934-му на 1 рождённого ребёнка приходилось уже по трое убитых. Ленин - навсегда главный детоубийца планеты.

Как с Православием, бережно хранящим семью, смыкается откровенная война с семьей, которую Троцкий называл «архаичными затхлым косным учреждением»? Декреты «о расторжении брака» и о «гражданском браке», после которых число разводов в стране моментально увеличилось в 100 раз: до 11 разводов на 1000 браков, а к 1926 году на 1000 браков было уже 477 разводов!

Не нынешний Запад, а Ленин первый начал кампанию по расчелвоченью и оскотивниванию человека. Мы вымираем и сейчас, наши женщины не хотят рожать, наши мужчины часто боятся становиться отцами и вообще мужчинами, государство бьется в попытках стимулировать многодетность и семейственность, но мы делаем это под памятниками и знамёнами человека, первым нанёсшим сокрушительный удар по неколебимой прежде русской семье. Или я не должен про это вспоминать, глядя на истуканов? А о чем тогда?

Дочитайте, пожалуйста, до конца: https://telegra.ph/Lenin-i-Pravoslavie-09-27

Был вчера на открытии Международной медицинской научно-практической конференции «Аборт и здоровье женщины», организованной АНО «Спаси жизнь».

Своё выступление начал с цитаты Святейшего Патриарха Кирилла: «С безусловной ясностью мы должны говорить о том, что аборт — это намеренное убийство невинного ребёнка, подобное убийству ребёнка уже рожденного». Действительно, какая разница — убивать ребёнка до или после родов?

Интересно, что один из выступавших врачей, говоря о важности деторождения, утверждал немного пафосно: «даже эмбрион для нас уже пациент». Но он же заявлял: ни в коем случае нельзя вводить запрет... на аборты (об этом следующий пост). Можно бы переспросить: а ведь эвтаназия пациентов в нашей стране запрещена, как быть с этими-то пациентами?

Выступая, я также напомнил о словах Святейшего Патриарха: «К сожалению, продолжает сохраняться в нашем обществе опасное убеждение, согласно которому прерывание зачавшейся жизни относится к правам человека. Это просто издевательство над самой идеей прав человека. <…> Еще не родившийся беззащитный живой человек — носитель Образа Божия —объявляется препятствием к комфортной жизни и источником неудобств, который можно с легкостью устранить! Аборт в сознании многих людей стал чем-то почти бытовым. И это является великим грехом перед Богом».

И вот, что следует оговорить в связи с этим по поводу «материального» аргумента проабортников.

Да, следует организовывать материальную и психологическую поддержку беременных матерей в трудном положении. Такая работа ведётся, может быть её надо ещё усилить. К слову сказать, Церковь в ней очень много участвует.

Ярко выступала по этому поводу Екатерина Маркова со громадным опытом своей организации. Кстати она же свидетельствовала, что в её практике доводилось помогать сохранить детей женщинам, находящимся в тяжёлой психологической ситуации — понесшим ребёнка после насилия, и что в итоге женщины рожали и были счастливы.

Да, важно, чтобы были приняты и эффективные (более эффективные чем сейчас) меры поддержки многодетности. Между прочим, Святейший Патриарх и об этом говорил (см. пост со специально выписанной цитатой).

Но! Ошибкой думать, что всё это вполне разрешит ситуацию. Аборт в первую очередь в головах. Зародилась целая абортивная идеология, в которой абортировать — как зуб вырвать (даже легче: зуб всё-таки жалко; без него некомфортно).

В большинстве случаев аборт — это следствие подхода к жизни, состоящего из отказа сдерживаться в своих желаниях («хочу и буду»), а затем отказа нести ответственность за свои решения и поступки — в данном случае за зачатие. Подхода к жизни со стороны и мужчины, и женщины, к слову сказать.

Завершая своё выступления, я напомнил, что ещё в 2021 году Священный Синод Русской Православной Церкви утвердил к обсуждению на ближайшем Архиерейском Соборе документ под названием «О неприкосновенности жизни с момента зачатия». Собственно заголовок уже является позицией.

Каждая жизнь ценна и должна быть защищена, в том числе законодательно, с самого своего зарождения.

В продолжение предыдущего поста.

Примечательно, что некоторые из выступавших на конференции врачей высказывались витиевато: «аборт — это очень-очень плохо, безопасных абортов нет, последствия абортов — часто катастрофичны для женщины, но… ни в коем случае нельзя аборты запрещать, потому что…» и дальше следовали аргументы в основном психологического (вплоть до «незапланированная беременность носит травмирующий характер» — как будто почти всю историю человечества беременности не были в основном незапланированные) или материального характера. То есть аргументы, совершенно не относящиеся к сфере медицины, но к сфере идеологии, нравственности и социального строительства. Аргументы из областей, в которых врачи имеют равное, но вовсе не большее право голоса, чем любые другие граждане нашей страны.

Мой сосед, политик, давно работающий над этой темой, по этому поводу заметил, что у многих врачей, даже из числа тех, которые понимают всю пагубность абортов, срабатывает сильнейший корпоративный рефлекс, воспитанный десятилетиями и мешающий им даже обсуждать возможность фактического запрета абортов.

Поспорили давеча малость на Философском соборе о том, является ли язычество ещё действующим врагом, с которым приходится сражаться в нынешней войне. Кто захочет, посмотрит сам, резюмирую высказывания протагонистов. С одной стороны было выражено мнение, что язычество — враг уже прошлый, побеждённый. А настоящий враг — это цивилизация модерна. С другой стороны, было сказано, что эта-та цивилизация и есть нынешнее язычество.

Полагаю, что, если говорить о «славянском неоязычестве», то, при всей имитации религии древности через заново выдуманные ритуалы и мифы, — речь идёт не столько о религии, сколько о мнимой реконструкции и о патологии мистического чувства, сродни, но, без сомнения страшнее, суевериям, вере в гадание или в гороскоп. Неоязычество по ту сторону фронта — это ещё и ритуальное обрамление искажённой формы национального сознания в самых крайних группировках.

Появление патологий мистического чувства, хоть в мелких и бытовых проявлениях, хоть в проявлениях страшных, это, конечно, вызов для христианской проповеди, а где-то — и свидетельство о наших, священников, недоработках. Но это «славянское неоязычество» действительно не главный враг, а именно патология, хотя и пренебрегать его опасностью не стоит (тем более, что неоязычество часто облекается в привлекательные одежды, напоминающие героев компьютерных игр).

Основным врагом является то, что лежит в основе нынешнего витка эволюции цивилизации Запада. Отрицание и отвержение Бога. Разрыв сначала в гуманизме, а затем в трансгуманизме и в «новой этике» человека с человечностью, с тем, как человек был замышлен Творцом. Подмена вселенскости — глобализмом, богоданной свободы и человеческой общности — либерализмом.

Всё это можно бы назвать новым язычеством, если считать язычеством любое попрание первой и второй заповедей Десятословия, но всё-таки «классическим» язычеством это не является. Думаю, что применение термина тут не вполне удачно.

Вот новым идолопоклонством, нарушением заповеди ««Я Господь, Бог твой... Да не будет у тебя других богов пред лицем Моим» вполне назвать можно. Идол ведь не только из камня и дерева можно построить.

Можно сделать идола из «трансчеловека» и «трансчеловечности». Сделать идола из новой Вавилонской башни.

Да хранит нас от этого Господь.

И о патриотизме

На волне пакостной публикации не стоит ли спросить себя: патриот России — кто он?

Давным-давно по меркам жизни телеграма мы здесь пытались определить кто такой русский человек. Пришли к следующему: русский человек — тот, кто владеет русским языком (пусть даже с огрехами), кто принадлежит русской культуре, любит её и считает её своей; кто является православным или с почтением относится к главенствующему месту Православия. Кто, с учётом эти трёх критериев, сам считает себя русским. Хотя бы даже он родился лаосцем и в Лаосе (никакого неуважения к лаосцам тут прошу не узреть).

Определение патриота России имеет пересечения с дефиницией выше, но не во всём.

Можно сказать, что патриот России — тот, кто владеет русским языком (опять же пусть с огрехами), знает и любит русскую культуру в узком значении (не обязательно к ней принадлежит), относится к Православию как изложено выше.

Это тот, кто любит Россию, любит русский народ, равно как и другие народы нашего Отечества. Кто живёт его духом и идеалами.

Кто готов служить России и, если придёт тому время и необходимость, разделит её скорби, жертвуя собой и личным благом.

Кто желает России процветания и созидает её будущее (соответственно благоденствует её процветанием).

Кстати, в отношении процветания. Можно себе представить какого-нибудь поэта-кажется-гражданина или седовласую инфополитцыганку, вещающих из Берлина, что де я патриот(ка) России, люблю её, а потому процветание ей желаю, но процветания через разрушение нынешней государственности и встраивание в глобалистский леволиберальный мир.

Поэтому уточним, что патриот желает процветания России сильной и державной (суверенной, хотя этот термин более узкий, чем «державность»).

К слову сказать, к патриотам в таком определении едва ли можно отнести «ультрапатриотов», готовых осуждать любого, кто вскроет какой-либо недостаток нашей государственной, военной или образовательной организации. Невозможно отнести и приписных обличителей, смакующих каждый такой недостаток, уверяя, что таким образом хотят его исправить.

Применим к поиску определения и метод, именуемый в богословии апофатическим.

Тот, кто любит Россию — не лжёт про неё и про её народ. Что вовсе не означает правдорубно вываливать во всеувидение недостатки, ведь хамов грех остаётся грехом.
Тот, кто любит Россию — не предаёт её, то есть не помогает её врагам (широкий смысл слова предатель — поле для трактовок).
Тот, кто любит Россию — не радуется её поражениям.

Пожалуй, что во время войны апофатические определения приобретают особенное значение.

Продолжим искать определение?

Отдельно стоит порассуждать о том, можно ли быть (остаться) патриотом России в эмиграции, не отказ ли от Отечества эмиграция (дисклеймер: смотря какая, почему и что будет дальше). Предовольно писал об этом раньше, но, наверное, как-нибудь обобщу.

https://t.iss.one/MedvedevVesti/15411

Очень мудро, «с болью и любовью о человеке» (по названию книги преподобного Паисия Святогорца) написал Андрей Андреевич.

И, да. Помолиться об усопшем всегда можно и нужно. Сами того будем ждать, когда там будем.

Замечательные размышления владыки Саввы о природе и смысле патриотизма.

Я увидел в этих словах главное для себя. Патриот - этот, кто любит Россию.

А Любовь - понятие духовное. Потом уже появилась светская любовь с маленькой буквы, под которой понимают всякую ерунду.

Получается, что патриотом может быть тот, кто любит. А любить может тот, у кого есть духовный навык.

https://t.iss.one/kartezianec/3800

Когда появляется пакостная публикация (вот та самая, что то ли партийный сайт взломали, то ли спичрайтер... ограничено годен), важно не только обличить такой позор, но и пойти дальше: сформулировать своё.

Спасибо Андрею Сергеевичу Афанасьеву ⬆️, Дмитрию Александровичу Конаныхину и Анне Юрьевне Кузнецовой ⬇️ за размышления.

Сегодня увидела у Владыки пост о патриотизме. После заголовка сильно насторожилась, ведь считаю, что патриотизм как вера– это очень личное, это твое внутреннее, сакральное. Но зацепилась за слова о любви и жертвенности, дочитала до конца и поняла, что я очень счастливая. И мы все счастливые, потому что так рассуждаем о своей стране. Мы так чувствуем, так живём, так дышим, пытаемся не допускать фальши прежде всего в самих себе, в отношениях со своей страной. . .

«потрудимся же», написал Дмитрий Конаныхин в своем комментарии. Это хорошо, правильно. Не «обсудим», не «докажем», а – потрудимся! Это сегодня нужно нашей Родине, это сегодня нужно нам самим, чтобы быть счастливыми.

#ZаПравду

Как красиво.

Волной публикаций, он же "флешмоб", не станет по понятным причинам, но сам присоединюсь ниже.

https://t.iss.one/rightalt/5194

https://t.iss.one/readovkanews/67076

Мягко говоря, странная история с исчезновением креста на символе (скорее логотипе) Новгородской области.

Вот тут он есть. А тут, при результатах, его уже нет.

На всякий случай для организаторов голосования: на гербе России четыре Креста и изображение христианского святого.

Буду надеяться, что всё это — рвение исполнителя, которое скоро исправят губернские власти, тем более, что на гербе Новгородской области аж два Креста.

Место, откуда на самом деле пошла земля Русская, достойно бережного отношения к святыням.

А Кресты спиливали в Киеве ещё не так давно...

Россия конечно чудесная страна. Да, она, с одной стороны, как говорил Г. Флоровский, все в разрывах, перебоях, драматических изломах, но зато здесь всегда живая жизнь. Та жизнь, от которой уже давно отвык остальной так называемый «цивилизованный» мир, погрузивший себя в искусственную техно-среду.

Жить в России и опасно, и интересно, это метафизическая интрига – быть всегда на грани бездны, у роковой черты, у самого последнего предела. Поэтому вопросы о смысле жизни здесь никогда не носят теоретического характера, требующего абстрактно-кабинетной обстановки.

Здесь сама жизнь вопрошает о смысле, о самой себе, требуя не теории, а нравственного подвига. И Россия, ее духовно-природный и исторический ландшафт – есть место касания «миров иных», как говорил Достоевский. И в этом самое главное для человека, его исконная нужда о подлинном хлебе насущном.

Великий русский писатель-мыслитель и русский человек Николай Гоголь писал о том, как мы плохо знаем Россию, как много еще нужно поездить по ней, чтобы рассмотреть в ней бесценное, сокровенно-потаенное. И сегодняшние, как всегда драматические времена прекрасны, потому что это возможность нового откровения о мире, о России, и обретение самих себя.

Как только произошел окончательный крах либеральной утопии у многих открылись глаза: вот она, удивительная, загадочная и прекрасная Россия, которую мы чуть не потеряли, но не потеряли бы все равно, но которую так долго не замечали, не видели ее даров и сокровищ, соблазняясь весьма сомнительными и относительными ценностями иных народов и культур, необоснованно превознося их перед своими.

Но сейчас эта болезнь «чужебесия», как говорил Юрий Крижанич или болезнь русской жизни «европейничание», как говорил Данилевский, проходит. И она пройдет без всяких министерств культуры и образования, без академий наук, без государственной поддержки и проч. Эта болезнь пройдет «как с белых яблонь дым», потому что иное невозможно.