Александр Блок (1880 - 1921)

* * *
Петроградское небо мутилось дождем,
На войну уходил эшелон.
Без конца — взвод за взводом и штык за штыком
Наполнял за вагоном вагон.

В этом поезде тысячью жизней цвели
Боль разлуки, тревоги любви,
Сила, юность, надежда... В закатной дали
Были дымные тучи в крови.

И, садясь, запевали Варяга одни,
А другие — не в лад — Ермака,
И кричали ура, и шутили они,
И тихонько крестилась рука.

Вдруг под ветром взлетел опадающий лист,
Раскачнувшись, фонарь замигал,
И под черною тучей веселый горнист
Заиграл к отправленью сигнал.

И военною славой заплакал рожок,
Наполняя тревогой сердца.
Громыханье колес и охрипший свисток
Заглушило ура без конца.

Уж последние скрылись во мгле буфера,
И сошла тишина до утра,
А с дождливых полей все неслось к нам ура,
В грозном клике звучало: пора!

Нет, нам не было грустно, нам не было жаль,
Несмотря на дождливую даль.
Это — ясная, твердая, верная сталь,
И нужна ли ей наша печаль?

Эта жалость — ее заглушает пожар,
Гром орудий и топот коней.
Грусть — ее застилает отравленный пар
С галицийских кровавых полей...

1 сентября 1914

Завтра в Православной Церкви совершается память Усекновения главы Иоанна Предтечи. День скорбный. Свидетельство того, как стремление удовлетворять свои прихоти и забота о личном психологическом комфорте приводит человека к тому, чтобы действовать против правды, против благородства, против порядочности.

Неделю назад празднование дня рождения Москвы, первопрестольного града нашего Отечества совпало бы с памятью всех Московских святых — небесным торжеством всех тех, кто прославили Москву своим подвигом перед Богом.

Сегодня и завтра, на фоне трагедии множества людей, которые меньше, чем в 1000 км от нас, поверили в Россию, а сейчас подвергаются опасности или пустились в тяжёлый путь изгнанников, участие в празднике лучше заменить усиленной молитвой.

И за воинов наших помолиться.

Писал в начале лета:

Особенность нынешнего информационного мира в том, что мы во многом представляем себе войну «в телевизоре». Для многих из нас она остаётся чем-то, что мы наблюдаем через экраны смартфонов, планшетов или компьютеров. И у нас, милостью Божией, нет опыта, позволяющего спроецировать на собственную жизнь то, что мы видим на экране. Для поколения «геймеров» это ещё может ложиться на картинки игровых пострелялок.

Справедливости ради напишу, что для многих помощь и воинам и мирным людям, пострадавшим от войны, стало частью жизни. Может быть даже для большинства. Но виртуальная картинка, ориентированная на тех, кто не читает в эти дни телеграм-каналы, остаётся удивительно… безмятежной.

Как будто не судьба России решается — нет, не буквально в эти дни. А в последние и предстоящие месяцы.

Сегодня на панихиду о русских воинах и мирных людях пришло больше людей, чем обычно.

Напоминаю, мы такую панихиду служим в вечер каждой субботы по окончании всенощного бдения (кроме совпадений с двунадесятыми праздниками). Приходите.

Сюда: https://hramilii.ru

#личноемнение
#недляцитациивСМИ

На днях Латвийский сейм принял поправки в закон о Латвийской Православной Церкви, которыми последняя объявляется автокефальной.

Для понимания тех, кто не совсем "в теме" — это как если бы наша Государственная дума стала принимать решения... например о назначении Патриарха, архиереев, священников. Это грубое вмешательство во внутренние дела Церкви (подробнее о латвийском законе можно почитать в комментарии советника Святейшего Патриарха, написанном ещё до решения сейма).

Позавчера пресс-служба Латвийской Православной Церкви выпустила комментарий, в котором, в сухом остатке, сказано, что следует «неукоснительно соблюда[ть] законы нашего Латвийского Государства».

В связи с этим, совершенно — подчеркну — неофициально, у меня возникает вопрос: если вдруг Латвийский сейм, следуя европейскому пути, завтра примет закон, что среди духовенства должно быть равное присутствие, скажем, трансгендеров и нормальных людей — будет ли также необходимо неукоснительно соблюдать закон?

С днем памяти святого благоверного Александра Невского!

Помолимся сугубо нашему предку и покровителю о победе над врагами.

Я́ко благочести́ваго ко́рене/ пречестна́я о́трасль был еси́, блаже́нне Алекса́ндре,/ яви́ бо тя Христо́с я́ко не́кое Боже́ственное сокро́вище Росси́йстей земли́,/ но́ваго чудотво́рца пресла́вна и Богоприя́тна./ И днесь соше́дшеся в па́мять твою́ ве́рою и любо́вию,/ во псалме́х и пе́ниих ра́дующеся сла́вим Го́спода,/ да́вшаго тебе́ благода́ть исцеле́ний./ Его́же моли́ спасти́ град сей,/ и держа́ве Росси́йстей Богоуго́дней бы́ти,// и сыново́м Росси́йским спасти́ся.

В далеком уже 2014-м году я слушала полкового священника на военной базе в Донецке, и думала, что 2022-й никогда не наступит. Священник обещал третью мировую, войну России с НАТО и вообще говорил субъективные странные страшные вещи. Например, что война нужна. Она, видите ли, меняет людей – духовно переформатирует. Предлагал мне сравнить Советский Союз на входе в Великую Отечественную и на выходе из нее. Советские люди, говорил он, вышли из нее другими. Сплоченными. По крайней мере, сплоченными. Он говорил, что не только силой побеждают в войне, но и правильным к ней отношением. Говорил, что война, если ее сейчас не остановить, пойдет дальше. Дальше и дальше. А ее в 2014-м никто не собирался останавливать. Я слушала его и не верила ему. Война пойдет дальше? Дойдет до Москвы? Я не просто отрицала то, чего боялась и чего не хотела, мне сложно было представить, будто эта локальная маленькая гражданская война может перелиться на Россию, на Европу, на половину «цивилизованного» мира.
Я вспомнила этот разговор сейчас, находясь на Сахалине. В 2022-м. В Южно-Сахалинске десятого сентября отмечалось 140-летие города, и к ночи громыхнул салют. Я давно не слышала таких остервенелых праздничных канонад. Зацепившись за них, я вдруг нырнула мыслями в 14-й год и снова села напротив того полкового священника. Оказалось, что я отчетливо помню его слова. Оказалось, что теперь, спустя восемь лет, я прекрасно понимаю о чем он говорит. Но к пониманию этому я пришла не вдруг, постепенно.

Я сказала тому священнику, что впервые в жизни слышу звуки взрывов, выстрелов. Я – мирный человек, москвичка, я никогда не была на войне.

– Мне страшно.

– Не надо бояться, — ответил он. – Не бойся ничего. Послушай меня, — сказал он. – Вопрос не в том, сколько проживет человек. А в том, где будет его душа после смерти.

«Фанатик» – подумала я. А потом я вернулась в Москву. Москва жила себе как жила. Донбасс превращался в постоянно тлеющую точку. Потом – за восемь лет – все еще привыкнут к тому, что она есть, тлеет, что-то там временами кипит, бурлит канонадой, в медленном котле войны свариваются живьем люди. И всем начало казаться, что наличие такой точки – само собой разумеющееся. Она так же естественна, как минеральные воды в Ставропольском Крае, как озеро на Байкале, как горы на Кавказе. А на Донбассе идет война – такая его достопримечательность. С этим можно жить, ведь тебя это не касается.

Но в 14-м году я вернулась в Москву, и она, конечно, жила своей жизнью. Из такой бурливой Москвы мне было еще сложнее принять слова полкового священника о том, что будет большая война, и она всех нас захлестнет. Я попала в другую – в свою – в прежнюю жизнь. Я ходила по кафе, общалась с друзьями. «Ну как там на Донбассе?» – между делом спрашивали меня приятели и коллеги. «Там людей убивают» – отвечала я. «Да, да. Конечно, жаль» – говорили мне, и разговор чаще сводился на что-нибудь другое. Если, конечно, во мне не просыпалась злость, и я не начинала назло, во всех подробностях рассказывать как убивают людей. Не знаю, чего я ждала от своих приятелей и коллег. Что они пойдут и напишут в соцсетях о том, что людей убивать нельзя? Ну, может быть. Но они этого не сделали. Не потому, что они были плохими людьми. А потому, что их это не касалось. Редкими моментами я зло думала – «Посмотрела бы я на вас, если бы вас это коснулось».

В 15-м году я поехала в Киев. Украина уже вовсю убивала на Донбассе людей. Я сидела в ресторане на террасе, и вдруг прозвучал салют.

Продолжение по ссылке

https://ahmedova.com/nado-pomenyatsya/

К гражданству России — Отечества моих предков — я стремился всей душой, хотя путь к его обретению был непростым. Также как стремился всей душой вернуться в Россию, здесь жить и служить Отечеству.

Гражданство России для меня всегда было особенной ценностью, почётом, статусом. Но и уверенностью в единстве со своей страной, своим Отечеством.

Каждый, кому это гражданство было даровано или кто уже был на пути к нему, должен быть твёрдо уверен в том, что Россия за него постоит.

Подписчики пишут, что фото из предыдущего поста — подложна. Снесу текст и фото до проверки.
Полагал, что подлинный, поскольку прислали из Швейцарии.

В последние дни много сказано о коммуникации между верхами и низами. В частности, среди тезисов звучало «не надо задавать вопросы начальникам — они знают, что делают, им виднее» и «начальство смотрит социологию, потому правильно реагирует на запрос общества».

Казалось бы, эти два тезиса вступают в противоречие друг с другом: один, как будто бы, об игнорировании мнения народа, а второй о сопряжении принимаемых решений с мнением народа.

Однако тот и другой подход сближает то, что оба они представляют собой закрытые технологии, применение которых не предполагает, что за принятием решений должна стоять идея.

Да, без сомнения, неспециалисту не следует объяснять врачу, военному или педагогу, как лечить, воевать или учить детей. При условии, конечно, что обучение упомянутых специалистов не проходило по печально афористичной реплике преподавателя медвуза студенту: «скажите мне, куда вы пойдёте работать, чтобы я там никогда не лечился».

Но даже в условиях высокой квалификации носителя профессии у бенефициара его работы должна быть уверенность, что он разделяет с ним общие идеи. Например, что врач-психотерапевт не будет уговаривать пациента ради лечения поступать против его этических норм, а педагог не будет развивать в детях стремление, скажем, к консюмеризму.

То же относится и к условному «начальству». Принимаемые решения — в том числе порой болезненные — не всегда могут быть подробно аргументированы, потому как, в конце концов, их принятие порой обусловлено секретными причинами, раскрытие которых поставит под удар достижение желаемого результата (при оговорке, что откровенные ошибки или безобразия — как например описанные по ссылке — разбираются и исправляются публично). При этом в отношении начальствующих должна быть регулярно подтверждаемая уверенность, что их действия опираются на ясную идею, идеологию, устремлённую вверх (духовно-нравственные идеалы, слава и благополучие Отечества).

В Евангелии пастух-наёмник, который может бросить своих овец в любой момент, противопоставляется подлинному пастырю, который полагает за них душу (Ин. 10, 12-13). Чтобы не было ложных интерпретаций: отношу эту аналогию не к нашим воинам (кадровым, контрактникам, добровольцам или членам ЧВК), которые сражаются сколь можно героически. Интерпретация же здесь очевидна: есть те, кто вкладывают свою душу и готовы отдать свою жизнь, если нужно; а есть те, кто трудятся только до того времени, пока их не коснется дискомфорт (или угроза жизни). У первых — идея, идеалы (и, при этом, чтобы, опять же, не было ложных интерпретаций, они без сомнения должны получать жалование за свою работу). У вторых — нет.

Что касается второй технологии — «посмотреть социологию», то, прежде всего следует заметить, что сегодня опросная социология сильно утратила в достоверности (вот хороший разбор почему). Но, главное, как ни парадоксально, отсылка к «социологии» исключает идею, идеалы. Не в последнюю очередь, потому что при грамотном программировании и хитрой постановке вопросов, любая социология очень легко может скатиться в panem et circenses (а кто же хочет плохой жизни? Никто — это естественно). Впрочем, дело даже не в этом — тут вопрос в честности заказчика и исполнителя опроса. Главное, что в основе принятия решений должны лежать идеи, идеалы. В свою очередь последние должны проговариваться, распространяться и далее влиять, насколько это возможно учитывая оговорки выше, на «социологию».

Вот в начале военных действий Президент ясно проговорил идеи: защита русских людей (везде), восстановление исторической справедливости — укрепление России. В более ранних и поздних выступлениях был сформулирован и цивилизационный характер противостояния.

И в целом идеалы, идеи нашего Отечества надо для начала надо проговорить. Что там с их формулировкой?

Хорошо написал Борис Корчевников.

https://t.iss.one/boriskorchevnikov/1291

Неожиданный, но от того тем более приятный взгляд немного со стороны.

Китайский философ назвал православие гарантом преодоления кризиса гуманизма.

При этом подчеркну: глава СПЧ и научный руководитель мероприятия, на котором прозвучало это суждение, — В.А. Фадеев, рассуждая в своей недавней работе о гуманизме развивает мысль, что необходимо уйти от его западного, секулярного понимания, хотя бы даже оно и зародилось и развилось как понятие секулярное. См. об этом в его недавней книге (или мои заметки на полях при её чтении).

Когда «Меркурий» выходил из боя
с османами, пробоину борта
один матрос решил закрыть собою
и, в корпус вмят бревном, остался там.

Последний штурм. Обстрел донельзя лютый.
Нахимов нам наказывал: стоять!
А что в столицах: всё балы-салюты?
Ну так судьба у каждого своя.

Мы отступаем сквозь огонь и воду:
бои да грозы — не до медных труб.
Ушли из Севастополя сегодня,
и чёрен дым над бухтой поутру.

Затоплен флот. Нет горше, братец, лиха.
Но тот герой и через годы спас:
он корпусом прославленного брига
понтонный мост удерживал для нас.

Вопросов уйма. Все как штык прямые:
доколе нам, за мужество и честь,
не знать ни званий, ни имён-фамилий,
которые у всех ошибок есть?

Гранита не достанет, чтобы высечь,
кто обречён был оставаться здесь
на смерть и плен — все восемьдесят тысяч
по берегам у мыса Херсонес.

И в девяносто первом нас не спросят.
Что мы, когда идёт ко дну страна?
И вновь на штурм подкатывает осень.
Но родина-то выстоять должна.

Её, как прежде, закрываем телом,
«Новороссийском», «Курском» и «Москвой».
И всё трубит в парадной форме белой
архангелов оркестр духовой.

https://t.iss.one/prichodru/17214

Царство небесное пастырю, жизнь свою положившему за духовных чад своих.

18 сентября 1911 года
В этот день террористы убили Петра Аркадьевича Столыпина.

Пётр Аркадьевич Столыпин (уб.18.09.1911):
Противникам государственности хотелось бы избрать путь радикализма, путь освобождения от исторического прошлого России, освобождения от культурных традиций. Им нужны великие потрясения, нам нужна Великая Россия!
Выступление в Государственной Думе, 10 мая 1907 года.

Пётр Аркадьевич Столыпин (уб.18.09.1911):
Правительство должно было остановиться на своих отношениях к Православной Церкви и твердо установить, что многовековая связь русского государства с христианской церковью обязывает его положить в основу всех законов о свободе совести начала государства христианского, в котором Православная Церковь, как господствующая, пользуется данью особого уважения и особою со стороны государства охраною. Оберегая права и преимущества Православной Церкви, власть тем самым призвана оберегать полную свободу ее внутреннего управления и устройства и идти навстречу всем ее начинаниям, находящимся в соответствии с общими законами государства. Государство же и в пределах новых положений не может отойти от заветов истории, напоминающей нам, что во все времена и во всех делах своих русский народ одушевляется именем Православия, с которым неразрывно связаны слава и могущество родной земли. Вместе с тем права и преимущества Православной Церкви не могут и не должны нарушать прав других исповеданий и вероучений.
По поводу введения законов о веротерпимости (отмене некоторых ограничений для неправославных). Выступление в Государственной Думе, 6 марта 1907 года.