Однажды этой ночью мы оказались в Вифлееме.
О том, чтобы попасть в храм Рождества, было бессмысленно даже думать. Тысячи соотечественников уже теснились в нем, ещё тысяча пыталась попасть, отдельные группы по каким-то специальным бумагам протискивались через кордоны палестинской полиции.
Я суетиться вообще не люблю, а в эту ночь суеты не хотелось особенно. И мы присоединились к толпе чернокожих братьев и сестёр, отмечавших Рождество прямо на площади. Они пели, плясали и вообще были праздничны. Все - мужчины, женщины, дети - одеты в белое. У совсем бедных белой была хотя бы рубашка; кто-то, за неимением, просто накинул на плечи белую простыню.
Я-то общий язык могу найти с любым, даже не зная. Оказалось, что эти люди - из страны Эритрея, что для каждого из них - это первая в жизни поездка за границу и, скорее всего, последняя, но побывать на Рождество в Вифлееме - важнейшая задача любого эритрейца. Интернет подсказал, что Эритрейская православная Церковь - одна из Древневосточных, то есть тех, кто признает решения трёх первых Вселенских соборов, а последующих - не признает. Типа Коптской, Эфиопской, Сирийской и Армянской.
И вот ещё какая деталь: ни один из них не знал ни слова ни на каком другом языке, кроме своего. А говорили они, как выяснилось, на языке тигринья - одном из ответвлений древнеэфиопского, семитская группа.
Тем не менее, мы сидели и прекрасно беседовали. А потом - пели и водили хороводы.
Ту Рождественскую ночь я, пожалуй, запомнил больше всех. Даже больше той, которую провёл в совершенно пустом, но открытом Храме Гроба Господня в Иерусалиме.
С Рождеством!

Да нет, я не обиделся совсем, наоборот, интересно, что у кого-то совсем иные представления о том, что значимо сегодня, притом не заведомо тухлые, как у какого-нибудь крепкого традиционного журнала. А может, я отстал от жизни и "теперь такое носют".
Что же до приоритета "нетривиального поэта", то хотелось бы в это верить, но ведь у нас в любом деле организатор, посредник, человек на хлеборезке рано или поздно становится важнее творцов, а там, глядишь, и вовсе пытается их собой заменить. Поэзия не исключение, и "секретарскую литературу" никто не отменял. Когда я управлял Григорьевкой, я всё боялся стать таким "секретарём" - и, кажется, после прекращения этих моих обязанностей я в самом деле перестал быть интересным для целого ряда литераторов.

Ну Седакова-то самая отбитая проукраинка. Ещё в марте 2014 года написала знаменитую статью про "свет Майдана". Тоже с цитатами из Элиота, конечно. Так что ей не впервой подкладывать звучные европейские имена под хохляцкого порося.
А что одним укроэлиотом меньше - ну, тут даже эмоций никаких. У нас и в Москве, и по релокациям таких элиотов, целанов и транстрёмеров стада несметные бродят.

Поэты странные люди. Не очень понимаю, как Седакова может быть любимым поэтом и даже поэтессой.
А Нацентов, возможно, не понимает, как можно любить Мирослава Немирова.

⛪️ Храм, который мы видим разрушенным в фильме «Русский крест» — это церковь Николая Чудотворца в селе Бабье Тверской области.

В день премьеры фильма «Русский крест» Фонд «Институт культурной политики» объявил сбор средств на восстановление Никольской церкви. Приглашаем вас принять участие в этом благотворительном проекте.

Сделать это легко, нужно:

1. Зайти на сайт по ссылке
2. Перейти по QR-коду
3. В назначении платежа указать «пожертвование»

Спасибо всем, кто уже принял участие! Вы делаете доброе дело.

Справедливости ради, в моём поэтическом мире сегодня тоже нет большинства из упомянутых в этом обзоре. А что им там делать? Перхоть пересыпать из одной коробочки в другую?

А ещё эти батискафы шикарно врут. Вот Александр Переверзин говорит в "Просодии":

 "Особенно запомнился юбилейный вечер Михаила Айзенберга в ДК «Рассвет», на который собралось триста пятьдесят человек, в завершение вечера устроивших поэту десятиминутную овацию".

А вот отчёт Евгении Ульянкиной на сайте "Культурной инициативы":

"В принципе, об этом вечере достаточно знать то, что в конце его полный зал ДК «Рассвет» — человек двести — три минуты аплодировал стоя".

В реальности, видимо, было человек сто, которые нехотя похлопали полторы минуты. И вот так у них всё.

Голая вечеринка продолжается!
Между прочим, поэт Максим Тесли - участник одного из сезонов Григорьевской поэтической премии.
И всё же хотелось бы больше оригинальности.

1998 год, со старшей дочерью Галиной.

Позывной "Баленсиага".

Американский лунный модуль
Лежит от нашего поодаль.

Дима, меня за актуалочку на допрос вызывали, если что.

Ну то есть это не Максим подражал Васе, а Вася Максиму.
Словом, музыканты херовы.
В буквальном смысле.

Ночью снилось, как меня выталкивают на сцену перед полным залом, всучают скрипку и заставляют на ней играть. А я не умею, я ж вам не Лундстрем. В общем, некрасиво получилось.
А утром попытался завести машину и.... через сорок минут приехали, поменяли АКБ, оставили меня в одном носке фактически.
Год начинается бодро.

Он захотел её так сильно, что готов был ввести в неё не только палку сервелата, разводной ключ и бейсбольную биту, но и автомобильный огнетушитель.
Удивительные книги читают коллеги. Я, конечно, не угадаю. Я знаю только, что Анна Маркина - детский писатель, а Инге Кузнецовой такое писать явно не по летам.

Они снимали очередной римейк "Иронии судьбы", но сюжет пошёл куда-то вкривь.