Пятница, друзья, в связи с чем вспомнили мы изящный триолет Федора Сологуба, в котором
бытописатель мелких бесенят корит за черствость суровую подругу:

Моей свинцовой нищеты
Не устыжуся я нимало,
Хотя бы глупым называла
За неотвязность нищеты
Меня гораздо чаще ты.
Пускай судьба меня сковала,
Моей свинцовой нищеты
Не устыжуся я нимало.

Мы, кстати, тут, на «Севере» свинцовой своей нищеты тоже не особенно стыдимся. Тут другое.
Она нас тяготит. И у вас есть прекрасный шанс нашу тягость облегчить. Всего-то и нужно сделать
небольшое пожертвование. Хотя лучше – большое. Или грандиозное. Ошеломляющее. Но и
небольшому мы будем рады.

А вот на тех, кто от пожертвований воздерживается, не обидимся (наверное), но поглядывать все-
таки будем косо. А номера карт – ниже:

Сбербанк: 5469 3800 7744 0823
"Т" Банк 2200 7017 4594 2638

На картинке: офорт Рембрандта "Нищий".

(Всем, конечно, важно знать…)
С утра кот Анатолий, одноглазый директор квартиры, ходил по дому и омерзительно вопил, требуя выплат. А потом встал в одиночный пикет на кухне. Вид имел настолько жалостливый, что я взял его на руки, утешил и пошел к Кате выяснить, зачем она морит престарелого зверя голодом.
Катя клятвенно заверила, что выплаты в положенное время были. Анатолий продолжил вопить. Кончилось это тем, что ему выдали тарелку с внеочередными выплатами.
Анатолий понюхал тарелку, есть не стал. И застыл, задумался.
И вот просто видно было – ему, конечно, хочется продолжить скандал. Но возмущаться вроде бы и нечем.
Опечаленный Анатолий послонялся еще немного по кухне и там же лег спать. А внеочередную порцию выплат поглотил Тихон.
Да, кстати сказать, кот оный Тихон довольно-таки тучный. Что неудивительно.

Рекомендую заглянуть https://t.iss.one/Knijniy_v_klube/1728

Зашел после полуторамесячного перерыва в запрещенную соцсеть и выяснил, что, оказывается, шесть лет назад написал стихотворение:

У кота человек отбился от рук,
Лег на диван, глядит в потолок,
Ноет - в жизни, мол, черная полоса.
А кот изнемог
От невыносимых мук:
Кот не ел уже полчаса.


(Обдумываю цикл «Бедствия котов», если не поленюсь и допишу, тоже туда включу.)

Также выяснил, что девять лет назад написал басню «О том, сколь блаженны ницшие духом».


Вороне как-то Бог послал посла
С депешею: Ворчливая ворона!
Почто стучишь в небесные ворота
И множишь дело зла?
Почто кричишь поносные слова?
Почто, скажи...
Но, подбоченясь гордо,
Ворона каркнула во все воронье горло.
Бог умер.
С ним была плутовка такова.

Слово о великом Иоанне, архиепископе Великого Новгорода, и о том, как он за одну ночь добрался из Новгорода в Иерусалим и возвратился в Великий Новгород тою же ночью.

В книге Ивана Давыдова «Люди и города», которая, как мы надеемся, когда-нибудь все-таки выйдет, будет приложение: переводы-пересказы трех недлинных, но очень важных древнерусских текстов.

Предлагаем вашему вниманию один из них. Это изысканная, вполне ренессансная по духу новелла, которая отлично смотрелась бы в каком-нибудь сборнике веселых итальянских фацетий. Но ее сложили в XV веке в Великом Новгороде. Что, впрочем, неудивительно: Господин Великий Новгород, конечно, - среди древних русских городов главный европеец. И главный свободолюбец.

https://teletype.in/@r-sever/86d4UBur4LY

Короткое эссе о похвальной скромности

(Возвращаю старый долг. Книжек у меня в детстве было много, и каждую почти я читал не по разу, а вот одну так и не осилил. Не знаю уж, почему, но какое-то из советских детских издательств выпустило в бумажной обложке выдержки из мемуаров Кропоткина. Ту часть, которая про крепость и побег. И на обложке – тоже крепость. Желто-коричневая обложка, силуэт Петропавловского собора – и теперь зачем-то помню. Книжку мне купили, и несколько раз принимался я ее читать, но так и не дочитал. Потом переехал из поселка в город, книжка осталась у бабушки и куда-то затерялась. А недавно у букиниста на дальней полке увидел «Записки революционера». Сто рублей завоспоминания героического князя. Купил.) Князь-анархист, жизнь положивший на борьбу за счастье рабочего класса, происходил из Рюриковичей. Предки его были когда-то великими князьями смоленскими. Но он, разумеется, знатностью рода не кичился и вот как описывает собственные генеалогические изыскания: «…наш род хотя и ведется издалека, однако ничем он не отличился в истории. Встретил я где-то у Соловьева в его «Истории», что некий Иван Кропоткин воеводствовал в Нарве и чуть ли не был бит батогами при Грозном. Другой Кропоткин ходил с Тушинским вором, то есть с восставшей голытьбой, против московского боярства, за что, должно быть, род Кропоткиных и попал в опалу у Романовых и их бояр, так что при Алексее Михайловиче один из Кропоткиных упоминается только потому, что учинил какое-то «буйство на царском крыльце», где по утрам собирались всякие просители мест».

Если в музее пусто (часто в музеях пусто, стыдно сограждане), мудрые смотрительницы начинают кучковаться. Собираются вместе и громко беседуют, не обращая внимания на одинокого посетителя. Или, что хуже, переходят на театральный шепот. Зато, конечно, это расширяет кругозор.
- Форточки они не разрешают открывать. Экспонатам, видите ли, вредно. Я вот читала, что в непроветриваемых помещениях обязательно раком человек заболевает. Раковые клетки не любят кислород, а любят, наоборот, когда нет кислорода. Вот помните Анну Матвеевну? Тридцать лет здесь проработала. В пылище этой. И что? И рак! И все! Повздыхав об Анне Матвеевне, меняют тему:
- Наталья-то Степановна, слышали? Ушла!
- Куда это?
- В ТЮЗ!
- Как в ТЮЗ? Зачем в ТЮЗе смотритель?
- Она не смотрителем. Она на кухню. Пирожки печь.
- Нда.
- Вы ее пирожки-то пробовали? Такое – детям… Попрут ее оттуда. Через месяц попрут. Вот увидите. Наплачется еще.
Недавно в канале одного музея, расположенного в крохотном городке, особенно мной любимом, увидел вакансию: искали смотрителя. Зарплата издевательская, конечно, но это уже и не важно. Опять же, обещали какие-то выплаты для тех, кто готов переехать. Всерьез задумался, но требовали почему-то не только высшее образование (в глаза это, может, и не бросается, однако уменя, кстати, есть), - еще и стаж работы в музеях. Не менее трех лет. Жаль. Я бы вписался, мне кажется.
- Галина-то Никаноровна, слышали? Шла по улице и провалилась в преисподнюю. Попрут ее оттуда, помяните мое слово, через месяц попрут. Наплачется еще.