Пытались ли вы заглянуть в глаза самокатчику?
Я вот пытался. Ждешь бесовского огонька в них – понятно ведь, что, как только человек встает на колесницу Сатаны, им овладевают бесы, вытесняют живую душу, занимают ее место…
Но нет, все не так. Вытеснять-то вытесняют, а вот место ее занять брезгуют, что, пожалуй, не особо удивительно. И прет на вас зияющая пустота. Человеческая оболочка.
Но стоит человеку с самоката сойти – и он снова человек. Разговаривает, улыбается, возвращает душу.
В общем, берегите себя.

https://t.iss.one/EbaChronicles/6437

Водитель маршрутки (довольно-таки юный) кричит в телефон:
- Они говорят, по правилам ездий, да?! По правилам. Я буду по правилам. Три человека стоят и все! Сейчас я как еду? Битком еду! Только что на шею они мне не садятся. Может, буду и на шею сажать.
Беседует, предположительно, с любимой, потому что, выслушав ответную реплику, принимается оправдываться:
- Да ты не начинай, Марина, я так про шею. Не ревнуй. Тут чего ревновать? Тут эти одни! Как по-вашему-то? Бабушки одни! Одни бабушки со мной катаются.

***

Нарисуй мне море – и чтобы волны проводками витыми,
Барашки пенные белыми запятыми,
Броненосец, и чтобы трубы мятыми папиросами,
Иллюминаторы – глазами пустыми.
И давай мы больше не будем взрослыми.

Я устал. В такие времена, как наше,
Дождевые капли на землю падают тише,
Чем раньше, и камень, брошенный в воду,
На ее поверхности не оставит кругов.
И еще одна просьба, другая, возможно, та же,
Нарисуй мне дом, и чтобы консьержкой статуя в нише,
И друзей, потому что своих я выпустил на свободу,
И врагов, потому что нет у меня врагов,

Глаза у Господа – облаками заплывшие.
Марево над ржавыми крышами.
Ад (такое место, где все наши бывшие
Познакомятся с нашими же небывшими),
Рай (такое место, где нас не ждут),
И дорогу, и пятна дорожных знаков, -
Эта просьба затягивается, как жгут
На плече почитателя горных маков, -

Дно морское, раз море есть, должно быть и дно
(Ты сама придумай, что я там обнаружу),
А когда все сольется в одно сплошное пятно,
Мы оставим лист на столе и выйдем наружу.


Там не будет тьмы. Там больше не будет тьмы.
Почему? – не знаю. Ни почему.
Мы сделаемся детьми.
Я руку твою сожму.

Надо помогать друзьям.
Друзья мои сделали успешный журнал для подростков о естественных науках – «Думай».
И взялись за журнал для подростков о науках неестественных. То есть о гуманитарных. Называется «Думай Арт». Будут там и мои тексты. Про то, что люблю. И про тех, кого. Про Пушкина, про иконы, про маленькие русские города.
Интересный опыт. Нужен ведь максимально человеческий язык. Так, как со взрослыми, не поговоришь.
В общем, вот. Там пока мало что есть, но будет больше.
https://t.iss.one/dumai_art

История советских еще времен, забыл, из поздней Оттепели или же из раннего Застоя.
Один коллекционер отыскал неизвестную работу Ларионова. Проконсультировался со специалистом по «Бубновому валету». Тот сказал – точно Ларионов, надо брать. Купил. Хвастался.
И тогда другой коллекционер ему сказал, что никакой это не Ларионов. Живет (то есть тогда, конечно, жил), как выяснилось, в Киеве некто Черняховский, древний старичок. В юности успел послужить в уланах, а под занавес жизни начал юность вспоминать и рисовать. И в разных московских коллекциях есть еще его работы.
Даже имени не осталось теперь. Просто Черняховский.
В Музее русского лубка и наивного искусства была недавно выставка «Неизвестные мастера наива», там и видел этого самого «Улана» Черняховского. По-моему, хорош.

В коллекцию удивительных историй.
В городе Кологриве Костромской области случилось следующее.
Местный писатель-фантаст, сочинявший книги о том, как Земля налетит на небесную ось, убедил несколько десятков жителей, что Апокалипсис не только неизбежен, но и близок. Пообещал верных спасти в бункере при собственной гусиной ферме, но предложил скинуться по 230 тысяч на закупку вегетарианских продуктов длительного хранения – в дополнение к гусятине, которой и так будет в изобилии.
Через несколько месяцев двое супругов из числа уверовавших поинтересовались, где консервы. Писатель на этот вопрос ответить не смог. Спасение мира закончилось в суде. Подтянулись и остальные адепты нового учения. 65 человек.
Фантаст сообщил, что никаких продуктов действительно не закупал, а все деньги перевел в некую организацию, в которой состоял. А суд решил, что деньги передавались ему в качестве дара. Иски отклонены. Запасов в бункере нет. Но, возможно, гуси все-таки спасут Кологрив, когда начнется.
(Для себя заметка – до сих пор иногда жалею, что нет больше «Копеек»; сейчас, как ни странно, подходящее время – замысловатую из таких вот историй можно сложить мозаику.)

И Батюшкова мне противна спесь

Речка, набережная, на соседней скамейке мальчик лет семи. Беседует с голосовой помощницей в телефоне.
- Алиса, покажи котовые гонки!
В голове - приятная отпускная пустота. Не так уж и давно я скитаюсь по России, пешком и не только, но кажется - так было всегда. Когда, например, стоял я у поклонного креста на том месте, где войска святого князя Михаила Тверского разгромили орды татар и москвичей? Позавчера? В позапрошлой жизни? Не помню точно.
- Алиса, ну покажи котовые гонки!
Между прочим, я тоже соскучился по котовым гонкам. И чтобы один из участников, кстати сказать, был довольно-таки тучным. Это важно.
А мальчик переходит к вопросам более насущным:
- Алиса, а ты сколько зарабатываешь в год? А твой друг Яндекс в скольких странах есть?
Ударение на и в слове "скольких".

А вот и поклонный крест, упомянутый в предыдущей записи. Когда я там все-таки был? Ведь был же.

Меньше недели меня не было, а мне уже дают понять, что у рабочего стола новый хозяин.

Прошлись в очередной раз по Руси с мудрым бородачом Андреем Аркадьевичем. Вернее, на этот раз не только прошлись – еще катались на автобусах, а также разок – на странном и прекрасном поезде, состоящем из одного вагона. Из Ржева в Торжок. И пару раз позволили себе такси (хотя в начале путешествия поклялись друг другу на такси не ездить). Волоколамск – Ярополец – Лотошино – Микулино – Старица – Ржев – Торжок – Василево – Знаменское-Раек – Тверь. Много всего видели, расскажу еще.
Однако новости из большого мира до нас все-таки долетали. Истерику правоверных путинцев по поводу открытия Олимпиады, например, мы не пропустили.
Мы сидели в уютной беседке на территории психиатрической клиники в селе Микулино (место идеальное для обсуждения этой непростой темы) и листали Телеграм.
Хотя про место стоит сказать пару слов. Вообще-то мы пришли в Микулино посмотреть храм XVI века. Но от бойкого юноши в храме узнали, что в селе есть также краеведческий музей и картинная галерея. При психиатрической больнице. Могли ли мы такое пропустить? Ну, мы и не пропустили.
Музей – маленький, но толковый, галерея – настоящая, пять залов жутковатого советского треша. Местный главврач собирал еще в брежневские времена. Дружил, как гордо сообщают сотрудники, со многими академиками живописи. И это, кстати, видно.
Пришли – а там перерыв на обед, сели на лавочку, стали ждать. Потом перебрались в беседку. Уютные беленые корпуса, цветы, чистые дорожки. Андрей Аркадьевич, мудрый бородач, предложил даже пожить попроситься на пару недель. Но я его отговорил.
И да, еще памятник. Скромная стела. Осенью сорок первого в село вошли немцы. Пациентов больницы эвакуировать не успели. Или просто забыли о них в аду отступления. Или. В общем, немцы методично истребили всех. 700 человек.
Но про это мы прочли позже, а пока – сидели в беседке и читали каналы оскорбленных церемонией открытия Олимпиады патриотов, людей горячих и неравнодушных.
И, собственно, весь этот разговор я начал, чтобы поблагодарить одного горячего и неравнодушного человека. А именно – пресс-секретаря президента РФ Дмитрия Пескова.
Комментируя парижские торжества, Песков сказал – многое из того, что там продемонстрировали, не только омерзительно, но и запрещено на территории Российской Федерации. И спас меня.
Дело в том, что верный друг мой, мудрый бородач Андрей Аркадьевич – тоже человек горячий и неравнодушный. Но по-своему. Его постоянно обуревают своеобразные идеи. Его тянет действовать.
Ну, например, просто, чтобы вы понимали, о чем речь. Берег великой реки, древний монастырь. Я в ошеломлении. Стою, запомнить пытаясь все, что жизнь предлагает – вот горячие старые камни, вот трава одуряюще пахнет, вот кот довольно наглого вида идет по своим делам… Подходит мудрый бородач Андрей Аркадьевич. Глаза его горят огнем, и огонь этот пугает. Сообщив для порядка, что главный собор монастыря – примерно 127-й в его личном рейтинге соборов, но, если брать в расчет только соборы XVIII века, то этот – в пятерке, предлагает:
- Давай по косогору к реке кубарем скатимся, весело хохоча!
И это – из самых невинных его идей. В моем личном рейтинге невинности его идей, пожалуй, в тройке.
Раньше я терялся и не знал, как на такое вообще реагировать. А теперь просто говорю ему:
- Понимаешь, Андрей. Это не только омерзительно, но и запрещено на территории Российской Федерации.
В общем, я не думаю, что Дмитрий Сергеевич Песков меня читает, но общие знакомые-то есть. Передайте великому человеку мою искреннюю благодарность. Выручил.

Когда был я мал, о японской технике ходили легенды. В Японии – лучшие телевизоры и магнитофоны (это все знали, хотя ни у кого, по крайней мере, в нашем поселке, их не было; вернее, поговаривали, будто был магнитофон у влиятельнейшего и грозного человека – главврача районной больницы, но лично я никогда его не видел). Япония – как Утопия, тоже, кстати, остров, где для удовлетворения любых желаний, включая самые порочные, достаточно нажатия пары кнопок. Где вечно сияет электрический свет, и как поется в песне, вкалывают роботы.
Кстати, если я правильно помню, легендарную красную пленку тоже делали в Японии. Врали нам про это старшие товарищи, и сами, как та пленка, пунцовели.
Прошло время, техники мы повидали всякой, миф о Японии, стране несвятых чудес, куда-то делся. Я даже как-то и забыл про это все.
А вчера спускаюсь, значит, в метро. Навстречу мне – из-под земли на воздух – двое мужчин. Не юнцов вовсе. Тридцать или даже за. Не в хлам, но пьяны прилично. Один кудрявый такой, рубаха на груди расстегнута, другой какой-то незаметный. И кудрявый незаметному радостно сообщает:
- А в Японии, короче, знаешь, чо есть? Короче, хер в дырку засовываешь, и тебя спрашивают: «Блондинка, брюнетка? Жирная, худая?» Даже не спрашивают, а сами они как-то это. Угадывают, короче. И все.
- Чо все?
- Ну это. Прям вот чо хочешь, так и это. Как будто по-настоящему прям.

В Торжке у Борисоглебского монастыря разговорились с одним неравнодушным и знающим человеком.
Человек ругал монахов – за то, что мешают археологам работать, и за то, что выгоняют с территории монастыря бездомных котов. А коты привыкли, что их там кормят. Когда в монастыре была тюрьма – кормили. И когда был ЛТП – кормили. И когда был музей – кормили. И теперь тоже, хотя монахи гневаются.
Потом мы выпили квасу в забегаловке, оборудованной прямо в стене, у главного входа, под надвратной церковью. Ну, где колокольня. Хороший, кстати, квас, хотя в Старице знаю место, где еще вкуснее. Вышли.
Навстречу нам в монастырь двигался кот. Большой, рыжий, видавший виды. С надорванным ухом. Вышагивал не без некоторой даже торжественности.
За ним – еще кот. И еще. И еще. И еще.
Я остановился и сказал котам прочувствованную речь.
- Вперед, коты! – сказал я. – Не сдавайтесь! Боритесь за свои права, коты. В борьбе обретешь ты, кот, право свое!
Потом подумал и добавил:
- Сорок веков смотрят на вас, коты, с высоты этих пирамид.
Коты, впрочем, даже не остановились, чтобы меня послушать.

Для памяти.
Записал вчера (как взрослый, в настоящей студии) изрядную часть стихов из "Речи опоздавшего". Плюс - небольшая беседа с великим человеком Ицковичем Д.С. о стихах (моих и не моих) и немного о детстве (моем).
Не до конца понял, где и как это выйдет, но когда выйдет - расскажу.
В рамках этого же проекта будут еще Вячеслав Попов и Всеволод Емелин. А беседовать с ними буду я.