Спасибо всем, кто вчера пришел.
Восхищает ваше терпение: чтобы полтора часа слушать эти глухие стоны и завывания, надо быть очень добрыми людьми.
Читал, как принято у молодых и молодежных поэтов: никакого алкоголя, только таблетки. Увы, таблетки обезболивающие.
Думал, что, как только таблетки перестанут действовать, горло мое взорвется, а голова улетит в небо. Но, как ни странно, нет. Оно не взорвалось, она не улетела. Продолжаю пока страдать, но весьма умеренно уже. Похоже, хамоватый тип из скорой помощи не соврал во вторник, жить буду.
Ну и ладно, что уж теперь.

(Всем, конечно, важно знать)

Приятно возвращаться в мир живых. Пьешь, например, воду, и каждый глоток – это не подвиг самоотречения, а просто глоток. Можно взять и выпить целый стакан. Совершенно безнаказанно. Разговариваешь. Не мычишь, не вытягиваешь из себя слова буквально почти с кровью, а говоришь. Не делаешь паузу в минуту после каждых трех слов, чтобы хоть немного прийти в себя.
Спишь. За последнюю неделю в общей сложности я спал часа, наверное, четыре. А сегодня проспал двенадцать. Больше, конечно, так не получится – много прелестей в мире живых, но есть один существенный недостаток – приходится работать. Однако это завтра.
Встаю с постели и слышу откуда-то сбоку – «Пик!»
Из кучи одеял точит голова Тихона, довольно-таки тучного, кстати сказать, кота. Тихон требует, чтобы его приласкали. Чешу ему пузу, да и как иначе? Есть у меня перед Тихоном должок.
Когда я лежал, умирая, по слову вражеского классика, ни кот Анатолий, ни малый кот Петр Пуговица Бдук никакого особого интереса ко мне не проявляли. А вот Тихон искренне переживал. Все время пытался приласкаться. Работал верным спутником в тяжелых походах по квартире, жался к ногам, заглядывал в глаза. Ободрительно хрюкотал.
А теперь он, кажется, заметил, что мне лучше, и радуется.
Сопроводил на кухню, но не чтобы выпросить еды, а чтобы еще раз приласкаться и заодно проследить – все ли в порядке.
Все в порядке, Тихон.
Удивительное дело, конечно. Диктатор, интриган, эпикуреец. И такая искренняя любовь к человеку. Все уживается в довольно-таки тучном, кстати сказать, теле.

К предыдущему. Процесс

Ох, к работе надо возвращаться, а мне бы в санаторий. Почему я не советский писатель?
В связи с чем нестрашная, но по-своему печальная цитата из одной очень страшной книжки.
«…совершенно неожиданный конец статьи в честь юбилея кассирши.
«Товарищ Киссанюк – член нашей трудовой семьи. Пожелаем ей такой же успешной работы на долгие годы. Она энергичный, нужный сотрудник, каких много».

(Ольга Родштейн. Дневник прилавка. Блокада).
Родштейн до войны работала продавцом в отделе иностранной литературы большого книжного магазина в Ленинграде. И записки ее начинаются с едких замечаний по поводу покупателей и коллег, но плавно переходят в кошмар. Заваливаются в ад.

Погрузился тут по некоторой надобности в историю «хождений в народ».
Иные тексты – на удивление злободневные, что печалит.
Вот, например, расчет от одного героического энтузиаста:
«Через самое короткое время совершенно легко распропагандировать всю Россию. Пусть каждый пропагандист распропагандирует в месяц троих лиц, что вовсе, казалось, не трудно. В год получится головокружительная цифра. Лично у меня составлена была такая табличка: январь - я сам + 3 распропагандированных мною = 4; февраль - каждый из четырех пропагандистов по 3 = 12; март (12x3) = 36; апрель (36x3) = 108; май (108x3) = 324; июнь (324x3) = 972; июль (972x3) = 2916; август (2916x3) = 8748; сентябрь (8748x3) = 26244; октябрь (26244x3) = 78 732; ноябрь (78732x3) = 236 196; декабрь (236196x3) = 708 588. Таким образом, работа одного пропагандиста даст в год 708 588 последователей. В России во всяком случае найдется 100 пропагандистов, - получится в год 70 858 800 распропагандированных! И дело кончено».
Как будто не текст из семидесятых годов XIX века читаешь, а запись в запрещенной соцсети. Лайки, тысяча комментов, дискуссия кипит, все друг друга перебанили, Ксения Марголис на белом рояле скачет, Катя Ларина чернь по сусалам хлещет… Или наоборот.

Закончил черновик текста о нашем пешем походе. Но кое-что не вошло, а жаль терять. Вот, например, в городе Иваново сидели мы в ресторане. Все возможные красоты уже осмотрели и коротали время в ожидании поезда.
Хороший ресторан, итальянская еда…
- Жалко, настоек нет, - сказал я. – Люблю пробовать местные настойки.
- А мы сейчас спросим! – сказал мудрый бородач. И спросил.
Девушка-официантка откликнулась с готовностью:
- Конечно, есть. Вон, видите, детский уголок отгорожен? Можете пойти туда и взять. Совершенно бесплатно.
Мудрец немного удивился:
- В детском уголке?
- А где же еще?
Но прагматичность взяла свое:
- Бесплатно?
- Конечно.
Я сразу понял, в чем дело, но не хотел прерывать шоу. Из настоек бородачу на выбор предложили шашки, шахматы и лото.
И еще короткая заметка про специфику бизнеса в регионах. Снова Иваново. Музей промышленности и искусства (любопытное, кстати, место: здание для него в начале ХХ века построил местный миллионер-меценат Бурылин, он же подарил городу все свои коллекции; коллекционировал он все – от монет и оружия до курительных трубок, набор диковатый и хаотичный; в империи такого было много, но в советские времена все подобные музеи переделали в более системные и осмысленные, а тут все сохранилось, можно полюбоваться). Мне приглянулась книжка в ларьке при музее, в отдельной витрине. Хотел купить, но оказалось, что отдельной витриной заведует специальная женщина, не та, которая ларьком в целом. И она появится на работе только через четыре дня.

Был вот повод вспомнить один старинный мультфильм. Или даже два старинных мультфильма. Искренне рекомендую, если вдруг не видели. Да и пересмотреть не грех. Сейчас так уже не сделают, о чем, собственно, и https://www.kommersant.ru/doc/6693600

Проскакал по столу довольно-таки тучный Тихон (кот) и внес редактуру в текст, с которым я не первый день мучаюсь.
Ищу следы трудов его.
Вот, например, как он улучшил слово «прошлое»: "прошлое9шлб".

Она очень спешила. Я отставал – движусь пока медленно, не могу быстро.
Миниатюрной не обзовешь, белые волосы, розовый наряд, моих примерно лет или чуть моложе.
Тоже в музей.
Сотрудница, наверное, - подумал я. Опаздывает. Бывает.
Ошибся. Неверной оказалась моя гипотеза.
Я настиг ее в первом же зале.
Возле каждой картины она делала селфи. Возле каждой. Возможно, это важно.
Тут уж и я обогнал ее. Увидел то, что собирался увидеть. Уходя, заглянул в первый зал. Она была там же, она продолжала нелегкое свое дело.
И стало понятно, почему спешила, - картин в музее много. Скорее всего, не успеет до закрытия сфотографироваться со всеми. Но попытаться ведь стоит.
Никогда не сдавайтесь.

Друзья почему-то решили вспомнить про этот вот мой текст. Ну ладно, не самый плохой текст, вдруг, кто не видел https://t.iss.one/chertamedia/6116

Короткое эссе о зависти

Посмотрел документальный фильм про американского человека, который за год прошел вдоль Янцзы, от истоков до Шанхая. В районе двадцати километров в день получается, терпимо.
Шел и рассказывал, насколько красив Китай и насколько интересен. Ну да ладно.
Рядом, конечно, съемочная группа, машины сопровождения…
Завидую. Я бы тоже прошелся вдоль Волги, например. И рассказал бы (ох, гордыня моя неуемная) про большие ее города и мелкие городки, пожалуй, поинтереснее, чем американский человек про Китай.
Но увы, увы.
Текст про последнее пешее путешествие зато дописал, скоро выложим на «Север».

Ну вот и обещанный текст Ивана Давыдова про наше очередное пешее путешествие по России.
Кострома — Красное-на-Волге — Приволжск — Фурманов — Иваново

"Вокруг — неброская красота, поля, березки, свежая совсем зелень. Когда ходишь пешком, учишься видеть. Когда устаешь достаточно — поход превращается в медитацию, таешь, сам становишься частью этих пространств".

https://telegra.ph/Tri-vremeni-dlya-odnoj-strany-ocherednoj-peshij-pohod-redakcii-Severa-05-26

Кстати, о «Севере».
Тут добрые люди (и по совместительству – издатели) предлагают книгу написать по мотивам проекта.
Но они хотят книгу про книги, а я хочу книгу про города.
Может быть, удастся совместить, если дойдет до дела. Впрочем, я в себя совсем не верю. Это так, зарубка, чтобы хоть как-то себя подстегнуть, попытаться преодолеть и лень, и малодушие.
Записал в блокнотик – значит, надо трепыхаться.

И в непостоянную рубрику «Наши искренние рекомендации».
В Музее русского импрессионизма последние дни работает выставка «Группа 13. В переулках эпохи».
Такие чуть опоздавшие к пирам начала века художники, спокойные и смелые. Маврина с Кузьминым, Милашевский, Юркун с Гильдебранд-Арбениной (была, кстати, ее выставка в «Галеев-галерее» не так давно, очень интересная она, очень недооцененная)…
В 1931-м их разгромили за формализм, позже некоторые сели, некоторых расстреляли, а некоторые – сделали успешные карьеры в Союзе. Но все равно остались хорошими художниками, как ни странно.
Для примера – «Сухарева башня» от Мавриной. С детства люблю ее – книжка сказок была с ее картинками. И до сих пор. Теперь особенно – московские церкви, которые она рисовала в войну, и послевоенные уже листы из поездок по малым городам.

К дискуссии о святых и проклятых девяностых.
«Зюганов отметил, что после прихода к власти Михаила Горбачёва, а затем Бориса Ельцина в России погибли семь миллионов пчелосемей».
Но это же геноцид.
Пчелок, кстати, жалко. На самом деле, без шуток.
Деду моему, упокой, Господи, его буйную душу, показалось однажды, что пчелы – это легко. Он купил ульи. Два или три, не помню уже.
Довольно быстро выяснил, что это трудно. Продал ульи не без убытка и очень сокрушался.
Вспомнил деда и тут же еще кое-что вспомнил. Вспомнил, что хочу отдохнуть. Грех, конечно, в наше-то время жаловаться на наличие дел, пусть будут, и все же, все же.
Вы бы знали.
В приятной праздности хотя бы месяц, не испытывая при этом угрызений совести. Но вот полвека почти прожил, а такой возможности для себя не заработал. В настоящем отпуске был лет девять, пожалуй, назад. Целых две недели отпуска.
А еще того лучше – к бабушке на лето. И чтобы девять лет, и утром в лес, а потом на речку. А потом уже с книжкой в тесный мой загон между стеной и шкафом, куда только диван и влезал. Окно зато было свое, отдельное.
Но увы, увы.
Извините за сбивчивость, это просто дневниковая запись.

Да, кстати, запишите в блокнотики.
В следующий четверг, 6 июня (специальный день, день рождения одного там легкомысленного мужчины, которому поклоняюсь), в московском книжном магазине «Пиотровский» буду читать стихи – очередная презентация книжки.
Малая Никитская 12 строение 12. Практически напротив храма, где венчался один там мужчина, которому и так далее.
Голос ко мне вернулся, хочу реабилитироваться перед теми, кто был на вечеринке в «Бобрах».
В общем, приходите. Начало в 19 00.