Депутаты принимают закон о Национальном словарном фонде.
Больше прочих суетится нежно любимая мною Елена Ямпольская, глава думского комитета по культуре (пошли нам, Господи, эту фельдфебельку в Вольтеры, то есть в профильные министры!).
В годы прежние, доковидные и травоядные, я бы предположил, что все слова русского языка передадут в собственность Ротенбергам, а с тех, кто словами продолжит пользоваться, станут в пользу Ротенбергов взимать особый налог.
А теперь даже и не знаю.
(На самом деле все уныло, как русская весна, - они, похоже, собираются создать что-то вроде Главного словаря с единственно верными толкованиями слов.)

Было время (и было это не так уж давно), когда мы с вами скидывались, чтобы помочь Александру Архангельскому и Татьяне Сорокиной доделать фильм «Родина» об иеромонахе Иоанне Гуайте.
Удивительной судьбы человек, итальянец, который после знакомства с отцом Александром Менем перебрался в Россию, потом жил в Армении, изучал ее, потом служил в Москве и многим помог (помните эти истории, может быть)…
Фильм снят, осталось смонтировать, и опять есть шанс помочь. 30 марта в пространстве «Свое поле» (приятное место на «Красном Октябре», бывал там) – встреча с создателями фильма, можно поговорить и задать вопросы.
Билеты, правда, недешевые.
Я бы тоже пошел, но по ряду причин не смогу, о чем жалею. Ну, то есть, собственно, причина-то одна, день рождения у меня, придется променять интеллектуальный досуг на распитие спиртного в сомнительной компании так называемых друзей.
А вы сходите, расскажете потом.
https://svoepole.ru/events/30-marta-vstrecha-s-aleksandrom-arhangelskim-i-tatjanoj-sorokinoj

Какие теперь бывают преступления.
«В ходе следствия установлено, что обвиняемые, являясь лицами с нетрадиционной сексуальной ориентацией, действуя группой лиц по предварительному сговору с неустановленными следствием лицами, которые также поддерживают взгляды и деятельность запрещенного в нашей стране международного общественного объединения ЛГБТ, работали в баре "Роse"».
Так, для памяти.

Как в Германии представляют свободу наших выборов
"Русь" (илл.прил.) 1907 г. № 6
#раньшебылотакже

@pylgazet

Я снимал квартиру, однокомнатную, в Отрадном, недалеко от метро.
Забитую каким-то старым хламом, тесную и пыльную. Но это была квартира! Настоящая! Моя! И, конечно, там постоянно собирались друзья.
Это был ритуал – сначала мы встречались у метро, шли на рынок – он находился тут же. Долго бродили, выбирая водку – чтобы дешевая была и не особо все-таки ядовитая. Что-нибудь для девочек. Шампанское, например. Водка чаще всего – «Привет». Шампанское – «Салют».
Салют, два привета, - сказал как-то любезный друг Илья Игоревич торговке.
- Здороваешься? – поинтересовалась она.
- Нет, покупаю.
Покупали хоть какую-нибудь еду. Шли ко мне. Света, великая девушка, умевшая из чего угодно приготовить нечто съедобное, колдовала на кухне. Подтягивались опоздавшие.
Бывало там всякое и бывало весело.
И непременным фоном – «Футбольный клуб» на НТВ. Старшие мои товарищи, влюбленные в футбол всерьез, относились к передаче с демонстративным пренебрежением – они-то ведь точно лучше разбирались в любой околофутбольной теме! А я просто наслаждался.
Мне нравился метод, что ли. Ведущий говорил про футбол как про дело живых людей. Остроумно и легко. И при этом чувствовалось, что в шкафах его – много прочитанных умных книжек.
Не надо ведь на самом деле делать речь темной или засовывать в каждое предложение цитату, чтобы правильный собеседник догадался, с кем имеет дело. Не так это работает.
Много лет прошло. Кто теперь в той квартире живет – не знаю, хотя дом не снесли, проезжал как-то мимо – стоит. А с ведущим «Футбольного клуба» случайно пересеклись в баре пару лет назад. Вокруг общие знакомые спорили о делах текущих, у меня что-то спросили. Меня тяготил нелепый спор, да я и вообще разговоры о политике не очень.
- Политика, - чтобы избавиться от необходимости отвечать, сказал я, - такое дело: все в ней разбираются.
- Ну да, это как с футболом, - включился в беседу Уткин.
Уходит наше время, уходит. Вокруг – какие-то теперь неживые люди, и про их дела легко и остроумно говорить не получается.

Сегодня – день Сорока мучеников севастийских.
Завораживает меня эта печальная история: сорок воинов легиона, расквартированного в Севастии, в Малой Армении, отказались поклоняться идолам.
Их загнали в озеро, в ледяную воду, а на берегу, соблазна ради, растопили баню.
Один не выдержал, вбежал в баню и тут же умер. Зато воин из язычников, увидев стойкость христиан в вере, сбросил одежды и вошел в озеро по доброй воле.
Римляне не видели, конечно, что над стоящими в воде кружат ангелы и в руках у ангелов – венцы мученические.
Мы зато можем видеть, на иконах и на фресках. Предки тоже любили этот сюжет, потому, наверное, что русский человек кое-что знает про убивающий холод.
Идолопоклонники в конце концов выгнали мучеников на берег, перебили им голени, а потом сожгли.
У нас это был веселый, как ни странно, праздник – Сороки, вторая встреча весны (первая на Сретенье). В этот день, считалось, перелетные птицы возвращаются из теплых краев.
Тихон, довольно-таки тучный, кстати сказать, кот, все утро сегодня стоял у меня на столе смотрел в окно, цокая и попискивая на пролетающих мимо птиц.
Праздновал, видимо.
Согласно приметам птиц сегодня обижать нельзя. Надо предупредить Тихона. Он бы, конечно, хотел съесть всех птиц Земли. Но не может.

Когда был я моложе, в Москве тоже случались теракты. И вот тогда умнее я что ли был – всегда находились слова и силы на слова, мысли какие-то, желание и готовность спорить с такими же мудрецами, сразу и все постигшими. Тянуло своим ценным мнением делиться.
А теперь нет. Просто жалко людей. Невыносимо жалко людей.
И все же пара слов. Не про то, что случилось, а про то, что наступает. Incipit vita nova, как сказал по совершенно другому поводу старинный поэт Данте. Два года не оставляло ощущение, что длится и длится один и тот же страшный день. Что меня заперли внутри февраля.
Теперь дернулась на гигантских часах стрелка и наступил март. И выкинуло в жизнь еще более черную.
Впрочем, ожидаемо.

А еще снился мне сон. Эта история, пожалуй, в рубрику «Наши достижения».
Знаете, как оно бывает внутри кошмара, когда хочешь кричать – и не получается кричать.
И вот мы приехали с родителями в поселок, где жили давно когда-то, и они пошли ночевать в поликлинику, где мама когда-то давно работала.
Белый кирпич, двухэтажный домик, тогда он мне казался огромным, хотя позже выяснилось, что нет – был он совсем маленьким.
Во сне я тоже был маленьким, но он огромным не стал.
И они ушли внутрь, а меня бросили у входа. Не взяли с собой, не пустили в дом. Я погрустил, да и лег спать. У порога, в снег.
А снег – теплый, мягкий, одеяло. И я в него завернулся.
И пришла собака – нарисованная такая, плоская, два прямоугольника, четыре ножки. Уши, хвост, колючие зубы. И сквозь снежное одеяло руку мне прикусила.
Совсем даже и не больно, но очень страшно.
Очень страшно. И я стал кричать, маму звать, а кричать-то и не выходит. Но тут уж я решил не сдаваться – пытался и пытался.
И у меня получилось. Заорал. Напугал воплем жену и котов. Разбудили, вытащили в эту реальность из той.

Короткое эссе о тяге к прекрасному

Странники без определенного места жительства на остановке возле торгового центра. Два джентльмена и красавица. Бутылка водки ходит по рукам.
- Как же это они тебя пустили? – спрашивает один джентльмен другого.
- А я с охранниками зашел. Они говорят: «Заходи с нами! Мы знаем, что ты не воруешь». Я зашел и купил. Все законно.
- А я, прикинь, в «Летуаль» зашел! Пока не выгнали – попшикался там всяким. Да ты понюхай! Не, соглашусь, как-то глупо попшикался, непродуманно. Можно было лучше. Но голова ж не соображет ни хера. Потом уж, когда выгнали, я все обдумал.
Красавица молчит и ждет, когда ей наконец передадут бутылочку.

Для памяти: фотографии и видео с пытками подозреваемых, конечно, веха. Еще один штрих к портрету Новой Жизни, госпожи нашей.
Известно, кстати, что в опросах после терактов жители любых стран, где теракты произошли, – многие или даже большинство – одобрительно оценивают возможность максимально жестокого обращения с террористами. Вплоть до пыток. Это не удивительно и по-человечески понятно. Ну, вам – не знаю, а мне – вполне. Честно – ругайте, пинайте, - просматривая той бессонной ночью бесконечные ролики из «Крокуса», я очень хотел, чтобы этих сволочей убили. Без всякой жалости. Не они, а их. Чтобы – как в плохом боевике – нарисовался вдруг супергерой, способный за секунды разорвать на части убийц и спасти людей.
Знаете, в кино всегда ведь есть какой-нибудь уборщик, которого уволили из суперэлитных спецчастей за честность и принципиальность… А в жизни никогда его нету. Один только ужас есть.
Однако между первой реакцией погруженного в шок обывателя и действиями профессионалов-силовиков – остается все-таки некоторая дистанция. Должна, то есть, оставаться.
И еще один штрих – комментарии профессионалов-политологов при власти, которые это все оправдывают. Причем речь не о бойцах бригад мучеников дурью имени Малофеева, а о людях, изображающих прагматизм и склонность к холодному анализу.
Интересная физиономия у Новой Жизни, госпожи нашей.

Слышны Москвы далекой позывные. То есть, я хотел сказать, –
Всем, конечно, важно знать, как живут мои коты.
Живут непросто. Кажется, случился государственный переворот.
Малый Петр и Анатолий, властитель квартиры, мирно спали в разных углах кровати. Пришел Тихон, довольно-таки тучный, кстати сказать, кот. Петру отвесил подзатыльник – ну, это бывает. Временами Тихон его любит и моет, а временами – вот так.
Петр в панике бежал.
Но дальше случилось невероятное. Вообще-то старшинство Анатолия Тихон обычно под сомнение не ставит. А тут взял и прогнал Толю с кровати. Толя очень растерялся, ушел в коридор и стал там крейсировать, вопя при этом мерзким голосом.
Тихон же (напомню на всякий случай, что кот он довольно-таки тучный) поддался приступу радости. Катался по кровати, сам себе и солнцу показывал пузцо, а также очень громко выхрюкивал песнь победы.
После чего, задрав хвост, стал бессмысленно носиться по квартире, производя топот.
Сейчас, впрочем, диспозиция поменялась: Тихон отступил на кресло, Толя вернулся на кровать, а Петр, осмелев, занял любимую лежанку Тихона под фикусом. Чревато рисками, конечно: могут воспоследовать репрессии. Но пока тиран Тихон спит и никого не обижает.

К вопросу о стратегиях непротивления

Из (очень любопытной) книги Рикарды Вульпиус «Рождение Российской империи» извлек такую вот историю.
В XVIII веке имперская администрация – руководствуясь целым набором сложных идей, кстати, вроде как даже продуманных и обоснованных – решила создать в казахском (то есть, на тогдашнем языке – киргиз-кайсацком) пограничье некие специальные органы местного самоуправления, где российские чиновники и казахские выборные люди – речь про Младший жуз – совместно решали бы разные вопросы.
Чтобы и собственную политсистему казахов ослабить, и связи между народами закрепить, и показать кочевникам прелести оседлой, то есть цивилизованной с точки зрения начальства жизни.
Увы, ничего не вышло.
Казахские выборные люди приходили на заседания лишь в день выплаты жалования, забирали деньги и снова уходили в степь. Собственно, только эту цивилизованную привычку они и усвоили – привычку брать деньги из казны. Некоторые еще – привычку пьянствовать, но даже эту – уже не все.

Иван Давыдов рассказывает про старую церковь в своем родном городе (одном из) и удивительную судьбу двух священников, которые там служили в ХХ веке.
Церковь действительно очень красивая, а судьбы и правда удивительные.

(простите из-за технической ошибки пришлось перезалить этот пост - теперь все нормально, кажется)

https://telegra.ph/Skromnyj-syn-zemlemera-letchik-as-i-groznyj-car-Ivan-03-26

Помню, давно, задолго до судьи Зорькина один консервативный мыслитель написал статью о пользе крепостного права.
А Лейбов Р.Г., мой добрый друг, оставил комментарий: «Действительно, кому это мешало?»
Старинные люди умели пошутить, но я про другое. Моя печаль – искренняя. Читаю старые новости.
26 марта 2014 года. Времена уже не то, чтобы спокойные, и все же.
"Медведев на Мосфильме попробовал воспроизвести шум прибоя и топот копыт, сообщает Интерфакс".
Читаю и сам себя спрашиваю – кому это мешало?!

Написал некоторое время назад в одно дружественное издание заметку о параноидальных страхах современного городского жителя. Наверное, выйдет скоро. А теперь вот сижу за компьютером, и почему-то мне кажется, что за мной следят.

Спутник телезрителя, выпуск очередной

Включили вчера ненадолго телевизор. «Россию-24».
- Звериный оскал людоедствующих иноагентов на фоне теракта в «Крокус-Сити» стал еще заметнее, - сказал телевизор.
- И то, - согласился я.

Дневниковое всякое

Думаю о людях – взрослых и невзрослых, которые в «Крокусе» спасали других. Вы вот все, наверное, в душе герои и поступили бы точно так же. А я – не знаю (и проверять не хотелось бы). Но впасть в истеричную панику в подобной ситуации – вариант для меня возможный, кажется. К сожалению. А эти – не впали. Вытащили других. Много других. Круто.
Еще (почти без связи с предыдущим) – думаю о том, что срок за слова стал нормой. Не вчера начали, конечно, но было время, когда каждая такая история вызывала споры. А теперь это обыденность. И как-то я – при том, что я за происходящим в политике слежу по профессиональной необходимости – упустил момент, когда этот переход случился. Не уверен даже, что это связано с февралем. Возможно, до, хотя законы о дискредитации и фейках, понятно, все обострили.
И совсем уж без связи с предыдущим – думаю я про кота Анатолия. Например, потому, что Анатолий опять пришел спать ко мне на стол. Спит. Вид у него при этом очень какой-то печальный. Но на самом деле он нагрелся на солнышке и чуть слышно подхрюкивает во сне от радости. Как-то это все с печальным видом совмещается.
Еще про несделанные дела (включая пару стихотворений), но это тема скучная.
Еще про то, что в Эрмитаже, в Главном штабе открылась выставка работ заключенных. Лауреатов конкурса ФСИН. Возможно, удастся посетить. Если все планы реализуются.
Если будем живы и на свободе, как теперь говорят люди нашего круга.

В Госдуме указали на пользу тамагочи в обучении детей обращаться со скотом.
Кур и коров нельзя заводить в квартирах.
Виртуальный домашний питомец более доступен.
Об этом в интервью радиостанции «Говорит Москва» сообщил зампред комитета нижней палаты парламента по информационной политике, информационным технологиям и связи Андрей Свинцов.
Как нам все-таки повезло с депутатами.

Попросил мудрого бородача написать рецензию на одну важную для меня книгу (на новую книгу политолога Голосова, к чему скрывать).
- Хорошо, - ответил бородач, - но только учти: последний раз я писал рецензию лет сто назад, в «Еженедельный журнал», на какую-то книгу Славоя Жижека, и она называлась «Жижек-пыжик».
- Знаешь, - вздохнул я. – На этот раз над названием придется поработать. Не хочу даже думать, как бы ты назвал рецензию на книгу политолога Голосова.