Скоро семьдесят ему, поверить невозможно, конечно, хотя это ведь про меня что-то говорит, а не про него. Я постарел.
И, пользуясь случаем, написал вот кое-что о любви.
«Декорации для большей части действия — ржавеющий Советский Союз, тупые чинуши, которые всячески пытаются — и не без успеха — отравлять жизнь живым людям. Концерты — полуподпольные, и где-то рядом всегда — бдительные комсомольские вожаки и серые фигуры без лиц, зато с комитетскими корочками в кармане. И все, что получается, — получается поперек их усилий.
Читать об этом надоело еще в девяностые, мертвечина есть мертвечина, и место ей на кладбище, так ведь мы, романтики, думали. Теперь эти рассказы обретают внезапную свежесть. Узнавание, хоть и без радости, зато с надеждой: раз уж места у нас такие особенные, может, еще раз получится поперек? Фигур без лиц — в достатке, дефицита бдительных комсомольских вожаков тоже не ощущается, осталось только дождаться новых текстов. Таких — чтобы про всю жизнь сразу, таких, чтобы раз услышать, — и осознать, что не все тут зря.
А так, пока что, мне кажется, что все это зря».
https://gorky.media/reviews/vot-upala-s-neba-zvezdochka/

- Елку-то будем в этом году наряжать?
- А почему нет?
- Ну… Такое в мире… Какие праздники…
- Это у нас с тобой такое в мире. А у Тихона – елка.
Как вспомню эту круглую голову с выпученными глазами, безумными от счастья, среди пластмассовых ветвей, сразу почему-то на душе легче.
Тихон правда (кот) достиг уже таких степеней тучности, что елку, скорее всего, просто сломает. Да и ладно.
(Вообще, тут должен был быть другой текст, про тяжелый разговор с приятелем возле метро, и про то, как я стоял возле входа в подземелье, глазел по сторонам, - снег, вывески, машины, люди, и мысли мои были, как ни странно, оптимистичными почти, а беседа о Тихоне в этом тексте стала бы лишь вставным эпизодом; но остался в итоге только Тихон с елкой, что, вероятно, правильно.)

О безысходности и выходе из нее

Мы хотим усложнить проект «Бутовский полигон». Выйти из прошлого в будущее, через память об убиенных – в новую Россию. Мы планируем дополнить рассказы о новомучениках беседами – прямо там, среди расстрельных рвов, - живыми разговорами живых людей о том, что значит сегодня это место, и о том, может ли его свет осветить нашу дорогу. А пока – сбивчивое предисловие от Дмитрия Ицковича и Ивана Давыдова ▶️ https://clck.ru/36jAvz.

#бутовский_полигон

Короткое эссе о чудесах

Шел тут по улице – зима наползает без спешки, снег занимает заранее подготовленные позиции, - и вспомнил вот какую историю.
Когда-то давно, в прошлой жизни, то есть до февраля, но, кажется, уже после ковида позвал меня добрый друг почитать стихи в одном подмосковном ДК. Поехал, почитал, а потом был пир. Водка (не пью, но пришлось) и огромный пирог с капустой. Специально к моему приезду пекли. Вкусный невероятно.
Пирог мы до конца не осилили и мне его завернули с собой. В такси пригрелся, размечтался - ночь, зима, огоньки, - и когда выходил, пакет с пирогом забыл в машине. Расстроился. Пирог был очень вкусный.
Катя говорит: «Обидно же. Таксист его выкинет, небось. Ты ему позвони, скажи – очень вкусный пирог, не выбрасывайте, ешьте». Я подумал, что это будет странно: «Здравствуйте, вы только что везли черт знает откуда пьяного слегка человека, это был я, я у вас пирог забыл, вы его съешьте». Но спорить с супругой – не мой путь, позвонил, напугал, кажется, водителя.
Вспомнил это все – и страшно захотелось мне пирога с капустой. Отличный был пирог. Когда еще Господь пошлет такой пирог? Может, уже и никогда.
Печальными мыслями обуреваемый, дошел до места. То есть до офиса одного брадатого мудреца, которого конспирации ради обзову Дмитрием Соломоновичем.
Кофе, разговор, и тут мудрец вдруг встает и выходит из кабинета. А он, надо заметить, хлебосол. Патологический даже хлебосол, я бы сказал. Все время норовит чем-нибудь угостить.
Уходит, возвращается с тарелкой, а на тарелке – пирог с капустой!
Ну, может, и не такой великолепный, как тот, который я в такси забыл, но тоже очень достойный.

В рамках нашей рубрики "Приключения иностранцев в России", Иван Давыдов рассказывает о стихотворных посланиях Джорджа Турбервилля из опричной Москвы.

И кстати, о традиционных ценностях, которые подметил английский поэт в России:

"Возможно, мужик имеет веселую, обходительную жену,
Которая служит его грубым прихотям, – он все же ведет животную жизнь,
Предпочитая мальчика в постели женщине,
Такие грязные грехи одолевают пьяную голову".

Впрочем, понятно, это стандартный риторический ход, самый легкий способ для маркировки чужого. Европейцы друг друга в том же обвиняли охотно. В шестнадцатом веке, не в двадцать первом...
#иностранцы_в_России

https://telegra.ph/ZHenshchiny-razvrashcheny-hramy-zabity-idolami-11-22

Так, знаете, бывает, когда отдельные строчки, слова и обломки фраз начинают складываться в нечто целое, и ты понимаешь, что, видимо, будет новое стихотворение.
Когда – вообще непонятно, тут не угадаешь, может, завтра, а может, через месяц, но будет. Это странное немного и, скорее, приятное чувство.
Да, я это все к чему.
2 декабря (это суббота) в семь вечера в «Бобрах и утках» на Пятницкой небольшая вечеринка, там будут разные прекрасные поэты и писатели, и я тоже (умеренно, увы, прекрасный) что-то почитаю.
Приходите. Может, и случится к тому времени что-то новое.

(День мудрых бородачей на нашем скромном канале)

Известно тем, кого это касается, что одна из отличительных черт мудрого бородача Андрея Аркадьевича – какая-то болезненная, извращенная, до предела доведенная неграмотность. Хотя любим мы его не за это.
Или нет, вру. Любим мы его настолько сильно, что, возможно, и за это тоже. Даже и за это.
Любовь зла, мне его тексты приходится регулярно редактировать, и однажды кровь прольется из моих глаз. Но пока не пролилась.
Сегодня изучаю очередной опус означенного бородача. Обрывок фразы – не важно, о чем – «плавающих в этом океане и, находящихся, в броуновском движении».
Не выдерживаю. Пишу ему: «Зачем ты выделил слово «находящихся» запятыми? Что тобой двигало? Как вообще это работает?»
«во-первых, эьто красиво. Запятые они же для красоты. Чтобы не было однообразных рядов букв», - отвечает мудрец (цитата дословная).
Вскипаю, обдумываю язвительный ответ, параллельно продолжая ознакомление с текстом. Вижу: «Вокруг которого они, пляшут».
Сдаюсь, опускаю руки.

Или вот еще история про запятые.
Давно дело было. Увидел я в маленькой региональной газете статью. Разоблачительную. Тогда еще печатали в региональных разоблачительные, не только о росте надоев.
Страшные времена, если задуматься: захочешь о росте надоев почитать – а негде. Хорошо, что это все прекратили.
Виноват, отвлекся.
У статьи, что, в целом, удивлять не должно, был и заголовок: «Мы живем под собою, не чуя страны».
Я, конечно, восхитился и выложил фото газетной полосы в соцсеть. Не помню уже, в которую. Возможно, в ту, которая ныне запрещена. В ту, на дне которой теперь шевелят щупальцами релоканты, зубастые пасти щеря. А возможно, - и вовсе в Лайвджорнал.
И пришла ко мне в комментарии неведомая дама, и написала: «Вы хоть знаете, ЧЬИ это стихи?!!!»
Я решил поддержать беседу и ответил: «А это что, стихи что ли?»
«Как вы смеете кощунствовать!!!! Это ОСИП ЭМИЛЬЕВИЧ МАНДЕЛЬШТАМ».
В общем, изводил ее некоторое время плоскими шутками, а потом заглянул в профиль. Добрая пожилая женщина. За родину переживает, котикам на приюты собирает, а что к шуткам нашим не приучена – так ее ли вина.
Очень мне стало стыдно, а главное – после затяжного разговора как-то нелепо было объясняться. Извиняться. Пытаться растолковать, что статью в газете написал не я.
Не извинился. Может, зря.

Прочел на днях в одном социологическом канале:
«Пик карьеры у россиян наступает в среднем в 47 лет (вывод на основании опроса пенсионеров)».
Сначала подумал: «Ого, да я на пике карьеры!»
Потом подумал, что пика, судя по ощущениям, точеная.
И начал уже осваиваться с этой неуютной мыслью, но тут вспомнил, что мне на самом деле 48 и пик пройден.
Успокоился слегка.

ИСТОРИЧЕСКАЯ ЛЯГУШКА
По случаю предстоящего юбилея столетия существования института инженеров путей сообщения предполагается, как обыкновенно принято, учредить жетон. На жетоне будет, между прочим, изображена лягушка.
Происхождение лягушки следующее: воспитанникам первых выпусков института дипломы выдавались за подписью Государя Николая Павловича. Подписав один диплом, Государь нарисовал на нем лягушку. Спросить, конечно, Государя никто не решился, и после этого на дипломах стали рисовать лягушку и только с течением времени, когда дипломы уже не подписывались более самим Монархом, изображение лягушки было на дипломах уничтожено.
"Царицынский вестник", №3562. 1910 год

@pylgazet

(Всем, конечно, важно знать и тд)
Тихон освобожденный
Проснулся утром и чувствую – что-то не то. Просто Тихон (довольно-таки тучный, кстати сказать, кот), когда видит, что его человек проснулся – вскакивает со своей лежаночки под фикусом и бежит здороваться.
А тут – не бежит. Я встал. Анатолий (кот) – в порядке: он еще от осеннего обжорного помешательства не отошел и теперь все время просит еду. Вскочил, завопил, замурлыкал, поскакал на кухню. Петр Пуговица (малый кот) – спит на моем рабочем столе. А Тихона нет.
Обыскал квартиру. Нет. Нигде нет.
Что-то внутри кольнуло – надо заглянуть в шкаф. И точно – из шкафа голова с выпученными глазами. То есть это, получается, вечером вчера Тихон пробрался в шкаф с одеждой. Его там закрыли, не заметив. И он в шкафу тихо сидел всю ночь. И даже когда я встал и когда звал его – не подавал никаких признаков жизни. И дверь самостоятельно открыть не пытался, хотя для него это – вполне разрешимая задача.
Загадка, тайна.
Вылез, грустный и растерянный. Терся об меня, пел песни, сопровождал в ванную.
Я же размышлял – возможно, Тихон (довольно-таки тучный, напомню, кот) считает, что заточение в шкафу – судьба. Что он выйдет из этого испытания очищенным. Что в этом и есть сермяжная правда.
Не удивлюсь, если он обдумывает, сидя в шкафу, сочинение «Кот Тихон и его роль в русской революции».

На процедурах после отсидки.

И для сравнения - Петр Пуговица (малый кот).

ВДНХ в следующем году отмечает 85-летие. Это место проектировалось как выставка достижений будущего и на протяжении всего своего существования демонстрировало посетителям образы грядущего достатка, какими они представлялись в разные эпохи,— то в виде дружбы народов, то в виде шашлыков.

Иван Давыдов прогулялся по ВДНХ с начала 80-х до наших дней, из советского счастья в постсоветскую разруху и обратно, и посмотрел, как эти образы утрачивали пафос и обретали его снова.

«В Набережных Челнах новорожденную девочку назвали Россия-Святосия-Святороссия.
Мать младенца зовут Родушка, а имя старшего ребенка — Природа, сообщила пресс-служба Камского детского медицинского центра.
«Мы знали, что до Владимира Владимировича была другая страна. Сейчас пришел замечательный человек и начал помогать нам, помогать людям. Мы сейчас с гордостью назвали нашу дочь Россия. Россия Владимировна, по совпадению с Владимиром Владимировичем. Это не политический момент, это некое совпадение. Россия — это основное имя, Святосия — священная святая сила России, святое сияние России», — рассказал в интервью изданию «Газета.ру» отец девочки Владимир Сухов».
Изучая эту любопытную новость, придумал красивое имя для девочки – Ватеманоза. Валентина Терешкова – матерь нового Основного закона.
Хотя и Денацификация – тоже неплохо. Может, даже лучше.

70 лет. Невозможно, конечно, поверить.
Хотел сначала выложить сюда «самую свою» песню. Стал перебирать в голове названия, выпал из жизни минут на пятнадцать, понял, что это нерешаемая задача.
Тогда просто решил погадать на Ютубе. И вот результат.
Спасибо за все, что было, и за все, что еще будет. И да, важное забыл сказать: россияне, помните, Борис Борисович включен минюстом в реестр иноагентов, и он, возможно, единственный, кто включен в этот позорящий родину реестр заслуженно: он-то уж точно агент иного и лучшего мира.
https://www.youtube.com/watch?v=nCBNdnHBPmM

Вспомнилось вот еще к случаю
- Там у тебя что-то про голубой огонек играло, заведи, - сказала бабушка. Я нашел кассету, поставил. - Голосок слабенький у мужичка, но слова душевные, - сказала бабушка.
Столько лет уже без нее. А мужичок со слабеньким-то голоском – и в форме, и в ударе. И слава Богу.

Три открытых файла.
Два – «дела», один – «свое». «Дела» надо доделать, хотя особого смысла в этом нет. В «своем» - может быть, есть мизерный шанс на смысл, в бесконечных спорах о сути выеденного Я – точно нету. Но на «свое» времени не остается вовсе.
Хотя, конечно, и «свое» - кому это все нужно.
Терзания и сомнения, кстати, - отличный способ для оправдания собственного безделья. Будем считать, что это лайфхак.
Стол, дальше окно, на подоконнике – малый кот Петр Пуговица. Ни сомнения, ни терзания Петру неведомы. Петр смотрит в окно и громко выхрюкивает песнь радости.
Что уж ему там за окном так сильно понравилось – загадка.

На днях разговаривал с мамой по телефону, и она вдруг спросила:
- А помнишь, как мы в кино с тобой ходили? Гуляли еще вокруг цирка потом?
Я помню, конечно, она приехала в гости, захотела в театр, но было лето, мертвый сезон, все, что могли московские театры предложить, ей не понравилось, сказала - пойдем в кино. Изучил афишу, среди прочего шел тогда в прокате «Водитель для Веры», мне, конечно, очень не хотелось, но она почему-то настояла. Сидела потом в зале, плакала. Гуляли, ужинали.
«Мир», кинотеатр на Цветном, кажется, закрылся теперь.
Я, кстати, тоже кое-что вспоминал как раз перед тем, как ей позвонить, но рассказывать об этом не стал.
Мое детство – это вода. Летом, я, кажется, жил в реке. Плавать научился рано, плаваю, как рыба, и вся моя детская жизнь – борьба за право пойти купаться.
Я болел все время, взрослые тревожно прислушивались к моему дыханию и при первом же намеке на простуду (которая запросто могла кончиться воспалением легких) купаться запрещали. Но и я кое-что умел. Я-то раньше них понимал, что заболеваю, что вот-вот опять начну кашлять… Я дожидался, пока взрослые засыпали (они засыпали рано), крался на кухню, - там у бабушки в шкафу таблетки, съедал несколько горстей «таблеток от кашля» (так и назывались, что-то с кодеином, наверное, тогда ведь не запрещали, простые были времена). Ночью спал спокойно, а утром шел на речку.
И вот как-то осенью отец позвал нас покататься на лодке на огромный поселковый пруд. Они с мамой вечно ссорились, потом мирились, потом опять ссорились… Это был, надо думать, момент примирения. Романтика – семья, лодка, легкий ветерок, сентябрь. Я в куртке и в свитере. И я понимаю, что это – последний шанс оказаться в воде. Потом – ждать до лета.
И прыгаю в пруд. В одежде. И плыву от лодки прочь. А они с криками за мной. Отец гребет, мама плачет… Идиллию я, кстати, пожалуй, не нарушил – наоборот, они как раз забыли о ссорах своих, пока меня вылавливали.
Заболел потом, конечно.
А теперь вот снова, кажется, заболеваю, хотя в речку и не прыгал. Очень не вовремя. Теплая эта каша в голове мешает.

Странное чувство. Всегда и удивляюсь, и не удивляюсь, глядя, как гордится родина некогда (ею же) посаженными и сосланными.
Усадьбы декабристов в Иркутске (шикарные, кстати сказать, усадьбы), мемориальная доска в память о Сперанском в Перми… Стоял под ней, вспоминал, - у кого-то прочитал, как юные пермяки швырялись в Сперанского навозом, когда он шел по улице.
Там, кстати, и сейчас проходят ежегодные соревнования по метанию коровьих лепешек на дальность. Традиции.
Или вот – вышел однажды в морозную ночь на станции Коноша. Там поезда долго стоят, и сосед по купе сказал, что на станции – круглосуточный буфет с отличными калитками. Это пирожки такие открытые.
Покурил, подумал, полюбовался на снег (родине идет снег, не устаю повторять). Зашел в здание вокзала. Буфет присутствует, калитки отличные, а еще на стендах – фотографии кудлатого мужчины и стихи, которые даже красивее, чем снег.
Километрах в двадцати Норинская, куда русскую поэзию сослали за тунеядство.
А сегодня вот юбилей. Шестьдесят лет со дня выхода культовой в определенных кругах статьи «Окололитературный трутень».
«Как видите, этот пигмей, самоуверенно карабкающийся на Парнас, не так уж безобиден. Признавшись, что он «любит родину чужую», Бродский был предельно откровенен. Он и в самом деле не любит своей Отчизны и не скрывает этого. Больше того! Им долгое время вынашивались планы измены Родине…
Очевидно, надо перестать нянчиться с окололитературным тунеядцем. Такому, как Бродский, не место в Ленинграде…»
Черт знает, какие из этого должны следовать выводы.

(Всем, конечно, важно знать и тд)
Редкий случай – все три кота оказались на моем столе.
Анатолий (кот-ветеран) с самого утра на столе за компьютером спал. Запрыгнул на стол Тихон (довольно-таки тучный, кстати сказать, кот), оперся передними лапами о подоконник, стал смотреть в окно задумчиво. Следом влез Петр Пуговица (малый кот), остановился, принялся умываться.
Я потянулся к телефону, чтобы это все запечатлеть. Телефон тут же, рядом, нужно всего несколько секунд, чтобы взять его и включить камеру.
Увы.
Нескольких секунд хватило и Петру, чтобы укусить Тихона за хвост. Тихон в гневе обернулся, явно намереваясь настучать Петру по круглой голове. Петр начал отступать, неуклюже, задом, и сел на Анатолия. Анатолий вскочил и в панике бежал. Следом – окончательно перепугавшийся Петр Пуговица.
Тихон фыркнул и неспешно слез со стола на пол.
Тут я как раз и включил камеру, но снимать было уже некого.