Пропаганда взялась хвалить Трампа. Причем как-то по-новому.
Рассказывают о том, как любят простые американцы экс-президента.
Байден, пишут, пришел на пляж, а там на него никто внимания не обращает. А вот если бы Трамп пришел! Такое бы началось.
Кстати, наверняка. А я вспомнил, что в Москве, в галерее Artstory выставка Владимира Любарова. До конца июля, кажется.
И на ней можно увидеть такую, например, работу.

И (к предыдущему) такую вот:

Такое вот событие грядет в четверг. Дорожные байки и демонстрация веселых картинок. Весь вечер на арене - мудрый бородач. Приходите, кто не уехал. https://politru.timepad.ru/event/2495257/

Поздним вечером, в метро, на эскалаторе.
Длинный еще такой эскалатор. Как жизнь моя.
Впереди мужчина. Обыкновенный мужчина. Синие джинсы, белая рубашка. «Лет пятидесяти мужчина», - хотел было написать, но вдруг не без горечи понял, что могу сказать и по-другому: «Моих примерно лет».
Ну да, моих примерно лет.
На полпути ко дну мужчина взял, да и сел на ступени. «Устал», - подумал я. Чего же тут такого? Я тоже устал.
Устал он сильно, как выяснилось, потому что и внизу встать не попытался. Это заметила подземная дама, следящая за работой эскалатора, в связи с чем эскалатор остановила.
А я не заметил. В связи с чем едва не перелетел через усталого мужчину. Но удержался. Зато заметил, что он прилично пьян.
Дал ему руку. «Давайте, - говорю, - помогу». Поднял. Хотел проводить до вагона, но он отпихнул меня – не сильно отпихнул, однако решительно. Гордец. И двинулся сложным зигзагом на платформу.
Жалко почему-то стало мужчину моих примерно лет в синих джинсах и белой рубашке. Потом себя. А потом уже и вас всех.

К недавней записи о жаргонных значениях слова "синий". Тут вот, например, все однозначно.

Давненько тут котов не было. Вот, например, мамин кот Ксений (он же Оксан).

Работать не хочется. Хочется снова без особого смысла идти пешком по Руси.
Вспомнил вот – совсем ведь недавно это было, по дороге из Палеха в Южу.
Мудрого бородача Андрея Аркадьевича одолевали осы. Он добыл какую-то тряпицу, скрутил из нее жгут, и пытался ос жгутом поразить. С присущей ему природной ловкостью.
Я шел впереди. Не знаю, доставалось ли осам. Мне доставалось.
Иногда Андрей Аркадьевич попадал мне по рюкзаку. Иногда. Ну, скажем так, пониже рюкзака. Чувствительно.
- Слушай, - сказал я. – Я вот стараюсь быть современным. Отращиваю толерантность. Ко многому открыт. Но давай хотя бы договоримся о стоп-слове!
- Давай! – радостно закричал он и огрел меня для разнообразия по плечу.
Позже, на привале в селе Преображенском, когда неюный шалун взялся поливать меня молоком, я вдруг осознал – не такой уж я и современный. Не ко всему открыт.

- Конечно, у него деньги! А как ему без денег? Это же частная компания, понимаете, частная! Ему же все покупать надо! Снаряды надо! За все плати! Зато как воевал! Да, богатый. А почему он бедный-то должен быть? Вот почему?
- Ну да, конечно, но по закону же надо. Надо, чтобы все по закону.
- А вы что думаете, у него не по закону было? У такого человека – и не по закону? Это сейчас нам рассказывают… А вы телевизор-то не слушайте, у вас он вон целый день включен.
Лифт приехал, и я не узнал, чем закончился спор белесой старушки с нашей улыбчивой консьержкой. Консьержка, как ей и положено, отстаивала закон и порядок.

Утром уже приснилось, как мы с Иваном Давыдовым побили известного антисемита Чижова.
Я сидел у зеркала и гримировался перед выступлением, а за моей спиной Иван говорил:
— Чижов, я же знал вас молодым человеком, вы были коллектором и играли на гобое. Как вас занесло в антисемиты?
Я поглядел в зеркало. Известный Чижов был мне не известен. Лицом он был похож на знаменитого Виктора Милитарева, но размерами превосходил Виктора, как Голиаф Давида. Одет известный антисемит был в серый костюм-тройку, удачно сочетающийся с ярко-желтым галстуком.
Внезапно он схватил своими гомерическими руками Ивана Давыдова и принялся его душить, вертясь вокруг собственной антисемитской оси.
Тогда я оставил свои занятия, встал, повернулся и, изловчившись, пнул Чижова ногою.
Наощупь Чижов оказался предсказуемо мягок. Он отпустил Давыдова и покатился, как шар, вереща и теряя по дороге пиджак, брюки, жилетку и сорочку. Под ними известный антисемит Чижов был облачен в матросской раскраски исподнее. Галстук каким-то чудом удержался на шее антисемита, который остановился, взревел и ринулся на меня, как чугунный шар на ветхий дом.
Но тут уж Иван Федорович не оплошал: подпрыгнул и нанес Чижову меткий косой удар в нос, и известный антисемит, стробоскопически мелькая исподним, вновь понесся от нас, сметая по дороге ширмы, низкие столики с ликерами, томных девушек с длинными сигаретками в еще более длинных мундштуках, вазы с ирисами и нарциссами, лиловых негров, желтых ангелов, маленьких балерин и прочий декадентский вздор.
— Неплохо сработано, — сказал я Ивану Давыдову.
— Он мне еще три тысячи остался должен с 2006 года, — меланхолически заметил поэт.

Оковы Инстасамки

Глава Совета по правам человека Валерий Фадеев на форуме «Дигория» в Нижнем Новгороде высказался о вкусах и воспитании российской молодежи:

«На молодежи были лжелиберальные кандалы. Сегодня мы хотим их снять, чтобы молодежь была более свободной, чтобы могла вести дискуссию, в том числе экономическую. <…>

Инстасамка - это же катастрофа. Она не умеет петь, тексты плохие, но школьники в младших классах слушают. Видимо, те, кто с ней работают, умеют «пробивать» ритмом, звуком. Как это остановить? Конечно, через образование - это отдельная, большая тема.

Мир превращается в какую-то деревенскую околицу, где лузгают семечки и слушают Инстасамку. Инструменты Интернета работают на инстинктах, и те, кто ее продвигают, это хорошо делают. Это самый низкий уровень человеческого взаимодействия. Как его поднять хотя бы до разума? Это вопрос».

#конспектПолитРу

У мудрейшего из встреченных мною бородачей сегодня день рождения (задумался, кстати, много ли я на некоротком уже жизненном пути встречал бородачей; - много встречал, но все какие-то, знаете ли... в общем, бородач Андрей Аркадьевич точно мудрейший, только вот комплимент ли это?) Мудрейшего - поздравляем, а у вас, у нормальных, имею в виду, у непоехавших, - уникальный шанс лично воздать бородачу почести и принести дары: https://polit.ru/article/2023/07/08/sever/

(Всем, конечно, важно знать, как живут мои коты)
Да и о том, что такое настоящее разочарование, вам тоже узнать не помешает.
Тут, значит, довольно-таки тучный кот Тихон приболел. Сейчас все, тьфу-тьфу-тьфу, в порядке уже, но несколько дней он ходил по дому в воротнике.
Когда болезнь начала отступать, Тихон решил напомнить всем, что именно он здесь – грозный диктатор. Кота Анатолия, одноглазого президента квартиры, Тихон по непонятным причинам не обижает, а вот крохотному коту Петру, бывает, достается.
В общем, Тихон ополчился на Петра, а Петр залез под тумбочку и стал оттуда верещать.
Обычно Тихон (довольно-таки тучный) тоже может залезть под тумбочку, хоть и не без труда. А тут воротник помешал. Тихон попытался раз – не вышло. Попытался два – не вышло. Сел Тихон на толстую попу и стал очень потешно печалиться.
На фото – Тихон исцеленный и довольный жизнью.

Уж простите, но не могу остановиться. Тихону бы, кстати, понравилась эта фотография: тут не видно, что он довольно-таки тучный.

Короткое эссе о гордыне и смирении

Вчера в соцсетях увидел, не сохранил, потерял.
Страничка книги с выходными данными. Год, издательство, тираж, аннотация.
И сразу после аннотации – еще несколько строк. Редактор вписал, удалить забыл, так и напечатали.
Там стихи (да и средние), стихи не вспомню, но мысль понятна – я, пишет редактор, человек небесталанный, вынужден годами читать графоманские тексты, превращать дерьмо в конфетку, на это и жизнь уходит. Вот и теперь…
Прочел, вздохнул: не так ли и я? Тоже ведь и я редактор.
И только потом, вчитавшись, обнаружил, что страдал неведомый редактор над одним из романов Кундеры.

14.02. 1912 года в г. Иваново-Вознесенск пожаловал отставной полковник Федор Конрадович Ван-Бенигсен для проведения публичных бесед на тему о втором пришествии Христа, в чем ему было отказано Иваново-Вознесенским полицмейстером.

Ворон

1
Содом и Гоморра – города-побратимы.
Изучив их историю, читатель грустит,
Потому что последствия некоторых действий необратимы.
Страх его догоняет чужой, накрывает стыд.

Он готов бежать наперегонки с бедой.
Но дышать – это тоже труд, если воздух вязок.
И не надо дышать. Надо сделаться морем с мертвой водой,
За которой вороны с флягами станут летать из сказок.

И чтобы ни времени, ни судьбы,
Ни радости и ни боли.
И вместо любимых – любых – столбы.
Да вот хоть из соли, что ли.

2
Ну и что, что полно народу, влезем, давите!
Там в вагоне мужчина в черном плаще
Речь говорит о древнем царе Давиде,
О его праще, да и вообще

Это не важно, важно к окну пробиться.
Древние – такие же люди как мы.
Разве только вот охотнее верили болтовне очередного провидца.
Зато позамысловатей складывали псалмы.

За окном на горе примостился город – дома, дворы,
Колокольни колючие царапают небесный виссон…
И понятно, что нет здесь ни города, ни горы,
Но и есть – потому что рельсы для нашего поезда прокладывали сквозь сон.

Сон этот тоже однажды кончится,
Утро позолотит облаков края,
В город войдет королевская конница,
Перевешают драгуны таких, как я.

Пустыри останутся травам сорным,
Гид расскажет туристам сонным
Про лихие наши дела.
Человек в плаще обернется вороном.
Черные расправит крыла.

Давно пытаюсь это хоть как-то для себя сформулировать, но трудно, трудно.
Для меня происходящее («случившееся», может быть, более уместное слово) – это история личного краха.
Да, «случившееся», потому что, странным образом, оно хотя и длится, но случилось, - тогда, февральским утром понятного года, когда я смотрел ошалело в телевизор, листая параллельно новостные ленты.
И молниеносно все мои планы, - а они были, - оказались отмененными. Все, что меня в моей жизни интересовало, все, что было важным, - потеряло… Нет, не смысл, я бы тут вообще не взялся гадать о «смыслах». Не смысл, а вкус. Радость.
Когда делаешь что-то по-настоящему, радость важна.
А тут она стала неуместной, что ли. Неприличной. Тоже нет. Ее не стало. Скажем так. Совсем или почти.
Можно любить, можно писать стихи (это вообще ближе к физиологии, они в некотором смысле «сами пишутся», они не спрашивают, хочешь ты или нет), можно – как бы это – искать что-то в истории, ладно, скажем так за неимением более подходящих слов, можно придумывать истории…
Это все странно – это не про ответственность и не про вину (я много думаю про ответственность и вину, но это другой геологический пласт, не связанные очевидно вещи). Не про рациональное.
Ну вот просто как будто в еду тебе подсыпали немного мышьяка. Не убили, все съедобно, но есть проблемы со вкусом.
(Я понимаю, что страдания такого рода смешны на фоне настоящих, и нам каждый день без жалости рассказывает про настоящие, и каждая ночь рассказывает тоже, но и они ведь тоже есть, и даже эта оговорка – необходимая и неизбежная – как лишняя ложечка мышьяка).
С интересом наблюдаю за людьми, которые находят себя. Хотя, пожалуй, не завидую. Один мой знакомый, неглупый, кстати, написал недавно – или сказал? его постоянно теперь по телевизору показывают: «Я русский человек, и мне нравится смотреть, как горят немецкие танки». Ну, такая вот радость.
А я русский человек, и…
При этом, кстати, - зафиксирую, демонстрируя честность, - мне все равно хочется кое-что из задуманного доделать. Но тут уж как Бог даст.
Опять не получилось, ладно, может, как-нибудь еще попробую.

Если раненый медведь бросится в воду и станет гнаться, то не надо плыть от него ни поперек реки, ни по течению, а надо спасаться от медведя вверх по реке, так он догнать не может. Самое же лучшее, это намочить в воде пиджак, допустить медведя и накрыть им голову зверя. Медведь обеими лапами станет тянуть пиджак с головы и так сам же свою собственную башку погрузит в воду и утопит себя.

16 июля 1931

Осень была или весна, что ли, наоборот, под ногами чавкало, вот что точно.
Рыжая глина, там земля – рыжая глина.
Я приехал на кладбище, где бабушка моя, дед и отец.
Городские кладбища тесные, деревьев мало, глина эта… Я шел между рядами. Сначала к отцу – там проще, он прямо у дорожки. Раз прошел, другой, - и не нашел могилу.
Пошел к бабушке – они с дедом от дорожек в стороне, к ним добраться сложнее. Проваливался в какие-то ямы по колено, перепачкался весь в отвратительном и рыжем, но не мог увидеть их маленьких памятников.
Сел на чужую скамейку, закурил, и такая взяла тоска. Опять меня бросили. Они меня еще раз бросили. Как же так.
Оглянулся – бабушка смотрит на меня. Строгая она такая на фотографии. Это странно. Самая добрая была. Из любви сделанная.
Подошел, цветы положил, поговорил.
Выбрался к дорожке и отца тоже сразу увидел.
12 лет сегодня, как бабушка моя умерла.
Умерла. Такое неправильное слово.
А сейчас вот искал фотографию – поселок наш, мы в центр пошли, где магазины, она нарядная, веселая, я в модной курточке, которую из Москвы привезли… Не нашел. Была ведь. Сканировал. Не могу найти.

Такие вот еще печальные истории случались в свое время на окраинах империи https://t.iss.one/politru/9658