Неделя святых Праотец

Все ближе праздник Рождества Христова. К нему относится и память Праотцев, совершаемая сегодня вечером на всенощной и завтра на литургии.
Когда-то этот день назывался «Воскресеньем перед [воскресеньем] Отцов».
Воскресенье Отцов — это воскресенье, непосредственно предшествующее Рождеству, когда вспоминаются предки Христа по плоти и когда на литургии читается родословие Христа из Евангелия. А одним воскресеньем ранее (по-гречески: προ-) была установлена та память, которую мы и отпразднуем сегодня и завтра. Поэтому она и называется так: «праотцов», то есть «προ-отцов».
В этот день вспоминаются все вообще святые из Ветхого Завета, от Адама и до Вавилонских отроков и пророка Даниила, предсказавшего время Рождества Христова. На всенощной этого дня устав устанавливает каноны: воскресный, Вавилонским отрокам и всем ветхозаветным праотцам.
Смысл канона праотцам понятен — в нем прославляются праведники, святые и пророки Ветхого Завета, которые ожидали пришествия Спасителя, пророчествовали о нем, а многие и вовсе оказались прямыми предками Господа Иисуса по плоти.
Но какое значение имеет история Вавилонских отроков в предрождественском богослужении, раз им положен отдельный канон, несмотря на то, что они упоминаются и в каноне праотцам? И почему к ним отсылает и ряд других песнопений сегодняшней службы?
Песнь Вавилонских отроков (Дан 3), воспетая из раскаленной пещи, с древности занимает важное место в христианском богослужении. В частности, она исполняется в конце паремий Великой субботы, непосредственно предшествуя первой Пасхальной литургии, совершаемой по чину свт. Василия Великого. А в ключевом православном гимнографическом жанре — каноне — молитва Азарии и песнь Вавилонских отроков стала основой для его 7-й и 8-й песней.
Чудо с огненной пещью символически указывает как на Рождество Христово (пещь не опалила их, как и Божество не опалило Деву; ангел нисшел к ним, как и Господь нисшел на землю), так и на Воскресение Христово (три отрока, которые должны были неминуемо умереть, указывают на тридневное пребывание Христа во гробе, а пламя пещи — на огонь Воскресения). Вавилон — когда-то главный город древнего Ближнего Востока и, в глазах иудеев, столица мирового зла — стал местом, где было воспето одно из самых священных прославлений Бога: так и сейчас из нашего мира, лежащего во зле (1 Ин 5. 19), мы воспеваем Христа, грядущего родиться в Вифлееме Иудейском.
Неслучайно в один из ближайших дней — совсем близко к Рождеству — будет праздноваться и самостоятельная память пророка Даниила и Вавилонских отроков. А в византийской и древнерусской традиции существовал и такой интересный богослужебный чин, как Пещное действо. Его совершали именно в Неделю праотцев. Посреди храма ставили символическую пещь, туда помещали трех лучших певцов (они символизировали отроков), другие певцы и пономари, одетые в одежды «халдеев», подкладывали под пещь фейерверки — и это прямо в храме!, — исполняли отрывки из Книги Даниила; наконец, из-под потолка церкви в «пещь» спускали на веревке деревянную фигуру ангела, «отроки» пели песнь Вавилонских отроков и так далее.
Концертные исполнения древнерусских и византийских песнопений Пещного действа можно найти в сети.

Сегодня вечером на «Господи, воззвах» — следующий славник:

И́же пре́жде Зако́на отцы́ вся восхва́лим днесь, ве́рнии:
— Авраа́ма боголю́би́ваго,
— и Исаа́ка, от обеща́ния рожде́ннаго,
— и Иа́кова,
— и двана́десять патриа́рхи.
[А также:]
— Дави́да кротча́йшаго,
— и Дани́ила, жела́ний проро́ка (τὸν ἐπιθυμιῶν Προφήτην),
— и три о́троки с ни́ми сла́вяще, пещь в ро́су преложи́вшия,
прося́ще оставле́ния [грехов] от Христа́ Бо́га, прославля́емаго во святы́х Свои́х.

Из него ясно, о ком предлагается особенно вспомнить в это воскресенье: об Аврааме, Исааке, Иакове и двенадцати сыновьях последнего; о царе Давиде — прообразе Царя-Христа; и о пророке Данииле вместе с тремя вавилонскими отроками. При этом Даннил назван «пророком желаний», это отсылка к следующему фрагменту из его пророчеств:

«Когда я еще продолжал молитву, муж Гавриил, которого я видел прежде в видении, быстро прилетев, коснулся меня около времени вечерней жертвы и вразумлял меня, говорил со мною и сказал: "Даниил! теперь я исшел, чтобы научить тебя разумению. В начале моления твоего вышло слово, и я пришел возвестить его тебе, ибо ты муж желаний; итак вникни в слово и уразумей видение. Семьдесят седмин определены для народа твоего и святого города твоего, чтобы покрыто было преступление, запечатаны были грехи и заглажены беззакония, и чтобы приведена была правда вечная, и запечатаны были видение и пророк, и помазан был Святый святых. Итак знай и разумей: с того времени, как выйдет повеление о восстановлении Иерусалима, до Христа Владыки семь седмин и шестьдесят две седмины; и возвратится народ и обстроятся улицы и стены, но в трудные времена. И по истечении шестидесяти двух седмин предан будет смерти Христос, и не будет; а город и святилище разрушены будут народом вождя, который придет, и конец его будет как от наводнения, и до конца войны будут опустошения. И утвердит завет для многих одна седмина, а в половине седмины прекратится жертва и приношение, и на крыле святилища будет мерзость запустения, и окончательная предопределенная гибель постигнет опустошителя"» (Дан 9. 21–27).

Здесь архангел Гавриил — тот же, кто затем возвестит Пречистой Деве о Воплощении Сына Божия — называет Даниилу время пришествия Христова.

Это важное пророчество, в службах наступающих дней будет ещё ряд отсылок к нему.

Впрочем, канон утрени Недели праотцев посвящен всем святым и праведникам Ветхого Завета. Но другой канон уже вновь фокусирует внимание молящихся на фигурах пророка Даниила и Трёх отроков.

В текущем году Неделя праотцев совпала с памятью свт. Спиридона Тримифунтского (= 12 декабря старого стиля; по новому стилю завтра уже и вовсе день Рождества). Это великий святой, любимый многими. Но все же основной акцент предстоящей службы — на подготовке к Рождеству Христову.

Славник на хвалитех:
Прииди‌те вси,
ве‌рно торжеству‌им пре‌жде Зако‌на оте‌ц:
— Авраа‌ма и су‌щих с ним ле‌тнюю [т.е. ежегодную] па‌мять;
— Иу‌дово пле‌мя [т.е. потомков старшего сына Иакова, Иуды— царя Давида и иных святых царского рода до Христа] досто‌йно почти‌м;
— и‌же в Вавило‌не о‌троки, угаси‌вшия пе‌щный пла‌мень, я‌ко Тро‌ицы о‌браз с Дании‌лом восхва‌лим;
проро‌ческая прорече‌ния изве‌стно [т.е. уверенно, твердо] держа‌ще, со Иса‌ием велегла‌сно возопии‌м:
Се Де‌ва во чре‌ве прии‌мет и роди‌т Сы‌на Эмману‌ила, и‌же есть [т.е. "что переводится как":] С на‌ми Бог.

17/30 декабря. Память пророка Даниила и Трёх отроков

17.XII по юлианскому календарю — то есть сегодняшний день, 30 декабря, — в Римской Республике было праздником сатурналий (к концу эпохи Республики празднование продлили до нескольких дней). В этот день, помимо торжественных публичных церемоний, устраивали домашние празднества, на которых всё делали наоборот: хозяева прислуживали рабам, причём и те, и другие одевали шапочки вольноотпущенников, и так далее. Люди дарили друг другу подарки, пили вино и играли в игры. Для римлян, а позднее — и попросту повсюду в Римской Империи — сатурналии сделались самым популярным праздником. Известны они были и иудеям, которые, естественно, дистанцировались от этого языческого торжества (хотя традиции хронологически близкой к нему Хануки во многом схожи), вплоть до того, что некоторые мудрецы объясняли само слово «сатурналии» как искажение еврейской фразы, означающей «скрытая ненависть»: так возникновение праздника возводилось к Исаву, возненавидевшему Иакова (некоторые иудеи считали, что римляне произошли от Исава).

А что в этот день мы находим в византийском церковном календаре? — память пророка Даниила и Трёх Вавилонских отроков. Несомненно, эта память установлена на этот день в прямой связи с сатурналиями, а не потому, что откуда-то кому-то стало известно, что эта дата имела значение для самого пророка Даниила (кстати, в древнем календаре Иерусалимской Церкви, где знали о библейских пророках больше, чем где-либо, памяти Даниила и Вавилонских отроков установлены на совсем другие даты: 15 октября и 25 августа).

По своему составу, служба 17 (30) декабря имеет ряд интересных особенностей. Она строится по чину будничной, однако содержит два канона утрени, что бывает в службах праздничных. У стихир часть богородичнов заменена предрождественскими песнопениями, как в дни важнейших памятей Рождественского поста — таких, как праздники апостола Андрея, святителя Николая, Зачатия праведною Анной Пресвятой Богородицы. Далее, для случая совпадения памяти пророка Даниила с Неделей праотцев Типикон приводит отдельную Маркову главу, завершая ее словами: «Сице поем службу и великаго святаго празднуемаго, аще случится в сию неделю». Иначе говоря, при таком совпадении память пророка не только не отменяется (в отличие от обычных вседневных памятей) — хотя формально является вседневной, — но и даже становится образцом для совершения служб с памятями великих святых. Наконец, тропарь службы пророка Даниила и Трёх отроков служит тропарем Недели отцев, а кондак — кондаком как Недели праотцев, так и Недели отцев.

Содержание песнопений службы также выделяет ее из ряда других вседневных служб. Одни пересказывают удивительные пророчества Даниила — естественно, с особым акцентом на те из них, что относятся к Рождеству Христову, — другие прославляют благочестие и дерзновение Трёх отроков или раскрывают, как важнейшие христианские догматы оказались предуказаны в обстоятельствах произошедшего с ними чуда. Многократно в службе затрагивается тема отказа от пищи язычников и необходимости подвига поста. Встречается и такая любопытная мысль: пророк заставил поститься даже неразумных животных — львов, к которым его самого бросили на съедение, — так как они не стали его есть.

Почему же христиане восточной части Римской империи, ромеи, которых мы называем «визнтийцами», установили память пророка Даниила, изображаемого в особой шапочке и загадочно именуемого «мужем желаний», именно на день начала сатурналий?

Во-первых, тема времени и хронологии, составлявшая одну из сторон сатурналий, характерна именно для пророчеств Даниила, предсказавшего время Рождества Христова в пророчестве о «седминах». А во-вторых, где-то с этого дня начинали соблюдать Рождественский пост (вот почему тема поста так подробно представлена в песнопениях службы). Дело в том, что сорокадневный Рождественский пост долгое время оставался сугубо монашеской практикой, тогда как основная масса византийцев постилась перед Рождеством плюс-минус неделю. Возможно, одной из причин тому стали как раз те самые сатурналии: христиане, не желавшие следовать языческим традициям, вместо дурашливых вечеринок сатурналий начинали строгий пост в преддверии Рождества. Иными словами, сегодняшняя память в чём-то аналогична Прощёному воскресенью перед Святой Четыредесятницей.

Как бы то ни было, наступивший день имеет особое значение в системе предрождественских памятей. Он объединяет в себе и Недели праотец и отец, и службу свт. Николая, и, конечно же, предвозвещает само Рождество.

Одна из стихир сегодняшней службы (она же входит в службу Недели отец и первого дня рождественского предпразднства, 20.XII/02.I) гласит:

Прииди‌те вси, Христо‌во Рождество‌ предпра‌зднуем ве‌рно,
и мы‌сленне пе‌ние, я‌ко звезду‌, предлага‌юще,
волхво‌в славосло‌вия с па‌стырьми возопии‌м:
«Прии‌де избавле‌ние челове‌ков из де‌вственных ложе‌сн,
ве‌рныя призыва‌ющее!»

Царские часы навечерия Рождества Христова составлены по подобию дневной службы Страстной пятницы, возникшей в Иерусалиме в 4 веке. Всю ночь с Великого четверга на пятницу совершалось шествие по местам Страстей Христовых, под утро народ расходился на отдых, чтобы около полудня вновь собраться в главном храме города. Там читались пророчества о страдающем Мессии и евангельские повествования о Страстях. Как пишет паломница конца 4 века Эгерия, во время этих чтений народ плакал так громко, что было слышно за несколько кварталов. Со временем дневная служба Страстной пятницы получила соответствующую гимнографию и была интегрирована в последование обычных часов, которое является для нее просто рамкой. Каждый из 4 часов — 1-й, 3-й, 6-й и 9-й — сохраняет лишь один из своих обычных псалмов, а прочие заменяются псалмами, подходящими по смыслу совершаемого воспоминания; после тропаря и богородична исполняются, причём с повторами, ещё три (всего, на 4 часах, 12 таких песнопений), а затем поется прокимен и читаются ветхозаветное пророчество, отрывок из Апостола и Евангелия.

По аналогии с Великой пятницей, сочельники Рождества Христова и Богоявления ещё два-три века спустя получили такие же службы Царских часов. В отличие от скорбных часов Страстной пятницы, рождественское и крещенское последования Царских часов наполнены в большей степени радостным и хвалебным содержанием.

И все же, скорбный оттенок в них сохраняется. Недаром они установлены на утренние часы сочельников — особо постных дней года, когда нельзя вкушать пищу до вечера, до окончания литургии (а она в сочельники — после вечерни). Более того, в тех случаях, когда день сочельника попадает на субботу или воскресенье, а значит, пост до вечера отменяется и литургия должна совершаться утром, а не после вечерни, Царские часы переносятся на пятницу, и в этом случае такая пятница становится днём без литургии — совсем как Великая.

Возможно, по той же причине среди песнопений Царских часов Рождества есть несколько таких, которые весьма пронзительно подчёркивают такую тему, как сомнения праведного Иосифа Обручника. Об этом — моя прошлогодняя заметка и ее продолжение.

Рождество Христово: комментарий к тропарю и кондаку.

Ещё прошлогодние материалы —о некоторых стихирах (1, 2) и о канонах праздничной Рождественской службы.

Богоявление Господне — первый великий христианский праздник, который возник не в качестве переосмысления какого-либо ветхозаветного праздника, а сам по себе.

Первоначально он включал в себя сразу много смыслов: и Рождество Христово, и Его Крещение от Иоанна — а значит, и явление Его как Царя-Помазанника и одновременно грядущего на страдания Отрока Божия (ср. слова, прозвучавшие с небес при Крещении, и пророчество Ис 42.1, а также свидетельство Иоанна Предтечи в Ин 1.29 слл.), и откровение Бога как Троицы, и начало проповеди Спасителя, — но также и новое творение (Дух, «носившийся над водами при сотворении мира», теперь почивает, «словно голубь», на выходящем из воды Новом Адаме), и даже брак в Кане Галилейской как «начаток знамений» Христовых (Ин 2. 11).

Наступивший праздник, таким образом, с самого начала своего установления в Церкви раскрывал таинственнейшие глубины богословия — подобно тому, как пророки Илия, Елиссей, Иисус Навин обнажали дно реки Иордан, приказывая ее водам расступиться.

Достаточно быстро от Богоявления отделился праздник Рождества Христова — сохранивший, впрочем, тесную связь с ним: эти праздники не только следуют друг за другом, но и отмечены особым периодом «додекаимерон» («двенадцатидневия», или «святок»), и имеют схожий богослужебный строй. Тем не менее, в песнопениях праздника Богоявления по-прежнему затронуто целое многообразие тем — см. о них эту и следующие за ней по порядку публикации.

Особое внимание в этот праздник уделяется освящению воды (хотя, следует повторить, затронутые в праздничных песнопениях и чтениях богословские вопросы — гораздо глобальнее). Достаточно неожиданно оказывается, что это освящение связано, в том числе, и с чудом в Кане Галилейской. Об этой связи, об истории развития чина и смысле его главных молитв, см. в приложенной статье.

В преддверии Святой Четыредесятницы (в литургике это обозначается как
«подготовительный период к Великому посту») церковный устав предписывает совершать несколько не вполне обычных служб. Для того, чтобы разобраться в причинах их появления, следует сначала поговорить о самом посте.

Сколько длится Великий пост? Казалось бы, это нетрудно сосчитать: шесть полных недель (седмиц) и одна — Страстная — без последнего воскресенья, Пасхи; итого 48 дней. Однако такой расчет не соответствует ни древнему пониманию слова «пост», ни самому названию «Четыредесятница», то есть «Сорок [дней]»: 40 ≠ 48.

В раннехристианские времена «постом» называли отнюдь не предпочтение одной пищи другой. «Пост» в современном смысле слова — в смысле воздержания от скоромной, но дозволенности растительной пищи — вообще в ту эпоху и не был бы «подвигом». В первоначальной Церкви достаточно многие христиане в принципе не ели мяса, так что апостолу Павлу даже понадобилось давать специальные разъяснения о допустимости вкушать мясо, а позднее на соборах даже пришлось (причём неоднократно) принимать каноны, запрещающие «гнушение мясом». Да и вообще, обычной ежедневной пищей рядовых жителей Римской империи был просто-напросто хлеб, так что никакого различия между «постным» (в современном смысле слова) и непостным днём они бы просто не заметили.

Поэтому в ранней Церкви понятие «пост» подразумевало не диету без продуктов животного происхождения, а полное воздержание от пищи как таковой — проще говоря, голодовку. Кстати, такой пост у нас вполне сохранился и сейчас — как пост перед Причащением Святых Таин.

Пост в смысле воздержания от пищи до самого вечера в ранней Церкви был установлен на среды и пятницы, а также на день иудейской Пасхи, поскольку в тот день распяли Христа. С повсеместным распространением обычая праздновать христианскую Пасху строго в воскресный день и понимать ее как праздник Воскресения Христова, пост во время иудейского праздника перешёл на Великую субботу (как символ иудейского Песаха перед христианской Пасхой), а чуть позднее — ещё и на Великую пятницу, как на день Распятия, то есть стал двухдневным.

К концу III века некоторые благочестивые христиане ещё более увеличили этот предпасхальный пост — до четырех-пяти дней, затем и до целых сорока. В сорока днях голодания они видели подражание законодавцу Моисею, пророку Илии, а главное — Господу Иисусу Христу, поскольку в Священном Писании о каждом из них сказано, что они постились (в первоначальном смысле слова, т. е. ничего не ели!) по сорок дней.

Возможно, на такое удлинение поста повлияло ещё и появление в Александрийской Церкви, а затем — широкое распространение по всему христианскому Востоку, праздника Богоявления: ведь Господь постился сорок дней как раз после своего Крещения. Во всяком случае, сорокадневный пост зафиксирован впервые именно у христиан Египта.

Конечно, на подвиг полного воздержания от пищи в течение 40 дней мало кто был способен, хотя люди в ту эпоху и были гораздо привычнее к голоданию, чем наши современники. Вместо этого пост исполнялся отрезками: несколько дней голодовки, затем вкушение пищи — и снова голодовка; либо же на протяжении сорока дней пищу принимали лишь вечером. Также отмечалась некоторая амбивалентность в отношении собственно предпасхального поста Великих пятницы и субботы (либо их расширенной версии, начинающейся с Великого вторника): считать его частью сорокадневия или нет?

Только теперь, с учётом всех этих данных, и можно ответить на вопрос, сколько длится Великий пост по мысли составителей церковного устава и зачем он имеет подготовительный период. Об этом — в следующей заметке.

Наиболее заметным фактором, определявшим выбор того иного способа исчисления дней Четыредесятницы, было отношение к субботе. В Римской и Александрийской Церквах считали возможным держать пост в том числе и по субботам, то есть не запрещали голодать до вечера в этот день — а значит, не служить по субботам с утра полную литургию.

В Антиохийской и, следом за ней, в Иерусалимской и Константинопольской Церквах поститься — в древнем смысле этого слова — в субботу считали неправильным, а сам день, подобно воскресенью, отмечали обязательным совершением литургии в утреннее время (на такое отношение к субботе, возможно, повлияла бо‌льшая близость антиохийских христиан к традициям семитского мира, а также известная склонность антиохийцев к более буквальному прочтению Ветхого Завета).

Об обязательной литургии не только по воскресеньям, но и по субботам говорит памятник, составленный в Антиохии около 380 года и известный как «Апостольские постановления»: «Особенно же прилежно собирайтесь [в церкви] в день субботний и в день Воскресения Господа… когда бывают чтения пророков и проповедь Евангелия и приношение Жертвы…» (II. 59).

В приложении к «Апостольским постановлениям» помещены Апостольские правила, 64-е из которых гласит: «Аще кто из клира усмотрен будет постящимся в день Господень, или в субботу, кроме единыя только [Великия субботы]: да будет извержен. Аще же мирянин, да будет отлучен». Некоторые, обнаружив это правило, начинают смущаться тем фактом, что в периоды длинных постов мы постимся в том числе и по субботам и воскресеньям. Однако смущение происходит от смешения двух понятий «пост»: позднейшего (= воздержание от скоромной пищи) и древнейшего (= воздержание от пищи вообще: либо полное, либо до наступления вечера).

Таким образом, в тех Церквах, где считали возможным соблюдать пост, в древнем смысле этого слова, по субботам, продолжительность Четыредесятницы измерялась следующим образом: «6 умножить на 7 [где 6: число постных дней в неделях, исключая воскресенья, а 7 — число недель] и вычесть 2». Минус два — чтобы получилось не 42, а ровно 40. Тогда Четыредесятница должна начинаться в среду — и так и происходило на латинском Западе, где днем начала Великого поста считали Пепельную среду.

На Востоке, однако, повсеместно победила традиция Антиохии. Но тогда 6 недель Великого поста вместе с 7-й, Страстной, дают в сумме только 7x5 + 1 = 36 дней (по 5 дней, с понедельника по пятницу, на каждой из 7 недель + Великая суббота, когда литургию служили вечером). Поэтому для достижения символического числа 40 необходимо было как-то дополнить количество дней поста. Это вело к установлению подготовительных постов перед Великим.

Например, в Иерусалиме в конце IV века, согласно «Паломничеству» Эгерии, число недель поста увеличивали еще на одну: «Как у нас [на латинском Западе] перед Пасхой соблюдается Четыредесятница, так здесь перед Пасхою соблюдаются восемь недель. И потому соблюдаются восемь недель, что в дни воскресения и в субботу не постятся, за исключением одного субботнего дня, в который бывает пасхальное бдение [= литургия Великой субботы вечером в этот день], и в который необходимо поститься, потому что, помимо этого дня, здесь, в течение всего года, никогда не бывает поста в субботу. И так, из восьми недель, за вычетом восьми воскресений и семи суббот (потому что в одну субботу необходимо поститься, как я сказала выше), остается сорок один день, проводимый в посте» (§27).

Эгерия подчеркивает и особый статус литургий в великопостные субботы: «По субботам литургия совершается раньше [обычного], то есть до [восхода] солнца. Так бывает ради того, чтобы скорее дать разрешение тем, которых здесь зовут евдомадариями («седмичниками»). Таков [здесь] обычай поста в Четыредесятницу, что те, которых зовут евдомадариями, то есть которые постятся всю неделю, вкушают пищу в воскресный день, так как литургия бывает в пятом часу. И после того, как они вкусят в воскресный день, они уже [ничего] не едят до тех пор, пока в субботу утром не приобщатся [Святых Таин] в [храме] Воскресения. И так, ради них, для скорейшего разрешения [их поста], литургия по субботам в Воскресении совершается до [восхода] солнца».

В других местностях Востока предварительный пост устанавливался не прямо перед Великим, а за две-три недели до него. Так было, в том числе, в армянской традиции, где данный пост так и назывался: Առաջավորաց, «Предварительный». Транскрипция этого слова звучит как «Арачаворац», но грекоязычные византийцы, которые не умели выговаривать звук «ч», прочли это слово как «Арцивуриу» (Арцивуриев) и потому выдумали даже теорию о некоем еретике по имени Арцивурий, который, якобы, этот пост и установил. Именно на этом основании после Недели о мытаре и фарисее византийские уставы предписывают отменять пост — лишь бы не оказаться заодно с означенным еретиком.

Вместо этого византийцы, с одной стороны, восприняли дополнительную неделю перед Великим постом, как в Иерусалиме — потому-то на Сырной седмице и не положено уже вкушение мяса. Однако, с другой стороны, они смягчили ее, оставив в ней по-настоящему постными только среду и пятницу. [ПРИМЕЧАНИЕ: по уставу, в Сырные среду и пятницу пищу полагается вкушать только вечером — как и в будние дни Великого поста. И хотя в эти дни, тем не менее, устав не возбраняет есть яйца и молочное, Божественная литургия в Сырные среду и пятницу тоже не совершается]. Но 36 дней (см. выше) + 2 дня Сырной седмицы — это только 38, а нужно получить 40. Византийцы решали этот вопрос так: к дням Четыредесятницы приплюсовывали посты в сочельники Рождества Христова и Крещения, тогда действительно получается 40.

Все приведенные выше рассуждения были актуальны для эпохи Вселенских Соборов, когда пост еще понимался как воздержание от пищи до вечера. Но уже к концу I тысячелетия по Р.Х. в православном мире понятие поста сместилось, скорее, в пользу позднейшего толкования: как воздержание от скоромной пищи при дозволенности растительной.

Монастырские уставы, конечно, сохраняли указания о посте до вечера в Сырные среду и пятницу, в будние дни поста, в два сочельника, равно как и предписания о полном воздержании от пищи в первые понедельник и вторник Великого поста, а также в Великую пятницу и Великую субботу (до окончания литургии Великой субботы). В Типиконе эти предписания содержатся, собственно, до сих пор. Но, хотя традиция держать «триимерон» — то есть ничего не есть после ужина в Прощеное воскресение и до первой Преждеосвященной литургии в среду, — и сохраняется доныне на Афоне и у благочестивых греков, все же по большому счету пост в древнем смысле этого слова дошел до наших дней только в форме евхаристического.

Со смещением понятия «пост» от голодания к диетическим ограничениям поменялось и осмысление границ Великой Четыредесятницы. Как известно, в пятницу перед Лазаревой субботой на вечерне поются два самогласна, начинающиеся со слов «Душеполезную совершивше Четыредесятницу…». Они уже подразумевают «диетическое» понимание поста, поскольку если считать, что Четыредесятница длится до пятницы 6-й седмицы включительно, то она равна 6 неделям без двух последних дней — Лазаревой субботы и Вербного воскресенья (7×6 — 2 = 40), — а это значит, что в счет идут и субботы, и даже воскресенья. Впрочем, такая интерпретация обладает своей собственной —и большой — ценностью: она подчеркивает значимость Страстной седмицы как совершенно особого периода церковного года, не тождественного Великому посту, имеющего уникальный устав и наполненного важнейшими библейскими чтениями и прекрасными песнопениями.

Однако устав служб первых трех дней Страстной седмицы все-таки не слишком отличается от обычного великопостного. Возможно, поэтому по окончании часов и изобразительных в Великую среду священник должен произнести слова прощения в особой форме: «Благословите отцы святии, и простите ми грешному, яже согреших во всей жизни моей, и во всей святей Четыредесятнице, словом, делом, помышлением, и всеми моими чувствы». Это — еще одна граница Великой Четыредесятницы, проведенная составителями богослужебных книг. Как исчислить число из 40 дней поста при такой границе, каждый может придумать сам (например, так: 2 дня Сырной седмицы + по 6 дней на 6 седмицах поста [по-александрийски], кроме Лазаревой субботы, + 3 дня Страстной — а можно и как-то иначе).

Сретение Господне

1. Библейские чтения праздника

История Сретения описана только в Евангелии от Луки, на утрене праздника читается отрывок из нее (Лк 2. 25–32); на литургии — вся она целиком (Лк 2. 22–40). Разумеется, существует множество комментариев на этот отрывок — как святоотеческих, так и научных. Из последних я нахожу полезным комментарий Фицмайера, который помещу ниже. А из святоотеческих хотел бы обратить внимание на слово святителя Кирилла Иерусалимского — древнейшую из сохранившихся проповедей на праздник Сретения Господня. Она произнесена в последней четверти IV века в Иерусалиме; ее русский перевод можно прочесть здесь. Исследователи XIX века высказывали сомнения в датировке и атрибуции этой проповеди, однако она все же подлинная. Более того, именно свт. Кирилл Иерусалимский, по всей видимости, первым и установил празднование Сретения как таковое.

В этой проповеди, между прочим, впервые встречаются слова «приносящий и приносимый» применительно ко Христу как Первосвященнику — слова, которые позднее войдут в одну из молитв Божественной литургии и окажут важное влияние на развитие православного богословия.

Апостольское чтение литургии (Евр 7. 7–17) выбрано так, чтобы подчеркнуть именно этот аспект Сретения: перемену священства и Первосвященство Христа. Симеон произносит в Иерусалимском храме благословение, взяв Богомладенца на руки, но в действительности Симеон с Анной, олицетворяющие всех праведников Ветхого Завета, не преподают, а принимают благословение от Христа, как Первосвященника — «Иерея по чину Мелхиседекову».

В свою очередь, паремии на вечерне раскрывают другие аспекты истории Сретения.

Первая паремия, составленная из нескольких отрывков из Пятикнижия, объясняет, почему вообще понадобилось приносить Младенца Иисуса на 40-й день в Иерусалимский храм: такова была заповедь — посвящать Богу первенца мужского пола, в память о ветхозаветной Пасхе. Символично, что вскоре после Сретения и мы сами начнем готовиться к нашей, христианской, Пасхе.

II. Вторая паремия — это знаменитое видение пророка Исаии (в котором ему была открыта небесная песнь: «Свят. Свят. Свят») : «Было в тот год, когда умер Озия царь: увидел я Господа, сидящего на престоле высоком и превознесенном, и полон был дом славы Его. И Серафимы стояли вокруг Него: шесть крыл у одного и шесть крыл у другого; и двумя закрывали они лица свои, и двумя закрывали ноги свои, и двумя летали. И взывали они один к другому и говорили: "Свят, Свят, Свят Господь Саваоф! Полна вся земля славы Его!" И поднялась перекладина дверей от гласа их восклицаний, и дом наполнился дымом. И сказал я: "О я, несчастный, ибо я сокрушен! Потому что я – человек, и нечистые уста имею; и среди народа, имеющего нечистые уста, живу, – и Царя, Господа Саваофа увидели глаза мои!" И послан был ко мне один из Серафимов, и в руке у него был горящий уголь, который он взял клещами с жертвенника, и коснулся он уст моих и сказал: "Вот, это коснулось губ твоих, и удалит беззаконие твоё, и грехи твои очистит"»...
Кстати, уголек, о котором говорится в этом отрывке, в святоотеческой традиции понимается как намек на Святое Причащение. И лжицу, при помощи которой оно подается, греки называют не "ложечкой", а словом λαβίς, что переводится как «клещи». Преподав Святое Причащение, священник говорит причащавшимся: «Вот, это коснулось губ ваших, и удалит беззакония ваши, и грехи ваши очистит» — это прямая цитата из рассматриваемого отрывка. На Сретение же он читается для контраста: глядя на внешнюю картину — как в Иерусалимский храм принесли маленького Ребенка, — духовными очами мы созерцаем величие Восседающего в Своем Небесном храме.

III. Третья паремия — тоже из пророка Исаии: «Вот, Господь восседает на облаке легком и придет в Египет...». Она намекает на то, что произошло после Сретения: в Иерусалим явились волхвы, Ирод узнал о Младенце и прав. Иосифу с Пресвятой Девой и Ее Божественным Чадом пришлось бежать в Египет.

(упомянутый выше комментарий)

2. Тропарь Сретению Господню адресован Пречистой Деве Марии и праведному Симеону Богоприимцу. Это необычно — главное песнопение праздника в честь события из земной жизни Господа Иисуса Христа обращено не к Нему, а к Божией Матери и Симеону (а в древней традиции Иерусалима соответствующий ему гимн был и вовсе обращено только к Симеону).

Текст тропаря:
Радуйся, Благодатная Богородице Дево,
из Тебе бо возсия Солнце правды, Христос Бог наш,
просвещаяй сущия во тьме.
Веселися и ты, старче праведный,
приемый во объятия Свободителя душ наших,
дарующаго нам воскресение.

Перевод:
Радуйся, Благодатная [= отсылка к событию Благовещения] Дева Богородица!
— ведь из Тебя возсияло Солнце праведности [= отсылка к тропарю Рождества Христова] — Христос Бог наш, —
освещающее находящихся во тьме.
Возвеселись и ты, праведный старец,
приняв во объятия Того, Кто освобождает наши души,
дарует же нам и [есть в греческом, в славянском пропущено] Воскресение.

3. Кондак Сретению Господню, как и ряд других древних кондаков — не то, за что он себя выдает. Древние кондаки представляли собой длинные гимны из многих строф, а наш нынешний «кондак» — это всего лишь затравка, маленькая вступительная распевка к полному многострофному кондаку.

В современных богослужебных книгах от древних кондаков, как правило, сохранилась только первая из длинного ряда строф подлинного кондака. Она называется «икос», так как, вообще-то, все эти строфы назывались «икосами» (икос в переводе значит «дом», а в сирийской поэзии, откуда и происходит жанр кондаков, словом ܒܝܬܐ обозначали и «дом», и поэтическую «строфу»).

Конкретно кондак Сретению замечателен тем, что его основной объем занимает молитва праведного Симеона — придуманная, конечно, автором кондака (а им был прп. Роман Сладкопевец), — но от этого не менее интересная, глубокая и красивая.

В этой молитве Симеон представлен мудрым духоносным старцем, каким он, собственно, и был. А в конце молитвы ему отвечает Сам Христос, словами: «Ныне отпущаю...» — то есть евангельское «Ныне отпущаеши» вложено в уста Богомладенца. Весьма неожиданный поворот, и очень изящный текст — как и всегда у прп. Романа.

С переводом полного кондака можно познакомиться здесь.

Вступительная же его строфа — то есть текст, который мы и называем сейчас «кондаком» в позднем смысле этого слова, — прп. Роману не принадлежит.

Текст:
Утробу Девичу освятивый Рождеством Твоим,
и руце Симеоне благословивый,
якоже подобаше, предварив,
и ныне спасл еси нас, Христе Боже.
Но умири во бранех жительство,
и укрепи люди [в оригинале: царя/императора, замена его на «людей» — правка советского времени],
ихже [в оригинале: егоже] возлюбил еси,
едине Человеколюбче.

Перевод:
О, освятивший утробу Девы Твоим рождением [от Нее]
и благословивший руки Симеона, как [и] следовало [сделать]!
— Ты [тогда] предвосхитил то, что спас нас ныне.
Подай же среди войн мир нашему государству,
и утверди державу людей императора,
которого Ты возлюбил, о Единственный, Кто человеколюбив.