Граждане.
Ну выходной же!

А давайте представим, что у нас тут первый настоящий отечественный IT-заговор.
Не все же нам про пентагон, Area 51 и рептилоидов.
Должно быть что-то своё, ламповое, на ручной сборке и приводе.

Я не поклонник конспирологии.
Но вот это ощущение — «а вдруг?» — бодрит. Будоражит воображение.
Как не в ту сторону повернутый кран в душе.
Как кофе с перцем: вроде и дичь, но интересно же.

А вдруг факапы — это вовсе не факапы?
Вдруг падение Аэрофлота — это не провал информационной безопасности…
А её бенефис?

Они собрались в одном чате.
Не будем их винить: на «Апорте» или на «кроватка.ру», чтобы никто не догадался.

Собрались и постановили:

Раз нас не слышат, будем говорить через простои.
Громко. Масштабно. Безысходно. Но с логами.
А объясним — конечно, хаккерами.

✈️ Аэрофлот — в пике.
💊 Аптеки — на антибиотиках.
🏛 Госуслуги — на госзакупках.

И всё это чинится за три дня.
Потому что поломали — они.
И чинят — тоже они.

Что получили в итоге?
— Зарплаты — уже не стыдно постить в сторис и обсуждать с тещей.
— На встречах по проекту их не просто зовут — им дают говорить. Более того! Из уважения даже в глаза не смотрят.
— И, главное — ощущение власти.
Той самой, о которой мечтает каждый вечно мёрзнущий админ ЦОДа.

Но ИБ — это только начало.
Что, если в других углах IT тоже неспокойно?

DevOps тайно подключают мёртвые инстансы.
Чтобы нагрузка росла. Бюджеты — тоже.
Ведь если не ты, то тебя.
А если уж ты — то только с премией и с планом устранения проблем.

QA пропускают по одной баге. Специально. В каждом релизе.
Чтобы никаких автотестов. Чтобы задел на будущее.
И чтобы на следующем спринте было что чинить.

Разработчики осознанно пишут код, который учит машины эмоциям. В основном — страданию.
Это не бестолковые джуны. И не код с багами. Это сопротивление.
Невидимый фронт. Код, который не читается и не исполняется — нарочно, чтобы нейронкам больше не на чем было учиться.

А менеджеры?
Может, они всё поняли первыми.
И делают больно не потому что не умеют…
Они лоуперформят, чтобы было развитие. Через гринлайты и ревью.
Долго, медленно, но зато навсегда.

Так что, граждане…
Если вдруг где-то что-то сломалось —
возможно, это не ошибка.
Это сообщение. Протокол. Предупреждение.
Часть хорошо проработанного плана!

IT больше не молчит. Оно сплотилось!
Должен же Джон Коннор с чего-то начинать.
👾 😔🤔🤣⚡️⚡️⚡️😒

〰 А еще я отвёл детей на допрос в НКВД
(и после этого я готов признать, что у мэрии очень сильная команда продуктов)

Стараюсь разговаривать с детьми цивилизованно: аргументы, уважение, безопасная привязка и дистанция. Всё, чтобы потом в их мемуарах я фигурировал не как причина, а как контекст.
Но, похоже, на днях я сделал ровно то, о чём рассказывают на психотерапии.
Причём сразу с двумя детьми.
Причём даже не я — но при мне.
А значит, в их версии — я организатор.

Началось всё безобидно.
Мы с сыном и его другом поехали на Поклонную гору.
Мирон считает, что раз (а лучше два) в год каждый порядочный человек обязан побывать в окопах и посмотреть на корабельные орудия.
Отгуляли, поели каши рублей за двести с чем-то — и уже собирались уходить, как заметили тир.
А там мужик в походной телогрейке времён ВОВ:

— Дадим пострелять, если соберёте 20 звёзд.
— Какие звёзды?
— Ищите.

Никаких тебе инструкций.
Тут вам не Scrum-доска.
Мы пошли искать.

Первая локация — сборка АК-47. Втроем мы справились.
Получили печать со звездой.

С этого момента стало понятно — кто-то очень хорошо продумал сценарий.
Прямо посреди каши, пилоток и окопов скрывалась идеальная продуктовая воронка.
Мы уже не гуляли. Мы проходили онбординг.

За несколько лет ребята из мэрии превратили свой отдел в настоящую корпорацию событий.
И всё это — без чатов, громких конференций, курсов, марафонов и тг-каналов.

А чтобы окончательно нас добить, одной из локаций оказался допрос в НКВД.
Да, именно допрос.
Да, туда стояла добровольная очередь.
Вот это я понимаю — сильное продуктовое предложение.

Я отправил мальчишек заматывать портянки, а сам встал в очередь на допрос. И зря.

Ретроспективу по итогам я провёл уже на выходе — она была короткой: “Что здесь вообще могло пойти ТАК?”

Но перед этим я посадил детей перед капитаном, а сам спрятался за телефон, как за мешок с песком: понимал, что не спасёт, но стало чуть спокойнее.
Аниматором его язык не поворачивается назвать.
Он вёл допрос так, что я начал удалять всю историю звонков.
Не потому что был виноват. А потому что начал сомневаться.

Если бы он моргнул — я бы сам подписал всё, что принесут.

Пацаны после вышли молча.
Как бы оправдываясь, я спросил: «Ну как вам?»

Они посмотрели на меня так, будто я пообещал сходить в «Союзмультфильм», а отвёл в изолятор. На экскурсию. С погружением. На 15 суток.

Не признались. И правильно.
Некоторые воспоминания должны сначала полежать. Желательно — под пломбой. Лет двадцать.

В общем, травма, возможно, нанесена.
Но и пользовательский путь пройден мощно.

А главное — теперь я точно знаю:
даже в глинистой бюрократии вырастает продукт, если за ним стоят живые люди и немножко свободного бюджета.

В следующий раз просто уточню заранее:
допрос — до каши или после?
Чтобы правильно распределить ресурсы, нервы и обмундирование.