Стандартизация вместо искусства
В Калининграде сохранилось несколько городских ворот Кёнигсберга. Самые главные – Королевские. Их отреставрировали к юбилею города в 2005 году. Тогда в числе прочего восстановили барельефы трем монархам, установленные на фасаде ворот (весной 1945-го во время штурма Кёнигсберга монархам отстрелили головы, и 60 лет они так и простояли без голов). Но я сейчас о других воротах – Закхаймских, расположенных в том месте, где находился кёнигсбергский район Закхайм.
Эти ворота дожили до нашего времени в довольно приемлемом состоянии, а несколько лет назад их подремонтировали, в результате стали выглядеть вполне аутентично: XIX век, красный кирпич, стиль неоготика. Собственником ворот с незапамятных времен является так называемый центр метрологии и стандартизации, а арендовал помещения очень долго союз фотохудожников Калининградской области. Проводил выставки, лекции, презентации, семинары, короче превратил Закхаймские ворота в культурное пространство, которое очень полюбили хипстеры и прочая неравнодушная к искусству публика.
Но два года назад председатель союза фотохудожников утонул в Онежском озере, на его место избрали другого человека, и в итоге постепенно всё изменилось. Градус культурной жизни стал падать. Упал он окончательно осенью прошлого года, когда выяснилось, что арендаторам нужно ежемесячно вносить плату за помещение в размере под 80 тысяч рублей (как рассказывают, приехал какой-то федеральный чиновник от метрологии, проверил и заявил, что за аренду недоплачивают и очень сильно). Откуда у культурных энтузиастов такие деньги? Их нет, конечно.
На какое-то время договорились оплачивать аренду в рассрочку, и даже стало казаться, что проблема решена: Закхаймские ворота так и останутся арт-пространством. Но увы. Сегодня директор калининградского центра метрологии собирает журналистов и объявляет: всё, хватит, культурное пространство «Ворота» закрывается. И дело тут, что интересно, не только в деньгах. Директора центра оскорбила одна из выставок современного искусства, последняя. Прощальная, можно сказать, выставка, где странные рисунки были расписаны добрым русским матом без кавычек. Этот мат господин директор, видимо, принял на свой счет.
Словом, ворота закрываются. Что там будет теперь? Хороший вопрос и на него уже есть, как минимум, два ответа. Первый - музей марципанов. Некоторое время назад на культурном горизонте Калининграда возник человек, желающий открыть такой музей и ему срочно требуется для этого дела историческое помещение. Как бы то ни было, но это хороший для Закхаймских ворот сценарий. Есть и плохой. Центр метрологии перевезет туда, в эти исторические стены из красного кирпича, свое оборудование и откроет там лабораторию стандартизации. Что это такое, неизвестно, но звучит страшно. И туристов в такую страшную лабораторию точно не пустят. #калининград #кёнигсберг #культура
В Калининграде сохранилось несколько городских ворот Кёнигсберга. Самые главные – Королевские. Их отреставрировали к юбилею города в 2005 году. Тогда в числе прочего восстановили барельефы трем монархам, установленные на фасаде ворот (весной 1945-го во время штурма Кёнигсберга монархам отстрелили головы, и 60 лет они так и простояли без голов). Но я сейчас о других воротах – Закхаймских, расположенных в том месте, где находился кёнигсбергский район Закхайм.
Эти ворота дожили до нашего времени в довольно приемлемом состоянии, а несколько лет назад их подремонтировали, в результате стали выглядеть вполне аутентично: XIX век, красный кирпич, стиль неоготика. Собственником ворот с незапамятных времен является так называемый центр метрологии и стандартизации, а арендовал помещения очень долго союз фотохудожников Калининградской области. Проводил выставки, лекции, презентации, семинары, короче превратил Закхаймские ворота в культурное пространство, которое очень полюбили хипстеры и прочая неравнодушная к искусству публика.
Но два года назад председатель союза фотохудожников утонул в Онежском озере, на его место избрали другого человека, и в итоге постепенно всё изменилось. Градус культурной жизни стал падать. Упал он окончательно осенью прошлого года, когда выяснилось, что арендаторам нужно ежемесячно вносить плату за помещение в размере под 80 тысяч рублей (как рассказывают, приехал какой-то федеральный чиновник от метрологии, проверил и заявил, что за аренду недоплачивают и очень сильно). Откуда у культурных энтузиастов такие деньги? Их нет, конечно.
На какое-то время договорились оплачивать аренду в рассрочку, и даже стало казаться, что проблема решена: Закхаймские ворота так и останутся арт-пространством. Но увы. Сегодня директор калининградского центра метрологии собирает журналистов и объявляет: всё, хватит, культурное пространство «Ворота» закрывается. И дело тут, что интересно, не только в деньгах. Директора центра оскорбила одна из выставок современного искусства, последняя. Прощальная, можно сказать, выставка, где странные рисунки были расписаны добрым русским матом без кавычек. Этот мат господин директор, видимо, принял на свой счет.
Словом, ворота закрываются. Что там будет теперь? Хороший вопрос и на него уже есть, как минимум, два ответа. Первый - музей марципанов. Некоторое время назад на культурном горизонте Калининграда возник человек, желающий открыть такой музей и ему срочно требуется для этого дела историческое помещение. Как бы то ни было, но это хороший для Закхаймских ворот сценарий. Есть и плохой. Центр метрологии перевезет туда, в эти исторические стены из красного кирпича, свое оборудование и откроет там лабораторию стандартизации. Что это такое, неизвестно, но звучит страшно. И туристов в такую страшную лабораторию точно не пустят. #калининград #кёнигсберг #культура
5 июля пал Мемель
Встретил тут еще одно любопытное определение военным конфликтам XVIII века – «кабинетные» войны. Сразу представил, как маршалы и генералы, а также начальники их штабов сидят по кабинетам, тщательно рисуют карты, а после этого проводят сражения в соответствии с четко разработанной в кабинетах тактикой, а сами войны – с четко разработанной правильной стратегией. Кстати, знаменитая линейная тактика ведения боя – это также оттуда, из XVIII века.
Характерная деталь «кабинетных войн» – осады и взятия городов. Они тоже были зачастую четкими и правильными. Можно даже сказать, благородными, если вспомнить, что в XVIII веке была крайне распространена т.н. почетная капитуляция. То есть, осознав, что сопротивляться можно, но шансы выстоять не очень велики, а помощи ждать в общем-то неоткуда, командующий гарнизоном принимает решение сдаться, но сдаться на почетных условиях: выйти из города с оружием (иногда даже тяжелым) под дробь барабанов и трели флейт.
Так случилось 5 июля (в некоторых источниках 6 июля) 1757 года, ровно 260 лет назад, в Мемеле (нынешней Клайпеде), откуда на почетных условиях ушел прусский гарнизон, а в роли того, кто их вынудил уйти выступила русская императорская армия.
Осада Мемеля – первое крупное боевое столкновение русской армии в Семилетней войне, в которой Россия в составе коалиции из нескольких государств схлестнулась с выскочкой – королем Пруссии Фридрихом II. Весной 1757 года русская армия под командованием генерал-фельдмаршала Апраксина сосредоточилась возле Немана и долго топталась на месте, не решаясь пересечь границу Восточной Пруссии. Причиной тому были некоторые замуты во внешнеполитической игре, которую вел тогдашний канцлер Бестужев-Рюмин, так и природная трусость и нерешительность командующего Апраксина. Генерал-фельдмаршал ждал результатов действия корпуса Фермора, который был отправлен для взятия Мемеля – крупного порта и важной приграничной крепости, прикрывающей Восточную Пруссию с севера.
Генерал Фермор (впоследствии генерал-губернатор Восточной Пруссии во время недолгого нахождения этой провинции под российской юрисдикцией) осадил Мемель в самом начале июля. После довольно непродолжительной бомбардировки, комендант крепость понял, что дело швах (у него было в наличии всего 800 человек против 16 тысяч русских, а основная прусская армия генерал-фельдмаршала Левальда была далеко – она защищала подступы к Кёнигсбергу) и вышел с предложением о капитуляции. Причем, капитуляции почетной: гарнизон с музыкой и песнями, а также с оружием покидал город. Фермор подумал и принял условия, за что впоследствии был подвергнут жесткой критике со стороны командующего Апраксина. Командующий полагал, что Мемель можно было бы раздавить и без всяких почетных условий. 16 тысяч против 800 – это такие же роскошные шансы на безоговорочную победу!
Как бы то ни было, но Мемель был взят, и в середине июля армия Апраксина перевалила через границы Восточной Пруссии и медленно, как перегруженная телега (обозы у наших генералов по традиции были довольно вместительны), покатила в сторону Кёнигсберга. С каким чувством покатила, прекрасно описал историк Керсновский:
«В поход шли отнюдь не с легким сердцем. Пруссаков у нас побаивались. Со времен Петра, и особенно Анны, немец являлся у нас существом заповедным - иного, высшего порядка, учителем и начальником. Пруссак же был прямо всем немцам немец. «Фредерик - сказывают - самого француза бивал, а цесарцев и паче - где уж нам многогрешным противу него устоять!»… После первой стычки на границе, где три наших драгунских полка были опрокинуты прусскими гусарами, всей армией овладела «превеликая робость, трусость и боязнь».
Мемель – это была легкая разминка. В августе под Гросс-Егерсдорфом русскую армию ждало первое, по-настоящему серьезное испытание, которое она с блеском прошла. На удивление пруссакам и на удивление самой себе.
#семилетняявойна #кёнигсберг
Встретил тут еще одно любопытное определение военным конфликтам XVIII века – «кабинетные» войны. Сразу представил, как маршалы и генералы, а также начальники их штабов сидят по кабинетам, тщательно рисуют карты, а после этого проводят сражения в соответствии с четко разработанной в кабинетах тактикой, а сами войны – с четко разработанной правильной стратегией. Кстати, знаменитая линейная тактика ведения боя – это также оттуда, из XVIII века.
Характерная деталь «кабинетных войн» – осады и взятия городов. Они тоже были зачастую четкими и правильными. Можно даже сказать, благородными, если вспомнить, что в XVIII веке была крайне распространена т.н. почетная капитуляция. То есть, осознав, что сопротивляться можно, но шансы выстоять не очень велики, а помощи ждать в общем-то неоткуда, командующий гарнизоном принимает решение сдаться, но сдаться на почетных условиях: выйти из города с оружием (иногда даже тяжелым) под дробь барабанов и трели флейт.
Так случилось 5 июля (в некоторых источниках 6 июля) 1757 года, ровно 260 лет назад, в Мемеле (нынешней Клайпеде), откуда на почетных условиях ушел прусский гарнизон, а в роли того, кто их вынудил уйти выступила русская императорская армия.
Осада Мемеля – первое крупное боевое столкновение русской армии в Семилетней войне, в которой Россия в составе коалиции из нескольких государств схлестнулась с выскочкой – королем Пруссии Фридрихом II. Весной 1757 года русская армия под командованием генерал-фельдмаршала Апраксина сосредоточилась возле Немана и долго топталась на месте, не решаясь пересечь границу Восточной Пруссии. Причиной тому были некоторые замуты во внешнеполитической игре, которую вел тогдашний канцлер Бестужев-Рюмин, так и природная трусость и нерешительность командующего Апраксина. Генерал-фельдмаршал ждал результатов действия корпуса Фермора, который был отправлен для взятия Мемеля – крупного порта и важной приграничной крепости, прикрывающей Восточную Пруссию с севера.
Генерал Фермор (впоследствии генерал-губернатор Восточной Пруссии во время недолгого нахождения этой провинции под российской юрисдикцией) осадил Мемель в самом начале июля. После довольно непродолжительной бомбардировки, комендант крепость понял, что дело швах (у него было в наличии всего 800 человек против 16 тысяч русских, а основная прусская армия генерал-фельдмаршала Левальда была далеко – она защищала подступы к Кёнигсбергу) и вышел с предложением о капитуляции. Причем, капитуляции почетной: гарнизон с музыкой и песнями, а также с оружием покидал город. Фермор подумал и принял условия, за что впоследствии был подвергнут жесткой критике со стороны командующего Апраксина. Командующий полагал, что Мемель можно было бы раздавить и без всяких почетных условий. 16 тысяч против 800 – это такие же роскошные шансы на безоговорочную победу!
Как бы то ни было, но Мемель был взят, и в середине июля армия Апраксина перевалила через границы Восточной Пруссии и медленно, как перегруженная телега (обозы у наших генералов по традиции были довольно вместительны), покатила в сторону Кёнигсберга. С каким чувством покатила, прекрасно описал историк Керсновский:
«В поход шли отнюдь не с легким сердцем. Пруссаков у нас побаивались. Со времен Петра, и особенно Анны, немец являлся у нас существом заповедным - иного, высшего порядка, учителем и начальником. Пруссак же был прямо всем немцам немец. «Фредерик - сказывают - самого француза бивал, а цесарцев и паче - где уж нам многогрешным противу него устоять!»… После первой стычки на границе, где три наших драгунских полка были опрокинуты прусскими гусарами, всей армией овладела «превеликая робость, трусость и боязнь».
Мемель – это была легкая разминка. В августе под Гросс-Егерсдорфом русскую армию ждало первое, по-настоящему серьезное испытание, которое она с блеском прошла. На удивление пруссакам и на удивление самой себе.
#семилетняявойна #кёнигсберг
В 1930 году в Кёнигсберге на берегу Королевского пруда было построено здание «Парк-отеля». Без особых изысков, четкое, прямолинейное, концептуальное – классический баухауз. Автор проекта – Ханс Хопп, который много чего сделал для Кёнигсберга. Слышал я даже, что в этом отеле как-то останавливался Маяковский, но потом краеведы доказали: враньё (а краеведам надо верить).
Здание благополучно пережило войну, после войны туда въехали какие-то советские конторы, в 90-е, после развала Союза, конторы уступили место малому бизнесу. «Парк-отель» стал офисным центром. В таком качестве и жил. Пока Минюст и Федеральная служба судебных приставов не подала иск о снятии со здания охранного статуса. Мол, это вовсе не баухауз, говорили они, не Ханс Хопп (кстати, а кто это?), а полная фигня и построено здание якобы в 1945 году. Откуда они взяли весь этот бред, непонятно. Но долго ли сочинить?
Как бы то ни было, но суд иск принял. И мы с трепетом ждали его решения. С трепетом, потому что суд… Ну, сами понимаете. «Парк-отель» расположен в очень вкусном месте в самом центре города Калининграда. Рядом – озеро, парковая зона, Дом Советов, руины Королевского замка. В общем, было понятно, что кто-то это место взял на прицел.
Сегодня вынесено решение: в иске отказать. Мы вздохнули с облегчением, хотя, наверное, стоит ждать апелляции. Но все равно это хорошая новость. Ханс Хопп улыбнулся нам с того света. #кёнигсберг #архитектура
Здание благополучно пережило войну, после войны туда въехали какие-то советские конторы, в 90-е, после развала Союза, конторы уступили место малому бизнесу. «Парк-отель» стал офисным центром. В таком качестве и жил. Пока Минюст и Федеральная служба судебных приставов не подала иск о снятии со здания охранного статуса. Мол, это вовсе не баухауз, говорили они, не Ханс Хопп (кстати, а кто это?), а полная фигня и построено здание якобы в 1945 году. Откуда они взяли весь этот бред, непонятно. Но долго ли сочинить?
Как бы то ни было, но суд иск принял. И мы с трепетом ждали его решения. С трепетом, потому что суд… Ну, сами понимаете. «Парк-отель» расположен в очень вкусном месте в самом центре города Калининграда. Рядом – озеро, парковая зона, Дом Советов, руины Королевского замка. В общем, было понятно, что кто-то это место взял на прицел.
Сегодня вынесено решение: в иске отказать. Мы вздохнули с облегчением, хотя, наверное, стоит ждать апелляции. Но все равно это хорошая новость. Ханс Хопп улыбнулся нам с того света. #кёнигсберг #архитектура
Здание "Парк-отеля" на Нижнем озере. Автор проекта - Ханс Хопп. Фото Иван Марков. #кёнигсберг #архитектура
Кенигсберг через «ё»
Светлана Константиновна Коновалова приехала в Калининград весной 1947 года. Ей тогда было 10 лет. Окончила 4-ю школу, стала учителем начальных классов, проработала в этой должности 50 лет. Вышла замуж за военного переводчика, поколесила по странам Варшавского блока. Но большая часть жизни связана с Калининградом, конечно. В молодости боролась с дикторами на радио, пытаясь внушить им, что слово Кёнигсберг нужно произносить через ё, а не через е. И в газеты писала, в самую популярную тогда – «Калининградскую правду».
- Кенигсберг – это же неверно, это неуважение к истории города, неуважение к нашим героям, которые штурмовали этот город, - говорит она. - Не было Кенигсберга, был Кёнигсберг!
Когда мы пишем в газете Кенигсберг через «е», звонит и нам. Вот сегодня позвонила:
- Вы поймите, я не не за то, чтобы переименовать город. Калининград и Калининград. Но надо же уважать историю города.
Потом мы разговорились. Пенсионерка немного рассказала о своей судьбе. Одна история показалась мне очень трогательной.
- Если вы в 47-м приехали, значит и немцев застали? – спрашиваю.
- Конечно, были они еще здесь. И знаете, мне даже сейчас очень стыдно бывает. Расскажу, почему. В конце улицы Репина был старый дом, даже не дом, - руина. И там жил один немецкий дед с двумя внуками. И они каждое утро выходили на улицу, аккуратно одетые, чистенько, прилично так, и тщательно все убирали возле этого своего дома, вернее, возле этой своей руины - подметали двор и улицу. А мы, девчонки, пацаны, шли в школу, проходили мимо них и кричали «Гитлер капут»! И камнями в них кидали… Они нам ничего не отвечали, просто уходили в свой подвал. #калининград #кёнигсберг
Светлана Константиновна Коновалова приехала в Калининград весной 1947 года. Ей тогда было 10 лет. Окончила 4-ю школу, стала учителем начальных классов, проработала в этой должности 50 лет. Вышла замуж за военного переводчика, поколесила по странам Варшавского блока. Но большая часть жизни связана с Калининградом, конечно. В молодости боролась с дикторами на радио, пытаясь внушить им, что слово Кёнигсберг нужно произносить через ё, а не через е. И в газеты писала, в самую популярную тогда – «Калининградскую правду».
- Кенигсберг – это же неверно, это неуважение к истории города, неуважение к нашим героям, которые штурмовали этот город, - говорит она. - Не было Кенигсберга, был Кёнигсберг!
Когда мы пишем в газете Кенигсберг через «е», звонит и нам. Вот сегодня позвонила:
- Вы поймите, я не не за то, чтобы переименовать город. Калининград и Калининград. Но надо же уважать историю города.
Потом мы разговорились. Пенсионерка немного рассказала о своей судьбе. Одна история показалась мне очень трогательной.
- Если вы в 47-м приехали, значит и немцев застали? – спрашиваю.
- Конечно, были они еще здесь. И знаете, мне даже сейчас очень стыдно бывает. Расскажу, почему. В конце улицы Репина был старый дом, даже не дом, - руина. И там жил один немецкий дед с двумя внуками. И они каждое утро выходили на улицу, аккуратно одетые, чистенько, прилично так, и тщательно все убирали возле этого своего дома, вернее, возле этой своей руины - подметали двор и улицу. А мы, девчонки, пацаны, шли в школу, проходили мимо них и кричали «Гитлер капут»! И камнями в них кидали… Они нам ничего не отвечали, просто уходили в свой подвал. #калининград #кёнигсберг
Читал сегодня текст про коллекционера раритетных паровозиков (что забавно, с улицы Вагоностроительной), вспомнил одну легенду из новейшей истории Кёнигсберга – про один таинственный бронепоезд, который шнырял по трамвайным путям. В общем, ловите немного мистики на сон грядущий #кёнигсберг #восточнаяпруссия #втораямировая #мистика
https://telegra.ph/Zagadki-Kyonigsberga-Bronepoezd-idet-iz-Knajphofa-10-17
https://telegra.ph/Zagadki-Kyonigsberga-Bronepoezd-idet-iz-Knajphofa-10-17
Telegraph
Загадки Кёнигсберга: Бронепоезд идет из Кнайпхофа
Во время штурма Кёнигсберга, в апреле 1945 года, на стороне немцев в боевых действиях участвовали и бронепоезда. Один из них был замечен в самом центре города – на острове Кнайпхоф. Причем передвигалась эта махина по трамвайным путям.
Здесь жил Гофман
Если составлять рейтинг самых знаменитых жителей Кёнигсберга - Калининграда, тройка лидеров, как мне кажется, бесспорна. Это философ Иммануил Кант, космонавт Алексей Леонов и писатель Эрнст Теодор Амадей Гофман. У последнего сегодня важная дата - он родился в Кёнигсберге 24 января 1776 года, и поэтому о Гофмане несколько слов.
Сказки Гофмана, конечно, я помню с детства. И первая - это "Щелкунчик и мышиный король" (ничего оригинального). Вернее, вначале я посмотрел мультик, потом услышал музыку Чайковского, и уже после прочитал саму сказку. Я подступал к ней, помнится, несколько раз. Язык Гофмана (разумеется, в переводе) самым простым не назовешь. Поэтому в детстве мне все-таки больше нравился Гауф со своим рассказом об отрубленной руке и кораблем-призраком, а Гофман был на позицию ниже (Гофман и Гауф - одно время я их даже путал). Позже, уже в юношеские годы, когда я узнал, что Гофман родился и нежные годы провел в Кёнигсберге, то есть где-то неподалеку от того места, где жил я, стал его читать и читать с удовольствием. Вначале сказки - "Крошка Цахес", "Песочный человек" (до сих пор для меня - одно из самых жутких произведений, недавно начинал читать его четырехлетнему Герману - он расплакался), потом произведения посерьезнее. Классе в 10-м или 11-м засел за фундаментальные "Житейские воззрения кота Мурра", путешествовал вместе с котом по черепичным крышам Кёнигсберга.
Но больше всего мне запомнилось другое произведение - небольшая повесть "Майорат". Она написана в жанре популярной тогда готической прозы. Там много жути, есть кровавое убийство, чуть-чуть привидений, но меня больше всего привлекало место, где всё происходило. А действие разворачивалось в окрестностях поселка Росситтен на Куршской косе. Теперь это поселок Рыбачий, там живут суровые контрабандисты и вообще очень мало что напоминает седую старину. А при Гофмане вроде бы стояли руины замка, возведенного тевтонскими рыцарями в конце XIV века. В этом замке и происходят главные события повести "Майорат".
"Недалеко от берега Балтийского моря стоит родовой замок баронов фон Р., названный Р …ситтен. Его окрестности суровы и пустынны, лишь кое-где на бездонных зыбучих песках растут одинокие былинки, и вместо парка, который обыкновенно украшает замок, к голым стенам господского дома с береговой стороны примыкает тощий сосновый лес, чей вечно сумрачный убор печалит пестрый наряд весны и где вместо радостного ликования пробудившихся к новому веселию птичек раздается лишь ужасающее карканье воронов, пронзительные крики чаек, предвестниц бури".
Вот такое мрачноватое место.
О судьбе замка мало что известно. Есть версия, что развалины со временем разобрали на кирпич. Но более красивая версия говорит о том, что средневековые руины не выдержали наступления дюн и их занесло песком. И сейчас они где-то там, в глубине, под толщей куршского песка. Это чем-то похоже на судьбу дома Гофмана, который стоял до войны на одной из самых красивых улиц Кёнигсберга - Францёзише-штрассе. Его, этот дом, тоже то ли разобрали на кирпич, то ли его занесло песком. Во всяком случае вместо дома сегодня газон, а на газоне валун с надписью: "Здесь жил Гофман". #кёнигсберг #калининград #литература
Если составлять рейтинг самых знаменитых жителей Кёнигсберга - Калининграда, тройка лидеров, как мне кажется, бесспорна. Это философ Иммануил Кант, космонавт Алексей Леонов и писатель Эрнст Теодор Амадей Гофман. У последнего сегодня важная дата - он родился в Кёнигсберге 24 января 1776 года, и поэтому о Гофмане несколько слов.
Сказки Гофмана, конечно, я помню с детства. И первая - это "Щелкунчик и мышиный король" (ничего оригинального). Вернее, вначале я посмотрел мультик, потом услышал музыку Чайковского, и уже после прочитал саму сказку. Я подступал к ней, помнится, несколько раз. Язык Гофмана (разумеется, в переводе) самым простым не назовешь. Поэтому в детстве мне все-таки больше нравился Гауф со своим рассказом об отрубленной руке и кораблем-призраком, а Гофман был на позицию ниже (Гофман и Гауф - одно время я их даже путал). Позже, уже в юношеские годы, когда я узнал, что Гофман родился и нежные годы провел в Кёнигсберге, то есть где-то неподалеку от того места, где жил я, стал его читать и читать с удовольствием. Вначале сказки - "Крошка Цахес", "Песочный человек" (до сих пор для меня - одно из самых жутких произведений, недавно начинал читать его четырехлетнему Герману - он расплакался), потом произведения посерьезнее. Классе в 10-м или 11-м засел за фундаментальные "Житейские воззрения кота Мурра", путешествовал вместе с котом по черепичным крышам Кёнигсберга.
Но больше всего мне запомнилось другое произведение - небольшая повесть "Майорат". Она написана в жанре популярной тогда готической прозы. Там много жути, есть кровавое убийство, чуть-чуть привидений, но меня больше всего привлекало место, где всё происходило. А действие разворачивалось в окрестностях поселка Росситтен на Куршской косе. Теперь это поселок Рыбачий, там живут суровые контрабандисты и вообще очень мало что напоминает седую старину. А при Гофмане вроде бы стояли руины замка, возведенного тевтонскими рыцарями в конце XIV века. В этом замке и происходят главные события повести "Майорат".
"Недалеко от берега Балтийского моря стоит родовой замок баронов фон Р., названный Р …ситтен. Его окрестности суровы и пустынны, лишь кое-где на бездонных зыбучих песках растут одинокие былинки, и вместо парка, который обыкновенно украшает замок, к голым стенам господского дома с береговой стороны примыкает тощий сосновый лес, чей вечно сумрачный убор печалит пестрый наряд весны и где вместо радостного ликования пробудившихся к новому веселию птичек раздается лишь ужасающее карканье воронов, пронзительные крики чаек, предвестниц бури".
Вот такое мрачноватое место.
О судьбе замка мало что известно. Есть версия, что развалины со временем разобрали на кирпич. Но более красивая версия говорит о том, что средневековые руины не выдержали наступления дюн и их занесло песком. И сейчас они где-то там, в глубине, под толщей куршского песка. Это чем-то похоже на судьбу дома Гофмана, который стоял до войны на одной из самых красивых улиц Кёнигсберга - Францёзише-штрассе. Его, этот дом, тоже то ли разобрали на кирпич, то ли его занесло песком. Во всяком случае вместо дома сегодня газон, а на газоне валун с надписью: "Здесь жил Гофман". #кёнигсберг #калининград #литература