А вот как описывает ситуацию на юге Ливана Mohanad Hage Ali, специалист по Хезболле из Бейрутского центра Карнеги:

«Уничтожаются инфраструктура, службы, государственные учреждения, дома, мосты, дороги… всё, что поддерживает жизнь в этих регионах было полностью уничтожено. […] Уничтожены рынки, целые кварталы в больших шиитских городах вроде ан-Набатие*, которая сильная пострадала.

Видимо, это значит, что если война продолжится ещё месяц, два, три или год… эти города будут полностью уничтожены вместе с окрестностями. Это влияет, конечно, на возможность [бежавших] вернуться домой. Такая реконструкция потребует денег, годы на завершение, учитывая масштаб разрушений. […]

Значит, израильское разрушение на юге, в долине Бекаа и в южных пригородах Бейрута создаёт долгосрочную проблему беженцев внутри Ливана. Это создаёт свои вызовы. Большое количество внутренне перемещённых лиц увеличивает давление на инфраструктуру в регионах, где они оказались, и создаёт почву для конфессиональной напряженности в этих районах

Ливан – многоконфессиональная страна, а бьют в первую очередь по шиитским районам на юге, в долине Бекаа и южных пригородах Бейрута. И это значит, что беженцы – это [в основном] шииты, которые являются базой Хезболлы – шиитской хомейнистской** организации».

Муханнад Хадж Али также обратил внимание на удары по населённым пунктам, где шиитов меньшинство, и в целом удары за пределами районов, где сильно публичное влияние Хезболлы. Израиль стал наносить их с конца сентября.

Уже в конце октября губернатор северного Ливана Рамзи Нахра признавал в интервью, что были случаи, когда местные жители отказывались принимать у себя шиитских беженцев. Он прямо сказал, что у этого бывают «политические» и «конфессиональные» причины. Вдобавок, люди могут бояться, что шиитские соседи принесут с собой оружие или что деревня станет целью израильских ВВС.

*Крупный город на юге Ливана, столица одноимённой провинции. Там в середине октября от авиаудара пострадало исторический (ещё османский) правительственный дворец. Израиль бомбит и другие преимущественно шиитские города, где сохранились уникальные исторические памятники, вроде римских храмов в Баальбеке и огромного ипподрома в Тире, которые мне посчастливилось увидеть своими глазами

**Действительно, следует различать шиитский ислам и исламистскую идеологию имама Хомейни (как и ислам и исламистские идеологии в целом). В конце концов, даже не все аятоллы в Иране в 1979 поддерживали этих экстремистов, установивших «режим аятолл». А у Хезболлы ещё своя ливанская специфика

— Почему Ливану в экономическом плане так и не удалось преодолеть последствия гражданской войны 1975–1990-х годов и построить эффективную экономику? Ведь до этого он считался чуть ли не «ближневосточной Швейцарией».

— Причины в политической и экономической модели. Ливан ничего особенно не производит для внешних рынков. На протяжении нескольких десятилетий после гражданской войны развивалась фактически рентная модель экономики: раздутый коррумпированный госаппарат набирает кредиты и привлекает дотации, банковский сектор привлекает вклады многомиллионной диаспоры. Также были попытки развивать туристический сектор и спекулировать недвижимостью. Банковская система выстраивалась так, чтобы привлекать в нее средства для вкладов под высокий процент

Но это была крайне неэффективная система. С одной стороны, была попытка вернуться к свободной торговле, с другой — разросся государственный аппарат, где процветает кумовство. Как пример неэффективности — национальная электрическая компания, которая дает свет в некоторых [многих] регионах только на несколько часов в день. Поэтому жителям приходится оплачивать два счета: государственный и от местных держателей электрогенераторов. К концу 2010-х годов уже были серьезные проблемы в экономике, а затем ее добил ковид. Например, за пару лет резко обесценивалась валюта: с полутора тысяч лир за доллар до 90–100 тыс. Это привело к оттоку населения, а в начале 2020-х граждане вообще потеряли доступы к вкладам в банках.[…]

— Как в итоге изменился баланс политических сил?

— Вообще можно говорить об остром политическом кризисе. В Ливане уже два года нет ни президента, ни премьер-министра — только исполняющий обязанности премьера, а президентский дворец пустует. Причины связаны с выборами в парламент в мае 2022 года, именно он проводит назначения на эти должности. Незадолго до выборов [экс-премьер Саад] Харири заявил, что его партия «Аль-Мустакбаль» не будет участвовать в них. В итоге суннитские мандаты разошлись по всему политическому спектру, включая критиков и союзников «Хезболлы», а также представителей протестного движения против «политического класса». Блок «Хезболлы» лишился большинства (чуть больше половины), полученного на выборах 2018 года. Их главными оппонентами стали христианские «Ливанские силы» Самира Джаджа, выросшие из ополчения эпохи гражданской войны. На должность президента «Хезболла» продвигает маронита Сулеймана Франжье из династии, представитель которой также занимал этот пост в 1970–1976 годы. Сулейман Франжье близок к Сирии, однако у него толком нет фракции в парламенте (кроме его сына Тони и пары близких союзников). Вдобавок он не пользуется поддержкой христианских партий — с ним враждуют даже союзники «Хезболлы» из СПД.[…]

— Почему в октябре 2023 года «Хезболла» ограничилась обстрелами, а не повторила действия ХАМАС?

— Судя по всему, атака ХАМАС 7 октября не была скоординирована с «Хезболлой» и застала ее врасплох. Действительно, ее военная инфраструктура на юге Ливана предполагала, что ударная сила — «силы Радван» — сможет внезапно проникнуть в Израиль. Однако, видимо, Хасан Насралла, лидер «Хезболлы», [и Иран] боялся неконтролируемой эскалации и полагал, что эта война будет похожа на предыдущие противостояния Израиля с ХАМАС. Показательно, что в первые недели он вообще отмалчивался, видимо, не желая занимать четкую позицию и в случае чего потерять лицо. Не будем забывать, что уже 7 октября вторгнуться было сложно: если ХАМАС атаковал на юге, то, естественно, ЦАХАЛ будет начеку на севере.

— В чем тогда заключалась стратегия «Хезболлы»?[…]

— Думаю, ставка была сделана на то, чтобы оттягивать часть сил, при этом участвовать ограниченно. То есть демонстрировать силу и готовность давить на Израиль. Официальная позиция «Хезболлы» заключалась в том, что они не прекратят обстрелов и не дадут вернуться мирным израильтянам в свои дома до тех пор, пока в Газе не заключат перемирие. Поскольку в первые месяцы войны Израиль сам не атаковал «Хезболлу» серьезно, то она также не хотела переходить «красные линии».

Из интервью @RepublicMag https://republic.ru/posts/114230

Сбор пшеницы в окрестностях христианской деревни Бшарри. Север Ливанских гор, начало 1940-х