Литература в Российской Федерации культурой не является.

Русская литература, тем более, в Российской Федерации к культуре не относится.

Поэтому все прыжки и ужимки деятелей культуры на фоне позора с русской литературой являются прыжками бандерлогов в разрушенном джунглями храме.

Русский человек, помни: русская литература жива, но в Российской Федерации она до сих пор находится в подполье.

* Для тех, кто забыл: российская литература на российском языке загнана в Минцифры и к культуре не имеет ни малейшего отношения.

Всем "деятелям культуры" похрен. В России. Позорники.

#роднаяречь

https://t.iss.one/real_cultras/3569

⚡️❗️❤️🌞🌊🎻🎼🪗🖋🥂🍾🌜
22 декабря 2023 года, в пятницу, в 21:00 (время московское), вы услышите уникальный разговор о солнце, о любви, о современной русской поэзии - у нас в гостях замечательный русский поэт Ольга Старушко. Вы узнаете Ольгу с неожиданной стороны! По моей просьбе Ольга прочитает самые лиричные, самые яркие, самые душевные, самые чувственные стихотворения - которые берут за душу, как музыка танго в приморском городе, залитом ярким солнцем. Приходите, приводите знакомых, такого вечера русской литературы вы не найдёте больше нигде!
https://youtube.com/live/x5e6ehQS2AM
#ютуб #дорогавзазеркалье #роднаяречь

⚡️❗️❤️🌞🌊🎻🎼🪗🖋🥂🍾🌜
22 декабря 2023 года, в пятницу, в 21:00 (время московское), вы услышите уникальный разговор о солнце, о любви, о современной русской поэзии - у нас в гостях замечательный русский поэт Ольга Старушко. Вы узнаете Ольгу с неожиданной стороны! По моей просьбе Ольга прочитает самые лиричные, самые яркие, самые душевные, самые чувственные стихотворения - которые берут за душу, как музыка танго в приморском городе, залитом ярким солнцем. Приходите, приводите знакомых, такого вечера русской литературы вы не найдёте больше нигде!
https://youtube.com/live/x5e6ehQS2AM
#ютуб #дорогавзазеркалье #роднаяречь

Петербург сегодня.
Тематическая выкладка произведений к 80-летию дня окончательного снятия фашистской блокады Ленинграда.
#роднаяречь
Романы Дмитрия Конаныхина изданы в Петербурге издательством Питер: https://www.piter.com/collection/author/product/A34384

С фронта пишет Сергей Александрович Мачинский, подполковник, доброволец из Санкт-Петербурга (начало)

"ПРИЧИНА

Мелкая морось висела пеленой над развалинами убитого войной города. Сотканный в туман воздух паутиной выползал из руин и стелился по дороге. Обгорелые остовы бронетехники рыжими айсбергами возвышались справа и слева от дороги. Темными пятнами копошились в придорожных канавах исхудавшие до состояния анатомического пособия собаки. Машина ползла, виляя между ям и воронок вдоль разбитых домов. В городе мертвая тишина. Лишь осточертевшим за долгие дни набатом бахала артиллерия. Сидишь и слушаешь, ловя интонации бабахов. Выход, выход, выход, прилет. Прилет звонче, с характерным дрожанием воздуха и тарарахом.

Скрипнув тормозами, запихнув "бухандос" в облезлые, помеченные волной и осколками кусты, мы встали. Выходить в серую пелену не хочется. Все время так. Прикипишь, пригреешься в машине, и вытянуть на улицу тело сложно. "Бухандос", "булка", "буханка" я как и многие люблю эту с виду несуразную по современным меркам машинку. У нее даже "морда" с круглыми лупатыми фарами по-русски простецкая и добрая. Да, да, не смейтесь. Посмотрите на фары и "морды" современных иномарок. Узкие, скошенные под разными углами фары. Никелированные фигурные решетки радиаторов. Машины хищные. А старички и буханка, они по доброму смотрят на людей и выглядят простовато и наивно, а тянут эту войну именно они.

Вдалеке рождается и нарастая приближается рев мощного дизеля. Даже туманная дымка начинает двигаться от потока воздуха, который на большой скорости толкает перед собой мощная машина. Рев перегазовок, взрыкивание мотора, и вырвав клок тумана у развалин, к воротам подлетает санитарная "Линза". Скрежет коробки, тормоза и почти в заносе многотонный транспортер застывает у входа.
Белыми бельмами на бронированных стеклах пулевые и осколочные попадания. Колеса с разной выработкой протектора, явно сняты с разных машин. Краска до белого, блестящего металла погрызена попаданиями. Хлопают тяжёлые двери кабины, хлопает входная дверь, чудом уцелевшего здания. Открытая, герметичная дверь выпускает из салона стон. Нет, не так, СТОН! Физически чувствуется, как колыхнулся тихий сырой воздух. СТОН вырвался из набитого ранеными салона. Железная вонь крови, пороха, пота, мочи и боли. Вонь войны удушливым молотом разогнала прелый осенний туман. СТОН, повисев, разбился на маленькие фракции и раздаётся из зева бронекапсулы. На полу перемешанная с черной, коричневой и серой грязью алая кровь.

Из двери здания с носилками выскакивают парни санитары в застиранном камуфляже, толпящиеся с сигаретами на входе больные расступаются. Белым, нет, опять не так, БЕЛЫМ пятном, таким ярким и несуразным на фоне грязи, серости и крови девчонка, медсестра.

У каждого и на любой войне есть причина, по которой он здесь. В ходе войны причина часто меняется или их становится больше. У меня несколько причин, по которым я здесь, их стало больше с момента моего тут появления, и вот одна из них.
Моя, наверное, теперь основная причина небольшая. Рост моей причины где-то 160 см. У нее веселые карие, раскосые глаза и заливистый смех. Черные как смоль, густые волосы часто заплетены в две задорно болтающиеся сзади косички. Она всегда улыбается. Вот всегда, даже когда очень тяжело, скажет что-то и заулыбается. Ещё со времён наших поисковых экспедиций она не сидит на месте. От слова совсем! Все время что-то шебуршит, пишет, готовит, копает, перевязывает порез.

Теперь она медсестра санитарной роты на фронте. На настоящем фронте. На фронте, где гибнут ее сверстники. Не в кино, не в книжке , а по-настоящему умирают от пуль и осколков, часто у нее на руках.

Она спасает их. Да по-настоящему спасает. Спасет тем, что здесь в двух шагах от передовой под непрерывными обстрелами, она выполняет свою работу. Она и ее подруги, сослуживцы. Женщины и девчонки на войне - это тяжело, но, наверное, без них нельзя на войне. Во все времена мы мужики не могли совсем отодвинуть женщин от ратного дела, и они здесь".

#мачинский #роднаяречь

С фронта пишет Сергей Александрович Мачинский, подполковник, доброволец из Санкт-Петербурга (окончание, начало сообщением ранее):

"К тому что она здесь, и я приложил руку. Я рассказывал о фашистах, о той войне, о несправедливости и убийствах мирных людей, о том, что случится с нами, если победит фашизм, о том, что мы должны остановить это сумасшествие. И вот эта девчонка здесь. А где мне быть? Сидеть дома и читать от нее редкие сообщение? А по-мужски ли это? По-отечески? По-офицерски? Да в конце концов по-русски ли? Нет.

И вот я здесь. Хоть иногда я могу приехать, обнять ее, потрепать по волосам, послушать, как ей непросто, попить чаю и успокоить. Или самому успокоиться? Что она жива и здорова, что скоро поедет в отпуск. Передать мешок конфет с Родины от подруг и друзей. Вот одна из причин, почему мы здесь! Здесь наши дочери, наши жены, наши матери".

#мачинский #роднаяречь

СМЕРТЬ НА ЛЬДУ УССУРИ

— Курить!
Команда Гурьева была совершенно излишней. Офицеры курили открыто. Молчали. Слов не было. Треск кинопроектора оборвался так же внезапно, как в этих краях заканчиваются все ливни.
Раз — и нету.
Со звоном лопаются последние пузыри на лужах. И вся живность делает всеобщий вдох, чтобы затрещать-запищать-запеть. Эта тишина вдоха оглушительно прекрасна.
Жить хочется.
Ты видел когда-нибудь мужские, офицерские похороны? Не заполненные привычно показушным бабьим воем похороны старушек, не обугленные птичьими родительскими вскриками похороны утонувших или сгоревших деток, не трескучие глупостью похороны князей мира сего — а настоящие, когда друзья молчат? Желваки на скулах, плечи опущены, глаза сухие от невозможности слёз, рука на плече: "Старик… Прилетел? Спасибо". Без пустословий. Чарка на столе, кусочек хлеба.
"Знаете, каким он парнем был?"
Но похороны придуманы людьми, чтобы церемонией скрыть горе живых — и страх живых перед смертью. Все что-то делают вместе — уже легче.
Это потом.
А вот сперва…
В твоих пальцах трещит сигарета. Дым дерёт сдавленное судорогой нёбо. Как-то шевелится грудь и гоняет кислый воздух в лёгких. Сердце толкает кровь. Ты — живой. Молодой, красивый, тебя ждёт дома жена. Ты же только что так её хотел! Ты же сильный и желанный, ты не забыл? Нет? Ты только что закипал чувством, даже положил ногу на ногу, чтобы сжать-скрыть желание. Ты так хотел проскочить темноту подъезда, в три прыжка на пролёт взлететь по ворчливой скрипучей лестнице, открыть дверь, вдохнуть запах твоего жилища — и… Сколько у тебя воображения, лейтенант? Коснуться руки, вдохнуть аромат женщины — твоей женщины — шикарно, старик, да?
Ты куришь. Пальцы чуть дрожат. В иной раз тебе было бы мучительно стыдно — у настоящих мужчин не дрожат пальцы. Ты уже дрался до первой крови. Ты уже дрался до остервенения. Тебя уже убивали. А сейчас… Ты смотришь на соседа и, с благодарностью и диким облегчением, видишь, что и его пальцы дрожат. И он тоже впивается в сигарету поцелуем утопающего.
Ты корчишься, прячешься внутри себя, тебе бы спрятаться ото всех и уткнуться лицом в ноги любимой мамы, и выкричаться на весь белый свет. Ты сжимаешь кулаки до боли. Костенеешь от бешенства, но боишься закрыть глаза: на веках — изнутри — навечно татуировка. Ты никогда не забудешь увиденное.
Ты боишься почувствовать то, что чувствовали они — те, кто только что дрожал чёрно-белыми тенями на экране. Это ты лежишь на льду Уссури. Слышишь? Что же ты?! Это тебя переворачивают на спину чужие руки. Зачем расстегивают сырой от крови ватник? Ты уже успел догадаться?! Ты слышишь, как пузырится твоя кровь — штыки пробивают разорванную пулями грудь: "Кха! Кха! Кха!". Ты открываешь рот — ты же ещё дышишь, русский, ты же ещё живой! — и приклад автомата забивает солёным крошевом зубов хрипящее горло. Как это — когда трехгранный штык медленно входит в глаз ещё живого человека?! Ты незряче хватаешься раздробленными пальцами и пытаешься удержать вываливающуюся из вспоротого живота горячую слизь. Штыки пробивают пах…
Господи!
Это твоя последняя граница, лейтенант.
Ты — боль. Ты — ужас. Ты — смерть.

P.S.
Это отрывок из моего четвёртого романа "Тонкая зелёная линия", посвящённого событиям на советско-китайской границе сразу после боёв на Даманском, когда славный город Биробиджан ждал вторжения семи колонн товарища Мао. О жизни границы, о беглых зэках, заброске диверсантов, о смерти, о том, как мужчины становятся воинами и, конечно же, о любви - к женщинам, к жизни, к Родине - я рассказал, по нынешним временам, всю крамолу. Я его закончил в 2012-м. Роман опубликован в 2023 году в независимом издательстве Питерс: https://www.piter.com/collection/A34384/product/tonkaya-zelyonaya-liniya

#слишкомхорошаяпамять #роднаяречь #тонкаязеленаялиния

👆🏻👆🏻👆🏻
Роман завершает трилогию, начатую романами «Индейцы и школьники» и «Студенты и совсем взрослые люди».

P.P.S.
2 марта 1969-го года бойцы и офицеры заставы "Нижне-Михайловка" вступили в неравный бой с превосходящими силами китайцев. Раненые пограничники были изуродованы и добиты, а попавший в плен без сознания ефрейтор Павел Акулов был изуверски замучен со всей китайской изобретательностью. После этого ужаса, граница перешла в состояние окончательного ожесточения.

Всем пограничникам показали "для служебного пользования" документальный фильм, что китайцы сделали с ранеными. После просмотра ленты снайперами стали даже повара. Для того, чтобы пощадить нежную психику современного читателя, привыкшего к сладенькой жвачке, я постарался смягчить воспоминания моего отца, лейтенанта Манёвренной группы (в/ч 2495) и мамы. После их смерти я опрашивал сослуживцев отца... Оказывается, мои родители тоже смягчали детали.

Сейчас эти события трёх мясорубок - двух боёв на Даманском и боя у Жаланашколя - стараются забыть. В 2019-м году Китай широко отметил 50-летие событий на Даманском, официально обвинив СССР в агрессии. Нашим же СМИ было приказано заткнуться, чтобы не прогневать "великого соседа".

#слишкомхорошаяпамять #тонкаязеленаялиния #роднаяречь

⚡️❤️🇷🇺 Скоро на Красной площади. Поговорим о настоящей русской литературе.
#роднаяречь

Ровно через 1 неделю, в пятницу 7 июня, ровно в 20:00 на площадке РВИО в рамках книжного фестиваля "Красная площадь" я представлю свою трилогию "Идеалисты", изданную независимым издательским домом "Питер".

"Идеалисты" это три романа о детстве, студенчестве и молодости детей, родившихся после Великой Отечественной — всë, как было на самом деле, с сумасшедшей любовью, поножовщиной, предательством и взаимовыручкой, — до взросления на забытой советско-китайской "войне без войны", когда вчерашние гражданские люди стали настоящими офицерами.

Поговорим о настоящей русской литературе.

Идеалистам, создателям будущего Большой страны, я посвятил мои романы. Их читает вся страна: https://www.piter.com/collection/author/product/A34384

А в 21:00 свою новую книгу "Добрые сказки о России" представит д.и.н. Наталия Петровна Таньшина: https://t.iss.one/natatanshina/2195?single
#роднаяречь

В эту пятницу 7 июня, ровно в 20:00 на Красной площади в павильоне №4 "История Отечества" в рамках книжного фестиваля "Красная площадь" я представлю свою трилогию "Идеалисты", изданную независимым издательским домом "Питер".

"Идеалисты" это три романа о детстве, студенчестве и молодости детей, родившихся после Великой Отечественной — всë, как было на самом деле, с сумасшедшей любовью, поножовщиной, предательством и взаимовыручкой, — до взросления на забытой советско-китайской "войне без войны", когда вчерашние гражданские люди стали настоящими офицерами.

Поговорим о настоящей русской литературе.

Идеалистам, создателям будущего Большой страны, я посвятил мои романы. Их читает вся страна: https://www.piter.com/collection/author/product/A34384

А в 21:00 свою новую книгу "Добрые сказки о России" представит д.и.н. Наталия Петровна Таньшина: https://t.iss.one/natatanshina/2195?single
#роднаяречь

Накануне непогоды

...Каждое семечко тонет в пыли, напрасно дышит землёй — не толкнуться, не пробиться, не царапнуть коготком проростка чёрную тьму, над которой ветер гонит стада пыльных вихрей по бескрайним полям, сушит землю до трещин, до звонких глиняных черепков на месте истрескавшихся болот, кричит канюком, швыряет песок в лицо, сечёт памятливой болью, раскаляет душу тревогой, несёт и кружит дрожащее марево к молодым садам, поднимает ввысь белую метель — над стонущими от любви, звенящими, гудящими садами — засухой сплетен забить глотку, завистливой пылью испачкать бело-розовую истому, изломать тонкие побеги подагрической немощью, оборвать подвенечное платье жадными взглядами — не цвести, не стонать, не любить тебе, иссушить, выветрить, погубить, состарить заживо, пропитать губы горьким дёгтем, заполнить душу душным дымом сожалений, разочарований, потерь и страхов, день обратить ночью, кровь наполнить солью невыплаканных слёз...

Ты тушишь тонкую сигарету о край заполненной урны, поднимаешь голову, невидящими глазами смотришь вдаль, где над инфарктной кардиограммой крыш большого города вспухают тучи — там свистят ветра далёкого океана, зелёного, как твои глаза, там бесшабашная, бешеная команда хохочет и ставит, ставит, ставит паруса — самые отчаянные, "лунные", до самой белой звезды — клокочушая, свистящая, пропахшая штормами громада надвигается на пыльный, суетливый человеческий муравейник и... И всё замирает. Ты же знаешь... Нет, не ври! Ты же знаешь тишину этой секунды, этого мгновения между двумя ударами сжавшегося сердца — мгновения накануне любви — она звучит оглушительным шумом крови в ушах — эта секунда тишины накануне — и первая, самая крупная капля падает в пыль, немедленно покрываясь самой подлой, пошлой, паскудной пылью — и катится, скачет шариком по мусору повседневности, и смеётся во всё горло — она видит то, что закрыто от жадных, самодовольных, добровольных слепцов: оттуда, из синей-синей стратосферы, где электрические разряды горят в снежных вьюгах под вечными звёздами, из бесконечной невесомости, повинуясь властному зову земной гравитации, набирая силу, разгоняя полёт сквозь светящиеся розовыми вспышками тучи — сюда, к тебе, мириадами поцелуев уже летит огромный, необъятный, бесконечный ливень — и гром лупит в тарелки крыш, синкопит в башнях Сити, властно срывает пыльное покрывало смога — и пусть ханжи сжимают костлявые колени! — океанский шторм целует и властвует, и любит, и рычит громами, сверкает молниями, заливает пенными потоками бессчётно и ненасытно, и пусть захлёбываются водосточные трубы, пусть гремят подоконники, клокочут замусоренные водостоки, пусть дыхание океанских волн, зелёных, как твои глаза! — ты помнишь?! — затапливает мостовые и тротуары до омерзения цивилизованного пространства, расчерченного предрассудками, зажатого тисками условностей, залепленного смрадными договорённостями, загаженного пошлыми умолчаниями, приличными гадостями и тщательными подлостями — платье облепило тебя, ты стоишь нагая посреди людского океана, ты не видишь меня, вода заливает глаза — между нами, в своих кондиционированных гробах, корчатся корпоративные зольдатики, блюющие матом в бесконечной пробке, боящиеся потерять то, чего у них не было, нет и не будет, огни большого города освещают тебя в сгустившемся зелёном сумраке, горячий дождь стекает по твоим бровям и ресницам, струится по шее и груди — и я иду к тебе между машин, по воде аки по суху, и протягиваю руку:

— Не бойся.
— Не боюсь.
— Замёрзла?
— Нет.
— Классный ливень.
— Супер. Классная борода.
— Я привык. Пошли?

И ровно одно мгновение между ударами сердца:

— Пошли.

И над нами вспыхивает, и светится, и горит светомузыкой бескрайнее грозовое небо, и мир растворяется в ливне нового потопа, и будет ночь бесконечной и бессонной, и я буду целовать твои зелёные глаза, зелёные, как волны далёкого океана…

("Накануне непогоды" — этот кусочек из моей экспериментальной сборки "Круговорот души в природе" я сочинил в одной из прошлых жизней 15.05.2018-го. 21+)

https://ibb.co/KmTGNzp

#круговорот #роднаяречь #ночь