Есть риск, что состав подобного правонарушения выйдет слишком "резиновым", а следовательно, правоприменительная практика будет иметь бóльшую общественную опасность, чем сам деликт. По этой причине, следует уточнить термин. Под русофобией корректно понимать:
1) Пропаганду восприятия россиян как "низшей расы", не достойной институтов современного общества: демократии, независимых судов, требующей жёсткой руки для управления.
2) Призывы к массовым убийствам, репрессиям внутри данной общности, введению смертной казни.
3) Действия направленные на сокращение численности россиян, снижение рождаемости, повышение смертности.
4) Действия, несущие экономический ущерб общности, влекущие рост бедности.
5) Действия, направленные на снижение интеллектуального уровня, примитивизацию общности.
6) Действия, направленные на поражение россиян в правах.
7) Создание идеологии ненависти, направленной на популяризацию вышеупомянутых пунктов.

Положение властей в данной ситуации довольно сложное.

Бездействие усилит оппозиционные настроения в ультраправой среде, а это важный источник идейных добровольцев.

Напротив, репрессии приведут к пополнению ультралевого партизанского движения за счёт прежних пацифистов, окончательной утрате симпатии к властям со стороны умеренных горожан и восприятию ультраправыми себя как неотъемлемой части власти, что может привести к проблемам в случае тактических отступлений. При этом положительных последствий не будет - организаторы просто прибегнут к иной тактике поиска исполнителей.

Оптимальным видится равномерное подтягивание гаек: повышение уровня террористической опасности в Санкт-Петербурге, запрет на массовые мероприятия политического характера, обязательное укомплектование персонала охранных агентств детекторами взрывчатых веществ, усиление контроля над оборотом взрывчатых веществ, в том числе в районе проведения спецоперации, ведь если поставленное Киеву оружие обнаруживается на европейском чёрном рынке, разумно предположить аналогичную ситуацию и по другую сторону фронта. Раз уж речь идёт о длительном противостоянии, важно обратить внимание на происшествия в государствах-участниках других конфликтов: противостояние между курдами и Турцией, Палестиной и Израилем, Израилем и Ираном - все упомянутые конфликты сопровождаются регулярными убийствами значимых персон, в том числе, общеопасным способом, поэтому логично предположить, что аналогичные вчерашним события будут преследовать обе стороны вплоть до завершения конфликта.

В альтернативной вселенной президент мог бы направиться в Тулу, чтобы спасти от ювенальной юстиции девочку Машу, однако, в нашем случае, спасать будут мальчика Алёшу, точнее его рейтинг.

Пока регрессивная общественность призывает вернуть себе свой 1567ой (или реконструировать снафф из более плотских соображений), российская элита продолжает выдавать 10/10 по шкале экзистенциальности противостояния странам "золотого миллиарда". Собственно, основывать анализ настроений в верхнем сегменте общества корректно на подобных ивентах, а не на воплях бесноватых садистов из обслуживающего класса.

Маховик, безусловно, ускорится. Сначала ФБК, а затем и другие [квази] оппозиционные организации получат обвинения в терроризме, а затем и сроки. Именно поэтому "квалификация - теракт. О котором еще вчера говорили".
Именно уверенностью в такой квалификации властями произошедшего (вне зависимости от того, как его будут квалифицировать в уголовном деле) и было вызвано достаточно неоднозначное с точки зрения правоведов наше предположение о возможных сценариях покушения на Владлена Татарского.
С остальными "Домостроями" и "миссионерскими позициями" вопрос открыт, это, как говорится, "как пойдет..."

@UAnotRU

🌐Специально для "Кремлевского безБашенника" -

Телеграм-канал Наивная Политология

Доносы и доносительство (часть 1)

Множатся сообщения об эпидемии доносительства в России. С учётом общественной опасности явления (раскол общества, снижение доверия к власти, обострение внутренних конфликтов), полезно разобраться в его природе.

Слово "донос" имеет негативный подтекст и сообщает об отсутствии общественного осуждения наказуемого деяния. Маркс дает такое разъяснение влияния явления на социум: народ видит наказание, но не видит преступления, и именно потому, что он видит наказание там, где нет преступления, он перестает видеть преступление там, где есть наказание. Доносом называется заявление в отношение конкретного лица в правоохранительные органы о совершении наказуемого деяния, не нарушающего права заявителя (обычно "преступления без потерпевшего"), не воспринимаемого обществом в качестве противоправного и не требующего обязательного сообщения. Общество склонно воспринимать такое заявление аморальным: состав может быть спорным с точки зрения законодательства (например, иметь расплывчатую формулировку, допускать обратную силу закона или наказание за допустимое в понимании социума деяние), что формирует общественное мнение о противозаконности и даже преступности преследования индивида за правонарушение, выражающееся, к примеру, в религиозной или этнической принадлежности, мировоззренческой позиции.

Донос отличается от навета или клеветы тем, что описанное событие реально. Донос имеет ряд признаков: донос всегда персонализирован - составлен на конкретное лицо; цель доноса - не предотвращение преступления или восстановление справедливости, а умышленное использование государственных механизмов для причинения вреда лицу или группе лиц из соображений мести, личной неприязни или по мотивам политической, идеологической, расовой, национальной или религиозной ненависти или вражды, либо в целях получения выгоды, самоудовлетворения, сокрытия противоправных действий.

В квалификации доноса огромное значение имеет социокультурный фактор и несоответствие установленного законом наказания этике общества, а в расколотом обществе - общности. Так, для культуры фавел доносом будет сообщение об участии лица в преступной группировке, для клептократии - опубличивание нажитого "непосильным трудом" и переписанного на родственников или сподвижников имущества коррупционера. Внутри постсоветской макрокультуры, доносительство морально осуждается и считается "быдлопрактикой", культурой кухонь, но может использоваться как инструмент нечестной конкуренции. Культура советской "прачечной" активно практикует доносительство, воспринимая его как механизм мобилизации права. В культуре лагерей доносительство строго карается, иногда фатально, что следует учитывать политическим силам, любящим и доносы, и фотографии с кувалдой.

Общественное участие в доносительстве является признаком расколотого общества - исторически жертвами доносов являлись верующие в религию, отличную от государственной: христиане в Древнем Риме или протестанты в католической Европе. Доносы раскалывают общество изнутри, подготавливая почву к гражданской войне или репрессиям уже со стороны репрессированных в отношении репрессировавших, как при большевиках или в ряде стран Варшавского договора после распада СССР. Часто, после смены власти сам факт доносительства становился преступлением, на что обращает внимание судебная практика послевоенной Европы.

Практика доносов тесно связана с понятием диктатуры, в частности, тоталитаризма, где доносы являются частью политики террора. Здесь корректен вопрос: что первично - запрос со стороны государства или предложение со стороны доносителей. В любом случае, такая практика говорит о несправедливом законодательстве и о внутреннем конфликте, а также потакании государством греховным, низменным инстинктам социума (христианство роднит донос и предательство), указывает на несоответствие законодательства как проекции интересов государства интересам общества или части общества и на отсутствие такого элемента демократии, как учёт мнения меньшинств.

Относительно иностранной аналитики по успешности крымской кампании для ВСУ важно учитывать и политизацию вопроса (в том числе объёма поставок вооружения). Многое указывает на отсутствие единого мнения по идеальному исходу конфликта у Киева и западных партнёров. Причина не в страхе ядерной эскалации со стороны Кремля (страх был утрачен как только речь зашла о выборах 2024 года) или высокой оценке обороноспособности полуострова, а в более глобальных вопросах. Исход ХХ съезда КПК предопределил усиление противостояния западного мира с Китаем, и тут полезно обратить внимание на экономическую подоплеку: Украина является важным поставщиком сельскохозяйственной продукции в Китай и арабские страны, где китайское влияние значительно усилилось, т.е. безубыточное существование украинской экономики возможно лишь при сохранении Украиной нейтралитета. Однако и в тайваньском кризисе, и при возможном возобновлении арабо-израильского конфликта, максимальную пользу в противостоянии с Китаем страны Запада могут получить лишь в случае Косовского сценария для Крыма, как хаба оказания безусловной военной и дипломатической поддержки одной из сторон, и одновременного использования Украины как инструмента мягкой силы (аналогично роли Турции в нынешнем конфликте), что несовместимо с заходом украинских войск на полуостров: достаточно нарушить уязвимые коммуникации. Ещё больше в подобном сценарии заинтересована Турция, имеющая интерес в Синьцзяне. Не ясна позиция Индии, однако с учётом открытого территориального спора по Южному Тибету и влияния Великобритании, возможно формирование консенсуса.

Даже сохранение Крыма в составе России по итогам непосредственно военной кампании можно считать успешно пройденным этапом подобной длительной игры. По этой же причине, Китаю выгодно возвращение полуострова в состав Украины. Также важен и гуманитарный вопрос, но в подобных обстоятельствах он явно вторичен.

Судя по брожению в системе, власти так и не определились как реагировать на убийство Татарского и с кем активизировать борьбу: с украинскими спецслужбами, которые скоро начнут чувствовать себя как дома и долгое время обирают российских пенсионеров мошенническими звонками, с несистемной оппозицией, просто по старой памяти, с девочкой Машей из Ефремова, или же объявить войну Википедии, вспоминая о славных победах РКН над Телеграм.

Первый коммерческий след из множества. Всё же крайне неудобная и ершистая фигура для эффективных менеджеров на многомиллионном рынке поставок для нужд спецоперации.

Кстати, это выступление Владлена Татарского уже заметила украинская пропаганда и начала активно заниматься темой "коммерческого следа".

Какая ирония, украинская пропаганда заметила, в российские правоохранительные органы — нет

О другом типе многодетности

Специально для «Московской прачечной» автор телеграм-канала #Шалимовправ Андрей Шалимов

То, что многодетные семьи свойственны патриархальным, традиционным обществам – это общее место. В вульгарном пересказе выглядит так: как только уровень и качество жизни возрастают, а это происходит из-за углубления разделения труда, так уменьшается постепенно количество детей в семье. Если дети не умирают в младенчестве пачками, если не требуются рабочие руки в семейном деле каком-нибудь, если нет такой необходимости в ручном труде, чтобы рожать побольше мальчиков, то родители такие «А зачем нам плодить лишние рты, надо для себя пожить». И демографически это подтверждается. Все эти типы обитающих в благополучном мире больших городов чайлдфри пар, гостевых браков, семьей с одним ребенком, разведенных воскресных отцов и матерей описаны неплохо. Также есть конкретный образ неблагополучной многодетной семьи из деревни или малого города: умеренно или нет пьющий отец-работяга-вахтовик, уставшая мать-домохозяйка, дети со смуглыми моськами в застиранных вещах, передающихся от старших младшим без учета пола, размерности и степени поношенности, обязательная необходимость в социальных пособиях, бесплатном питании в школе и других мерах поддержки.

Только вот у меня другая многодетная семья: живем в мегаполисе, жена – красавица и кандидат наук, дети в белых кроссовках, модных в этом сезоне кепках с животными, дочка в кожаной косухе, старший сын в макинтоше, младший в финском комбинезоне, ну и я телеграм-блогер, а не дальнобой. И тут дело не в хвастовстве, у меня с десяток знакомых и друзей с такими же многодетными семьями (с ходу передам привет Коломейцам, Лопатиным, Исаевым и Нефедовым): благополучные, не нуждающиеся в господдержке, непатриархальные по устройству, с разделением ответственности между родителями, с карьерами и увлечениями и у пап, и у мам, и даже у детей, с особым укладом потребления, с запросом на качественное детское основное и дополнительное образование, книжной культурой, собственными правилами просмотра ютуба, игр на смартфонах и т.д., путешествующие по России, выезжающие за рубеж. Все знакомые с такими семьями, кстати, остались в России после передряг последнего года, дело тут не в отсрочке от мобилизации, а потому что не так легко сорваться, когда у детей школы, садики, кружки и секции, а у тебя работа в университете или собственное дело.

Откуда появились такие семьи? Была какая-то пропаганда семейных ценностей, что мы на нее как-то клюнули? Вспоминается только фильм «Один дома», и то он американский, и то он не особо пропаганда.

И когда депутат ГосДумы Дмитрий Гусев предлагает обязательно показывать в рекламе, на отечественном ТВ и в кино семьи с тремя и четырьмя детьми, типа, это поможет, чтобы таких семей стало больше в будущем, то я ему скажу, что моя семья не видела лет десять телевизионную рекламу (у нас нет потокового телевидения, только SmartTv), мы столько же не смотрели отечественное кино, а на ютубе (спасибо в т.ч. и Дмитрию Гусеву за ту ситуацию, в которой оказалась страна в международной политике) с прошлого года не стало рекламы для российских пользователей. Да, конечно, непорядок, что у ДимДимыча из Фиксиков пока нет братьев и сестер, Гусеву надо как-то с этим разобраться, пускай срочно вносит что-то такое в очередной бессмысленный закон.

Мне бы хотелось, чтобы с многодетными семьями нового типа кто-то поговорил, социологи их изучили, почему они появились, что им требуется. И только тогда садились писать законы, меры поддержки и т.д.

Только у нас всё наоборот. Профессоры, практики в какой-то сфере, представители референтных групп наперебой говорят: сначала бы исследовать явление, понять мотивацию, последствия просчитать, применимость, а затем уже штамповать инициативы. Еще эксперты рассказывают, что их тупо не слушают при принятии законов.

Как общий вывод текста, хорошо бы вообще всё делать по уму, а не тяп-ляп, тогда и жизнь в стране будет устроена на века, а моя семья задумается о четвертом ребенке.

Слуцкий предложил убивать

Слуцкий пытается играть в Жириновского. Бывший лидер ЛДПР тоже постоянно спекулировал на эту тему - то предлагал вернуть высшую меру наказания, то критиковал ее. Это что, в уставе ЛДПР прописано? Если что, уедет к дочери за границу.

Слуцкому и ему подобным на самом деле нечего бояться. Ситуация в стране кардинально отличается от сталинских времен - тогда пулю часто получали и чиновники. В нынешней России - это нонсенс. Казнить будут всех, но не привилегированное сословие. Ни одного дела на приближенных верхушки мы не увидели до сих пор, зато наблюдали множество доносов по пустякам.

Отрицать возможность отмены моратория уже нельзя. Даже на Белоруссии опробовали, хотя если там расстреляют 30 человек, режим Лукашенко окончательно утратит легитимность. Хочется только отметить, что со смертной казнью в РФ ничего не изменится. Будут все те же провалы по всем фронтам, только среди моря крови. И это в конце концов разрушит систему до основания.

Последнее, что хотелось бы сказать на тему убийцы Татарского – девочки Даши, террористки Треповой. Нешуточная волна праведного гнева оказалась сконцентрирована в адрес этой бестолковой, ставшей инструментом украинских спецслужб и погубившей человеческую жизнь, и свою тоже.

Но все-то умные, порицающие и призывающие линчевать хладнокровную убийцу Дашу. Она-то, конечно, должна ответить по закону, и ответит. Только новости у нас плохие: таких Треповых будет еще легион, устанете потом копаться в их исподнем, как Маргарита Симоньян, опустившаяся до публикации непотребных фото Треповой (до кучи выложите тогда фотки со свадьбы Захаровой).

Причем здесь вульгарные фото с Нью-Йоркской свадьбы Марии Захаровой? Это необходимо для понимания: поколение «семидесятых», уже годящееся в матери всем Треповым России, формировалось в девяностые-нулевые по другим заветам и уже не верило, что когда-то придется противостоять коллективному Западу в новой «холодной войне». Это поколение, ныне непорочное и проповедующее «прописные истины», еще вчера жило (детей воспитывало) и мыслило совсем другими категориями, в рамках которых патриотизм и госбезопасность – что-то «наносное» и факультативное.

Однако. Поколение Симоньян-Захаровой еще помнит историю, ибо застало советскую эпоху с её идейно-политическими установками и духом противостояния двух систем (который был всеохватывающим и имел идеологическую опору в виде марксизма-ленинизма, в отличие от нынешнего духа «невойны» с её пестрой смысловой эклектикой). А многие «семидесятники» еще и застали сборку АК-47 на уроках ГО. Потому отмобилизовать это поколение еще можно.

А что с «милениалами»? Для них уже весь мир - сплошная абстракция и умещается на экране смартфона, не говоря о таких явлениях как государство и геополитика. «Семидесятник», выросший на кино о Штирлице, вряд ли пойдет на контакт с «иностранным журналистом, предлагающим работу» (только если сознательно). Но речь идет о «бессознательном» поколении, которое государство упорно и осознанно растило и культивировало в последние 20 лет под лозунгом «всеобщей деполитизации и демобилизации» (гори хоть синим пламенем, только не лезь в политику).

И чего, спрашивается, ждали от маргинализированной молодежи, идейный вакуум которой заполнялся любой дребеденью и любыми идеологическими установками, и для которых шпионаж и работа на врага – чистая эфемерность, игра (уж если это стало эфемерностью для «семидесятников» в период нефтяного бума нулевых и всеобщей гармонии с Западом). С чего вдруг молодежь должна была начать мыслить в духе советского плаката «…не далеко от болтовни и сплетен до измены»? Кто её к этому приобщал, и приобщает ли сейчас, отвлекаясь от крупнобюджетных пропагандистских профанаций?

Если продолжать делать вид, что каким-то боком молодежь сама должна была начать строем ходить с полуночи 22 февраля, то скоро из постмодернистской пучины всплывут целые «батальоны Треповых», легко внушаемых и мотивируемых на любые авантюры. Предлагается подумать, как привести в чувство молодежь, не скатываясь в мракобесие с линчеванием и доносительством.

@netlenkanet

Коллеги весьма обстоятельно разбирают понятие «донос», его этимологию и корни явления. Как говорится, ни убавить, ни прибавить.

Доносительство, и даже самодоносительство, в той или иной форме плотно вросло не только в наш социокультурный код — как бы кто не хотел убедить в обратном — но и стало частью деловой культуры. Ведь, например, что такое «объяснительная» или «служебная записка»? По сути, форма самодоноса или доноса, но только не анонимного, такой способ внутренней конкуренции "на производстве".

Что касается анонимности, то это тот атрибут доноса, который превращает его из условной формы поддержки закона в безусловный инструмент рассинхронизации законного и надзаконного — в худшем его проявлении.

Новая волна доносительства начала расцветать в России не сегодня и не вчера. Ведь что такое комментарий в Интернете, в тредах социальных сетей, оставленный с левого или анонимного аккаунта, как ни форма навета или доноса?

С этой точки зрения государства, деанонимизируя Интернет, борется с духом доносительства. По крайней мере, одной из своих рук. А вот второй...

Донос в России имеет вполне конкретные очертания и коннотации. Россия это проходила, про «40 миллионов доносов» Довлатовым сказано исчерпывающе. Эта болезнь принесла огромные беды стране в 20 веке, казалось, мы излечились от нее и даже приобрели некоторый иммунитет. Увы, это была иллюзия. Никакого иммунитета не была, как только вновь сложилась «патогенная среда», вирус доносительства бурно расцвел в российском организме.
Откуда это желание русского человека «сообщить, куда следует», проинформировать о ненадлежащем поведении? Причем речь ведь идет о ненадлежащем моральном поведении. Никто и не подумает сообщить, что у соседа собака гадит на тротуаре, а он не убирает за ней. Или что сосед паркует авто на зеленой зоне. Зато о том, что «я ехал в метро и слышал, как сидящие напротив критиковали СВО» донесут оперативно и в 99% случаев.
У этой истории есть две важные составляющие. Первая — комплекс неудачника. Стукач — это практически всегда лузер. Человек с неустроенной судьбой, в своих бедах обвиняющий кого угодно, кроме себя. И испытывающий органическую потребность причинить вред тому, кто, по его мнению, более успешен. Вторая — госпропаганда. Которая всячески сегодня поощряет стукачей и доносительство, возводит такое поведение в ранг социально-одобряемого.
А итог будет тот же, что и в прошлый раз. Мы уже наступаем на эти старые грабли. Потом, конечно, одумаемся, будет мучительно стыдно, а новый Довлатов опять напишет про 40 миллионов доносов...
https://t.iss.one/kremlebezBashennik/32896

Торжество доносительства.

Кипит, кипит телеграмм. Кипит моральной бедой, поразившей общество и расширившейся за счет сетевой безнаказанности - доносительством.

О нем скрипит "иркутская телега", вспоминая об отмене спектакля "Козий остров" и доносом на известного блогера Откидача. О нем пишет "Наивная политология" на страницах "Кремлевского безБашенника". Коллеги видят в этом сложный социальный процесс и фактически рефлексию общества на неполучаемый результат. Но ...

Но из этих историй можно сделать ряд иных выводов.

1. Универсальность. Доносительство сейчас - это не только и не столько иркутская история (при кучности событий последних дней). Это явление общее для всей страны. А значит и природу её нужно искать в метафизике современного российского общества, а не местячковой уникальности. А значит, мы будем сталкиваться с этим вновь и вновь, повсеместно. Со всё расширяющимся числом случаев.

2. Приемлемость для власти. Анонимный донос, или квазианонимный донос (как в случае Откидача, где жалобщик вполне реальный человек, но выполняющий "прокси функцию") получают реакцию от властей. Спектакль "Козий остров" отменили. И даже если его восстановят, то доноситель уже получил результат.
Для власти доносительство это хорошо. Оно помогает выполнить функцию обнаружения того, что государство считает пагубным. Но лишь до определенного предела. Пока вал фейк-доносов не парализует работу власти. От этого есть лекарство - ответственность за заведомо ложный донос. Она должна отпугнуть большинство клеветников ... Но она не работает в интернет и тем более в телеграмм реальности. Особенно тогда, когда власть прислушивается к "сигналам" из "сети", собирает их при помощи ЦУР, пресс-служб, отделов по работе с обращениями, засчитывает безымянный акаунт за реального человека и принимает меры.

3. Обезличенная публичность.
Самое интересное, что современный донос расчитан даже не на реакцию властей.
Он о другом! Он нацелен на реакцию не власти, а общества.
Если раньше (в часто поминаемые 30-е) анонимный донос был нацелен исключительно на властную/партийную реакцию и не мог быть услышанным обществом, то сейчас сетевой донос стал в первую очередь посланием обществу и лишь затем государству. Государство впоследствии получит удары. После того как проявит излишнее рвение (за рвение) или после того, как не проявит (за попустительство). Реакция власти не важна. Хейт будет все равно. При любой позиции власти. По крайней мере пока не будет принято решение о делегировании властью функции реагирования обшеству. И это не самоустранение. Аппарат принуждения все равно будет властным. А вот мерилом - общественный вердикт основанный на авторитете.

И знаете, именно на этом "анонимно-публичном" доносе (да простят нас коллеги, хотя это касается далеко не всех) основан эффект современного телеграмма. Это пространство наиболее пригодно для такого доноса, когда анонимный канал (ни в коем случае не СМИ) используется для инфлюенции (вброса) с целью реакции. Причем больше реакции общества, а не власти.

И что-то подсказывает, что расцвет доносительства стал следствием торжества Телеграмм, как постранства тотальной "публичной анонимности". А готовы ли мы к отказу от телеграмм-анонимности? А готовы мы к торжеству доносительства?

Tertium non datur

🤔Тут коллеги подняли весьма любопытную тему «доносов и доносительства» в России.

И ведь что парадоксально, сама практика доносов (как минимум в форме докладных и служебных записок на работе или расследований в СМИ и соцсетях) для нас норма, но все равно явление осуждаемое и даже презираемое в обществе.

Помнится лет 25 назад вернувшаяся после полугодовой языковой стажировки в США знакомая рассказывала, как там 9 из 10 молодежных вечеринок с нелегальным алкоголем пресекаются полицией в течение часа по звонку добропорядочных соседей. Мы ржали, и тыкали пальцем под задорновское «Ну дебилы…»🤦‍♀️ Ну как же так, стучать – это уже вообще ни в какие ворота.

Нас же чуть не с горшка воспитывают: ябедничать плохо. И дальше по мере взросления от табу на «стучать на своих» до «а мне больше всех надо?».

Плюс историческая память о катастрофических перегибах и злоупотреблении «доносительством» во времена сталинских репрессий.

Плюс классика «детективного кино»: в случае убийства первыми подозреваемыми становятся те, кто обнаружил тело (сообщил) или близкие родственники. Что укрепляет стереотипное: сам же крайним и останешься.

Плюс откровенное злоупотребление правом под определенный интерес со стороны определенных бизнес-структур, протестных группировок и просто тех, кому заняться нечем. Ведь умышленно по поводу и без заваливать надзорные ведомства жалобами, а суды исками – не наказуемо, даже если злоупотребление очевидно. Это если грамотно: то есть не «сообщаю, что ИванИваныч вор, козел и урод»🙈, а «как законопослушный гражданин считаю своим долгом сообщить, что по ряду признаков ИванИваныч может оказаться вором, козлом и уродом, по поводу чего и прошу провести проверку»🤗. На все подобные сигналы официальные ведомства обязаны реагировать. 9 из 10 сигналов, естественно не подтверждаются, на чем история закрывается до следующего «доноса». Ну и естественно общество делает вывод: хороший человек так делать не будет.

Вот и идет в сознании откровенная подмена гражданского долга клеймом «доносительства». И это проблема, потому что профилактика всегда эффективнее чем ликвидировать последствия. Да и в части «стучать на своих»: а разве тот, кто поддерживает врагов, предателей и террористов все еще свой?

Но это вопрос воспитания гражданской сознательности на поколения вперед. Вот только жить в эту пору прекрасную уж не придется ни мне, ни тебе.

Наблюдаем👀

Полезно указать на ряд отличий в общественном восприятии убийств Дугиной и Татарского:

1) Убийство Дугиной произошло до начала частичной мобилизации, когда социум ещё жил в условиях "мирного времени".
2) Российский социум, пускай и против своей воли, за это время привык к подобным "побочкам" геополитических противостояний: атака на Керченский мост, пожары на складах, беспилотники и т.д.
3) Татарский всё же воспринимается социумом как комбатант т.е. в восприятии общества данная смерть мало отличается от смертей мобилизованных от "хаймарсов".
4) Переквалификация дела на теракт не способствует общественному обсуждению: российский социум плохо понимает законодательство и боится связываться с вопросами, потенциально влекущими преследование.

Таким образом, можно сделать вывод, что за прошедшее время социум стал более чёрств и напуган, что естественно в условиях произошедших изменений.

С самого начала вся ситуация с убийством Татарского указывала на участие спецслужб:

1) Использование исполнителя "втёмную", риск (а то и замысел) смерти исполнителя во время убийства, отсутствие эвакуации.
2) Качественно подобранный образ исполнителя: феминистка, навальнистка, пацифистка. Т.е. умысел усматривается в расколе общества, провокации внутреннего конфликта.
3) Вовлечение провокатора Пономарёва.
4) Отключение видеокамер, доставка взрывчатого вещества до места преступления вопреки принятым ещё после терактов 2000х мерам безопасности.

С одной стороны, для украинских спецслужб, как института, "хорошие русские" это те, кто остались навсегда в украинской земле, с другой стороны, подобная ситуация мешает дальнейшей вербовке агентов. Для российских спецслужб, как института, это признание неспособности защитить общество. Таким образом, напрашивается версия об участии фракции внутри одной из двух сил, а то и сотрудничестве между ними, в том числе исходя из коммерческого интереса.