Третьей юридической конструкцией стали британское законодательство и особый статус Сити (кстати, именно в Сити, а не на Уолл-стрит устанавливались цены на золото и сырьё), по сути вне- и надгосударственный статус Сити, которое стало центром новой формирующейся Британской империи – мировой или, как любили говорить Ди, Родс и другие, всеобщей. На эта всеобщая империя, наследница Британской, в большей степени опиралась не столько на имперское наследие, сколько на наследие британской и голландской Ост-Индских компаний, которые в 1689 г. фактически слились в единое целое под эгидой Оранского дома; «славная революция» 1688 г. была лишь политической акцией прикрытия, оформившая эту базовую операцию. Речь, таким образом, должна идти о глобальной мегакорпорации, в рамках которой государству суждено играть подчинённую роль, что и произошло с британским государством на рубеже ХХ–XXI вв.

Олег Валецкий — «Война в Сомали. Операции миротворческих сил ООН в Сомали в 1992–1993 гг.»

https://t.iss.one/angiezen/701

А теперь – ещё раз о роли СССР, который, решая свои тактические экономические задачи, поспособствовал реализации стратегических геоисторических задач Великобритании, англо-американских кланов. Как уже говорилось, деньги американских, европейских и японских банков, а также арабских шейхов, при всём их обилии, были недостаточны для поставленных командой Маунтбэттена проблем. «Создать рынок евродолларов и запустить его в масштабах, задуманных группой лорда Маунтбэттена, можно было только при помощи советских валютных ресурсов» . И далее: «Моснарбанк стал необходимым звеном в создании невидимой Британской финансовой империи. Можно использовать даже ещё более сильное утверждение. Только существование Моснарбанка и его функционирование вплоть до 1971 г. сделало возможным появление и упрочение невидимой Британской финансовой империи, давшей старт глобализированной финансиализации» .

Нельзя не согласиться с И.И. Смирновым в том, что именно совзагранбанки, прежде всего Московский народный банк (МНБ) сыграли огромную роль в создании евродоллара, формировании новой имперской мегакорпорации и таким образом – «нам не дано предугадать, как слово наше отзовётся» (Ф. Тютчев; «слово» меняем на «дело») способствовали росту одной из тех сил, которая сыграла решающую роль в разрушении СССР – разумеется, с советскими подельниками в качестве младших партнёров. В любом случае именно советская система загранбанков стала в определённый – очень важный – момент составным элементом формирующейся невидимой британской имперокорпорации. Понимали ли советские деятели, что они делают, в чём участвуют? Едва ли. И не потому, что мысли у них были коротенькие, как у Буратино. Дело в том, что на тот момент ситуацию понимала только верхушка британской элиты – Сити, банкиры, часть королевской семьи. Понимали, потому что за ними были столетия больших игр, а впереди – долгосрочный план. И СССР, и США были, что называется, «не при делах» и мыслили категориями краткосрочного гешефта и советско-американского противостояния. А рядом набирался сил большой паук.

То, что МНБ стал интегральным элементом Сити (по заниженной оценке – четвёртое место в качестве крупнейшего дилера на международном долларовом рынке) – в огромной степени заслуга директора МНБ А.И. Дубоносова (1900–1978). Биография: ученик кровельщика, гражданская война, член ВКП(б) с 1920 г.; курсы ВЧК, Лубянка, Госбанк (по этой линии работа в Харбине на разведку под прикрытием банковского служащего); с 1939 по 1945 г. – работа в Лондоне; с 1959 по 1967 г. – директор МНБ, затем – председатель советского банка Ost-West Handelsbank (ФРГ, Франкфурт-на-Майне).

В начале 1960-х годов британская пресса постоянно включала Дубоносова в первую десятку банкиров Сити наряду с Эдмондом Ротшильдом, Дж. Болтоном и Д. Монтэги. Формально совзагранбанками руководил Отдел плановых и финансовых операций ЦК КПСС, в реальности же руководство осуществляли те, кто в Международном отделе ЦК КПСС вели «чёрную кассу»: с 1947 г. – М.А. Суслов, затем в какие-то периоды к работе подключались А.И. Микоян и Б.Н. Пономарёв. В 1967 г. Дубоносова отзывают в Москву – именно тогда, когда председателем КГБ становится Ю.В. Андропов, который отправляет Дубоносова в Германию. По-видимому, там бывший директор МНБ выполнял не только государственные задачи, но и те, что ставили перед ним Ю.В. Андропов и Е.П. Питовранов по линии их структуры «Фирма» (она же – «Сеть»). В сухом остатке: «именно А.И. Дубоносов и его руководители в Москве справились с решением ключевой для группы лорда Маунтбэттена, а затем и всей верхушки британского и частично американского истеблишмента задачей, позволившей сначала запустить невидимую британскую финансовую империю, а затем процессы финансиализации, глобализации и виртуализации, которые и породили сегодняшний поздний финансиализированный капитализм» . Линия МНБ была одной из тех, по которой шло врастание СССР в капиталистическую систему, а части советской номенклатуры – в западное общество по британскому направлению.

Не меньшую, чем А.И. Дубоносов, а возможно большую роль в этом плане сыграл другой выдающийся советский деятель – дипломат Н.М. Луньков (1919–2021). Биография: Московский автомобильный завод; секретарь комитета ВЛКСМ; с 1937 по 1941 г. – работа в Берлине; в 1941 г. – посол в Иране; член ВКП(б) с 1940 г.; 1944 г. – окончание экстерном Высшей партшколы при ЦК ВКП(б); работа в Австрии, Швейцарии, Германии, Швеции (здесь контакты с семьёй Валленбергов). 1962–1968 гг. – чрезвычайный и полномочный посол в Норвегии. С 1968 г. активно сотрудничал с «Фирмой»/«Сетью», до 1998 г. был советником Е.П. Питовранова, с которым познакомился ещё в 1953 г.; 1973–1980 гг. – чрезвычайный и полномочный посол в Великобритании и на Мальте; 1980–1990 гг. – чрезвычайный и полномочный посол в Италии; 1981–1990 гг. – кандидат в члены ЦК КПСС.

В Лондоне, куда Лунькова направили Андропов и Питовранов («Сеть» в действии), он добился феноменальных успехов. Луньков установил целый ряд исключительно важных неформальных контактов с представителями британской верхушки, прежде всего – с весьма расположенным к СССР лордом Маунбэттеном, аристократическими семьями, банкирами, людьми из Мальтийского ордена (структура, являющаяся, помимо прочего, связующим звеном между Ватиканом и англосаксонскими спецслужбами) и, самое главное, с представителями правящего дома Виндзоров. Луньков, что называется, был принят в этом доме, установив дружеские отношения даже с королевой, аудиенцию у которой получал неоднократно.

Луньков выстроил доверительные контакты сначала с лейбористом Вильсоном, которому СССР, советская разведка (конкретно – капитан 1-го ранга Е.М. Иванов) расчистили путь к посту премьер-министра (неудивительно, что при Вильсоне СССР получил доступ к британским кредитам и технологиям). Затем Луньков установил отношения с М. Тэтчер, ещё до того, как она стала премьером. Кстати, именно через советского посла Тэтчер передала в Москву информацию о том, что Афганистан может стать средством вовлечения СССР в хаос . По-видимому, британцы хотели насолить подорвавшим их империю «кузенам», тем более что Белый дом занимал презираемый ими Картер. Канал связи, созданный Луньковым, просуществовал вплоть до Горбачёва, т.е. когда Луньков уже покинул Великобританию. Именно по этому каналу был обеспечен знаменитый визит Горбачёва в Лондон. Именно во время этого визита англосаксонская верхушка сделала окончательный выбор в пользу Горбачёва как их «сукиного сына», их Плохиша, хотя сам Горбачёв об этом мог только догадываться.

Автор проекта «Нарративы» особо отмечает контакты Лунькова с британскими разведслужбами, «которые помогли советским спецслужбам в Иране и Юго-Восточной Азии. Есть основания предполагать, что СССР мог иметь отношения к развитию Золотого треугольника в Бирме с целью финансирования антикитайских партий и групп в Южной Азии; финансирование Вьетнама и свержение режима красных кхмеров в Камбодже» .

Очевидно, что вопрос в пользу интеграции СССР в западный мир сам по себе был решён на рубеже 1960–70-х годов. К этому времени «шея» большей части советской верхушки, особенно её второго («дети») и третьего («внуки») поколений была чётко повёрнута на Запад. Некоторые высокопоставленные номенклатурщики в приватных беседах уже тогда не стеснялись говорить о том, что социализм себя изжил, нужно жить как на Западе, «интегрироваться в мир» . Они наивно полагали, что западные верхушки, контролирующие этот мир в течение нескольких столетий, примут их на равных. Не случайно во второй половине 1960-х годов совноменклатура де-факто отказалась от рывка в будущее, в коммунизм (по сути – на июньском 1967 г. пленуме ЦК КПСС; по иронии истории на нём обсуждались тезисы к празднованию пятидесятилетия Великого Октября); не поддержала создание антиимпериалистического блока национально-освободительных движений и ряда освободившихся государств «Триконтиненталь» – эдакий таран революционеров Третьего мира, направленный на расшатывание Запада; и отказалась от роли тайного координатора молодёжного антикапиталистического движения на Западе, не использовала «парижскую весну» 1968 г., фактически подыграв американцам в свержении де Голля; а ведь можно было, используя компартию Франции и профсоюзы, спровоцировать НАТО на ввод натовских войск в Париж (такой вариант рассматривался в штаб-квартире агрессивного блока), а потом в течение многих десятилетий на всех углах кричать о «грязном натовском сапоге, раздавившем парижскую весну». Вместо этого ставка была сделана на интеграцию в мирово рынок, т.е. в капсистему; стабилизации номенклатуры в качестве господствующего квазикласса советского общества должна была соответствовать внешняя стабилизация. Поэтому де-факто отказ от «строительства коммунизма» сопровождался де-факто отказ от антиимпериалистической внешней политики. В одной из «тронных речей» генсек Ю.В. Андропов чётко зафиксирует это, заявив, что если империалисты нас не тронут, то и мы их не тронем. Время, буквально через несколько лет, показало всю пораженческую суть такого подхода.

Очевидно, что Луньков действовал в интересах той части советских гэбэшно-партийно-хозяйственных верхов, которые планировали интегрироваться в западный мир именно по британской линии. Забыли они и предупреждение Сталина о том, что после его смерти империалисты передушат «соратников» (имелась в виду советская верхушка) как котят, и – грозное финальное: «И поделом». Но сначала обманут, а потом передушат.

Судя по косвенным свидетельствам, на советской «верхотуре» шла борьба двух групп по поводу направления интеграции в мировую капсистему – британскую или американскую. Андропов и его «Фирма», а точнее, стоявшие за ним и за ней группы и силы, были явно «британцами». Не случайно именно Андропов в 1975 г. сорвал советско-американское сближение. В 1979 г. произошло событие, которое заставляет предположить, что альтернативная – «американская» – бригада нанесла ответный удар. 27 августа в заливе Донегол у ирландских берегов вместе со своей яхтой Shadow-5 был взорван лорд Маунтбэттен. Взорвали его боевики Ирландской революционной армии (ИРА), а вот пластид через ирландских коммунистов привезли из Москвы с санкции Первого главного управления КГБ. Это – доказанный факт. Не доказанный полностью, но «читаемый» по косвенным признакам – участие в этой истории ЦРУ.

Ангелина Пасхина, Олег Валецкий - Западные ЧВК: только бизнес и ничего патриотичного?

https://telegra.ph/Zapadnye-CHVK-tolko-biznes-i-nichego-patriotichnogo-01-07

Хотя Лунькова как друга лорда пригласили на похороны (на них он был единственным иностранным дипломатом), ему было предложено покинуть страну; Виндзоры заморозили контакты и с СССР, и с «Фирмой»; Великобритания заняла весьма жёсткую позицию по отношению к Советскому Союзу и начала вводить санкции. Не помогло и то, что «британцы» в КГБ – опять же судя по косвенным признакам – прислали ответку, поспособствовав срыву операции по освобождению американских заложников в Тегеране. Это ставило крест на возможном президентстве Картера и открывало путь в Белый дом Рейгану, что означало резкое ухудшение советско-американских отношений. Так оно и вышло. Впрочем, добившись уступок от СССР и расшатав его, Рейган, а затем Буш вовсе не стремились к его полному, до основания разрушению – им нужен был максимально ослабленный СССР. А вот британцы сделали ставку на уничтожение СССР. Этого потребовала от них логика дальнейшего развития их «невидимой империи» (привет и гримаса Истории Дубоносову), в том числе – задача подъёма в их интересах Китая и занятия им бывшей ниши СССР. Разумеется, интересантами разрушения СССР были определённые круги Израиля и (после лета 1990 г.) – Германии, а также Чёрный интернационал/Четвёртый рейх (привет Лунькову, который в 1970-е годы пытался наладить с ним контакты).

Когда я говорю о «приветах» и «гримасах» Истории в адрес Дубоносова и Лунькова, я не ёрничаю и ни в коем случае не пытаюсь преуменьшить результаты деятельности двух этих выдающихся людей, поистине деятелей не только государственного, но международного масштаба, я хочу лишь обратить внимание на то, что Гегель называл «коварством Истории». В данном случае поворот советской номенклатуры на Запад, её стремление стать его частью со временем превращали в «горстку праха» самые успешные акции наших банкиров и дипломатов – одним словом, спецслужбистов разного профиля. Мораль: если встретил Дьявола, не садись с ним за стол – сразу стреляй.

Несколько слов о деятельности Лунькова в Италии. Там он тоже проявил себя с блеском, создавая плацдарм для интеграции «Сети»/«Фирмы» теперь уже в Италии: контакты с банкирами и банками (итальянцы помогали – небезвозмездно, конечно, небезвозмездно – обходить санкции, наложенные на СССР после ввода советских войск в Афганистан), с политиками, мафиози, Мальтийским орденом и, самое главное, с советофобом и русофобом Иоанном Павлом II: папа любил получать в подарок старинные иконы, а Банку Ватикана нужны были долгосрочные контракты. В марте 1990 г. благодаря Лунькову были установлены дипотношения между СССР и Ватиканом. Это был своеобразный «прощальный поклон» Николая Митрофановича: в июле он был отправлен на пенсию. Однако и после этого он активно помогал Питовранову (тот умер в 1998 г.) поддерживать то, что осталось от «Сети» и консультировал Шебаршина, Бакатина и Примакова. Умер в январе 2021 г. в возрасте 103 лет.

Итак, Луньков в 1980 г. покидает Лондон, до разрушения СССР ещё 11 лет, во время которых британцы будут расшатывать и разрушать Союз – до основания, а что же в это время происходит в самой Великобритании на рубеже 1970–80-х годов?

В 1979 г. на выборах побеждают консерваторы, и премьер-министром становится Маргарет Тэтчер. Она не очень умна, ригидна, привержена социал-дарвинизму, любит не власть в себе, а себя во власти, тщеславна – а потому легко манипулируема. Кроме того, будучи выходцем из далеко не верхних сегментов среднего слоя, она, чтобы удовлетворить третий базовый инстинкт – социальное доминирование, готова служить верхушке британского правящего класса, затаптывая все другие классы, слои и группы. Кстати, именно Тэтчер внесла большой вклад в уничтожение того слоя, из которого вышла, – среднего: социальный предатель, социальный Плохиш. Благодаря именно перечисленным выше характеристикам верхушка в лице Маунтбэттена и её круга в своё время выделили «Мэгги» (эта будет не просто служить, рыть носом землю) и повели к власти. Впрочем, не обошлось без случайностей – куда же без случая, который, как известно, «бог-изобретатель».

Ещё во времена лейбористского правительства Вильсона формально вторым, а по популярности первым человеком в консервативной партии был теневой министр обороны Джон Энох Пауэлл. 20 апреля 1968 г. он выступил со знаменитой речью «Реки крови». В ней Пауэлл жёстко критиковал правительственную политику поощрения иммиграции из Третьего мира, предсказав кровавые конфликты в будущем, если не положить ей конец . 74% британцев поддержали Пауэлла. И сама речь, и поддержка сделали Пауэлла самым популярным политиком Великобритании (многие полагают, что именно его популярность обеспечила консерваторам победу на выборах 1970 г., и премьером стал лидер партии Эдвард Хит) и одновременно смертельным врагом Хита. Последний теперь лишь ждал удобного момента, чтобы избавиться от опасного конкурента, тем более что на стороне Хита были и американцы – Пауэлл был противником политики США по многим пунктам, и европейцы – политик был категорическим противником вступления Великобритании в ЕЭС. А поскольку консервативная партия выступала за вступление, то консерватор Пауэлл призвал на выборах 1974 г. голосовать за лейбористов, за что – к радости Хита – был исключён из партии, и тори № 2 стал Кит Джозеф. Он претендовал на место Хита и бросил ему вызов.

Однако Джозеф прокололся: в 1974 г. в Бирмингеме он произнёс речь, в которой призвал к оздоровлению общества путём хорошо организованного контроля над рождаемостью в бедных семьях. Беднота, как он выразился, при её многочисленности не отличается интеллектом и образованностью и не способна воспроизводить качественную человеческую породу, что чревато дегенерацией нации. Вспыхнул яростный скандал. Не только лейбористы, но и часть консерваторов потребовали от Джозефа либо покаяться, либо уйти из политики. Джозеф гордо выбрал второе и тем самым расчистил путь Тэтчер. Теперь она стала тори № 2. Однако выборы консерваторы проиграли. Произошло «второе пришествие» Вильсона к резкому неудовольствию Маунтбэттена и его круга, которые решили заменить Хита, и единственной заменой на тот момент могла быть Тэтчер, в управляемости которой, несмотря на её показную самостоятельность (до строптивости), «маунтбэттеновцы» не сомневались и в целом оказались правы.